А куда же ставить декорации? Куда приходил Уильям Шекспир после спектаклей, где учил роли, писал пьесы и сонеты, вспоминал семью и прожитые в Стратфорде годы? Как ни парадоксально, но именно эти сведения довольно-таки точно известны биографам. Когда Шекспир впервые приехал в Лондон, у него определенно был один адрес в кармане, адрес, по поводу которого особенных споров не возникает – это место, где жил издатель Ричард Филд. Ричард ведь тоже родом из Стратфорда и знал Уильяма с детства.

Будущий издатель родился всего на три года раньше будущего драматурга: в 1561 году. Семейство Филдов проживало неподалеку от Шекспиров – на Бридж-стрит. К тому же отец Ричарда, Генри, работал кожевенником, и не исключено, что Джон Шекспир, производивший перчатки, пользовался его услугами. В 1592 году Генри Филд умер, а Джон, в качестве представителя местной власти, проводил оценку его имущества.

В Лондоне Филд-младший оказался примерно в 1579 году и начал работать учеником в типографии Томаса Вотроллера. Томас по происхождению являлся французом, но бежал из Франции, так как исповедовал протестантскую веру. Подданство в Англии ему предоставили в 1562 году, из чего можно сделать вывод, что Вотроллер был лет на двадцать пять – тридцать старше Ричарда Филда. В конце семидесятых – начале восьмидесятых типография Вотроллера стала широко известна в столице. В ней печатались книги классических авторов, библейские тексты и даже ноты и тексты песен: собственное вероисповедание не мешало Вотроллеру сотрудничать с известными композиторами-католиками, Уильямом Бердом, писавшим музыку как для католической, так и для англиканской церкви, а также с Томасом Теллисом. Королева Елизавета предоставила обоим композиторам исключительное право издавать ноты. Однако они не имели собственной типографии, поэтому работали с типографией Вотроллера.

Вотроллер умер в 1587 году. Права на издание нот приобрел Томас Ист, а типография перешла в руки вдовы Вотроллера. Буквально через два года Ричард Филд женился на вдове и стал полноправным владельцем типографии. Видимо, разница в возрасте с Жаклин Вотроллер была значительной, так как детей в этом браке пара не имела. Типография при Филде продолжала процветать, и первые работы Шекспира напечатали именно в ней.

О том, где поселился Шекспир сразу по приезде в Лондон, сведений не осталось. Первые записи датируются началом девяностых. Они указывают на то, что драматург жил вблизи Бишопсгейт, на окраине Лондона, где, видимо, арендная плата была ниже, чем в центральных, заселенных зажиточными людьми, районах. Неподалеку от Бишопсгейт располагался театр Блэкфрайарз, а чуть дальше – собор Святого Павла, рядом с которым, возле холма Ладгейт, жил Ричард Филд (книжные лавки по традиции находились рядом с собором). Ладгейт и Бишопсгейт расположены практически в противоположных концах города, но расстояние это по нынешним временам небольшое. Впрочем, друзьям детства и не надо было селиться поближе друг к другу: каждый выбрал место сообразно своему занятию. Тем не менее, Шекспир часто навещал друга, недаром первые поэмы, посвященные графу Саутгемптону, печатались именно в типографии Филда. Не исключено, что у Филда Шекспир читал книги, сюжеты из которых после активно использовал в своих произведениях. Не найденные в доме драматурга книги не говорят о его неумении или нежелании читать. Все гораздо проще: фолианты стоили очень дорого, а имея друга, держащего дома хотя бы по одному экземпляру издаваемых им произведений, Шекспиру незачем было их покупать. Тем более, в Лондоне драматург жил на съемных квартирах – вряд ли он планировал там обустраивать жилье. Возить же книги в Стратфорд представлялось ему, скорее всего, наиглупейшим занятием…

«Оксфордианцы» иногда указывают на связь между книгами Оксфорда и некоторыми из книг, использованными Шекспиром в качестве источников, пытаясь использовать эту связь как доказательство того, что Оксфорд писал пьесы Шекспира. Например, одним из основных источников Шекспира был перевод на английский Артура Голдинга «Метаморфоз» Овидия, и оксфордианцы не устают повторять, что Голдинг являлся дядей Оксфорда и посвятил ему две книги. Несколько менее важных источников Шекспира также ведут к Оксфорду. Например, Оксфорд написал предисловие к переводу Томаса Бедингфилда «Cardanus Comforte», в котором некоторые ученые видят влияние на монолог Гамлета.

