Глава двадцать седьмая
Талисман Колмановского
В.Г. Вагрина всю жизнь дружила с племянником своего мужа Эдуардом Колмановским, будущим известным композитором СССР. Когда в 1937 году ее мужа, председателя «Союзпромэкспорта» Давида Марковича Колмановского арестовали, а затем расстреляли как троцкиста, Эдуарду было всего 14 лет. Но он уже учился в музыкальном училище имени Гнесиных по классу фортепиано, и Валентина Григорьевна пророчила ему как музыканту прекрасное будущее.
К тому времени В.Г. Вагриной было уже за тридцать, ее знали как великолепную актрису театра имени Вахтангова. В «Гамлете» Шекспира она удачно играла Офелию, в «Человеческой комедии» Оноре Бальзака — графиню. В 1934 году знаменитый режиссер и сценарист Давид Самойлович Марьян поставил фильм «Мечтатели» — о том, как люди разных национальностей, объединившиеся в строительный отряд, начинают восстанавливать разрушенные Гражданской войной шахты в Донбассе. Наряду с Аллой Тарасовой, Михаилом Жаровым, Львом Свердлиным он приглашает принять участие в создании этого фильма Валентину Вагрину. Она вначале не соглашается, но подруги по сцене уговаривают ее:
— Ты что, Вава, с ума сошла? Отказать такому режиссеру, значит, перечеркнуть всю свою карьеру. Или тебе не хочется войти в историю советского кино?
В конце концов Вагрина согласилась — и она, действительно, вошла в историю советского кинематографа как знаменитая актриса немого советского кино. Больше всех за нее радовался племянник Эдуард, который жил вместе с Колмановскими в большой квартире дома № 35 на Арбате. Он всем в музыкальной школе говорил, что его тетя играет не хуже Орловой и других актрис, а то и лучше. Не верите — посмотрите фильм «Мечтатели» или сходите на спектакли в театр имени Вахтангова, в которых занята Вава (так называли В.Г. Вагрину ее друзья и соратники).
Но в 1937 году ее творческое счастье исчезло. Когда арестовали ее мужа, она от горя слегла в постель надолго и безутешно. Забарахлило сердце, сдали нервы, спасало только снотворное. Эдуард Колмановский дневал и ночевал у кровати любимой тети, поддерживал ее душевно.
— Вы любите жизнь, Вава? Не сдавайтесь — все образуется, еще заиграют трубы счастья в вашу честь.
Но трубы предпочли замолчать надолго. Вскоре В.Г. Вагрину арестовали как члена семьи изменника Родины. Коллеги по сцене пытались вызволить ее из мрачных казематов Лубянки, но не тут-то было. В своих мемуарах писательница Анна Масс сообщала:
«За все годы не удалось отстоять только Валентину Григорьевну Вагрину — Вавочку, как ее называли в театре. Когда в 1937 году арестовали, а потом расстреляли ее мужа, крупного работника торгпредства, ее тоже взяли как жену „врага народа“. В эти годы театр уже не был так всесилен, как прежде: многие из его влиятельных поклонников распрощались с жизнью в лубянских застенках. Но все равно театр пытался вызволить Вавочку. Вышли на следователя. Тот сказал: „Освободим, если она откажется от мужа“.
…Вавочка от мужа не отказалась. Ее отправили в лагерь».
Этим лагерем для нее стал Карлаг, Долинка. Туда везли «врагов народа» в товарных вагонах с обледенелыми нарами. Вагон был перегорожен решетками, на окнах тоже решетки. Соседкой Валентины Вагриной оказалась переводчица Мария Максимовна Гальпер, которая потом возглавит в Долинке огородную бригаду, будет работать в ремонтно-механической мастерской. Ее дочь Е.П. Липшиц позже расскажет в книге «Родословная» (Израиль, 1997 год):
«Куда везут, не говорили. Ехали много дней. Приехали — объявили: Караганда, Долинка. Выстроили их на перекличку, а рядом толпятся бытовики, поливают их бранью, называют кремлевскими б…, весь строй плачет.
