Глава V.
Вот и гости заявились...
Позади заимки - огромный лог. Овраг, если попонятнее. От забора заимки до лога метров двадцать. Ещё дед Афанасий засеял крутой склон оврага еловыми семенами. Теперь там рос густой непроходимый ельник. По дну оврага протекал небольшой ручей. Туда же вывел Полынников канализацию. Все стоки по наклонному оврагу стекали в урочище Нежилая падь. К пади вела от заимки тракторная дорога. В урочище брали брёвна на дрова, сухостоя там было много. В Нежилой пади ни птиц, ни зверья не водилось. Когда приезжал на вездеходе за дровами, охватывало жутковатое чувство, и я торопился поскорее убраться оттуда. Один раз взял с собой дозиметр, но радиационный фон в пади был нормальным.
- Нечисть там водится,- объяснил Василич, не пускаясь в подробности.
- На заимку-то не полезут?
- Неа, они из пади ни ногой. Да ты не боись, главное, на ночь там не оставаться, а днём не опасно.
Дрова из урочища были нормальными, горели без проблем, как все обычные дрова.
Впрочем, это я отвлёкся от темы.
Так вот, от самого забора метров на пятнадцать, а у оврага и на все двадцать, лежал рукотворный бурелом. Стволы деревьев с заострёнными сучьями были накиданы друг на друга, не как попало, а с умыслом. Разобрать преграду было невозможно. И ветвями стволы переплелись, а кое-где и проволокой скручены. Когда брёвна не скользкие, то есть сухие, человек тренированный может неспешно, не без труда, добраться до забора трёхметровой высоты, увенчанного колючкой в три ряда, перевитых проволочной спиралью. Без сапёрных ножниц или ножниц по металлу не пробраться. При этом надо умудриться, не задеть проволочку, запускающую сигнальные ракеты (если про неё знаешь). У Полынникова ракеты запускались по всему периметру забора. А я решил, чтобы ракеты не только предупреждали о проникновении через забор, но и показывали, где происходит проникновение, на каком участке. Поэтому взлетали только две ракеты, если задет один сегмент проволочки.
Нетренированный человек, преодолевая бурелом, стопроцентно или сломает ногу, или распорет её сучком. Ни медведь, ни волк, ни лиса в это хитросплетение брёвен не сунутся - дурных среди зверья не водится. Бурелом тянулся вдоль всего забора, за исключением фасадной части, где ворота и поляна перед усадьбой.
Возле ворот сначала планировал соорудить караульную вышку. Потом рассудил, что с вышки хорошо расстреливать стаю волков или медведя-шатуна. Но самые опасные представители фауны - двуногие. И, если они с оружием, то на вышке превращаешься в персонажа игры 'А ну-ка, подстрели!'. Особенно сладко из гранатомёта по вышке шарахнуть - чтобы щепочки полетели во все стороны.
Поэтому, когда артель плотников возводила в усадьбе прошлым летом курятник и свинарник, я нарисовал им пару эскизов и подробно объяснил, что мне требуется. И плотники не подвели. Теперь, по обе стороны от ворот, к забору примыкали два помоста из толстых досок. С левой стороны, той, что подальше от дороги, помост был коротким, а с правой - длиной в четыре метра. Они не доходили до верха забора на полтора метра, как раз,чтобы скрыть с головой стрелка, вставшего на колено. На каждый помост вела деревянная лестница с перилами. Ширина помоста - около двух метров. На левом помосте в одном месте, а на правом - в двух местах лобзиком аккуратно спилены верхушки досок. И оставлены эти верхушки на старом месте. Достаточно вынуть отпиленный кусок доски, и в заборе образуется бойница. Некое подобие форта для защиты от индейцев. И 'индейцы' ждать себя не заставили.
Дело было к полуночи. Мне, что-то не спалось. Наташа и Лариса, привалившись ко мне, давно уже спали. В доме царила тишина. Поэтому слышно было, как потихоньку собирается на дежурство Василич. Вот они с Тимофеевной о чём-то пошептались, вот послышался приглушённый звук поцелуя. А спустя несколько минут, через нашу спальню прошел к себе на цыпочках Лёша Леонидов. Звукоизоляцию между спальнями Полынников сделал знатную. Из спальни Леонидовых до нас не доносилось ни звука, они, соответственно, не слышали, что творится у нас.
