Глава 17
В офисе я появился в начале второго. На нашем этаже все двери настежь, люди беспорядочно входят и выходят, будто они разом ошиблись дверью. Лица у всех немного красные. Похоже, я понял, в чем дело. У кого-то наверняка день рождения, а у нас в конторе, как и в любом творческом коллективе, особой разницы между именинами директора или уборщицы не было: праздник есть праздник! Раньше я думал, что бухают по-черному только сапожники и строители, однако с тех пор, как попал в мир СМИ, понял, что на телевидении, радио и в печати по части заливки за воротник трудятся настоящие чемпионы.
– А-а-а-а-а-а, с днем рождения, я извиняюсь что припоздал… – Людочка, зая, будь добра, селедочки! – Оп, есть, попала, ага, благодарю, польщен… – Слушай, а у этой задница – я те дам!.. – Как там у Зощенко, помнишь?.. – Валерий Павлович, ну не здесь. Люди смотрят!.. – Короче, завтра по-любому, я же говорю, карась там – во!
Я стоял под дверью, слушал всех сразу, улыбался и смотрел в окно. Выходящие из кабинета бухгалтерии меня не узнавали, всем было не до этого. «Сколько людей, мнений желаний, – думал я. – Короткий миг веселья. Выпил и забыл все на свете. Все ж таки как важно людям быть среди людей и как мы любим веселье… только здесь можно забыть об опостылевших женах, детях, домашних делах, о несбывшихся мечтах и надеждах, о неоплаченной квитанции из ТСЖ, о поломанной машине, о недавно умершем котенке…» Я искренне радовался за всех этих людей и с трудом представлял среди них Носова, хотя, с другой стороны, чем богатые, напившись в дым, отличаются от этих обычных менеджеров? Тоже хотят свалить на рыбалку, потискать подчиненную, сказать тост, насмешить или посмеяться, забыть о проблемах хоть на минуту…
– Опа, Андрей Юрьевич! Попался, гад! – Штейн притянул меня и обнял. Добрые красные глаза смотрели не моргая. – У Анастасии Викторовны, это заместитель бухгалтера нашего, сегодня юбилей! 35 лет этой бестии, еще ого-го, я тебе доложу!
– Слушай, Сань, давай в кабинете поговорим?
– А за здоровье очаровательной дамы?
– Давай чуть позже, – сказал я, понимая, что внутрь не зайду. В таких случаях, если сильно опоздал (тем более, если ты начальник), лучше вообще не заходить. И сам будешь чувствовать себя идиотом, и другим настроение испортишь, как пить дать. Это похоже на внезапный приезд родителей, когда вечеринка их восемнадцатилетнего сына в самом разгаре.
Саша взял меня под локоть, мы прошли прямо по коридору, благополучно миновав открытые кабинеты подчиненных. Сзади слышались звуки хлопающих дверей, шарканье, кто-то орал «Поздравляю», слышался женский пьяный смех и глупые тосты, что так мастерски и с завидным постоянством выдают на гора всякого рода офисные задроты.
Штейн уселся на диван, закурил свой любимый «Парламент». Струйки сизого дыма медленно вылетали изо рта, превращаясь в небольшие облачка. В кабинете было тихо и уютно. С террасы светило солнце, наполняя пространство светом и отличным настроением.
– Ну, рассказывай, писатель, как дела? – начал Штейн, как всегда, не глядя в глаза, а любуясь своими туфлями.
– Давай ты первый, работа ведь важнее, – сказал я.
– Старик, я тут всю неделю почти пробыл, смотрел, что и как, делал вид важной птицы и знаешь что понял? – Штейн докурил сигарету, откашлялся и продолжил: – А понял я, что нам тут делать особо не хрен. Ребята наши – все до единого большие умницы, по заказам на рекламу вопросов нет и в ближайшем будущем не будет, а значит, не будет проблем и у нас с тобой… Носову вчера отзвонился, отчет за месяц он видел. Хвалил нас и, между прочим, тебе лично привет передал.
– А что ты ему сказал?
– Сказал, что ты молодец и все такое. А он привет тебе – хлоп и передал.
– Хлоп, и на хрен мне его привет?!
