Глава 13
Утром она неслышно выскользнула из-под одеяла и отправилась в душевую, эти дикари еще не понимают, что смывают с кожи защитный слой, облегчая всяким вирусам проникновение через этот могучий барьер.
Плюс еще и ускоренное старение кожи, но лучше смолчу, и так чересчур умничаю, современные женщины теперь предпочитают мужчин красивых и с длинными ногами, а не умных и сильных, дескать, сами с усами, в смысле, умные и сильные…
Пока она плескалась там, употребляя по очереди две дюжины гелей и шампуней, я просматривал массу звонков с мобильного, голова раскалилась, и какого хрена все звонят и звонят, весь Дубай в разговорах, а еще и весь Эмират, что за болтливый народ, где же восточная неторопливость и степенность, молодежь вообще уже не та…
Наконец, когда хотел взять передых и охладить проц, сознание зацепилось за один из звонков, вытащило его из навозной кучи, отмыло и с торжеством представило мне.
Не откладывая, я тут же вышел на эту волну, дождался, когда на той стороне щелкнуло и сильный голос сказал тревожно:
– Алло?
– Мистер Хиггинс, – сказал я, – а ведь вы в самом деле меня обманули, поздравляю… Не надолго, правда, но все же этот раунд в вашу пользу.
Он беззвучно охнул на том конце, я почти видел, как хватается за сердце.
– Это… это вы…
– Да, – ответил я, стараясь, чтобы он ощущал в моем голосе злобное торжество, – охота становится интереснее. На этот раз вам придется измыслить что-то вообще особенное. Замена себя двойником больше не пройдет, да и вообще буду настороже… Я сглупил, потому что я самый молодой член Организации, но я учусь быстро.
Он вскричал:
– Мистер Икс!.. Погодите минутку!.. Вы меня слушаете?.. Я начал говорить еще в тот раз, но вы не стали слушать!.. Но сейчас, когда вы уничтожили мой лучший дом, перебили охрану и нанесли непоправимый урон моей репутации… может быть, как-то договоримся?.. Я сдаюсь, я увидел вашу мощь и готов выполнять ваши указания! Полностью!.. Безоговорочно!
Я спросил с интересом:
– Да? Но вы же из тех, кто не упустит возможности ударить в спину?
Он сказал быстро:
– А разве так не во всем мире?.. Но вы не из тех, кто поворачивается спиной. А я могу быть полезным!
– Можете, – согласился я.
– Мистер Икс?
– Да вот думаю, – ответил я. – Хорошо. Если сумеете отыскать след третьей бомбы, вы помилованы.
Он заговорил испуганно, однако я ощутил в его вроде бы сильном голосе нотки облегчения:
– Третьей?.. Но я о ней ничего… Да-да, понимаю, я очень влиятельный человек, у меня все схвачено, все работает на меня… Даже у тех, кто так не думает…
– Ну-ну?
Он сказал быстро:
– Сейчас же отправлю на поиски.
– О каждом шаге сообщайте, – уточнил я деловито и без всякой злобы. – Возможно, на каком-то этапе наши люди подключатся и смогут узнать больше.
– Да-да, – сказал он с той же неприличной, но легко объясняемой торопливостью, – мистер Икс, все будет сделано!.. Вы же понимаете, насколько я хочу реабилитироваться!
– Хорошо, – ответил я коротко, – ищите. Я свяжусь с вами позже.
И прервал разговор, но даже в отсутствие видеонаблюдения легко представляю, как он пытается докопаться, как же я его нашел, как вычислил, каким образом отыскал номер засекреченного мобильника, который он приобрел час назад, и надо или сразу еще раз менять место, или же подождать результатов поиска третьей бомбы.
Эсфирь картинно вышла из ванной, на голове сложное сооружение из махрового полотенца, по размерам больше похожее на одеяло, сама лишь слегка промокнула спортивно-элитное тело, такие очень неохотно будут с ним расставаться при переходе в сингулярность, на ходу взглянула на часы.
– Утро доброе, – сказал я жизнерадостно. – Там в коробке еще пара пирожных… будешь?
Она спросила с подозрением:
– Вчера оставалось шесть!
– Но ты ночью вставала в туалет, – напомнил я. – А потом с кухни слышалось жадное чавканье.
Она отмахнулась, лицо чуть омрачилось, я промолчал, догадываясь, а она сказала со вздохом:
– Через семь часов рейс в Иорданию, а оттуда в Тель-Авив.
