Рассвет едва позолотил небо, когда Василий в белой льняной рубахе и широких коричневых портах вышел из небольшой комнаты, которую занимал в гриднице. Он вошел в соседнюю, в точности похожую на его собственную. Сундук для одежды и две вешалки, на одной из которых висело воинское снаряжение, а на второй – парадное одеяние, занимали почти все свободное пространство. Обстановку дополняли небольшой столик, табурет и скамья, служившая кроватью. Над скамьей висели меч и боевой топор Митька.

Василий с любопытством взглянул на полки, загроможденные маленькими расписанными деревянными шкатулками, стопками носовых платков, прядями волос, перехваченных шелковыми лентами и другими знаками внимания, которыми девушки удостаивали Митька. Потом он коснулся плеча приятеля. Мгновенно проснувшийся белокурый богатырь сел, сладко потягиваясь.

– Надо же! Ни одного нового трофея! – усмехнулся Василий, показывая на предметы на полках. – Ты начинаешь сдавать позиции!

– Да, – вздохнул Митько. – Видишь белокурую прядь с красным бантом? Это мое последнее завоевание. С тех пор уж месяц прошел. Ты прав, я должен восстановить репутацию!

– Но сегодня ты не сможешь этим заняться, – заметил Василий, мгновенно став серьезным. – У нас два убийства и кража бесценных драгоценностей… и ни одного подозреваемого!

– Не будь таким мрачным, приятель! У нас еще два дня. Как сказал вчера Артемий, убийство тысяцкого связано с исчезновением драгоценностей. Преступник совершил первую ошибку, воспользовавшись необычным оружием. Если нам немного повезет…

– Да, везение нам необходимо, – согласился Василий. – Мы знаем, что старого боярина убил кто-то из высокопоставленных особ, но наши осведомители не вхожи в дома бояр.

– Как бы там ни было, в наших интересах оставаться незамеченными. Как ты думаешь, не подойдет ли нам одежда скромных горожан? – спросил Митько, ударяя ладонью по сундуку для одежды.

Кивнув, Василий добавил:

– Давай все же наденем под кафтаны поддоспешники с железными пластинами. Если встретим владельца кинжала, он наверняка захочет еще раз испытать действенность своего оружия!

Когда отроки встретились в коридоре, на них были старые, поношенные холщовые кафтаны. Наряд дополняли небольшие шапки. Взглянув друг на друга, они удовлетворенно кивнули и направились к лестнице. Стражник у входа по-военному приветствовал их и заговорщически подмигнул. Он наверняка думал, что дружинники решили провести день в галантном обществе, в местах, посещать которые Владимир строжайше запретил своим отрокам.

Пройдя через площадь, Митько и Василий свернули на главную улицу, где служанки с заспанными лицами подметали дощатую мостовую перед лавками, трактирами и банями. Встретив бродячего торговца, который нес на голове большую корзину, они купили два десятка еще теплых пирожков с мясом. Приятели заканчивали завтракать, когда вышли на базарную площадь.

Здесь жизнь била ключом. Первые покупатели бродили между прилавками и сундуками, доверху набитыми товарами, отчаянно торгуясь. Купцы сидели на складных сиденьях у прилавков, застеленных тканью. Некоторые даже соорудили легкие навесы из четырех опор и куска ткани или кожи. Самые бедные торговцы занимали пространство между прилавками, разложив товар на куске холста, постеленном прямо на земле.

Отроки быстро прошагали через наполовину пустые ряды и добрались до северных ворот города, которые вели на пристань. Отсюда широкая дорога, вымощенная дубовыми досками, спускалась по заросшему травой склону непосредственно к причалу на сваях. Главный источник богатства Смоленска – Днепр. Таким образом, город находился на важнейшем пути из варяг в греки.

Отроки спустились к пристани и направились по дороге, связывающей город с посадом – поселением славян-кривичей, расположенным неподалеку. В военное время посадские были вынуждены покидать свои дома и укрываться в крепости. Но вот уже на протяжении нескольких лет войска Ярославичей препятствовали разбою, что способствовало росту поселения.

Прибыв на место, Митько и Василий зашагали по лабиринту немощеных улочек, по обеим сторонам которых стояли низкие деревянные срубы. Из-под ног отроков летела грязь. Обходя играющих детей, сторонясь сновавших повсюду собак и кур, отроки добрались до скромной кузни. На прилавке, сделанном из плохо обструганных досок, лежали гвозди, мотыги, лезвия ножей и другие предметы повседневного спроса.

Когда доносившийся грохот молота стих, Митько протяжно свистнул. Отрокам не пришлось долго ждать. Из кузни вышел нескладный высокий подросток лет четырнадцати. Он приветствовал отроков улыбкой, озарившей его худое лицо с впалыми щеками. По его знаку дружинники обогнули строение и вошли в заднюю комнату. Из окна, затянутого бычьим пузырем, лился тусклый свет. Отроки увидели кособокий стол, скамью и топившуюся по-черному глинобитную печь. В углу перед закопченной иконой горела лампада. Напротив залатанный кусок полотна накрывал скамью, служившую кроватью.

– Ты один, Иван? Где мачеха? – спросил Митько, усаживаясь на скамью у стены.

– Вышла, – коротко ответил подросток, и в его глазах вспыхнул огонек ненависти.

Отроки знали, что парню приходится трудновато. Два года назад он, не выдержав скандалов с мачехой, связался с негодяями и стал мелким вором-карманником. Однажды Митько поймал его на краже и с тех пор использовал как осведомителя. Мальчик мечтал уйти из отчего дома и стать учеником золотых дел мастера. Однако за науку надо было платить. Поэтому парень был рад возможности откладывать деньги.