По каждому пустяку, например, за опоздание на поверку, сажали в карцер. Среди заключенных жен было много работников искусства, артисток, балерин, певиц. Из них организовывали такую самодеятельность, которой могла позавидовать любая столица. Газеты, радио были запрещены, но новости все равно проникали в лагерь разными путями. Так, например, на Долинской сельскохозяйственной опытной станции, где было выведено множество устойчивых к суровым условиям Казахстана сортов с/х культур (просо Долинское и др.), кроме заключенных, работали вольнонаемные. Оттуда приходили к маме точить какие-нибудь детали и приносили прочитать газету. Мама прочитывала газету в туалете, а затем новости распространялись по беспроволочному телеграфу. Несмотря на тяжелую работу, плохое питание, оторванность от родных и близких, все жили верой и надеждой на скорое освобождение, на победу, на то, что скоро все выяснится и их признают невиновными».
Валентину Григорьевну Вагрину тоже использовали, как всех, больше на сельскохозяйственных работах — она убирала пшеницу и роясь на полях, переворачивала промокшее от дождей зерно на токах для сушки, доила коров… Однажды к ней подошла невысокая женщина в очках с толстыми стеклами, представилась: «Эстер Паперная, писательница». Показывая на черные узловатые пальцы актрисы, она сказала:
— Вам ли, Вава, звезде нашего театра и кино, в этом дерьме возиться? Вы должны петь… Я скажу о вас в культурно-воспитательной части Долинки.
И вот благодаря заступничеству Эстер Паперной Валентину Григорьевну Вагрину переводят в так называемый крепостной театр. Она опять играет заглавную роль в «Принцессе Турандот», радуя своим талантом и вольных, и невольных зрителей. Вечером в своем бараке она вспоминает, как ее племянник Эдуард ходил на репетиции и спектакли в театр имени Вахтангова, обязательно заглядывая к ней в гримерную с букетиками цветов. Весной это были ландыши, а летом — красные и белые розы. Эх, Эдик, Эдик… Увидел бы он ее сейчас в зэковском клубе имени Кирова под конвоем солдат с овчарками! Почему так по-разному складываются судьбы людей? У Аллы Тарасовой тоже немало белых пятен в биографии, однако ее не тронули, продолжает играть в театре. Между тем брат Тарасовой, Евгений, служил в армии генерала Деникина в контрразведке. Ее сестра Лена бежала от красных в эмиграцию, живет во Франции, в Париже. Но… Талант Тарасовой признал сам Сталин, посмотрев в 1933 году фильм «Гроза» по пьесе А. Островского, где главную роль — Катерину — сыграла Алла. В 1937 году Сталин побывал на премьере спектакля «Анна Каренина» и еще больше убедился в том, что он не ошибся. Вскоре после этого Тарасовой было присвоено звание народной артистки СССР.
Валентина Вагрина вместе с Аллой Тарасовой снималась в 1934 году в фильме «Мечтатели». И она очень боялась, что у нее ничего не получится. Алла сказала ей:
— Гони от себя страх. — И прошептала: — Вот я ничего не боюсь, потому что никогда не расстаюсь с крестиком.
Может, Бог и правда помогает ей во всем?
Валентина Григорьевна научилась креститься, когда страх заливал ее сердце, и ей становилось несравненно лучше, чем прежде. Она стала получать письма от Эдуарда Колмановского. Он рассказывал ей о своей учебе в консерватории имени Чайковского, о том, что пробует сочинять музыку к песням. Однажды она получила посылку от племянника, в которой нашла в коробке чая небольшой серебряный крестик со словами «Храни тебя Бог». Талисман Эдика она будет носить до конца жизни, до самой смерти, как будет хранить дружбу с племянником.
Как надела актриса на себя крестик божий, присланный Эдуардом, — словно ожила ее душа. Она стала больше общаться с такими же обездоленными, как сама, вникать в их мысли и надежды. Ее удивило, что рядом с ней в лагере находились не менее знаменитые люди, чем она. В Долинке, например, отбывали свой срок жена маршала Блюхера Глафира Лукинична Блюхер-Безверхова, переводчица «Профинтерна» Мария Максимовна Гальпер, жена поэта Багрицкого Лида… А драмтеатром руководила Евгения Мезенцева, которая вместе с Фаиной Раневской и Татьяной Окуневской снималась в фильме Михаила Ромма «Пышка» в 1936 году. Они наряду с Эстер Паперной стали ее самыми лучшими, преданными подругами.