Штейн засмеялся.
– Я сказал, что ты сильно занят, у тебя совещание по рекламе на радио, Мороз у тебя там и еще кто-то… И знаешь, что он сказал? – Штейн растянулся в улыбке, готовясь опять громко заржать. – Он сказал, что вы сильно много работаете, надо и про отдых не забывать!
Теперь смеялись мы оба. Или Носов был и вправду идиотом, или просто играл в знаменитую негласную игру всех начальников в мире, где все знают друг о друге все, но настолько мастерски делают вид занятности, что в конце концов начинают сами верить, будто много работают.
– Во дает! Сань, повезло нам все-таки, да? – сказал я и почувствовал, как поднялось настроение. Саша Штейн обладал удивительным притяжением, рядом с ним всегда и всем становилось веселее. Быть может, ему нужно было стать врачом. Быть может, он тоже так думает, но вся штука в том, что врачам приходится работать, а Саша Штейн работать не любил, впрочем, как и я.
– Не знаю, Андрюха, не знаю. Вчера сидел в кресле и как раз думал об этой нашей белой полосе. Ни черта ведь не делаем, все идет идеально, даже придраться захочешь – не сможешь, но мне от такой ситуации не по себе. Похоже все это на какую-нибудь постановку, где в один прекрасный момент нас раскусят и погонят метлой вместе с нашими окладами, бонусами и так далее. Ты-то хоть на книжке своей заработаешь, – добавил он и не смог сдержать улыбки.
– Не смешно, – сказал я, – между прочим, я тоже обо всем этом думаю… Не бывает долго хорошо.
– Да я и не смеюсь. Я правда считаю, что ты талант! Кстати, как там, встретились вы с приятелем твоим, как его там, Сема вроде?
Я рассказал Штейну подробности той недавней встречи. Это, кстати говоря, наверное, был единственный мой рассказ, когда Штейн слушал меня так внимательно, будто от этого зависла судьба планеты Земля.
– То есть, книжку твою как минимум рассмотрят без очереди… Это большой бонус, Андрюха, очень большой…
– Знаю, Сань, знаю. Везучий я… Видишь, везет везде и во всем, как бы все это плохо не кончилось.
– Вот и я об этом, – сказал Штейн, закурил еще одну и опять уставился на свои начищенные до блеска оксфорды, которые, как и вся его обувь были очень крутыми.
Наше молчание нарушил стук в дверь.
– Да, да, – сказал Штейн. – Ну, заходите же, черт бы вас подрал!
Дверь открылась решительно и резко – обычные служащие так двери не открывают. На пороге в черном приталенном костюме стоял Носов.
– Да вашу мать, – сказал он, – вы даже в праздники и то на рабочем месте!
Мы переглянулись, встали, подошли навстречу вытянутой руке и пожали не слишком сильную руку нашего начальника.
– Если честно, просто мимо проезжал, я и не знал, что сегодня праздник, но это святое, – сказал босс, предотвратив наши возможные оправдательные речи по поводу всеобщей пьянки. Носов слишком давно в бизнесе и прекрасно знал, что именно такими вот мелкими праздниками и живут люди подневольные всю свою трудовую жизнь. – Кстати, по поводу вашего отчета, который мне прислал Александр…
Мы напряглись. «Ну вот, – подумал я, – и конец счастливой полосе. Мало ли что там Штейн нарисовал…»
– Как это у вас так получается, ребята? – продолжал Виталий. – Мы ведь только объединились, считай, только начали все, а у вас настолько все четко, слаженно, что я прямо недоумеваю.
«Что за это за слово он ввинтил?! – подумал я. – Недоумевает он!»
– Ну, мы же не полные профаны, опыт имеется, да и вообще, все и так налажено, от нас, честно говоря, не много зависит, – начал оправдываться Штейн в своей любимой манере, зная наперед, что Носов начнет нахваливать нас еще больше.
– Ладно вам, Александр, перестаньте, – сказал Виталий. – Вы молодцы – и точка, и заехал я к вам просто поболтать и, если вы не против, хотел отправиться куда-нибудь выпить вместе.