– Да, я знаю, – заявил Иван, едва дружинники упомянули о краже княжеских драгоценностей. – Весь посад только об этом и толкует со вчерашнего дня. И знаете, что говорят? Что чем раньше греческие драгоценности покинут Смоленск, тем лучше и для князя, и для нас всех. Похоже, над сокровищами тяготеет проклятие, а царица, владевшая этими камнями, была ведьмой. Смерть дочери тысяцкого – лишь начало ее мести.

– Господь с тобой! – воскликнул Митько, осеняя себя крестом и смачно сплевывая через левое плечо, чтобы прогнать злых духов. – Ты в это веришь? – обратился он к Василию.

– Поди знай! – ответил тот, повторяя жест приятеля. – Филиппос рассказывал о проклятии, наложенном императрицей Феофано. Да еще этот спесивый Деметриос поведал мрачную историю, связанную с драгоценностями. Не то чтобы я придавал значение его словам, но ведь другие греческие историки подтверждают его рассказ.

Немного помолчав, Василий добавил:

– Прокляты они или нет, но нам дан приказ разыскать драгоценности и вернуть их князю. И что делать с ними, решать князю, а не бесстыжему мошеннику, который осмелился их украсть.

– Боже всемогущий! Ты прав, старый дружище, – согласился Митько. – Главное – найти их. В конце концов, проклятие нас не касается, поскольку драгоценности нам не принадлежат. Иван, попытайся вспомнить, что именно говорили твои бывшие приятели о драгоценностях. Мы хотим знать, не пытался ли кто-нибудь договориться о продаже.

– Нет, – подумав, ответил подросток. – Никто не собирался продавать драгоценности. В этом я уверен. Я хорошо знаю этих молодчиков. Они не все мне говорят, но я догадался бы, если бы один из них намеревался провернуть такое дельце.

– А шпионы Всеслава Полоцкого? – спросил Митько. – Эта шайка разбойников продолжает всеми способами вредить Владимиру. Его люди стоят недалеко от Смоленска.

– Да, – согласился Иван. – Люди Всеслава не теряют Владимира из вида. Они знают обо всех его действиях. Я тут подумал о монахе, который со вчерашнего дня живет у старого Михея. Вечером я зашел к старику, чтобы отдать ему крюк для колодца, который сделал отец. И я видел этого так называемого монаха. Он утверждает, что идет в Киев, в Выдубицкий монастырь. Но судя по физиономии, он такой же монах, как вы или я! Впрочем, Михей настолько простодушный, что убежден, будто оказывает гостеприимство святому человеку.

– Михей – это седельник? Ну-ка, быстро отведи нас к нему. Возможно, монах еще там! – воскликнул Митько, стремительно вскакивая.

– Хорошо, только я не смогу там остаться. Отец может позвать в любую минуту. Он даже выпорол меня вчера… Но когда-нибудь я выберусь отсюда! Вот увидите, я покончу с железом! Я буду делать золотые и серебряные сосуды, такие, какие я видел в церкви…

– Время не ждет, Иван, – прервал подростка Василий. – Держи монету, это тебе. Она немного приблизит день твоего ухода из дому. А теперь в путь!

Парень с благодарностью принял мелкую серебряную монету и сунул ее в карман.

– Мы пойдем коротким путем, – сказал он. – Только смотрите под ноги!

Выйдя из дома, Иван боязливо оглянулся на кузню и направился к палисаду. Отогнув сломанную доску, державшуюся на единственном гвозде, он проскользнул в образовавшийся проем. Дружинники не без труда протиснулись через узкое отверстие и зашагали следом за подростком по лабиринту улиц. Наконец Иван остановился и прошептал:

– Мы на заднем дворе дома Михея. Я вас покидаю. Удачи!

Митько дружески похлопал подростка по спине, и Иван исчез за старым палисадом. Отроки огляделись. Дом Михея, на вид не такой жалкий, как остальные избы посада, стоял на окраине. Если таинственный гость седельника был шпионом Всеслава, то очевидно чувствовал себя в безопасности в этом глухом месте, недалеко от большой дороги. Наклонившись к Василию, Митько что-то зашептал приятелю на ухо. Василий кивнул. Напустив на себя испуганный вид, приятели вбежали в дом.

– Михей! Где Михей? – закричал Митько.

В комнате появился монах лет тридцати. Он был одет в длинную черную рясу и куколь. На его лице, словно вырубленном топором, застыло неудовольствие. Поставив на стол дымящуюся миску, которую держал в руках, монах хмуро и вопросительно посмотрел на пришедших.

– Батюшко, сжалься… – пробормотал Митько. – Скажи, чтобы старый Михей пришел, это вопрос жизни и смерти!

– Кто такие? – спросил монах.

– Два бедных беглеца… Тебе мы можем признаться, батюшко, – доверительным тоном прошептал Митько. – Мы пришли из-под Велисто, воины князя гонятся за нами по пятам! Старый приятель моего покойного отца пожалел нас. Он объяснил, как найти дом Михея в Смоленске. Сказал, что Михей может спрятать нас на несколько дней.

– Михей еще не вернулся, – сказал монах. – Но скажите, дети мои, что вы такого сделали, что стражники гонятся за вами?

– Мой друг поспорил с княжеским дружинником из-за одной девушки, не в обиду тебе будь сказано, – ответил Василий.

– Ради Христа, этот нелюдь хотел отбить мою… Я хочу сказать, что в любом случае дружинник заслуживал трепки! Только как я мог знать, что его голова окажется такой же хрупкой, как яйцо? Это всего лишь несчастный случай, но подручные князя даже не хотят об этом слышать! К тому же мой друг оказал раненому помощь, но это лишь ухудшило состояние жертвы. Вот так мы оказались здесь, оплакивая все, что были вынуждены бросить: ремесло, жен…

– Невест, – уточнил Василий.