– Между Эмиратами, – спросил я, – и кленовым листком на спине арабского слона все еще нет прямого рейса?
– И никогда не будет, – отрезала она.
– Ладно, – сказал я. – Интересно было с тобой поработать. И даже в какие-то моменты, не буду уточнять, приятно.
Она вскинула брови, несколько секунд всматривалась в мое лицо.
– Ну, спасибо…
– Садись, – сказал я. – Я сделал кофе по своему рецепту. Попробуй?
Она вскинула брови, что-то в моем голосе насторожило, поинтересовалась с подозрением:
– Что за рецепт?
– Просто кофе, – пояснил я. – Выпьешь и лети, лети в свой провинциальный Тель-Авив… А третью бомбу отыщу сам.
Она уже садилась за стол, но тут же словно ее подбросило, круто развернулась в мою сторону.
– Что-о?
– Да я такое повеление здесь дал, – пояснил я скромно. – Изволил.
– Кому? – потребовала она. – Своим людям?
– Да, – согласился я. – Своим. Если учитывать, что все люди на свете мои в какой-то мере. И даже родня. Все-таки от одной обезьяны, а не от разных… Хотя евреи говорят, у них и обезьяна была своя.
– Евреи так не говорят, – отрезала она. – Плохо ты читал Библию!
– Даже Тору просмотрел, – скромно сообщил я.
– Тебе и заголовок прочесть труд!
– Все пятьдесят томов, – сообщил я. – Целых полминуты потратил!..
– Как много, – сказала она язвительно. – Так где собираешься искать?
– Дал задание Хиггинсу, – ответил я елейным голосом. – Кстати, это платье тебе идет!.. А туфли под цвет глаз?.. Ах да, прости, ты еще голая…
Она отрезала:
– Ты чего мелешь?.. Я сама выпустила в Хиггинса три пули плюс контрольный в лоб!
– То был не Хиггинс, – ответил я мирно. – Клонов еще не выращивают, приходится гримировать похожих, но это срабатывает. А с Хиггинсом я связался, пока ты забавлялась в душевой, и велел отыскать третью бомбу. Иначе в следующий раз точно придем за ним.
Она смотрела на меня остановившимися глазами, даже дыхание в зобу сперло, ни каркнуть, ни крякнуть, ни даже пискнуть.
– Ты… знал?
– Насчет Хиггинса? – перепросил я. – Нет, лажанулся, как говорит старающаяся быть к народу поближе наша современная интеллигенция. Лажанулся по самые помидоры. Что такое помидоры, объяснить?
– Не надо, – отрезала она. – Расскажи, как ты обос… ошибся. Минутку, включу запись, буду потом прослушивать, поднимая себе настроение!
– Хиггинс обхитрил, – повторил я. – Хотя это не хитрость, он сам понимал, что делает глупость, но у нас, мужчин, такое бывает часто. Понимаем, что делаем ошибку, но отступить стыдно, позорно, гордость не велит… Отступить – в этом что-то женское.
– Доминанты, – сказала она с отвращением. – Везде стараетесь доминировать, инстинкты рулят?..
– Точно, – подтвердил я. – А вот при сингулярности…
Она прервала:
– Ты в сторону не прыгай!.. Как ты понял, что там был не Хиггинс? Почему сразу не сказал?
– Сам не знал, – признался я.
– Ага!
– Совершенен только Бог, – ответил я смиренно, – а я, как Его сын, пока еще иногда допускаю некоторые незначительные промахи, простительные по моей юности и беззаветной отваге.
Она фыркнула.
– Ну да, похвали, похвали себя еще!
– Зачем? – спросил я. – Ты и так в меня влюблена.
Она прошипела:
– Я точно убью тебя своими руками! Чтобы получить уж самое полное за всю жизнь удовольствие!.. И освободить землю от такой угрозы.
– Мафия бессмер… в смысле, сингулярность победит, – ответил я гордо, – несмотря на. За мной придут другие… чего, честно говоря, сам побаиваюсь.
– А уж как страшит меня!
– Но сейчас давай сосредоточимся на Хиггинсе, а то скачешь из стороны в сторону, как мартышка, отвлекаешь серьезного думающего высокими категориями доминанта… Эти пирожные просто чудо, не находишь?
– Это я скачу?