Мы встретились взглядами с Сашей. В глазах напротив застыло недоумение. Я подумал, что ослышался, и, судя по расширенным зрачкам Штейна, у него состояние похожее. Это надо же, сам Носов предлагает нам выпить! Бьюсь об заклад, он вообще ни с кем и никогда не пил. Мы по очереди посмотрели на его худое лицо с застывшим на губах вопросе.
– Ребят, вы чего? Да что я, в самом деле, на собаку похож? Выпить, говорю, нет желания? Есть тут местечко неподалеку – бар «One», хотя что я вам рассказываю, знаете, ясное дело, ну так как?
– Да мы в общем-то за, просто как-то неожида…
– Ну и отлично, – перебил Штейна Виталий, – встречаемся внизу у моей машины через десять минут, я только в бухгалтерию заскочу.
– За бабками, – добавил Штейн, едва долговязая фигура нашего шефа пропала за дверью, и мы заржали.
– Ну, что скажешь? – сказал я Штейну.
– Да что тут говорить. Что-то здесь не так…
Я прошел к штейновскому бару, достал бутылку виски и зачем-то отпил из горла. Иногда мысли о пьянке побуждают выпить гораздо сильнее, чем хочется пить на самой пьянке. Я сделал еще глоток, развернулся к сидящему на диване другу и сказал:
– А может, мы все усложняем, Сань? Может, у него и правда просто нет друзей? Ну, а с кем ему дружить? Таких богатых, как он, в городе человек десять. И все какие-то идиоты: один на яхтах помешан, второй на лошадях, третий, как его там, Комов, – тот вообще рыбалку любит больше жизни… ну а Носов?
– А Носов и правда другой, – подхватил Саша. – Ты прав, пожалуй, он из наших. Да, он строгий, но он читает книги, он не любит тупых, он в меру алкаш, да, да, ты прав, может, ему и правда просто скучно. Одинокий он, наверное, – закончил Штейн и опять закурил.
Ровно через десять минут мы были на стоянке. Носов стоял у новой своей машины. Черный «мерседес», последняя «эска» из последнего рекламного ролика. Штейн, конечно, виду не подал, но, по-моему, даже сидящим рядом воробьи лопались не от холода, а от зависти.
– Прошу, – сказал Носов, открывая заднюю дверь. Мы уселись на мягкий задний диван немецкого седана.
Все бы хорошо, но ощущение подвоха не покидало. Начальник сам открывает нам дверь, будто мы две его девушки и он везет нас развлекаться, он проявляет бешеное дружелюбие и любопытство, он спрашивает нас по дороге обо всем на свете, будто он наш отец, с которым мы не виделись всю жизнь, и вот он резко появился, чтобы попытаться отдать нам должное. Вроде бы, ничего странного и необычного: разговор проходит нормально, и мы даже смеемся, но какое-то напряжение все же есть. Никакая это не субординация, это что-то из другой области, какая-то пропасть, что ли. С одной стороны, он настаивает, чтобы мы обращались к нему просто «Виталик», с другой – и он, и мы понимаем, что это тот самый предел, который вообще возможен в наших с ним отношениях в принципе, это именно та точка невозврата, случайно переступив которую дружба наша сотрется навсегда за доли секунды. Достаточно сказать «Ветал» – и идилия рассыплется, как домик из спичек.
– Езжай туда, ко входу, – скомандовал Носов водителю. Мы заехали под вывеску «Bar One», навстречу ринулся молодой парень. Он убрал искусственное заграждение в виде двух спаянных металлический труб с надписью «One» и приветливо махнул рукой, мол, заезжайте, проблем нет. Видимо, Носова тут знали, просто так машину здесь не поставишь даже за очень большие деньги. Статусное место, ну или понтовое, по-русски говоря.
– Добрый день, рады вас видеть! – отрапортовал парень, взял в шутку под козырек и 500 рублей из рук Носова (уже не в шутку).