В 1946 году Валентину Григорьевну освободили. Писательница Анна Масс вспоминает:
«Какая радость прошла волной по нашему дому, по театру: „Вавочка вернулась!“ Она вернулась поблекшая, постаревшая, о прежней ее легендарной красоте можно было лишь догадываться. В Москве ее не прописывали, да и негде ей тут было жить. Но театр остался верен себе: добился прописки. Ее снова приняли в труппу и сразу дали роль Джесси в пьесе Константина Симонова „Русский вопрос“. На репетициях, слегка лукавя, горячо убеждали, что у нее получается в тысячу раз лучше, чем у Серовой в „Ленкоме“. После премьеры шумно поздравляли, а еще через некоторое время пересказывали друг другу хвалебные отзывы в прессе о ее игре».
Да, Вавочка вернулась поблекшая, постаревшая, но в ее глазах горел огонь молодости и любви к людям. Ибо она не раз и не два обращалась к Богу с просьбой вернуть ее в Москву, к нормальной жизни, не чернить ее душу тоскливыми мыслями и серой тоской по столице и родственникам… Почти каждый день в ее гримерную врывался Эдуард Колмановский с букетиками цветов в руках:
— Ну как мой талисман, не подводит?
— Не подводит! — радостно отвечала тетя-актриса.
В день первой встречи с Эдуардом она не сразу узнала его — так он подрос и возмужал. Он устроился редактором музыкального вещания Всесоюзного радио, стал сочинять песни. Их исполняли Трошин, затем Марк Бернес… Эдик женился на однокласснице Тамаре Майзель и, слава Богу, счастливо! Жена во всем и всегда поддерживала его творчество, заботилась о нем как о ребенке.
В 1958 году Эдуард написал песни, которые сделали его имя горячо любимым народом. Это «Тишина» на стихи В. Орлова и «Я люблю тебя, жизнь» на стихи К. Ваншенкина. Последнюю песню Эдик посвятил горячо любимой тетушке Валентине Григорьевне Вагриной, которая, по его словам, всегда любила жизнь и надеялась, что это взаимно.
К сожалению, еще долго после мучений и страданий в лагере Карлага жизнь не отвечала ей взаимностью. Ее почему-то держали под подозрением и после Победы, освобождения из лагеря. А вскоре, как пишет Юрий Геранимус в книге «В молодые годы» (Москва, 2004 год),
«Ваву из театра под давлением „органов“ уволили».
И далее:
«Хлопотать за нее пошли к тогдашнему шефу госбезопасности Абакумову артисты-вахтанговцы Горюнов и Абрикосов. Выискивая аргументы в пользу восстановления Вавы в театре, они неосторожно сказали Абакумову: „Вагриной разрешили жить в Москве. Значит, она должна где-нибудь работать“. На что Абакумов сказал: „Это легко исправить“ — и тут же отдал распоряжение: Ваву из Москвы выслать».
В это тяжелое для Вагриной время опять ее выручает Эдуард Колмановский. Он знакомит ее с Николаем Ивановичем Осеневым, который занимал в то время высокий пост председателя Московского отделения Союза художников СССР (МОСХ). Он был автором хрестоматийной просоветской картины «Первый декрет Советской власти». На ней был изображен закуривающий цигарку солдат Красной гвардии, который делал это, стоя у афишной тумбы с приклеенным манифестом о мире. Эта картина пользовалась успехом почти у всех зрителей, особенно у коммунистов. Благодаря ей он и занял большую должность в Союзе художников.
Но все знали и вторую слабость любви Осенева — щедрой души человек, он очень привязался к бытовой живописи и к пейзажам России, Европы.
Николай Иванович с первого взгляда прямо-таки влюбился в Валентину Григорьевну. Вскоре они поженились. Когда ее выдворили из Москвы, он нашел Ваве жилье в любимой им Тарусе и жил вместе с возлюбленной там, создавая свои великолепные картины русской природы.
В 1955 году Ваву реабилитировали, и она стала снова жить в Москве, вернулась в театр и проработала там до пенсии. Очень часто она выезжала вместе с Николаем Ивановичем в Париж, где Осенев написал серию пейзажей Франции. А когда они, отдохнувшие и довольные судьбой, возвращались в Москву, на перроне вокзала их непременно встречал Эдик с цветами. Вава кричала, увидев и обнимая его:
— Я люблю тебя, жизнь!
Эдик отвечал:
— И надеюсь, что это взаимно!
Да, в последние годы жизнь повернулась к Ваве своим добрым, светлым лицом. Казалось, это Бог таким образом выплачивал ей компенсацию за тяжелые, черные времена в Карлаге.