Василий краем глаза следил за монахом, который осмотрительно держался на противоположной стороне стола, чтобы затруднить неожиданное нападение. Он был так же высок, как Митько, а его просторная одежда плохо скрывала мощную мускулатуру. Он был грозным противником. Тем более под складками рясы мог быть меч. Однако Митько продолжал:

– Мы шли всю ночь, батюшко. Со вчерашнего утра ничего не ели, кроме диких трав лесных. Нас мучает голод!

Митько с вожделением вдохнул аромат, исходивший от миски на столе.

– Этот восхитительный запах…

Вдруг Митько, выпучив глаза, посмотрел на еду монаха.

– Батюшко… Ты ешь скоромное, а ведь сегодня пятница! – воскликнул отрок, притворившись ошеломленным.

– Просто… у меня есть специальное разрешение, данное отцом-настоятелем, – пробормотал монах. – Вернемся к вашим бедам, дети мои. Вам не позавидуешь. Михей вас не спасет. И вам никогда не выплатить виру за убийство дружинника. Но Бог в своей бесконечной милости послал меня, чтобы помочь вам… Поскольку, как оказалось, я могу предложить вам работу…

– Какую работу? – с подозрением спросил Василий. – У нас нет призвания служить Богу…

– А что вы скажете насчет службы другому князю, не Владимиру и не Ярославичам? – сказал мнимый монах, пристально глядя на обоих отроков.

– Другому князю? Как это? – изумился Митько. – Все князья принесли клятву Киеву!

– Все, кроме полоцкого князя, – спокойно возразил мужчина. – Как только вы вступите в войско Всеслава, месть Владимира не страшна. В любом случае у вас нет выбора! – резким тоном добавил монах и взял миску со стола.

Мнимый монах принялся есть, глядя на приятелей маленькими, глубоко посаженными глазами.

– Батюшко… Я хочу сказать, почтенный господин… – еле слышно прошептал Митько, прикладывая руку ко лбу. – Делай с нами все, что тебе угодно, только дай поесть!

Отрок покачнулся и упал. Монах раздраженно вздохнул, но подошел к неподвижному телу. Не теряя ни секунды, Митько схватил его за щиколотки и резко притянул к себе. Потеряв равновесие, монах упал, но тут же, быстрее молнии, вскочил на ноги одновременно с Митьком. Его рука уже сжимала меч, который шпион вытащил из-под складок рясы. Василий изо всех сил ударил противника в висок, а Митько, схватив его за запястье, вывернул руку. Богатырь выронил меч, тот с грохотом упал на пол. Вырвавшись, монах отпрыгнул. В его руке сверкнул длинный тонкий клинок. Василий подскочил к вражине, уклонившись от лезвия, и ударил под дых. Монах согнулся пополам. В этот же миг Митько отвесил ему по лицу с такой силой, что противника отбросило к противоположной стене. Головой монах ударился об угол скамьи. Выпустив кинжал, незнакомец глухо застонал и сполз на пол. Он был оглушен.

– Надеюсь, что не все люди Всеслава наделены такой хваткой! – воскликнул Митько. – Иначе Владимир не скоро разделается с полоцким князем!

– Мне здорово мешала его хламида, – заметил Василий. – Я в состоянии попасть по жизненно важным точкам человеческого тела. Но эта ряса с ее многочисленными складками… Слушай, а ведь неплохая мысль – совершать небольшие вылазки в посад инкогнито! Можно переодеться монахом, если хочешь скрыть оружие. Надо будет дополнить гардероб.

Митько вытащил из кармана веревку, и отроки связали руки незнакомца за спиной. Заметив, что тот приходит в себя, резко поставили его на ноги.

– Значит, вот так вербуют в войско Всеслава? – с угрозой в голосе спросил Василий.

Богатырь с ненавистью зыркнул на отрока, но промолчал.

– Мерзкий шпион, ты обязан говорить, когда к тебе обращается дружинник князя! – рявкнул Митько.

Василий зашел за спину пленника начал медленно поднимать его связанные руки. Дыба – простая, но действенная пытка, когда жертву подвешивают за связанные за спиной руки. Незнакомец наклонился вперед, потом упал на колени. Его лицо исказилось от мучительной боли.

– Прекратите! – крикнул он. – Что вам от меня надо?

– Что ты делаешь в посаде? – резко спросил Митько. – Признавайся, ты должен был договориться о продаже вашей последней добычи!

– Раз вы об этом знаете, то зачем спрашиваете? – проворчал пленник.

– Кому ты предлагал драгоценности? – продолжал Митько.

– Я не успел еще ни к кому обратиться, – ответил незнакомец. – Я рассчитывал найти мелкого укрывателя краденого…

Не закончив фразу, незнакомец взвыл от боли, поскольку Василий резко поднял его руки.

– Брешешь, подлый предатель! – крикнул Митько. – Драгоценности Феофано нельзя продать мелкому купчишке!

– Чьи драгоценности? – простонал пленник. – Да о чем вы толкуете? Я ничего не понимаю, клянусь вам!

– Тогда о какой добыче идет речь? С кем ты должен был договориться? Отвечай!

– Мы напали на купеческий караван на Смоленской дороге, – пробормотал незнакомец. – Это был хороший улов, там были харчи, рулоны паволоки, украшения… Всеслав отправил меня в город, чтобы найти человека, способного сбыть товар.

– А Глеб, воин Владимира, который присоединился к вам два дня назад? – прорычал Митько, с размаху отвешивая оплеуху разбойнику. – Ты его тоже не знаешь?