Подобные связи не особенно примечательны, принимая во внимание количество использованных Шекспиром источников и относительно небольшое количество знатных людей, которым делали посвящения. Что действительно примечательно, это количество крупных и небольших источников для работ Шекспира, которые печатал и издавал сверстник Шекспира, выходец из Стратфорда, Ричард Филд. В то время как многие люди знают, что Филд напечатал первые изданные работы Шекспира «Венера и Адонис» и «Лукреция», мало кто осознает ту степень, до которой он связан с источниками, использованными Шекспиром. Два наиболее широко распространенных источника для шекспировских пьес – издание 1587 года «Хроник» Холиншеда и перевод Томаса Норта на английский «Жизнеописаний» Плутарха. Оба были напечатаны Филдом и, конечно, находились в его библиотеке. Книги, которые он издавал или печатал, имели куда большее влияние на Шекспира, чем произведения, как-то связанные (и связь эта слабая) с Оксфордом. А связь с Филдом не только протягивает ниточку между Уильямом Шекспиром из Стратфорда и пьесами, носящими его имя, но ведет дальше, объясняя, как Шекспир получил те знания, которые отражены в пьесах».

Согласившись, что Шекспир все-таки учился в школе латинской грамматики, можно предположить: он знал латынь достаточно хорошо и был способен прочесть Овидия в оригинале. Ему не понадобился перевод дяди Оксфорда на английский. Учитывая жесткие методы обучения в школе, включавшие в себя сплошную зубрежку текстов на латыни, биографы делают справедливый вывод: Шекспир помнил заученные произведения, а свериться с текстом ему позволяли книги, напечатанные Филдом (он унаследовал после женитьбы на вдове Вотроллера права на издание указанных в цитате произведений на латинском языке). Также в типографии печатались книги об Италии и Франции, из которых, вероятно, драматург черпал не исторические, а культурологические сведения. Здесь становится понятно, почему он назвал Джулио Романо скульптором. Ведь книги такого рода порой не отличались высоким уровнем перевода. С другой стороны, в типографии Филда печаталось огромное количество учебников, дающих основы изучения французского, итальянского и других языков. Шекспир мог и сам пытаться с их помощью переводить тексты, тем более учитывая знание латыни, дававшее возможность без особого труда осваивать французский и итальянский.

Рассуждая о том, где Шекспир проживал до начала 90-х, вполне возможно предположить, что и до 90-х Шекспир снимал комнату где-то поблизости от Блэкфрайарз, если не в том же самом месте. Он старался не тратить много денег в Лондоне на себя, так как помогал семье, оставшейся в Стратфорде. Когда появятся средства, он в первую очередь купит отцу титул и герб, а семье дом. В столице собственность у Шекспира появится лишь в 1613 году, и жить там он не будет. Если вернуться обратно в девяностые, то мы увидим, что переехал Шекспир за реку, ближе к недавно выстроенному театру «Глобус», в 1599 году. Вполне логичный шаг: в то время путь через Темзу существовал один, по мосту с незамысловатым названием Лондонский. Мост был перегружен с утра до ночи – люди, повозки нескончаемым потоком двигались в город и из города. Кроме того, по обеим сторонам моста располагались лавки торговцев, что также не способствовало быстрому передвижению с одного берега на другой. Район, в который переехал драматург, назывался Саутварк. Там же, в Саутваркском соборе, похоронен брат Уильяма Шекспира Эдмунд…

Примерно в 1603–04 году Шекспир вернулся обратно в город и поселился в доме семьи Монтджой. Вот тут неподалеку оказался старый друг: Ричард Филд обитал на Wood Street, а Шекспир – на Silver Street. Судя по названиям, в этих местах жили торговцы, ремесленники, ювелиры. Возможно, не самые худшие улицы в Лондоне, но и не шикарный Стрэнд, где проживала знать. Почему Шекспир решил перебраться снова в город, не ясно. Вероятно, с одной стороны, он стал меньше играть в театре, а с другой – стал обеспеченным человеком и хотел переехать в район получше (все-таки расположение театров вблизи таверн, мест для травли медведей и низкосортных заведений вряд ли нравилось драматургу). Не исключено, что новую квартиру другу посоветовал Ричард Филд.

