Мой воздух слова пожирает
на крошечном острове лета,
вопросы живут без ответов,
прообразы прошлого тают.
Линялые бредят страницы
меж; вымыслом и полуправдой,
глядят позабытые лица
тех дней, огранённые в камни.
Тускнеют химеры ночные
в том море безумных видений,
что ждут в позабытой пустыне,
тасуя изменчивость мнений.
И гусли упрямо молчали,
любуясь сонатою ночи,
в лучах тишины нас качали,
молчали строения зодчих.
Молчат нерождённые крики
ручьёв молодых и восходов,
раздоры титанов диких,
и спор человека с природой.
Белесые пустоши спали,
глотая пустынные дали,
испив соловьиные трели,
шершавые звуки глодали.
Внезапно меняется время
свинцовою картой бессилья,
тяжёлое, вечное бремя
какой-то неведомой силы.