– Никогда не слышал о таком! – завопил незнакомец. – Недавно к нам присоединился какой-то смерд, да, но не дружинник Владимира!

Митько и Василий переглянулись. Они имели дело с вражеским шпионом, который к тому же был разбойником с большой дороги. Но что касается драгоценностей и исчезнувшего стражника – удивление незнакомца казалось искренним. В эту минуту со двора донесся конский топот. Через минуту в дом вошел старик в залатанной рубахе и портах. При виде того, в каком плачевном состоянии дорогой гость, а также обнаружив двух дюжих незнакомцев с угрожающими лицами, хозяин дома остолбенел. Прежде чем Михей смог позвать на помощь, Митько распахнул кожух и показал знак отличия, украшавший его поддоспешник.

– Этот человек – шпион Всеслава, – заявил он. – Ты его сообщник?

– Не казни, выслушай, благородный дружинник! – залепетал Михей. – Как я мог знать, что этот монах… Я седельник, вернулся, чтобы наполнить кадки водой. Услышал шум в доме…

– Я верю тебе и прощаю, – великодушно бросил Митько. – Поскольку ты верен Владимиру, ничто не мешает нам принять твою помощь. Мы возьмем твою лошадь, чтобы отвезти этого мерзавца во дворец.

Старик приходил в себя, а Василий схватил мнимого монаха за ворот рясы и потащил к выходу. Во дворе отроки взвалили пленника на спину тощей лошади седельника, Василий уселся позади. Митько протянул ему меч и нож незнакомца.

– При малейшем подозрительном движении я воткну твой нож тебе же между ребер, – предупредил сын половецкого хана.

Потом добавил, обратившись к Митьку:

– Встречаемся через час у входа в «Золотой петух»!

Митько кивнул. В этом трактире, расположенном на базарной площади, отроки могли с высокой долей вероятности найти другого своего осведомителя, скомороха Клима. Заверив старика седельника, что лошадь ему вернут, Митько покинул двор Михея и направился в город.

Теперь улицы казались более оживленными. Женщины, в пестрых поневах и с медными височными кольцами и браслетами, шли на базар. Торговцы торопились добраться до зажиточных домов. Их корзины ломились от пирогов. По мере того как Митько приближался к мосту, улицы становились более людными, а лотки встречались чаще. Парень купил пирог с рыбой и, жуя, повернул к мосту.

Дойдя до середины, Митько встал и, облокотившись о парапет, принялся следить за кораблями, которые под единственным раскрытым квадратным парусом изящно скользили по сверкающей водной поверхности. Отрок со своего места видел и суда, стоящие на якоре ввиду города. Митько любовался резными носовыми фигурами, давшими названия кораблям: «Бык», «Змея», «Орел», «Сокол»… Он узнал небольшой корабль Деметриоса, который заметил в день, когда дружинники прибыли с флотом князя, сопровождая послов из Царьграда. На корабль греческого сановника было приятно смотреть, и Митько задумчиво созерцал позолоченные щиты, прикрепленные к бортам, высокую мачту, ярко-красный парус. Он представлял, как полотнище раздувает ветром, как длинные весла вспенивают воду. При низкой осадке, с носом и кормой одинаковой формы, корабль был быстроходным и маневренным.

Митько заметил члена экипажа, который проверял состояние корабля, вынимая весла и вставляя их обратно в уключины. Матрос как раз собирался покинуть корабль, и отрок увидел, как под лучами солнца сверкнули его белокурые волосы и медные браслеты на запястьях. Его руки были обнажены до плеч, талия перехвачена кожаным поясом, а длинные, как у Артемия, светлые усы чуть не касались груди.

Наряд и внешний вид матроса не вызывали сомнений: экипаж набран из варягов, лучших мореплавателей в мире. Что ж, это объясняет прекрасное состояние корабля! Как и большинство путешественников, поднимавшихся по Днепру, грек поменял корабль после речных порогов. Привыкший к роскоши, он мог себе позволить выбирать.

Крики отвлекли Митька от мыслей. Сначала он увидел швартующийся большой купеческий корабль. Один из матросов скручивал большой желтый парус, а другие начали разгрузку. Стоя у сундуков, тюков и бочек, сложенных на причале, толстопузый купчина следил за работой. Однако, судя по всему, какой-то инцидент помешал нормальному ходу операции.

Лодочники остановились, зеваки столпились у корабля. Все они смотрели на зеленоватую воду у пристани. Вдруг Митько увидел, как из воды показалась чья-то рука. Через мгновение рука зашевелилась, но потом снова исчезла под водой. «Чего они ждут? Бедолага вот-вот утонет!» – подумал отрок. Бегом спустившись с моста, он бросился к судну. Он начал расстегивать кожух и расцеплять аграфы поддоспешника.

Но Митько не успел прийти на помощь утопающему. Высокий детина проложил себе путь через толпу любопытных и, сбросив верхнюю одежду, плюхнулся в воду, подняв сноп брызг. Митько присоединился к зевакам и с тревогой стал наблюдать, одновременно прислушиваясь к разговору двух женщин, обсуждавших несчастный случай: молодой помощник купца поскользнулся и упал в воду. Не умея плавать, он быстро пошел ко дну. Через несколько мгновений мужчина вынырнул, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, и снова погрузился в воду.

Наконец спаситель появился вместе с утопающим, которого держал за волосы так, Казалось, подручный купца был без сознания. Как только детина с уловом добрался до сваи, десяток мускулистых рук потянулся навстречу. Едва оказавшись на пристани, здоровяк фыркнул и, расталкивая зевак, бросился к своему кожуху.

– Эй, Гурат! – крикнул кто-то. – Уже убегаешь? Даже не будешь ждать, когда купец поднесет тебе кубок медовухи?

