На следующий день, выспавшись и позавтракав на скорую руку, смельчаки ожидали Змея Горыныча. В небе звонко щебетали птицы, не зная о грядущей брани, шмели гулко жужжали, осаждая цветы. Болотник сходил к реке и вернулся на удивление довольным, словно получил весточку с родной старицы, его серо-зелёная кожа блестела на солнце. Гмыз, как всегда, возился со своими лошадками и глубокомысленно молчал. Муся окинул взором старые ракиты, растущие вдоль берега реки, и ему припомнился родной бор. «Всё не то, – подумалось ему, – и даже солнце здесь по-другому светит, не как в лесу, сквозь верхушки сосен, да в здешних краях и ёлок-то не сыщешь».

Полкан с утра примерял блестящую кольчугу, она оказалась впору и надёжно прикрывала всё необычное тело Китовраса. Потом он точил наждачным камнем меч, до блеска натирал щит и шлем, иногда косился на вершину Лысой горы, после чего с яростью принимался размахивать мечом перед воображаемым противником.

После молчаливого обеда Китоврас облачился в доспехи и, взойдя на мыс, повернулся лицом на запад. Вскоре его заклинания разогнали облака, и солнце стало нещадно жарить землю. Потянулись последние, самые тягостные минуты ожидания.

Потихоньку замолкли птицы, даже деревья задремали под жгучими лучами солнца, видя во сне зимнюю прохладу. Вокруг всё тревожно замерло.

Чудовище летело, щурясь от лучей яркого солнца. Горыныч не думал ни о чем – просто ещё один приятный жаркий день. С тех пор, как он поселился в Заречье, – тишь да благодать, ни тебе богатырей, ни крестьянских сыновей. Он привычно заглянул в пещеру и вскоре камнем кинулся в реку.

Друзья замерли и, не спуская с него глаз, наблюдали за каждым движением чудовища. Когда Змей, накупавшись, отдыхал на островке, подоспело время приступить к тому, ради чего они оказались у Лысой горы…

Муся прокуковал – это условленный знак для начала сражения. Тотчас Болотник поднял бешеный хохот, перемежаемый диким рёвом. Хотелось зарыться с головой в землю, лишь бы укрыться и никогда больше не слышать подобных звуков. Змей Горыныч пробудился и спросонья, спасаясь от неизвестного ора, взмыл в небо.

Следом вступил в дело новый богатырь – Гмыз, по его велению мириады мух и слепней накинулись на повелителя стихий, облепив его головы, они забивали ему глаза и рты, не давая продыху. Объятый тучей невесть откуда взявшихся насекомых, змей зарычал и выпустил огонь. Но не помог даже раздавшийся среди ясного неба гром.

Несмотря на едкий запах серы и облако, окутавшее Змея, следующим повелением Гмыз поднял ураган, и вихри со свистом обрушились на Горыныча. Не выдержав резкого порыва ветра, он стал опрокидываться, заваливаясь на землю, но всё ещё из последних сил пытаясь хоть как-то сладить с собственными крыльями. У самой земли он с трудом задержал падение, но всё равно прибрежные камни встретили чудовище глухим звуком и резкой болью в рёбрах. От удара даже задрожала земля.

Впервые за долгие века своей жизни Змей Горыныч оказался поверженным, и три головы, придя в себя, с изумлением осматривались по сторонам. Кто мог опрокинуть гиганта? Вскоре под старыми ивами правая голова приметила какое-то маленькое и неказистое существо и завопило, радуясь, что в поиске обогнала соседей:

– Смотрите, братцы: а не вот из-за того ли уродца мы грохнулись на камни, а?

– Да ладно, чтобы какая-то двуногая козявка повалила самого Горыныча! – не поверила левая голова.

– Давай-ка его поджарим и заодно проверим, каков он на вкус! – угрожающе крикнула средняя.

Собрав все силы, преодолевая упругую воздушную струю, Горыныч с шипением ринулся на смельчака, выпуская из всех трёх голов багровое пламя. Гмызу, а это был именно он, ничего не оставалось, как дрожащими от страха губами прошептать во второй раз знакомое с детства заклинание и, подняв вокруг себя столб пыли, скрыться в зарослях молодого ивняка от огнедышащего повелителя стихий.

Но и стремительное наступление Змея закончилось плачевно: из-за ветра он не удержался в воздухе и, опрокинувшись, снова со всего маху приложился о землю и, подобно упругой сливе, отскочил вверх. Благодаря второму падению возникла пауза…

Подоспело время последнего богатыря. Муся наконец-то дождался подходящей минуты и, натянув на голову волшебный колпачок с серебряным колокольчиком, бросился к Горынычу, который пришёл в себя и вставал на лапы. Уворачиваясь от когтей и хвоста, лесовик попытался забраться на Змея. Но плотная чешуя не позволяла зацепиться, руки беспомощно скользили.

Видя, что лесовику не удается взобраться на Горыныча, Китоврас сообразил: наконец-то приспел его час, он с криком выскочил из укрытия, привлекая к себе внимание:

– Эй, Змей-Горыныч! Освободи Поленику, и я с друзьями отпущу тебя!

Услышав рядом знакомый голос, Змей замер, и все три головы, демонстративно позёвывая, повернулись к говорившему:

– Опять ты здесь ошиваешься, полкан? Тебе мало прошлой взбучки? Теперь ты ещё приволок с собой кого-то, ну тогда извиняй, мы вынуждены проглотить тебя вместе с копытами и в придачу ещё твоих жалких карликов с их навозными мухами! – сказала средняя голова, а две оставшиеся согласно закивали головой.

