Королевская охота
На следующее утро, когда под солнечными лучами только-только зазолотились шпили и башенки Шиньона, Жан Минэ вошёл во двор замка. Здесь в тиши высоких замковых стен расхаживали вельможи и негромко переговаривались.
Граф Виндом говорил Гаривелю:
— Редкий случай. Дофин согласился поехать на охоту.
— Но он же никудышный стрелок.
— Неважно. Он убеждён, что ему сегодня повезёт. В ночь на пятницу ему приснилось, что он купался в дерьме и ел тараканов.
Оба залились смехом. Старику Минэ стало неловко слушать вельмож, обсуждающих дофина, и он отошёл подальше. Но тотчас, рядом с ним остановились двое других.
— Дорогой Ален, Карл любит принца, но отставать от него не хочет. Жан Алансон, хоть и любимчик, но всё же соперник, да ещё моложе, красивее и удачливее Карла.
— Дорогой монсеньёр Персеваль, но все недостатки внешности дофина с лихвой компенсирует его высокая образованность. Всем известно — в знании латыни он может смело состязаться с любым магистром университета.
— Э-э-э… Образованность, латынь… Вы спросите его самого! Он рад этому? Да никакая образованность не заменит ему происхождение от ненормального папеньки. А его бедность? А его честолюбие? Его тщеславие несравнимо! Он хронический неудачник, но ровно столько же завистлив! У Алансона масса любовниц. А у Карла Валуа ни одной, кроме жены.
— М-да… В общем, я бы не советовал ни Алансону, ни Вандому вырываться вперёд. Давайте поможем капитану де Рэ настрелять побольше дичи. Этому можно быть самым лучшим стрелком в королевстве — он не соперник в борьбе за трон.
Запел рожок. Вельможи вскочили на коней и в окружении слуг и егерей выехали со двора.
Старик оглядел опустевший двор и на крыльце увидел королевского духовника.
Тот медленно, держа руки на животе, подошёл к Минэ; окинул кюре взглядом из-под полуопущенных век и, выпятив нижнюю губу, ответил кивком на поклон старика.
— Мне очень жаль, брат Минэ, но дофин уехал на охоту. Приходите завтра. Или ждите его возвращения с охоты. Ели она будет удачной, быть может, он вас примет.
Сказал. Закрыл глаза. Потряс головой и скрылся за тяжёлой дверью, ведущей в палаты замка.
Охота была в разгаре. Летели стрелы из арбалетов. Кричали егеря. С лаем бегали охотничьи собаки. Падали косули и лани. Храпели при виде битой дичи лошади. К дофину подскакал молодой герцог Алансон.
— Какие успехи, сир?
— Пока никаких, Жан.
— Могу поделиться. У меня уже две лани и косуля, — принц показал на стоящую рядом лошадь с перекинутыми через её спину убитыми животными.
— Спасибо, брат, но мы уж как-нибудь, но сами, — с дрожью обиды в голосе ответил Карл и пришпорил коня. Он мчался через опушку леса за стайкой тонконогих, пятнистых косуль. Рядом скакали егеря, перезаряжавшие арбалеты и подававшие их на скаку дофину. Но к великому неудовольствию и поднимавшемуся раздражению ни одна косуля не упала. К дофину подскочил граф Вандом.
— Ваше величество, едемте на тот край поля, там егеря выгнали два десятка оленей.
— Едем.
Оба помчались, на ходу принимая от егерей заряженные арбалеты. Граф стрелял отменно и очень скоро с нескольких выстрелов подбил двух оленей. Он удовлетворённо выпрямился в седле, расслабленно опустил плечи и устало произнёс:
— Ну, что ж, было два, да ещё два — четыре. Пожалуй, хватит… Как вы считаете, ваше величество?
— Да, уж не знаю, граф, не знаю.
— Буду, счастлив, поделиться с вами, сир.
— Благодарю вас, граф, но я ещё в состоянии стрелять и сам. А, настреляв зверья, не стану хвастать. Вон капитан де Рэ, наверняка, убил не меньше вашего. Давайте, спросим.
Карл повернул коня к подъехавшему капитану.
— Ну, как охота нынче, Жиль?
— Две косули, три оленя и кабан, ваше величество.
— Ну и что? Эх, вы! Стрелки! Хвастуны! А вот кто опора и надежда Франции! — Вдруг конь дофина, словно в знак согласия мотнул мордой, гордо выпятил грудь, дрыгнул, словно в танце задними ногами, чуть вскинув круп. Но от неожиданности Карл упустил уздечку, не удержался в седле и медленно свалился на землю.
Оба — Алансон и Вандом — рассмеялись. Персеваль де Буленвилье, бывший рядом с де Рэ, шепнул ему:
— Помогите его высочеству.
Капитан спрыгнул с коня и вместе со слугами помог дофину вернуться в седло.
— Не огорчайтесь, ваше величество, — ласково произнёс герцог Жан Алансон, — ваш папенька тоже плохо сидел на… в седле.
Лицо Карла перекосилось в гневе. Тусклые, с маленькими точками зрачков, глаза его широко распахнулись. Губы, язык и зубы долго не слушались его. Наконец, он собрался с силами и пролепетал побелевшими губами:
— Делом надо заниматься, сир! Делом, а не охотой и прочей безделицей! А вы болтаете невесть что!
Сказал и с места рванул галопом в сторону Шиньона. За ним последовали его слуги и егеря.
— М-м-м-да-а-а, — глубокомысленно изрёк де Буленвилье, повернувшись к Шартье, когда они отъехали от насмешников. — Такого слышать ему ещё не доводилось. Никто ещё не смел, напомнить ему таким тоном об отце.
— Могу представить, как хотелось ему сейчас порубить на куски кузена и швырнуть его останки в яму с волками, — сказал поэт и дипломат Ален Шартье.
— Но сейчас он этого не сделает.
— Вы думаете?
— Убежден. Я знаю скрытный и злопамятный характер Карла. Сейчас он перекипит и затаит обиду. Ведь ему надо удержать окружение, чтобы не осложнить борьбу за трон и войну с англичанами.
— А что же в этом состоянии он сделает сейчас?
— Сейчас? — переспросил Буленвилье и, на мгновенье задумавшись, ответил. — Займётся государственными делами.
— И наверняка в дурном настроении совершит очередную глупость.
— Ошибку, монсеньор, ведь он почти король, и Бог ему судья.
(Пройдёт чуть более двадцати лет, закончится война с победой для Карла Валуа, и по формальному обвинению в денежных злоупотреблениях он самым первым обезглавит своего двоюродного брата герцога Жана Алансонского)