Ричард Филд поселился в районе Чипсайд не случайно: сама центральная улица Чипсайд как раз ведет к собору Святого Павла. То есть с окраины города удачливый издатель переехал в центр. Недалеко от этого района и Лондонский мост – Шекспиру тоже было удобно добираться до театра, а одновременно жить в более престижном районе, чем ранее. Случайностью соседство двух друзей детства назвать сложно: улица, на которую переехал Шекспир, прямо-таки утыкалась в улицу, где проживал Филд.

И, наконец, в 1613 году драматург покупает квартиру в доме под названием «гейтхаус». Этим словом называли дома, примыкавшие к городским воротам. Когда-то их строили для укрепления ворот, и они являлись частью фортификационных сооружений города или замка. Однако уже в Средние века многие из гейтхаусов утратили свою функцию и не использовались по прямому назначению. Они превратились в красивые здания, призванные украсить въезд в город, замок или поместье. Естественно, гейтхаусы стали более пригодными для проживания, хотя и ранее в них предусматривались жилые помещения. Интересно, что гейтхаус, в котором Шекспир приобрел в собственность жилье, находился в районе Бишопсгейт, неподалеку от того места, где он жил ранее. В завещании от 1616 года Шекспир оставляет комнаты дочери Сьюзан. Кроме того, остался документ, подтверждающий сделку купли-продажи помещения в гейтхаусе в марте 1613 года.

Отчего Шекспир не стал жить в новоприобретенной квартире? Возможны несколько версий. Самая распространенная гласит: драматург просто вкладывал деньги, жить там не собирался, а потому комнаты сдавал. Полагают, Шекспир не написал ни строчки после 1612 года, когда увидела свет его последняя пьеса «Генрих VIII». Он удалился в Стратфорд, и зачем еще ему было покупать квартиру, если не для сдачи ее внаем? Ответ, тем не менее, неоднозначен. В 1613 году Шекспир присутствовал на злополучной премьере спектакля по «Генриху VIII». Именно тогда случился пожар, полностью уничтоживший театр «Глобус». Драматург действительно к тому моменту передавал свои обязанности постоянного автора пьес «Глобуса» другому человеку и, возможно, писал последнее произведение с ним в соавторстве. Но собирался ли он покидать театр и столицу насовсем? Вероятно, если бы не пожар, ставший для Шекспира своеобразным знаком, то он бы задержался на некоторое время в Лондоне, переехав в купленную квартиру. В таком случае ее расположение близ театра не случайно. Ни строчки более не вышло из-под пера Уильяма Шекспира по той же причине: слишком силен был удар, нанесенный его сердцу пожаром.

Фактически драматургу столица так и стала родным домом. Он расценивал ее как удачное место для приложения его деловых и творческих способностей, как огромный рынок, на котором можно выгодно продать все, от хлеба и ботинок до сонетов и пьес. Но за время, что Шекспир прожил в Лондоне, он обрел друзей и, как бы то ни было, любимую работу. Тем не менее, несмотря на трезвый расчет, четкое понимание конъюнктуры театрального мира, постоянное попадание «в десятку» (ни одна пьеса Шекспира не проваливалась), легкость и немалую скорость письма, Шекспир оставался творческим человеком, страдающим, эмоциональным, тонко чувствующим человеческую природу. Путь к родному дому оказался неблизким. Но куда еще он мог удалиться после того, как мир вокруг рушился не переставая? Смерть сына, смерть брата, заключение покровителя в тюрьму, смерть королевы и, наконец, исчезновение театра заставили барда уйти за кулисы. В 1613 году сгорело не просто здание «Глобуса» – в жизни Шекспира перестал существовать Театр…

Шекспиру было куда возвратиться в Стратфорд, так как в 1597 году в родном городе он приобрел новый дом, который отремонтировал и куда переехала его семья. Не исключено, что на покупку драматурга подвигла ранняя смерть сына: он захотел улучшить условия, в которых жила семья, продолжавшая делить кров с его родителями. В настоящее время от этого дома остался лишь фундамент.