Лежал и размышлял о том, о сём. Но вскоре мысли начали путаться, сон одолевал. Оставалось только необычайно приятное чувство оттого, что рядом два тёплых, нежных тела. По приятности могли сравниться только моменты, когда по мне ползали маленькие двойняшки, бывшие ещё совсем грудничками. Ползали и лопотали что-то на своём тарабарском языке, счастливые и довольные. И я был счастлив, вот они - кровь от крови моей, плоть от плоти. Хотя, порой, не обходилось без курьёзов. Один раз Даша ножонкой весьма ощутимо пнула меня по моему 'мужскому хозяйству'. Вопль боли я подавил, но стон сдержать не удалось. Двойняшки замерли, посмотрели удивлённо и настороженно. Я промолчал, и они продолжили своё 'броуновское движение'.
В другой раз меня спасла Наташа, подошедшая к кровати, чтобы одеть девочкам памперсы. Маша, покачиваясь, сидела у меня на груди (только-только садиться начали) в одной распашонке. Огромные её глазёнки посмотрели на меня безмятежным взглядом, что-то вякнула и преспокойно принялась писать. Наташа среагировала молниеносно - промокнула горячую жидкость обеими памперсами, не дав ей стечь на постель. И, будь я проклят, Маша хитро на меня глянула и ехидно улыбнулась.
- Ничего, детская моча даже полезна,- утешила Наталья. А я усвоил, что бойкая Даша имеет простой и открытый характер, в отличие от тихой и скромной Маши, внутри которой сидит чертёнок.
Сквозь полудрёму отчётливо услышал громкий истошный крик. Следом раздался пронзительный вопль. Уже наловчившись в подобной операции, ухватился за заднюю спинку и спрыгнул с кровати. Мгновенно влез в трусы, одновременно со штанами, сунул босые ноги в валенки. На улице раздались два хлопка и свист взлетевших сигнальных ракет. К пирамиде с оружием подскочили с Лёшкой одновременно. Он успел натянуть ещё тельняшку, я же одел полушубок на голое тело. Лешка схватил СВД, я ┐- 'Сайгу'. По запасному магазину уже лежало в карманах полушубков. Вылетели на улицу в тот момент, когда хлопнул выстрел из карабина Василича.
Лесник посмотрел на нас насмешливо. Одеты кое-как, без шапок...
- И чего? Вас, вроде бы, не звали. Спали бы себе дальше,- неторопливо передёрнул затвор, выбросив стреляную гильзу. Собаки стояли рядом, натянутые, как струна, настороже, но не лаяли. Знали, что за лишний шум не похвалят.
- Кто был-то?
- Судя по голосам - молодёжь. По тому, как орали, двое человек покалечились качественно. Брёвна снегом присыпало, но ямы-то между брёвен целёхоньки. Одному всё же удалось на забор вскорячиться. Ракеты запустил, со страха вниз ухнулся. Опять полез. Да колючка не пускает. Я и стрельнул ему над головой, для острастки. Их там, похоже, человек десять. В лучшем случае, двое через забор прорвутся. Так я двоих-троих спокойно положу. Вот и не стал вас беспокоить. Идите, досыпайте. Всё в полном порядке.
Покурили мы с Василичем втроём и пошли в дом. Полушубки повесили возле оружейной стойки. Ко мне подошла Тимофеевна, которую теперь все звали Ирой. Придерживая руками, запахнутый халат, с тревогой спросила шёпотом:
- Володя, ну, что там?
- Василич твой, геройски отразил натиск монстров и вышел из схватки победителем. Живой и невредимый. Вернётся - всё расскажет и горячо расцелует в сахарные уста.
Получив шутливый подзатыльник, на ходу расстёгивая штаны, дошёл до кровати. Как всегда, стоило мне встать с постели, Наташа и Лариса подползали друг к другу. Вклиниться между ними не удастся. Лечь с краю нельзя - Ларисе ночью Вовчика кормить, да и мало ли, встать к нему придётся. Поэтому я влез на кровать между печкой и Наташей.
- Всё хорошо?- шепнула она. (Не печка шепнула, разумеется.)
- Ага. Спи, малышка,- поцеловал теплую стройную шею, прижался к круглой, упругой попке и погладил выпуклое бедро.