Слава богу, подумал я, что в этот момент у нашего шефа хватило такта, воспитания и хорошего отношения к нам, чтобы не сказать этому парню-парковщику какую-нибудь ересь типа «это мои друзья, это вот Андрей, а это Саша. Штейн, – забавная фамилия, да? хе-хе! Он еврей!». Примерно так обычно поступает богатое быдло. Для многих, вероятно, будет откровением, но быдла среди богатых нисколько не меньше, чем таких же представителей рода человеческого из бедных слоев населения. Ничего не поделаешь: всего в человеке примерно поровну, кроме зависти и настоящей любви.
Мы вошли. Я был здесь лишь однажды. В то время одна дама проявляла ко мне интерес, и даже можно сказать, что и я к ней. Нам было хорошо в постели, и она могла войти в любое заведение и в любое время (она была кем-то вроде «везде своя»). Тогда я был потрясен, как тут все с размахом и пафосом, как здесь все дорого и сколько же охотников и охотниц за красивой жизнью собирается тут в кучки и даже стаи. Сейчас я был потрясен не меньше. Ремонт сделали еще дороже, полуголые девушки ходят еще красивее, ну и я с тех пор стал еще состоятельней и немного свободнее, и, наверное, потому у меня не так бешено стучит сердце от увиденного сейчас, не как в те веселые времена, когда я встречался с той девушкой, похожей на куклу Барби, но тупой, как птица дятел.
– Не желаете снять пиджаки, господа? – спросила нас девушка у гардеробной.
Неужели эта фальшь трогает только меня? Неужто всем так приятно играть в вечных идиотов, которые реально думают, что они и впрямь какие-нибудь господа, а не просто люди с деньгами в карманах? Нет, у меня не вызывает отвращения уютная атмосфера дорогих ресторанов и баров, но все, что касается людей, их слов и поступков, а тем более за деньги, увы, я никогда не понимал. Штейн и Носов, скорее всего, относятся к этой дорогой лести как к обычному дождю или прогулке в парке, меня же прямо наизнанку выворачивают подобные словечки. Я сразу представил, как эта в общем-то довольно милая девушка, усталая и измотанная после 12-часовой смены, наполненной лестью, завистью, алчностью и всем остальным, еще несколько часов назад обращалась к вам не иначе как «господа», и вот вы случайно столкнулись с ней на улице ночью и слышите что-то вроде «смотри, куда прешь, мудак!»…
Мы расположились в углу большого помещения. Прямо видна деревянная барная стойка буквой П, вокруг раскиданы столики. Несмотря на что заведение это называлось баром, в классическом его понимании баром оно, конечно, не являлось. Все, что приходит к нам из-за рубежа, приобретает наши местные черты, и, к сожалению, черты не самые лучшие. Например, я ни разу не видел, чтобы в американских барах за столиками сидело больше людей, чем за барной стойкой (собственно говоря, там и столиков-то нет).
– Ладно, для начала по сто виски, – сказал Носов, прервав мои размышления.
Штейн кивнул, хотя он успел довольно прилично набраться в офисе, и фраза «для начала» для него сейчас имела немного другое значение, но виду он, разумеется, не подал.
Я поднял руку в сторону девушки, дежурившей у барной стойки. Такая, знаете, стоит, делает вид, что она там просто так, на самом же деле только и ждет, чтобы кто-нибудь из гостей кивнул.
– Добрый вечер, молодые люди! Как настроение, что будете пить? – сказала она дежурные слова и посмотрела каждому из нас в глаза, да так мастерски, будто она специалист по публичным выступлениям в пятом поколении. «Контакт с залом налажен», – говорят про себя в таких случаях профессионалы. Она открывала перед каждым из нас меню, а я любовался ее пальцами. Они были ровные и не слишком длинные, маникюр простой, но аккуратный. Девушка представилась Настей. Немного полновата, некрасивая походка, но природа подарила ей красивое лицо и пальцы, а за это можно простить многое. Носов заказал виски для всех. Мы листали меню, наперебой спрашивая у шефа, что скрывается за непонятными названиями. Почему-то принято думать, что если человек побывал в заведении однажды, то он просто обязан знать все меню наизусть.
– Да, ребят, ну хватит! – оправдывался он. – Ну, ей богу, я здесь два раза был всего, берите что хотите! – Знаете, как я определяю незнакомые блюда? – спросил он. – Если название нравится – беру, вот и вся схема!