Дом, приобретенный Шекспиром, был вторым по величине в Стратфорде. В 1483 году здание возвел Хью Клоптон, выходец из местечка неподалеку от Стратфорда, сделавший прекрасную карьеру в столице: начинал он в качестве ученика торговца шелком, но примерно через тридцать лет уже стал мэром Лондона. К 1483 году Клоптон, зажиточный человек, построил в Стратфорде дом из кирпича и бревен, который назвали «Новое Место» (New Place). Постройку считали очень красивой. В доме находилось десять каминов, а на примыкающей к нему земле разбили два больших сада.

Кроме того, Клоптон отремонтировал церковь, располагавшуюся напротив дома, а также вместо старого деревянного моста построил в Стратфорде каменный. Церковь и мост по сей день считаются достопримечательностями города. Семьей Хью Клоптон не обзавелся, и потому его владения перешли к сыну племянника. В итоге наследники продали «Новое Место», и Шекспир купил дом у своего тезки Уильяма Андерхилла за шестьдесят фунтов.

После смерти Шекспира дом сначала перешел дочери, а после – внучке. Муж внучки жил по соседству. Его дом называется Нэш Хауз (Nash’s House) по фамилии хозяина. В настоящее время гости Стратфорда имеют возможность посетить Нэш Хауз. А «Новое Место» снес его последний собственник, представитель семейства Клоптонов, в 1759 году. У внучки Шекспира детей не было, поэтому дом перешел к старым владельцам. Говорят, очередной Клоптон снес «Новое Место» из-за сильнейшего раздражения, вызванного постоянным наплывом посетителей, желавших увидеть дом, в котором жил великий драматург. После того, как «Новое Место» разрушили, разгневанные жители города заставили Клоптона покинуть Стратфорд. На месте разрушенного дома в настоящее время проводятся раскопки. Таким образом, удалось выяснить, где располагались комнаты, кухни и пивоварня.

Полагают, Шекспир много времени проводил в Стратфорде после покупки дома и писал здесь свои последние пьесы. «Мы знаем, что у него была собственность в Лондоне, и знаем, что он был там просто квартирантом. Ведь после того как он купил этот прекрасный дом и разместил там свою семью, когда у него появилось место, где он мог сложить необходимые ему книги, место, где он мог спокойно работать, почему бы ему не возвращаться сюда писать? Я считаю, он начал жить и работать в Стратфорде, а в Лондон ездил только при крайней необходимости».

Очередное предположение, которому нет никаких доказательств. После покупки дома в родном городе Шекспир много играл на сцене, чему остались свидетельства в виде его имени на афишах и в списках актеров, участвовавших в спектаклях, ставившихся для королевы. Он активно писал для своего театра и, наверное, имел не больше времени, чем ранее, для поездок домой. Покупка квартиры в Лондоне в 1613 году все-таки скорее говорит о его желании перестать снимать временное жилье и обосноваться в столице как следует. В покупке большого дома необходимости не существовало, так как семья жила в Стратфорде, поэтому Шекспир выбрал квартиру. Если бы не пожар в театре, то, кто знает, не осталось ли бы для потомков еще пары пьес…

Следующим приобретением Шекспира стала земля в Стратфорде – 107 акров – в 1602 году. Вместе с землей он купил жилой фермерский дом и сад. Стоило это гораздо дороже, чем «Новое Место» – 320 фунтов. Как раз в 1602 году в Стратфорд вернулся из Лондона брат Шекспира Гилберт. Он и помог Уильяму оформить сделку. А изначально драматургу предложил вложить деньги в этот участок отец, который пытался не отходить от дел. Сам Джон Шекспир, правда, так и не восстановил свое финансовое положение, но благодаря усилиям сына восстановил в городе свою репутацию. Отец умер в 1601 году, что, возможно, послужило причиной возвращения Гилберта домой.