Вовчик что-то 'промяукал' во сне.
- Спи, сыночек,- прошептала Лариса,- папка твой - сволочь, тётя Наташа - гадина. Один ты мамочку любишь.
Нет, ну, любит Ларисёнок горькой сиротой прикинуться. Наташа чуть отодвинулась от меня, это означало, что она плотно прильнула к Ларисе. Поцеловала её в шею. Перегнувшись через Наташу, поцеловал круглое плечо Ларисёнка.
- Подлизы мои любимые,- совсем еле слышно изрекла Лариса, засыпая.
Перед выходом на ночное дежурство подошёл к столу, взять приготовленный с вечера термос с кофе. За столом дремала Ира - встречает Василича со смены. И тут глаза у меня полезли на лоб. На столе стояла миска с очищенной картошкой, отваренной в мундире.Лежал кусок хлеба с салом.Блюдечко с постным маслом для картошки. Солонка с солью. И... Рюмка и бутылка с 'бальзамом'. Глядя на мои вытаращенные глаза, Ира робко спросила:
- Рюмочку ведь можно с мороза? Коленька же не запойный.
- Можно, можно. Вполне,- и вышел в сени, недоумённо покрутив головой. Что деется-то!
Утром, когда меня сменил Лёшка, я одел снегоступы, потому, как снега насыпало уже чуть ли не по пояс. Вышел за забор и произвёл осмотр места ночнойпопытки нас проведать. 'Гости' пришли на лыжах по дороге. Там, где они пытались подобраться к забору, снег на брёвнах заградительной полосы сбит. На снегу видны и следы крови. Или об колючку ободрались, или кто-то открытый перелом ноги заработал. Хотя, могли основательно ногу заострённым суком проткнуть. Кроме лыж у них были ещё и волокуши. На них, похоже, покалеченных и утащили обратно, в город.
Это была или молодёжная банда, или группа наркоманов. Последним хуже всего. Занятым спасением собственной шкуры наркобаронам сейчас не до дури. Привычные каналы поставок нарушены, аптеки Сергеев с Николаевым под контролем держат. Так что наркоши на всё готовы, лишь бы дозу раздобыть. А заимка, расположенная далеко от города, показалась им достойным для нападения объектом. Думаю, они сейчас горько разочарованы, и вряд ли ещё раз сунутся к нам.
'Беда одна не ходит'. 'Пришла беда - отворяй ворота'. Что там ещё есть, соответствующего?
Я с тремя старшими детьми сидел на полу (не холодно), мы играли в настольную игру. Кидали по очереди кубик и передвигали по полю фишки. Лёшик помогал двойняшкам считать до шести. Они умели только до трёх. Возле меня лежала рация. И вот на ней замигала красная лампочка, и пискнул сигнал вызова. Потянувшись за рацией, краем глаза увидел, как Маша мизинчиком перевернула кубик. Теперь на верхней грани вместо шести точек было четыре.
- Маша, надо по-честному,- возмутилась Даша.
- Ага, он у нас и так выигрывает. А должен поддаваться, чтобы доставлять детям положительные эмоции.
Вот оно, поколение next. Я в два с половиной года не только не знал, что такое положительные эмоции, мне и слов-то таких было не выговорить!
На связи был Василич, который только что заступил на дежурство.
- Вова, выйдите-ка с Лешкой во двор. Без лишней спешки, одевайтесь спокойно. Ну, там, по ружьишку прихватите.
Выйдя во двор, сразу услышали рёв мощного дизеля за забором, в отдалении. Мы терпеливо ожидали, стоя на помосте у забора. И вот на подъёме показался мощный погрузчик на базе 'Кировца' - колёсного трактора К-701. Он грёб ковшом снег. После того, как набирался полный ковш, снег высыпался на обочину расчищаемой дороги. Когда погрузчик приблизился к забору, мы увидели, что в кабине, помимо водителя, сидит полицейский с автоматом. Я сказал своим, чтобы оружие не демонстрировали, и пошёл к калитке. Вышел за забор, погрузчик был уже совсем рядом. Вот он остановился. Водитель и полицай вылезли из кабины.
- С чего это вдруг к нам дорогу решили расчистить? Ожидается визит министра иностранных дел Японии?