– Ладно, это просто мысль слегка вильнула… Не помнишь, о чем я говорил?.. Ну вот, сперва помешала, а теперь не можешь вспомнить.
– О Хиггинсе ты что-то молол!
– Ах да, о Хиггинсе… В общем эволюция слепа, упорно и целенаправленно продолжает вести свою селекцию. Это мы, люди, создав свод моральных правил, стараемся выдвигать наверх умных, чистых и что-то делающих для общества, а вот слепая, как говорят, эволюция вот уже миллиард лет ставит на доминантов. Так надежнее, как она считает.
Она сказала злобно:
– Хиггинс доминант, тут не поспоришь…
– Вот-вот, – согласился я. – А кто мы, чтобы идти против эволюции сейчас?.. Потом, когда станем сильнее… А в данное время, как бы мы ни пытались выставить во главе человечества мудрецов и ученых, все равно на самом верху оказываются крикливые политики, бизнесмены, актеры, спортсмены, шоумены, телекомментаторы…
Она посмотрела со злым прищуром.
– У эволюции карты круче?
– Она миллионы лет, напомнил я, – оттачивала свой стиль игры. А мы только начали. Потому она наверху и всеми ресурсами пользуется вся та дрянь, которой в скором будущем не будет вовсе. Но сейчас она у власти в силу своей доминантности и рулит. Так что Хиггинс для эволюции ценен.
– Намного ценнее тысячи честных людей?
– Эволюция не знает понятия честности, – сообщил я чуточку свысока. – Как и вообще моральных принципов. Это недавняя выдумка людей.
– Ах-ах, выдумка!
– Пусть придумка. Сами люди по-настоящему начнут править… по уму править!.. только в сингулярности. Так что да, Хиггинс расценивается эволюцией как образцовый представитель рода человеческого. Сильный, многого добившийся, подчинивший себе уйму других двуногих… Ты же знаешь, когда люди начали привносить в общество гуманизм и сострадание, количество даунов и неизлечимо больных начало нарастать с пугающей скоростью…
Она сказала с отвращением:
– Почему мне кажется, что ты всерьез?
– Я серьезный, – согласился я, – хоть и с женщиной, что для разумного человека нехарактерно. Мы перед вами всегда павлиним! В общем, эволюция делает ставку на таких людей, как Хиггинс. Думаешь, они только в преступном бизнесе?..
Она отмахнулась.
– А еще ученый, боишься с эволюцией спорить.
– Я ученый, – напомнил я, – а не революционер, которому лишь бы низвергать, спорить и ломать. Эволюция сделала нас теми, кто мы есть. Сама понимаешь, Хиггинс может сделать больше, чем тысяча честных и справедливых рабочих по укладке асфальта или разносчиков пиццы. Я имею в виду холодный расчет эволюции насчет потомства. У таких, как Хиггинс, должна быть вся полнота власти.
Она зябко передернула плечами.
– Страшный мир бы наступил!
– А она и так в их руках, – сообщил я. – Думаешь, наши, ваши или американские политики не такие? Или бизнесмены какие-то иисусики? Маркс насчет них был прав… Хотя и не все заполучили богатства и власть таким прямым образом, как пират Морган, но все игнорировали законы, установленные людьми, и руководствовались только суровыми законами эволюции…
Она не ответила, глядя расширенными глазами на планшет, где высветилась красочная фотография высокого светлого здания.
– Он… там? Это тоже его дом?
– Именно, – ответил я. – Правда, красиво? У Хиггинса есть чувство вкуса и стиля. А вот у множества честных и порядочных укладчиков асфальта нет. Несправедливо, да?
Она в нетерпении мотнула головой.
– А там настоящий Хиггинс?
– Можешь задать контрольные вопросы, – предложил я. – Или взять пробу крови для анализа ДНК, что надежнее.
– А у тебя есть образец для сравнения?
– Достанем, – ответил я скромно.
Она продолжала рассматривать меня злыми и непонимающими глазами.
– Так чего мы сидим?
– Потому что еще не допили кофе, – пояснил я. – И пара пирожных… Нет, уже одно, хотя тебе и одно вредно…
Она торопливо ухватила пирожное, успев опередить меня на полсекунды.
– А дальше?
– Допьем кофе, – ответил я, – понежимся в постели, отдохнем, снова по чашечке… Нет, позавтракаем как следует. Не поняла?.. Нужно некоторое время приобождать, Хиггинс сейчас разворачивает кипучую деятельность по всей территории.