О чем говорят покупки недвижимости Шекспиром? Конечно, о его деловой хватке, которая недолжным образом, в глазах отдельных исследователей биографии драматурга, характеризует человека искусства. Но мы видим, Шекспир, действительно, относился к своему творчеству как к работе, дававшей ему постоянный доход. Кто-то продает перчатки, а кто-то пьесы. После смерти сына Шекспир начинает внимательнее относиться к нуждам семьи. Совпадение это или нет, но именно в то время он старается выгодно вложить свои средства. Наверное, таким образом он пытался как-то компенсировать близким свое отсутствие в родном доме. Впрочем, оттого его жизнь в Лондоне не становилась счастливее. Так бывает: разрываясь между двумя городами, Шекспир не мог сделать однозначный выбор в пользу театра или семьи. И в этом как раз проявляются его душевные метания. Метания творческой личности, не признанного самим собой гения, не желавшего прозябать в Стратфорде, не нашедшего постоянного пристанища в Лондоне.

Кроме приобретения дома, земли и квартиры Шекспир также решил приобрести титул, а соответственно и собственный герб. По большому счету, титул присваивался главе семьи Джону Шекспиру, но после его смерти он наследовался старшим сыном. В октябре 1596 года просьба Уильяма о присвоении титула была удовлетворена. Понятно, что подал прошение он гораздо раньше, поэтому судить, совершил ли Шекспир этот поступок в связи со смертью сына и изменившимся отношением к семье, сложно. Учитывая честолюбивый характер Джона, вероятно, он рассказывал сыну о своей неудавшейся попытке в прошлом получить титул и просил его попробовать добиться статуса снова.

События начали развиваться еще в конце шестидесятых – начале семидесятых, когда Джон Шекспир попытался продвинуться по социальной лестнице выше. Скорее всего, он это делал не только из-за личных амбиций, но и желая сделать приятное жене, имевшей аристократическое происхождение и потерявшей определенное положение в обществе, выйдя замуж за Джона. Каковы бы ни были причины, а получить титул тогда Шекспиру не удалось в основном в связи с ухудшившимся финансовым положением.

И тут, конечно, необходимо сказать, как присваивали титул и герб в Англии. Прежде всего, существовала специальная «организация» – Геральдическая палата (College of Arms). Несколько чиновников принимали решения, руководствуясь нехитрыми принципами: достойная служба претендента и его предков во славу Англии и ее суверенов, а также внесенная плата в размере от 10 до 30 фунтов. Сумма по тем временам существенная, доступная далеко не каждому простому англичанину. Но тогда начали появляться люди, представители торговли, коммерции и, как мы видим, «творческой интеллигенции», способные заплатить требуемые деньги. Оставалось найти достойных титула предков, и герб вместе с титулом в кармане.

Джон Шекспир, по-видимому, не сумел внести необходимую плату, и дело застопорилось. Есть также версия, связывающая отказ геральдической палаты с вероисповеданием Джона и его жены. Преследования католиков носили разный характер, естественно, могли затронуть и выдачу титулов. Тем не менее, глава семьи с этой мыслью не расстался.

«Джон Шекспир, отец Уильяма, не раз пытался получить титул. Однако его первые попытки не имели успеха, и к концу жизни он вновь подал прошение в Геральдическую палату. Скорее всего, благодаря успехам его сына в Лондоне титул ему присвоили.

Таким образом, 20 октября 1596 года согласно разрешению чиновника, возглавлявшего Геральдическую палату и являвшегося помощником королевы в подобных делах, «упомянутому Джону Шекспиру, и… его детям, потомству, последующим поколениям» законным образом разрешается иметь позолоченный герб с серебряным копьем на черном фоне (изображающим фамилию «Шекспир»). Затем герб можно вывешивать на дверь и размещать на всех личных вещах. Девиз звучал как «Non sanz droict», или «По праву». В качестве причины выдачи права иметь герб указывалась верная служба прадедушки Джона королю Генриху VII, но никаких подробностей его деятельности на этой службе не указывалось. Герб Шекспира изображен на его могиле в Стратфорде».

То есть формально герб получал именно Джон Шекспир, но, учитывая обстоятельства (Уильям находился в Лондоне, имел необходимые связи и деньги), понятно, что за отца прошение подавал сын. Таким образом, перед фамилией «Шекспир» появилась приставка «джентльмен» («джентри» – мелкое и среднее дворянство), представители семейства получили право носить при себе шпагу и иметь герб.