– Я надеялся на большее! – ответил Гурат.

Стараясь не намочить кожух, он проверил содержимое карманов, сложил его, а потом подошел к краю причала, чтобы выжать подол длинной рубахи.

– Видишь ли, я не хочу, чтобы в знак благодарности у меня стащили одежу, – проворчал он. – Знаю я законы порта. Виновен не вор, а тот, кто позволил себя обокрасть!

Митько с любопытством смотрел на рыжеволосого богатыря с хорошо развитой мускулатурой и задубевшей кожей. Вероятно, он был портовым грузчиком. Подобрав одежду, Гурат направился к толпе, стоявшей вокруг молодого помощника. Похоже, парень легко отделался. Его рвало водой, но он постепенно приходил в сознание. Растолкав людей. Гурат мельком взглянул на спасенного, а потом направился к купцу, которому принадлежал корабль.

– Ты хозяин? – спросил Гурат, откидывая назад мокрые волосы. – Я спас жизнь твоему работнику. Не будь меня, он сейчас бы рыб кормил. Ты мне должен полгривны.

– Что? – подпрыгивая, закричал купчишко. – За ту цену, которую запрашиваешь, ты мог бы оставить этого бездельника на корм рыбам. Он мне обходится в два раза дороже, чем зарабатывает для меня! Держи, это все, что я могу тебе дать.

Купец вынул три медные монетки из толстого кошелька, висевшего на поясе, и протянул Гурату.

– Люди добрые, посмотрите, во сколько оценивает этот крохобор жизнь людей, работающих на него! – завопил Гурат, поднимая монетки над головой. – Чем заплатить мне столько, сколько он должен, жирный боров предпочитает, чтобы я бросил несчастного парня в воду!

Пока Гурат осыпал купца проклятиями, Митько смотрел на солнце и с сожалением думал, что не успеет узнать, чем закончится ссора.

«На месте Гурата я устроил бы небольшое насильственное купание купцу», – поразмыслив, решил парень, с неохотой покидая пристань.

Время близилось к полудню, и отрок должен был встретиться с Василием в «Золотом петухе». Пройдя в ворота крепостной стены, Митько направился к рыбному базару.

Ряды торговцев рыбой сменились рядами восточных купцов – хазар, арабов и волжских булгар, – которые гортанно зазывали покупателей, расхваливая свой товар. Специи, бальзамы, эссенции, экзотические лекарственные растения наполняли воздух ароматами. Последние ряды занимали торговцы тканями, продававшие не только поволоки, но и полосатые материи, которые высоко ценились в княжествах Руси. Увлекаемый плотной толпой, Митько вышел на маленькую круглую площадь и направился к небольшому трактиру с вывеской «Золотой петух». Соломенный сапог, висевший над дверью, указывал на то, что хозяин также сдает комнаты.

Войдя в трактир, отрок окинул взглядом шумное сборище помощников купцов и бедных ремесленников, сидевших за кувшинами с медовухой и блюдами, от которых исходил малоприятный запах. Василия не было. Молодой слуга задумчиво смотрел на мух, летавших над прилавком, покрытым толстым слоем жира. Митько спросил, не заходил ли в трактир Клим, бродячий скоморох. Мальчик отрицательно покачал головой. Поскольку все столы были заняты, Митько вышел.

Тут он увидел молодую торговку, лавка которой находилась на другой стороне площади, и непринужденно направился к прилавку. Девушка остановила на Митьке взгляд светлых глаз и кокетливо поправила повязку с серебряными височными кольцами. Запона красиво облегала полные округлые формы женщины. Митько сделал вид, будто рассматривает предметы, разложенные на прилавке.

– Какая красивая, – сказал он, показывая на рулон голубого шелка. – Но, по-моему, ты продаешь ее слишком дорого!

Едва молодая женщина открыла рот, чтобы возразить, Митько добавил:

– Тем не менее я дал бы тебе целую гривну за три вершка этой ленты… при условии что она перевяжет прядь твоих волос, прекрасная! Я уверен, что они у тебя белокурые и шелковистые. Как у русалки!

– Как бы не так! – смеясь, ответила торговка. – Ты меня не знаешь, чужеземец. Возможно, я действительно русалка и прядь моих волос утащит тебя на дно. А может быть, я ведьма, и мой подарок навлечет на тебя беду, как греческие драгоценности, которые приносят несчастье всем, кто до них дотрагивается!

– Право же, ты говоришь невпопад! – воскликнул Митько. – Что ты знаешь о греческих драгоценностях, глупая женщина?

– Я знаю больше, чем ты, наглый чужеземец! – возразила та. – У меня еще есть уши, чтобы слышать, и я хорошо слышала, о чем не далее как вчера Клим пел на этой самой площади!

– Я не знал, что Клим сочинил новые куплеты, – задумчиво заметил Митько. – Что же, скоро и я их послушаю!

– Вот именно! Слушай других, прежде чем широко раскрывать свой рот! – бросила молодая женщина.

Потом, смягчившись, она спросила:

– Ты ничего не хочешь купить?

В этот момент Митько заметил Василия, который появился на площади, быстро протискиваясь между прохожими.

– Я куплю у тебя в следующий раз, – сказал он. – А теперь должен тебя оставить.

– Лжец! – крикнула молодая женщина ему вдогонку. – Скажи лучше, что ты ничего не можешь себе позволить! Достаточно взглянуть на твои лохмотья…

Не слушая, Митько смешался с толпой и догнал Василия, который уже вошел в трактир. Они сели за освободившийся стол и заказали большой кувшин медовухи.