Тоже мне открыл Америку, подумал я и сказал:
– Очень правильно, и я всегда делаю так же!
Носов довольно кивнул и сделал глоток виски со льдом.
В этом баре не водилось виски младше 18 лет, плюс в нашей среде разбавлять этот благородный напиток чем-нибудь, кроме льда, считалось дурным тоном или признаком мальчишества. Мне стоило больших усилий пить этот резкий напиток, и я всеми силами пытался делать вид, что все со мной нормально. Это как с пивом: есть светлые, легкие сорта, а бывает горькое темное, которое вообще на обычное пиво не очень-то похоже, и пить его тяжело.
Я внимательно наблюдал, как отпивают мои сотрпаезники. Штейн пил медленно, но быстро глотал, Носов наоборот. По-моему, оба валяли дурака. Ну да ладно, я заказал себе швепса, разбавил свой виски и на втором стакане мне уже было все равно, какой у напитка возраст.
Мы болтали о работе, похоже, всем друг с другом не так уж и тяжело. Алкоголь очень полезная штука, он действительно сближает людей, а надолго или нет – все это не так уж и важно. Стал бы наш шеф говорить про свою семью в других условиях? Наверное, нет, зато сейчас, выпив несколько стаканов, он с удовольствием говорил про свою жену и дочку Алису.
– Не хочет в школу, хоть убей! – сказал Носов, рассказывая про своего ребенка с таким пылом и теплотой, что никто не решался его перебить.
Краем глаза я заметил, как Штейн блуждает глазами по залу точно безумный. В итоге он не выдержал и, воспользовавшись паузой сказал мне на ухо: «Где тут уборная, а? Достал он своей Алисой, не могу терпеть, Андрюх!»
– В общем, решили: подождем со школой еще годик, – закончил Носов и одним махом расправился со своей порцией виски.
Саша умело воспользовался окончанием истории, сделал важный вид, пару раз глянул в телефон, быстро откашлялся и сказал:
– Прошу извинить, срочный звонок…
– Разумеется, – ответил Виталий за нас обоих и придвинулся поближе ко мне. – Ничего не хочешь сказать? – спросил он как-то совсем уж резко и неожиданно.
Я сглотнул. Что он имеет в виду? Неужто пронюхал, что мы просиживаем днями дома и на работе ни черта не делаем, а все эти отчеты – это не более чем правдоподобная туфта? Или он думает, что кто-то из нас берет откаты втихаря и настала пора взять нас за задницу? А может, и того хуже: вдруг он маньяк или гомик?
– Да ладно, – сказал Носов, – чего ты так напрягся? Я всего лишь про твою книгу хотел поговорить, если ты не против, конечно.
– Ах, это, да, конечно! С удовольствием! – ответил я и подумал, как это он про книжку пронюхал? Штейн? Едва ли, да и зачем ему это надо? Какая вообще разница? – говорю я себе, миллионы людей в нашей стране и по всему миру играют в писателей, это всего лишь мое увлечение (хотя на самом деле я думал иначе).
– Про книгу мне рассказа твой приятель Константин Семин, более того, открою тебе небольшой секрет: он мой брат, правда, не очень-то мы общались последние годы…
– Сема?! – выпалил я. – Твой брат?!
– Андрей, да успокойся, все нормально. Это длинная история… если вкратце, мы росли в одной семье, довольно богатой семье, и… короче говоря, он не родной мой брат. Когда Семе, как ты его называешь, исполнилось два года, у него погибли родители. Его отец был родным братом моего отца, моим дядей, короче. В общем, папа усыновил его. Мама моя была не против. Жили нормально и быстро привыкли друг к другу (у нас почти нет разницы в возрасте), а когда выросли, начали сильно ссориться. Однажды, мы тогда сильно поссорились, я уже не помню из-за чего, я все ему рассказал, потом начал дразнить этим, в общем, вел себя тогда как последняя мразь, и мы с тех пор долго не общались. Несколько лет назад я поехал к нему, помирился, и вроде все пошло на лад. У нас много общих знакомых, но мы решили делать вид, что не знаем друг друга, по крайней мере пока…
Меня передернуло. Пока Виталий заполнял паузу, разливая нам виски, я вспоминал, что говорил Семе в тот раз на шашлыках и как много сказал лишнего. Бог мой, я ведь рассказывал, что работаю на Носова (кстати, почему у них разные фамилии?) и что целыми днями ни черта не делаю, вот черт! Он ведь наверняка все рассказал братцу, похоже, мне конец.