– Не пугай, лучше изведай мои калёные стелы и мой меч! – дерзко отвечал кентавр.

Муся, воспользовавшись заминкой, наконец-то зацепился за зеленоватую чешую и в мгновение ока взобрался на спину. Дальше оставалось осторожно пробраться к шее. Несколько раз, издавая свист и разрезая воздух, проносился кончик хвоста, но лесовик изворачивался и упорно спешил к трём шеям.

Змей Горыныч рассмеялся и внезапно пустил пламя на наглеца, но Китоврас отскочил, продолжая воинственно размахивать мечом.

Затем он вытащил боевой лук и принялся посылать во врага стрелы, но они отскакивали от Горыныча, почти не причиняя вреда, и чуть не угодили в Мусю. Видя, что лесовик пробрался к шеям, кентавр прекратил стрельбу и предложил:

– Давай-ка сразимся по-настоящему, без твоего дыма! Клыки против меча, а? Как в славные времена моего великого деда!

Все три головы Змея Горыныча хранили молчание.

– Помалкиваешь? Да ты, верно, боишься! Вон, даже поджилки трясутся!

Ещё никто в жизни не смел упрекать Змея в трусости, от такой наглости он онемел, но вскоре ему наскучило слушать глупые дерзости, и он привычно взмыл к облакам. А после, сложив крылья, со свистом бросился вниз на Китовраса, вероятно, желая раздавить его в лепешку.

Лесовик осознал, что это последний шанс, и отпустил шип, за который держался, скатившись во время стремительного змеиного взлёта, теперь он скользил по чешуе к желанной шее, на ходу извлекая цепочку Великого Китовраса и русалки. Уже у самой земли ему всё же удалось накинуть ее на шею Горыныча, и тотчас летающая гора обернулась на песке в забавную трёхглавую ящерку!

Полкану только оставалось подхватить отважного лесовика и подобрать изрядно помельчавшего змея.

– У нас всё получилось! – радостно вопил Грыз, выскакивая из густого ивняка.

– Вот умора! – закричал подбежавший Болотник. – Дайте я потрогаю крошку!

– Как приземление, Муся? – смеясь, спросил Гмыз. – Ну и вид у тебя, лесовик! Лицо белее снега!

Маленький летун молча рухнул на землю и закрыл глаза. В груди учащённо билось сердце, словно оно оторвалось в полете и теперь не находило себе места.

– Я полежу тут, – пробурчал лесовик и отвернулся.

Несколько раз полкан пытался задать Горынычу вопрос о Поленике, но резко помельчавший злодей хранил молчание, и только время от времени пускал в сторону победителей едкий дымок. Китоврас тем временем снял одно кольцо с фамильной цепочки и натянул его на шею змея вместо ошейника, при этом продолжая бубнить:

– Где Поленика, отвечай?

Наверно, Горынычу надоело слушать один и тот же вопрос, и средняя голова ответила:

– Ничего не скажу, пока не вернёте мне мой прежний образ! Я не раз побеждал ураганный ветер и проливной дождь, одним огненным дыханием обращал роскошные дворцы в руины, похитил множество красавиц и обратил в бегство сотни армий и тысячи смельчаков! Никогда не покорюсь каким-то жалким малоросликам и полкану!

– Это мы-то жалкие? – переспросил полкан. – Кто из нас захвачен в плен, ты или я?

– Ну, я, но вы одолели меня бесчестно, с помощью хитрости и колдовства!

– Я предлагал тебе: меч против клыков!

– Давайте повторим! Мы против забвения наших древних обычаев! – завопили головы Горыныча.

– И это говорит подлый громила, хитростью похитивший мою невесту!

– Что такое «громила», я не слыхал такого слова, – спросила левая голова.

– Скоро ты ещё не такое услышишь, пещерный Змей, если хоть один волосок упал с головы Поленики! – пообещал Китоврас.

Видя, что допрос не удался, он бросился к Мусе.

– Лесовик, давай руку! Скорее вставай, пойдём в пещеру искать Поленику! Быстрей! Она нас дожидается!

Муся нехотя протянул ему руку.

– Дай мне хоть перевести дух после такого полёта. Я всё же лесовик, а не стриж, – попросил он.

– Запомни, герои не отдыхают! – не унимался Китоврас. – Усаживайтесь на меня, и мы все немедля отправляемся на Лысую гору!

– Ребята, я понимаю, победа и всё такое, но, может, перекусим? – робко предложил Гмыз. – После драки у меня сосёт под ложечкой.

– А я пока быстренько ополоснусь после великой битвы, – тихо сказал себе под нос Болотник.

– Герои не… – начал Китоврас, но его перебил Муся:

– …Не едят и не моются, – и вся четвёрка рассмеялась.

Кентавр вынужденно подчинился мнению большинства. Гмыз достал из телеги провиант, а тем временем с реки вернулся Болотник, неся трёх глазастых окуней.

– Твоя красавица повременит ещё пару часиков, ведь она поджидала тебя целый месяц! – ворчал полевик. – Думаешь, легко даётся ветер… а мухи? Сам знаешь, на что они летят.

– Герои должны хорошо питаться, – изрёк Муся полкану. – Дай мне крылатую ящерицу, с её помощью я пожарю рыбу, пусть хоть какой-нибудь толк будет от этого Горыныча.

– Как пожаришь? – недоуменно спросил Китоврас.

– Да вот так! Смотри, – ответил лесовик, пощекотал Горыныча, и тут же из всех голов появились языки багрового пламени. – Через несколько минут прошу к столу, тьфу, то есть к телеге. Не забудьте большие тарелки, у нас праздничный ужин!