– Думаешь, найдет?
– Не уверен, – ответил я, – но у него возможности пошире, чем у нас, не находишь?.. Если даст команду, то будут искать тысячи человек. А он даст. Еще и премию объявит…
– За бомбу?
– За любой след, – ответил я серьезно. – Он знает, сейчас решается – быть ему на этом свете или отправиться в мир иной. Так что землю будет рыть даже своими передними…
Она пробормотала:
– То, что успела узнать о Хиггинсе, говорит о хитрой сволочи. Вряд ли пожелает делиться даже информацией… Видишь, даже тебя перехитрил!
Я сказал с неудовольствием:
– Мне нравится твое «даже». Мы у тебя две одинаковые сволочи, только я глупее Хиггинса…
– Отдыхай, – ответила она. – Посмотри пока порно или футбол. Набирайся сил.
– А ты?.. Может, – предложил я, – пока поваляемся вместе?
Она гордо отрезала:
– А хозяйством когда заниматься?.. Лежи, ленивец, я человек дела.
Я не стал спрашивать, каким делом можно заниматься в практически автоматизированной квартире, где даже пылесос ползает сам по себе и выискивает пыль, которой неоткуда взяться, в самом деле лег на диван, Мануйленко сейчас как раз снова покинул свое рабочее место и притащился в общую комнату, где увлеченно работают Ивар с Данко и Гаврошем, почти не обращая внимания на Оксану, а вот Мануйленко остановился как раз за ее спиной, начал громко и все-таки скучно, несмотря на приподнятость тона, рассказывать Гаврошу, что если наш мир некоторым образом возник из ничего совершенно неведомым нам образом, то что ему мешает так же внезапно исчезнуть?
Гаврош, несмотря на молодость или же как раз благодаря ей, более восприимчив к разным экстравагантностям даже в науке, тут же загорелся, начал спорить и придумывать свои варианты, в то время как Ивар и Данко скептически похмыкивают и не реагируют на такие провокации.
Гаврош с ходу предположил, что столкновение нашей планеты не с астероидом, чего опасаются простые существа, а с объектом в многомерном пространстве намного вероятнее, но тогда мы вообще ничего не увидим и не услышим, а просто исчезнем.
Ивар все же не утерпел, присутствие Оксаны с ее мощным гормональным фоном, а то и ароматом виновато, заговорил с апломбом о тепловой смерти, связанной с ростом энтропии и выравниваем температуры во Вселенной, на что Мануйленко и Гаврош переглянулись, Гаврош сказал с чувством полнейшего превосходства:
– Ты еще скажи про сжатие Вселенной благодаря гравитационным силам!..
– А что, – спросил Ивар, – сжатие отменяется?
– Да нам как-то по фигу, – ответил Гаврош лихо, – что произойдет через восемнадцать миллиардов лет. К тому времени что-то придумаем. А вот если ослабление озонового слоя совпадет с ослаблением магнитного поля и сильной вспышкой на Солнце?
Мануйленко покосился в сторону Оксаны, наверняка все слышит, хоть и не участвует, сказал громко:
– Сейчас еще нет достаточно сильного ослабления. К тому же мала вероятность совпадения всех трех негативных факторов.
От своего стола повернулся Данко, строгий и начальственный.
– Эй-эй, – сказал он. – Послушал бы вас шеф, всех бы вздернул на рее. Мы должны искать угрозы, что могут рвануть мир уже сейчас, а также завтра. А то, что будет даже через сто лет… подготовиться успеем.
– Истощение озонового слоя, – сказал Мануйленко, – мы запустили сейчас, а расплачиваться потомкам через поколения, а кто знает… сумеют ли?
Ивар тоже покосился в спину Оксаны и сказал надменно:
– Сейчас Оксана повернется и скажет, что ты не веришь в могущество человека, его разума и воли!
Оксана не повернулась, но сказала с жутковатой уверенностью в голосе:
– Кому-то в самом деле висеть на рее. Думаю, шеф в самом деле в состоянии подключаться к нашей сети из любой точки мира!
Мануйленко зябко передернул плечами и быстро взглянул в сторону ближайшей камеры наблюдения, буквально встретившись со мной взглядом.
– А в самом деле, – сказал он виновато, – но это я так, вместо перекура.
– Увидимся в обед, – сказал ему Ивар вдогонку.