– Клима еще нет, – сообщил Митько. – Однако скоро полдень, а в это время он всегда устраивает здесь небольшое представление. Я не без удовольствия послушаю его новые куплеты.

Василий удивленно посмотрел на приятеля, и Митько продолжил, понизив голос:

– Похоже, вчера он упоминал о византийских драгоценностях и проклятии. Только этого нам не хватало! Смерды обожают такие истории. Они передают их из уст в уста. В конце концов слухи распространятся по всему городу, что лишь помешает расследованию! А ты как? Все хорошо?

Кивнув головой, Василий сделал большой глоток свежей медовухи, а потом сказал:

– Я передал шпиона Всеслава стражникам. По дороге у нас состоялся весьма познавательный разговор. Я не видел боярина Артемия во дворце, но полагаю, что мы сами можем сделать определенные выводы. След Всеслава никуда нас не приведет.

Остановив жестом приятеля, готового засыпать его вопросами, Василий продолжал:

– Понимаешь, я забавлялся, рассказывая этому предателю обо всех удовольствиях, которые готовит для него палач, и описал особо действенные пытки, заимствованные у половцев. Презренный чуть не умер от страха. Я уверен, что он не солгал, утверждая, что полоцкий князь не причастен к краже драгоценностей. Точно так же Всеслав не укрывает Глеба. Но поскольку Глеба мы еще не нашли, единственной надежной уликой, которой мы располагаем, остается кинжал необычной формы, послуживший орудием убийства тысяцкого.

– И топаз, выпавший из рукояти, – добавил Митько. – Мы должны поговорить об этом с Климом. Во время праздника капусты его часто приглашают к себе бояре. Но куда запропастился этот чертов скоморох?

– Надеюсь, что он сейчас не спит в канаве, налакавшись кваса! – вздохнул Василий.

В этот момент из-за открытой двери трактира до них донесся пронзительный голос, декламировавший речитатив. Бросив несколько медных монеток на стол, отроки поспешили на площадь. Плотная толпа окружала скомороха. Это был худой и гибкий вертлявый мужчина, одетый в пеструю рубаху и красные порты. Его выцветший наряд был покрыт многочисленными пятнами. Климу, вероятно, было лет тридцать. У него было подвижное лицо, как у всех шутов, умные живые глаза и жиденькая бородка цвета соломы, как и редкие волосы.

Стоя перед публикой, содрогавшейся от смеха, он корчился в гротескных позах, кувыркался, отчаянно жестикулировал, разговаривал со своей палкой и шапкой, лежавшими на земле. Потом стал распевать куплеты о многочисленных похождениях неверной боярыни, о ее увальне муже и мошеннике любовнике. Он по очереди изображал каждого персонажа, подражая говору боярыни, грубому голосу мужа-ворчуна, изысканной и надменной речи любовника, пронзительному кудахтанью сводницы… Его выступление от начала до конца сопровождалось одобрительными возгласами и взрывами смеха.

Закончив номер, скоморох вынул из мешка, лежавшего на земле, несколько деревянных колец и мячей и принялся жонглировать с удивительной ловкостью. Затем, вновь кривляясь, начал распевать другие куплеты. На этот раз отроки насторожились: речь шла о драгоценностях Феофано. Патетическим тоном скоморох продекламировал историю о коварной императрице, которая с помощью яда избавилась от своих мужей. Потом, выпучив глаза, придав взгляду жестокость, он рассказал о проклятии, наложенном императрицей. Наконец, скоморох начал распевать куплеты, оплакивая судьбу боярышни Настасьи: призрак Феофано увлек ее в ад, пообещав вернуться, чтобы забрать с собой саму принцессу Гиту.

После окончания представления Митько и Василий, дождавшись, когда толпа разойдется, подошли к скомороху. Тот собирал брошенные ему монетки. Увидев дружинников, Клим широко улыбнулся и подмигнул.

– Как приятно видеть вас! – сказал скоморох. – Через две недели я отправляюсь в южные княжества. Но вы, по крайней мере, услышали мою последнюю балладу! Кстати, это не сатирическая песенка, это серьезное произведение! И как вы заметили, оно нравится публике!

– Но не нам, – заметил Василий.

– Правда! – подтвердил Митько. – Кто тебя надоумил выбрать столь мрачный сюжет?

– Я полагал, что куплеты о смерти боярышни вызовут у публики интерес, – ответил Клим и с важным видом добавил: – Актер должен обновлять репертуар!

– Но в своей песенке ты болтаешь бог весть что! – возмутился Митько. – Смерть боярышни не имеет никакого отношения к греческим драгоценностям. Что за идея говорить о проклятии и призраке?!

Ничего не ответив, скоморох завернул горсть монет в грязный плат и принялся собирать кольца и шары.

– Послушай, Клим, я хорошо тебя знаю, – продолжал Василий, вставая перед скоморохом. – Ты что-то скрываешь от нас! Держи монету. У тебя наверняка пересохло в горле, и ты не можешь петь. Вскоре ты выпьешь целый кубок медовухи. Однако прежде расскажи о том, что тебе известно.

Не заставив просить себя дважды, Клим схватил монету. Немного помолчав, он заявил:

– Я сочинил эти куплеты, потому что своими глазами видел нечто ужасное… Я знал, что боярышня Настасья умрет!

– Как это так? Что ты видел? – хором воскликнули отроки.

– Конечно, это был не призрак Феофано, – признался Клим. – В своих куплетах я пою о греческой царице, поскольку это лучше для сцены.

– Переходи к сути! – нетерпеливо воскликнул Митько.

