Вера Плауде

Та киевская ранняя весна выдалась для меня тревожной и суетливой, грязными ручейками стекал на битые тротуары серый придорожный снег, обнажая ошметки собачьих кучек, а я перевозила свои вещи на новую квартиру. Город волновался, город спешил отмыться от зимней грязи, чтобы засверкать на солнце свежей зеленью и белоснежными свечками каштанов на Хрещатике. В этом мы с городом были похожи, ту весну я встречала в монашеского покроя рубашке, на новой работе. Отвечала на звонки, писала мейлы, проводила встречи, ожидая, когда, наконец, майские ливни окончательно смоют с души прошлогоднее собачье дерьмо несложившихся отношений. В результате оценивания моей расслабленной студенческой жизни и увесистых плодов безалаберности и разгильдяйства, которые свалились на мою коротко стриженную голову, я была крайне требовательна к себе. Ранний подъем, чашка кофе, скрипучий троллейбус, брусчатка Подольского спуска. Собранность, аскетизм, плотно сжатые губы – ни смеха регулярного, ни секса.

Крошечную однокомнатную нору, затерянную в глубине Соломенского района, с широкой и хваткой руки мне оставила знакомая, Галя. Она же и притащила меня на ту работу. Доминирующая, чернявая, нос бугристой картошкой. Ее маленькую дочку воспитывали в деревне под Киевом пожилые родители, а она бульдозером перла к своей мечте – ухватить мужа с квартирой в центре Киева. Я-то знаю, что мечты сбываются. И ее сбылась. Как-то внезапно, в результате простейшего одноклеточного приема: нескольких месяцев кротких улыбок и наваристых борщей со сметаной и в щель между широко раздвинутыми белыми, рыхлыми Галинами ляжками, таки угодил айтишник Владик. Он еще восторженно трепыхался, дурачок, все больше запутываясь в вязких Галиных сетях. Малокровный и прозрачный, похожий на кролика из мультфильма про Винни Пуха, он был тощ, голоден и под завязку набит спермой. Родители его разъехались по разным континентам, легкомысленно откупились квартирой, даже не подозревая, как жестоко они, тем самым, кинули его тельце прямо в железные Галины жернова.

Я недолго наслаждалась одиночеством, поглощая вечерами книжки с чаем. Моя подружка Света, зеленоглазая этническая русалка, ударив хвостом, ушла от своего очередного парня и оказалась выброшенной на мель, на надувной кровати возле моего дивана. Впрочем, буквально через несколько дней, я ощутила реальную выгоду от нашего совместного быта. Несмотря на прилипшие, на стенах ванны, длинные красные волосы, Светка привнесла в нашу обитель теплый и расслабленный уют, чисто вымытые полы, запах ацетона и клубничного крема для тела.

Она, как правило, спала до полудня, звонила мне в офис, смеялась, задувая свежий лак на ногтях, после чего неспешно обедала в обществе своих многочисленных друзей-любовников. Несмотря на очередь благодетелей, Света еще подрабатывала тем, что продавала растерянным приезжим распечатки с базами данных сдающихся в Киеве квартир и комнат. Она была строга со своими незамысловатыми клиентами.

– Что значит, вы не можете найти адрес квартиры? – мурчала она в телефон – Тогда я вам могу дать только один совет – не место вам в Киеве, ноги и руки и обратно в Запиздрючинск. Да. Вот попомните мои слова!

Еще Света была крайне убеждена в том, что я, заставляя себя рано вставать и таскаться на убогом общественном транспорте в сраный офис, не уважаю свои длинные ноги, тонкую талию и спортивный зад.

– Кому нужны эти твои подвиги? Заработать пару сотен долларов можно и на распечатках.

Она не понимала, как важно мне было тогда это ощущение устойчивости и тупорылой надежности, которые обеспечивает работа по найму.

– Ну, я не знаю, – рассуждала Светка, когда мы пили чай на нашей микроскопической кухне. – Лично я свою драгоценную задницу буду возить не меньше, чем в Мерседесе. Это был Светин коронный швырок в сторону старенького Форда моего парня, на котором он периодически заезжал в гости.

Однажды меня пригласил на вечеринку один из коллег, собиралась большая компания. На календаре пятница, а на часах начало седьмого вечера. Судя по тому, что Светка, в розовых плющевых шортах и растрепанным узлом на макушке, стучала ногтями по клавиатуре, готовила свои распечатки, вечер у нее был свободным.

– Светик, поедем со мной? Собираются мои коллеги с работы. Не обещаю, что будет архиинтересно, но и не скучно.

Менее чем через полчаса ее стройные ноги были затянуты в джинсы, она весело звенела браслетами, поправляя огненную копну.

Тусовка проходила крайне банально – вино и треп. Потом традиционно решили поехать в ночной клуб. Там была нестерпимо громкая музыка и ядовитый свет. Наша компания постепенно растворилась. Нужно сказать, что у офисного планктона повышенная утомляемость, особенно после литра-другого вина. Поэтому я решила отчалить в ночь, чтобы, наконец, пришвартоваться после штормовой недели в тихой гавани моего дивана.

Домой, вместе со мной, Света уезжать отказалась, она намертво впилась своими ухоженными длинными пальчиками в низкорослого, широкоплечего парня и не сводила глаз с его тестостероновых желваков. Так я и оставила их где-то, в недрах клуба, мускулистая пацанская рука железобетонно, по-хозяйски покоилась на, стятуной голубым денимом Светиной заднице.

Мое удивление на следующее утро вспыхнуло на весь Соломенский район ядерным грибом. На лавочке под домом сидела Светка с вчерашним парнем, как оказалось, Стасом.

Они пили йогурт из картонной коробочки и кидали в голубей кусочки булки. Светка была с размазанными тенями, растрепанными волосами, похоже, счастлива.

Я присмотрелась к Стасу…. обычный парень, короткие ежиком волосы, цепкие карие глаза. Да, спортивный и подтянутый, да, открытый и уверенный в себе…. Но, чтобы Светка? Утром на лавочке?

– Уму не постижимо, что она могла в нем найти, – делилась я через несколько дней со своим парнем, Леней, это который на стареньком Форде.

Леня пожал плечами, отхлебнул кофе и принялся листать попавшую под руки Светкину книгу. Прямо перед нами на стол выпала эталонная фотография Стаса, при полном параде капитана милиции. Прямой взгляд, волевое лицо – такие фотки вешают на доску почета или дарят влюбленным дурочкам.

– Тьфу! – Леня аккуратно, кончиками пальцев поднял за уголок фотографию.

Я знаю, что до того, как заиметь свой небольшой и относительно честный бизнес, Ленчик состоял в какой-то малоизвестной группировке. – Стопудово жрал мою утку – мрачно заключил он.

Вот оно. Чутье! Я действительно утром угощала Свету и Стаса рагу из диких уток, которых настрелял, где-то под Киевом, Ленчик.

Стас был киевлянином, днями и ночами гонял по нашему району преступные элементы, а теперь еще и любил Светку.

Через месяц я помогала собирать Светины вещи, она переезжала к Стасу в двухкомнатную хрущевку, где он жил с пожилой мамой и школьником братом.

Втроем мы стаскивали по заплеванным ступенькам ее пожитки: несколько грузных чемоданов, пакеты с сапогами и мотками шубок. В моей голове, в режиме повтора, ездили слова: люди встречаются, люди влюбляются, женятся…

Я помахала вслед грязно желтым жигулям «Копейка», увозящим счастливую Светку в обычный июньский вторник, в новую жизнь…