В Средневековой Европе до определенного момента наличие герба не являлось привилегией определенного класса или сословия и его использование никак не регулировалось. Если находятся следы судебных разбирательств, касавшихся определенного герба, то в основном они имели дело с претензиями одного англичанина к другому, в случаях, когда изображение на гербах совпадало. Обычно требовалось доказать, кто первым начал пользоваться оспариваемым видом герба. Порой история уходила так далеко вглубь столетий, что судьи добирались до 1066 года. Однако этот метод решения споров вовсе не означал запрет на использование герба тем или иным человеком, а лишь разрешал конкретные недоразумения, возникавшие у обратившихся в суд людей. И эти решения не распространялись на других представителей того же сословия.

Некоторые историки считают, что регулирование было введено только при Генрихе VIII, а до того оно если имело место, то в конкретных случаях, как, например, во время военной кампании 1417 года. Тогда Генрих V выслал предписание в города и поселения на юге Англии, всем, кто собирался принять участие в походе во Францию, зарегистрировать оружие и герб. Кроме того, солдатам, не имевшим права по наследству иметь герб, запрещалось помещать его изображение на плащ или куда-либо еще. Никаких более ранних свидетельств наличия похожих предписаний не обнаружено. Но и данный указ, очевидно, имел разовый характер. Также он не указывал на разделение права ношения определенного оружия и герба по сословиям, что случилось в начале шестнадцатого века при Генрихе VIII.

Само по себе расслоение английского общества началось в одиннадцатом веке, когда король, владевший всей землей, за определенные заслуги наделял ею своих подданных. Напрямую получивших землю от короля называли баронами, и их количество практически не менялось до четырнадцатого века, насчитывая 200 человек. Бароны, в свою очередь, выделяли наделы рыцарям в обмен на воинскую службу. Поэтому в случае необходимости бароны имели возможность отправить на помощь королю некоторое количество солдат. В конце четырнадцатого века землей наделялись не только рыцари, но и эсквайры. К последним обычно принадлежали те, кто не закончил соответствующего обучения и не стал рыцарем. Со временем рыцарей становилось меньше, а эсквайров больше: земля передавалась по наследству, рыцарское обмундирование стоило все дороже, уменьшалась нужда в рыцарях в армии. Поэтому к началу пятнадцатого века рыцари превратились в социальный класс высокого статуса. Тяжелую военную службу мало кто хотел нести, вместо этого рыцари платили королю некую сумму денег, откупаясь от своих прямых, навязанных историей обязанностей.

Постепенно рыцари стали частью «джентри», класса, внутри которого произошло разделение на рыцарей как таковых, эсквайров и джентльменов. Доход джентльменов примерно равнялся доходу йоменов, к которым принадлежали отец и дед Уильяма Шекспира. К этой категории принадлежали юристы, торговцы, богатые йомены, что и давало Джону Шекспиру право надеяться на получение титула.

Сам термин «джентльмен» возник лишь в пятнадцатом веке. Закон 1413 года требовал в официальных бумагах указания социального статуса человека или рода его занятий. Тогда англичанин имел право самостоятельно судить о возможности проставления слова «джентльмен» перед фамилией исходя из своего происхождения, наличия земли и рода занятий. Происхождение и имущественное положение ставились превыше остального. Откуда брались джентльмены? Ими были и обедневшие рыцари, более не способные финансово поддерживать высокий статус, и младшие сыновья, и торговцы, и юристы, и разбогатевшие, удачливые йомены. Тут вкрадывалось некоторое противоречие: джентльмены не имели права по статусу торговать и заниматься физическим трудом, что логично: на то он и знатный человек – должен иметь средства, позволяющие ничего не делать.

Но английское дворянство отличалось от дворян континентальных. На континенте нельзя было просто исходя из имущественного положения и осознания самого себя дворянином получить титул. Тем не менее, представители общества, занимавшиеся торговлей, фермеры часто и в Англии сталкивались с противодействием при подаче прошения на присвоение титула. Интересно, что предрассудки влияли даже на процент «смешанных» браков: женщины-дворянки старались не выходить замуж за мужчин из низших классов (их дети теряли статус), а вот мужчины-дворяне, напротив, с удовольствием женились на дочках богатых торговцев, получая за ними хорошее приданое, но не теряя в статусе.