– То, что я видел, – неторопливо продолжал Клим, – поистине ужасно! Позавчера в час обеда я должен был петь и плясать в одном из богатых домов. Трапеза длилась довольно долго, и я ушел с праздника после четырех часов. Чтобы вернуться в трактир, надо было пройти за дворцом. И вот тогда-то я через изгородь увидел в саду Настасью. Сначала я узнал голос боярышни, но она замолчала прежде, чем я сумел что-либо расслышать. Потом я увидел ее, прекрасную как божий день, в расшитом голубом платье! И только затем я заметил того, другого, который наполовину спрятался за деревом! Но я понял, кто это был!

– Ты изводишь нас! Кто это был? – закричал Митько, хватая скомороха за расстегнутый ворот рубахи.

Клим с достоинством высвободился, потом с опаской огляделся и прошептал:

– Это был сам Велес, бог мертвых, властелин теней!

– Ты издеваешься над нами! – гневно воскликнул Василий. – Мы ждем от тебя сведений, а не россказней о языческих богах!

– Если это был не Велес, то дьявол, – спокойно сообщил Клим. – Я, как и вы, верю в Святую Троицу. Тем не менее я сразу же подумал, что это Велес. Он был весь черный и мохнатый, как медведь. К тому же я слышал звон колокольчиков, висевших у него на поясе!

– Скажи мне, сколько кубков вина ты выпил, прежде чем покинуть дом, в котором пел? – разочарованно спросил Василий.

– Некоторое количество, – неохотно признался скоморох. – Но я не был пьян, просто был слегка поддатый. Я точно видел Велеса… Я хочу сказать – дьявола с Настасьей в саду. Вероятно, он сообщал ей, что вскоре придет за ее душой и утащит ее в ад!

Отроки переглянулись. Рассказ Клима был лишь плодом его буйного воображения, подогретого вином, которое он выпил на празднике. Митько задал скомороху несколько вопросов о кинжале, который они разыскивали, но тоже безуспешно.

– Послушайте, ребятки, а почему бы вам не расспросить ярмарочных золотых дел мастеров? – предложил скоморох.

Клим расстроился, увидев, что отроки разочарованы, и хотел подбодрить их полезными подсказками.

– Вполне возможно, что человек, укравший драгоценности, предпочитает обойтись без посредников и обратиться сразу к знатокам! В любом случае, – добавил скоморох, – этот кинжал с инкрустированной ручкой заслуживает того, чтобы вы посетили ряды золотых дел мастеров. Кто знает, вдруг оружие было изготовлено по заказу?

– Мы, несомненно, последуем твоему совету, – немного поразмыслив, согласился Василий. – А теперь беги. И думай, о чем говоришь! Слухи распространяются быстро. Если Владимир услышит о твоей истории с призраком, поверь, он ее не одобрит!

Когда Клим ушел, отроки отправились к мастерским оружейников и золотых дел мастеров. Они обходили все лавки и расспрашивали их хозяев. Несмотря на вознаграждение, обещанное Владимиром, расследование не продвигалось ни на шаг. Ремесленники вспоминали о визите гостей князя и их высказываниях о знаменитых драгоценностях, однако эти сведения не развеивали мрак неизвестности и не выводили дружинников на след. Точно так же никто не мог помочь установить владельца таинственного кинжала.

Уставшие, раздосадованные, приятели вернулись в «Золотой петух» и устроились в углу перед кувшином с квасом. Они обменялись несколькими невеселыми соображениями по поводу своих неудач, как вдруг Митько заметил рыжую шевелюру молодца, на голову выше завсегдатаев трактира, собравшихся около него. Они спорили, сидя за кувшином с медовухой, однако громовой голос рыжего богатыря перекрывал голоса собутыльников.

– Я знаю этого здоровяка, – сказал Митько, вслушиваясь в обрывки фраз, долетавших до него. – Его зовут Гурат. Сегодня утром в порту он спас помощника купчишки, упавшего в воду, и повздорил с хозяином мальчишки.

Митько коротко рассказал Василию о происшедшем. Гурат же как раз закончил излагать свою версию событий, дополнив ее деталями, которые вызывали не только крики одобрения, но и ругательства в адрес купца. Потом головы склонились к предмету, который Гурат отцепил от пояса.

– Хорошая штука, ничего не скажешь, – с завистью воскликнул невысокий мужичок со взлохмаченной черной бородой. – Она может заинтересовать одного моего знакомого оружейника. Его лавка третья от начала ряда. Отнеси это ему от моего имени. Меня кличут Скарабей.

– Но как тебе удалось незаметно вытащить кинжал из воды? – спросил сосед бородача. – Купец мог заявить, что это его кинжал!

– Именно так я и подумал, – лукаво отозвался Гурат. – Вот почему я его выловил вместе с мальчишкой. Я спрятал кинжал под пояс. Мне повезло. Если бы я снял рубаху до того, как нырнул, то не смог бы спрятать находку! Выбравшись из воды, я сделал вид, будто роюсь в карманах, опасаясь, что меня обворуют. На самом деле можно умереть от смеха! Обворовать меня! Словом, пока я ощупывал кожух, кинжал поменял тайник… И никто ни о чем не догадался: я еще не потерял хватку!

Отроки, не упустившие ни одного слова, встали и, сделав вид, будто направляются к выходу, незаметно подошли к мужчинам, сидевшим вокруг Гурата. Взглянув через плечо рыжеволосого детины, они увидели прекрасно сработанный кинжал с рукоятью, инкрустированной желтыми камнями.

– Так, значит, третья лавка в ряду оружейников? – переспросил Гурат. – Надеюсь, твой приятель не станет меня обманывать.

Когда Гурат прятал кинжал под пояс, отроки заметили, как сверкнуло лезвие. Оно было треугольной формы, с острыми, как бритва, краями. Клинок утолщался по направлению к гарде.

