В гору прозрачную
Книгой бессмертной ли, женским ли локоном,
Жизнью ли сладостной, песнею лившейся…
Всех нас когда-то найдут под обломками
Самой желанной надежды не сбывшейся.
То не задалось, другое не ладится,
Выбрал дорогу, удачи лишённую.
…Вот и на мне погребальное платьице;
Жалко ли плоть, от души отрешённую?
Пусть увезут в мою сторону дальнюю
И поместят меня в гору хрустальную,
В гору высокую, в гору прозрачную,
А не в сырую болотину мрачную,
Чтобы всегда были взору представлены
Солнца восход и деревьев движение,
Игры детей и лесные проталины,
И в роднике синевы отражение.
– Полное взаимодействие баланса и гармонии! – прокомментировал услышанное Гарик. А из-за соседних столиков послышались аплодисменты.
– Бездушные что ли? – не обращая внимание на случайных слушателей, спросил Владлен.
– Хорошие! Даже супер! Вот только хоронить тебя не понадобится.
– Как это не понадобится? – возмутился Смычкин. – Что просто так труп бросите в лесу, на берегу речки?..
– Трупа не будет. Мы с Осей всё уладили.
– Не понял, проясни!
– Этого офицера отправили на новую военную базу на Ближнем Востоке.
– Ну, вы даёте! Он поймёт, что у меня нашлись покровители, которые таким образом отмазали меня от позора, а его подставили. Это нечестно.
– Не волнуйся, всё честно. Он сам попросил своё руководство, чтобы его туда откомандировали. Капитан по своим каналам узнал, с кем повздорил в Дворянском собрании.
– И что же он узнал обо мне такое, что вынужден был уехать с глаз долой?
– Он узнал, что ты великий поэт и не захотел остаться в истории как убийца, наподобие Мартынова, застрелившего Лермонтова.
– Смотри какой добропорядочный парень! А главное – мудрый! Давай за него поднимем бокалы! Пусть ему там хорошо служится!
Владлен сразу взбодрился, повеселел. Пропустив вторую рюмку, он погрозил пальцем:
– А ты всё-таки шельма, Гарик. Чего ты меня тут запугивал гробами и некрологами?
– Но разве я не прав? – захохотал Гарик, довольный розыгрышем. – Ведь случись, что тебя бы в самом деле грохнули такого молодого и талантливого, тут бы такая буча развернулась! Мама не горюй! Все недопатетики сбежались бы и заявили, что убили величайшего поэта современности, и все напасти свалили на власти! Перипатетики тоже начали бы выражать скорбь великую по неправедно убиенному гению. Кинулись бы панихиду заказывать! А потом бросились бы во всём обвинять недопатетиков. Про женщин всех возрастов и говорить нечего! Сколько бы случаев суицида возникло из-за тебя! Вот какой ажиотаж ты мог бы вызвать своим несвоевременным уходом.
– Хорошо, я всё понял, – согласился Смычкин. – Пусть публика побережёт нервы, а я продолжу растягивать удовольствие от своей последней, тринадцатой жизни. Да продлит Господь мои годы… И, как говорится, жизнь свою не извести и невинность соблюсти.