Гербы и оружие представляли собой иную проблему, по которой нет однозначного мнения. Первое суждение состоит в следующем: только рыцари имели право на геральдику. Эсквайры получили его лишь в 1350 году, а джентльмены еще спустя столетие. Другая точка зрения прямо противоположна первой: никаких ограничений не существовало, чему свидетельством являются оружие и гербы, которые торговцы завещали детям или повелевали положить в могилу. У некоторых были гербы с великим разнообразием изображений самого высокопарного свойства, совершенно не отражавшие род занятий их владельцев. И как сказано выше, оружие и гербы порой передавались по наследству или покупались даже теми, кто к дворянству вообще отношения не имел. Однако в какой-то момент подобная практика прекратилась и функции наделения человека титулом и гербом перешли к Геральдической палате.

В 1555 году Геральдической палате предоставили отдельное здание. А по указу 1568 года все документы, отчеты и прочие бумаги, составленные чиновниками, должны были храниться в специальной библиотеке. Возложенные на чиновников обязанности провоцировали взяточничество, их престиж падал. Обычной практикой при Елизавете стала выдача титулов за деньги людям, которые, по мнению общественности, их не заслуживали. Конец шестнадцатого – начало семнадцатого века в принципе олицетворяли эпоху, когда Геральдическую палату раздирали распри, а по принятым ими решениям затевались судебные разбирательства. Чиновники обвиняли друг друга во всех грехах, объединяясь во враждующие группировки. Кроме всего прочего, составлялся список лиц, которым герб и титул предоставили ошибочно. Поэтому в 1602 году принадлежность Шекспира к дворянству и принадлежащий ему герб оспаривались, но его достойное происхождение удалось доказать. Оригинального изображения герба Шекспира не сохранилось, поэтому те рисунки, которые можно увидеть сегодня, – это попытка восстановить образ из описаний.

Материальные приобретения Уильяма Шекспира, а также желание получить официальный статус в обществе, которое и сегодня не чуждо классовым предрассудкам, говорят о его стремлении сделать что-то для семьи, оставшейся в маленьком Стратфорде. Иначе он показать свое отношение, свою заботу по отношению к ним не мог. Знатный человек не должен работать? Это правило, конечно, мешало признать его новый статус в обществе. Тем более, актерство и написание пьес не являлось достойным джентльмена занятием. Оспаривается ли сегодня антишекспировцами факт выдачи ему титула и герба? Конечно. Ведь как ни грустно, но весь комплект документов, в полной мере это доказывающий, отсутствует.

«Существует пять документов, подтверждающих данную историю: два черновика документа, датированных 20 октября 1595 года, документ с наброском предполагаемого деления герба, жалоба 1602 года и отказ признать ее правомерной. Несколько доказательств отсутствует: оригинал документа, в котором Джон Шекспир высказывает свои притязания, окончательный вариант герба и бумага о его предоставлении не представлены в записях. На самом деле, можете вы сказать, мы не знаем, а был ли титул действительно присвоен, потому что у нас нет подтверждающих документов, но более поздние бумаги не существовали бы, если бы это было не так.

Шекспир использовал предоставленные ему права. В нескольких юридических документах Шекспира называют «джент» или «джентльмен», в завещании он оставил свою церемониальную шпагу юному Томасу Комбу, а герб изображен на памятнике Шекспиру в церкви Святой Троицы».

Естественно, отсутствовала бы и жалоба, в которой право Шекспира оспаривалось, и ответ на нее. Вопрос о титуле и гербе представляется важным и по другой причине: в большой степени, таким образом, Шекспир восстанавливал права матери, в которых она была ущемлена, выйдя замуж за представителя низшего по отношению к ней сословия. Подтверждением подобной догадки является то, что в промежутке между 1596 и 1602 годами Шекспир подавал прошение о разделении герба на две части, как то было принято, когда на семейном гербе хотели отобразить обе ветви, отцовскую и материнскую. Во второй был бы изображен герб семьи Арденов, то есть герб предков со стороны матери. Видимо, эту просьбу отклонили, ибо никаких сведений об изменении герба не осталось.