– Мы избавим тебя от труда искать лавку оружейника, – сказал Митько, кладя тяжелую ручищу на плечо богатыря. – Именем князя! Ты должен отдать нам оружие!

Гурат резко вскочил и замер перед отроками. За ним боязливо моргали его любопытные спутники. К ним присоединились другие посетители, привлеченные тревожной тишиной, установившейся в трактире.

– Тебе лучше подчиниться, – добавил Василий, не повышая голоса. – Это оружие служит вещественным доказательством.

Василий расстегнул ворот кожуха и показал Гурату знак отличия, подтверждающий его статус.

– Вещественным доказательством? – зарычал Гурат, вскакивая на стол и стремительно выхватывая грозное оружие из-за пояса. – Черт побери, ты прав. Только сначала тебе придется доказать, что ты имеешь на него право! Вы такие же алчные, как и тот купец, который надул меня сегодня утром!

Толпа посетителей загудела.

– Гурат прав! – крикнул кто-то. – Это он нашел кинжал, значит, он ему принадлежит! Вы считаете, что вам все позволено, поскольку вы дружинники князя, да?

Надо было быстро принимать решение, поскольку мужчины, противостоявшие отрокам, были уверены в своей правоте и готовы защищать ее с ножом в руках. Их было вполне достаточно, чтобы удержать посланников князя и дать Гурату возможность бежать.

– Хорошо! – заявил Митько. – У нас свои причины, чтобы забрать оружие, у Гурата свои, чтобы не отдавать его. Пусть наш спор решит испытание рогами!

Ропот недовольства сменился одобрительными возгласами. Смерды любили этот древний обычай, когда мужчины в бычьих масках мерились силами, ударяя друг друга рогами. Эта игра легла в основу испытания рогами, в ходе которого два противника могли решить любой спор, столкнувшись лоб в лоб.

– Пусть будет так! – воскликнул Гурат, спрыгивая со стола и пряча кинжал под кожух. – Кинжал достанется тому, чья голова уцелеет! Вы все свидетели, – добавил он, обращаясь к зрителям. – Он сам этого захотел! Но что он воображает, жалкий стражник с черепом, размякшим под шлемом?

Не обращая внимания на взрывы хохота, раздававшиеся со всех сторон, Митько встал плечом к плечу с рыжеволосым богатырем. Они были практически одного роста. Это было единственное условие, необходимое для испытания. Отодвинув столы и табуреты, зрители освободили место в центре зала. Затем противники разошлись в разные стороны, громко отсчитывая шаги. Они остановились, когда расстояние между ними достигло десяти локтей. Мужичок с черной бородой вышел вперед, готовый дать сигнал. Гурат сделал глубокий вдох, откинул назад густые волосы и кивнул бородачу. Мужичок подбросил вверх шапку. Едва она упала на пол, противники бросились друг на друга.

Лоб Митька с размаху стукнулся о лоб рыжеволосого. У дружинника создалось впечатление, будто на его голову обрушилась тяжеленная палица. Постепенно оглушительный шум в ушах немного стих, превратившись в гул оживленных разговоров. Зрители обсуждали поединок. Митько почувствовал руку Василия и понял, что по-прежнему стоит на ногах. Это означало, что он не проиграл первый тур! Когда перед глазами рассеялся туман, парень увидел встревоженное лицо приятеля.

– Все будет хорошо, старый дружище! – прошептал Василий. – Ты отделаешься шишкой. Можно сказать, что твоя твердая башка кое для чего пригодна! Посмотри-ка лучше на своего противника.

И только тогда Митько заметил Гурата. Лежа около ножки стола, богатырь, казалось, был без сознания. Его бородатый приятель лил ему на голову воду. Подойдя к столу, Митько взял большой кувшин с медовухой и стал жадно пить. Когда отрок поставил кувшин на стол, Гурат пришел в себя.

– Кинжал, быстро! – хрипло бросил Митько. – Иначе, клянусь, при следующем ударе твоя голова превратится в яичницу!

Гурат нехотя вынул кинжал из-за пояса и протянул отроку.

Митько и Василий внимательно осмотрели оружие. Они не ошиблись: форма клинка совпадала с описанием, сделанным Артемием. К тому же на инкрустированной рукояти не хватало одного камня. Митько вынул носовой платок и аккуратно развернул его. Топаз, который дал им дознаватель, был огранен и сверкал желтым точно так же, как другие камни.

– А теперь, – заявил отрок, кладя в карман кинжал и носовой платок, – послушай меня, Гурат. Я докажу тебе, что я справедливый человек. Дружинники – не шелудивые псы. Мы имеем право на этот кинжал, но ты имеешь право на деньги, которые получил бы, если бы его продал. Держи, вот четверть гривны. За этот кинжал ни один оружейник не даст тебе больше. И никогда больше не сравнивай нас с алчными купцами, которые думают только о своей кубышке. Мы, отроки, другие! Мы платим по заслугам!

Закончив, Митько распрощался с посетителями, с достоинством поклонившись им, и вышел. За ним последовал Василий. Оказавшись на площади, Митько заметил:

– К счастью, боярин Артемий предвидел, что в ходе расследования у нас могут возникнуть расходы! Ни за что на свете не заплатил бы из собственного кармана этому мошеннику, который чуть не проломил мне череп. Ах! Как я сейчас нуждаюсь в нежных женских руках, чтобы излечиться от ран!

– Ну, белокурая служаночка поставит тебе припарку! Как там ее зовут? Инга?

– Нет, Инга – это кухонная девка. Впрочем, они обе стойко держатся. К девицам не так-то просто подступиться, даже во время праздника капусты, поверь мне!

Разговаривая, отроки быстрым шагом покинули базарную площадь и направились ко дворцу.