– Ну что, как дела? – спросил Штейн, возникший из ниоткуда. Выглядел он довольным, подтянутым и трезвым.
– Все нормально, присаживайся, Саш. Говорили о виски, – ответил за двоих Носов, ясно давая понять, что состоявшийся с ним разговор продолжать при посторонних он не собирается.
– Виски тут жестковатый, – поддакнул я, скривив лицо.
– А, это у него всегда так! – сказал Штейн, живо включившись в разговор на любимую тему, – Андрюша у нас нормальные напитки не шибко различает, ему лишь бы разбавить…
Штейн почти каждое предложение или фразу заканчивал странно и непонятно: то ли это метафора, то ли просто чушь, но весь его треп был всегда к месту.
За столом воцарилось молчание. Рано или поздно на любом застолье настает такой момент, и даже у самых добрых друзей. Бывает так, что вы не виделись годами, соскучились и все такое, и вот вы собираетесь, начинаете наперебой рассказывать о себе и своих делах, выпиваете, смеетесь, вспоминаете былое, и все это заканчивается тихим молчанием. Так же и у нас, когда темы для разговора были исчерпаны (по понятным причинам их было не так много), все разом умолкли. Мы неуклюже отхлебывали виски, посматривая друг на руга; наверное, каждый хотел заговорить первым, но не знал о чем или просто стеснялся, дабы не ляпнуть лишнего и не показаться дураком. Я думал о том, как же не вовремя подошел Штейн. Мне показалось, что Носов хочет поговорить о чем-то действительно важном. Я мельком посмотрел на него. Он крутил стакан своими длинными пальцами и смотрел за соседний столик с двумя девушками, думая о чем-то своем. Саша бесцеремонно уткнулся в телефон, решив, что такой способ заполнения неловких пауз самый эффективный.
Пожалуй, вечеринка закончена, подумал я. Должно быть, Носову сейчас не по себе, и наверняка он рассчитывал, что вечер пойдет немного по-другому сценарию. Как и всякий начальник, он был уверен, что даже неформальные встречи всегда будут проходить по его плану. Это логика почти всех глупых управленцев. Даже когда они приходят домой, им продолжает казаться, что все должно происходить по их воле и домашние – это такие же подчиненные. Разумеется, это большая ошибка, ошибка тупого руководителя. Поникший Носов не знал, что предпринять, увы, именно из-за нас он был в самом проигрышном положении. Я подумал, это все равно, что привести какую-нибудь дуру в дорогое место, напоить и накормить ее, а она будет сидеть и с любопытством разглядывать других парней. Штейну, похоже, было вообще плевать на ситуацию, а мне нет. Видимо, совесть или ее остатки у меня все-таки были.
– Как-то скучновато тут сегодня, правда? – сказал я, и мне показалось, что мы в пещере и все вокруг сейчас начнет рушиться от моего громкого голоса.
Штейн тут же оторвался от телефона, будто только и ждал, когда скажут хоть слово.
– Видимо, день такой, все ж таки не пятница и не суббота, – сказал он с видом эксперта.
– Ага, зато неплохо поели, – сказал Носов и деловито поправил часы на своем тонком, как у девушки, запястье.
Фраза «Неплохо поели» означает, что вечер окончен, всем спасибо, на этом заканчиваем. Так коротко и ясно могут говорить только старшие по рангу или люди беспардонные от природы. Мы с Сашей были всего лишь подчиненными и, разумеется, понимали, как себя вести в таких случаях.
– Предлагаю по последней, – сказал Штейн, чтобы хоть немного смягчить удар по самолюбию.
Мы протянули руки навстречу друг другу, чокнулись и синхронно отпили. Носов, подозвал официантку с красивым лицом и маникюром, сказал, чтобы записали на него. Мы встали и молча двинулись к выходу.