Наутро Папа сказал Девочкам, что как только Карл Петрович начнет летать, нужно его выпустить на свободу. Потому что птенцу лучше на воле. А долго держать его дома нельзя – он так никогда не научится сам добывать себе пишу.

И девочки стали учить Карла Петровича добывать пишу. Они разложили на столе червяков, чтобы он их сам находил, и выпустили в квартире всех кузнечиков, чтобы скворец за ними гонялся. Вот только летать его никто не учил. Ясно было – Девочки не хотели с ним так скоро расставаться.

В конце концов я заметил, что Карл Петрович поскучнел. Он часами сидел на подоконнике нахохлившись и смотрел за окошко во двор. Папа, скорее всего, был прав, бедной птичке не очень нравилось жить в доме. Чего-то ей тут не хватало. И я решил скворчонку помочь.

Забрался как-то раз я к нему на подоконник и сказал:

– Ну, приятель, смотри внимательно, – и медленно слетел на пол.

Карл Петрович глянул на меня одним глазом искоса и отвернулся. Я же не знал, как скворцы учат летать своих птенцов. Я показал ему еще раз. И еще. Вдруг я неосторожно махнул хвостом (подоконник был тесный) и нечаянно столкнул птичку на пол. Карл Петрович возмущенно пискнул, растопырил крылья и свалился. Не то чтобы свалился, немножко даже спланировал. Конечно, с крыльями-то каждая собака летать сможет, не то что мне мучиться – одним усилием воли. Когда скворец опять вскарабкался на подоконник, я его опять столкнул, уже специально.

Через несколько дней Карл Петрович вполне сносно слетал с подоконника и даже вспархивал на него сам. А через неделю мы с ним на пару кружили по комнате, когда дома никого не было. Я очень гордился своим учеником. И собой тоже, как учителем.

Когда домашние заметили, что Карл Петрович свободно летает, его торжественно выпустили на улицу, сначала хорошенько накормив. Скворец вылетел из дверей как пуля. Даже хвостиком не вильнул мне на прощание, так обрадовался.

Потом Папа приколотил скворечник к большой липе во дворе, где на толстой ветке висели веревочные качели. И следующей весной там поселились скворцы. Ира говорила Люде, что это Карл Петрович с женой. Девочка Люда качалась на качелях и кричала:

– Эй, Карл Петрович, как дела?

А Соседка Марковна смотрела на нее осуждающе.

Жаль, что я не мог себе позволить летать по двору среди бела дня. А то бы я смотался к скворечнику и узнал, наш это скворец или нет. И спросил бы у него, как дела, если наш.