Водитель оглянулся на полицая, как бы предлагая ему ответить на мой вопрос. Полицейский замялся, медля с ответом, потом выдал:
- Наше дело маленькое, приказали - чистим. Вроде бы, начальство наше должно сюда заявиться.А к вам ведь и на 'КамАЗе' не проехать.
- Начальство - это Сергеев, что ли?
- Ну, да,- несколько неуверенно ответил полицай. Глаза у него бегали, взглядом он со мной встречаться не хотел. Не нравилось это мне, ох, как не нравилось.
Но тут в разговор вмешался водитель:
- У вас ведром с водичкой нельзя разжиться? В радиатор бы надо долить, а то нагрелся здорово, пока к вам пробивались. Снега-то навалило немеряно.
- Василич, проводи человека в дом, дай ему ведро с водой.
Василич гостеприимно распахнул дверь в заборе. Лёшка на виду не показывался. Полицай дёрнулся было пойти за водителем, но я остановил его:
- Давай, покурим пока. Угощайся. Да расскажи, что там у вас, в городе, творится.
- Так я тоже водички хотел... Попить.
- Вон же фляжка у тебя на поясе.
- Пустая она.
- Ну, на, из моей попей,- протянул ему свою флягу. Так и не удалось ему попасть к нам во двор. Ишь, разведчик хренов выискался!
Водитель вернулся быстро. Но, когда стал заливать воду в радиатор, я увидел, что не столько в радиатор льёт, сколько мимо. Радиатор-то, по-видимому, полный. И я усердно отвлекал полицая разговором от действий водителя.
Дорогу до ворот метров на двадцать не дочистили. Я заверил полицая, что выведу сейчас вездеход и всё расчищу до полного ажура. И погрузчик, развернувшись, уехал в сторону города.
Едва я закрыл за собой дверь в заборе, взволнованный Василич подскочил ко мне. Подошёл и Лёша.
- Водила излагал всё по быстрому, коротко, чтобы полицай ничего не заподозрил. Очень просил его не выдавать, трое детей у него маленьких, боится мести. Дорогу к нам приказал расчистить Авдеев. Он откололся от Сергеева и банду организовал. Хотят свою базу на заимке устроить. Как только водила в город вернётся, и сообщит, что дорогу расчистил, тут они сразу и заявятся.
- Всё понял. Действуем. Лёша, пойдём вооружаться.
Майор Авдеев был заместителем Сергеева. Про него слова доброго не говорили, а характеризовали коротко: злой. Давно бы Сергеев от него избавился, да у Авдеева был покровитель в областном УВД. Даже, вроде бы, на место Сергеева хотели Авдеева посадить, дожидались только, пока ему подполковника присвоят.
Ничего хорошего от этого визита ждать не приходилось. Бандит - он и в Африке бандит. В лучшем случае, мужчин ждёт смерть, а женщин - рабство, со всеми вытекающими...Это, если без пыток обойдётся. Про детей не стоит вообще думать в этом плане.
Что ж, низкий поклон водителю, что предупредил. Могли и попасться на удочку. А так, встретим достойно. Кое-что могём, кое-чему обучены.
Вместо полушубков одели более удобные зимние бушлаты. Подшлемники, каски. На руках нитяные хэбэ перчатки - чтобы руки к оружию не примерзали. Сверху - меховые рукавицы, которые позже можно будет сбросить. У Лёши ┐- верная СВД и пара магазинов к ней. У меня - 'Тигр' с оптикой, РПК с запасным коробом. На плечо вешаю две 'Мухи'. 'Лимонки' в пластмассовом коробе выставляем на середину помоста. Лёша кладёт туда же пару РГД-5 из своего запаса. Укладываю 'Мухи' возле бойницы. Одну раздвигаю, изготовив к выстрелу. Теперь по любому придётся ею воспользоваться. Ну, вот. К торжественному приёму дорогих гостей всё готово. И подарки, и музыка.
Василич получает команду остаться в доме. Его возражения пресекаю на корню:
- Василич, приказы не обсуждаются. Служил, порядок знаешь,- и тут же подсластил пилюлю:- ты - наш последний рубеж обороны. На тебе сохранность самого ценного ┐- женщин и детей. Стоишь у приоткрытой двери, как в сени входит кто-либо, кроме меня или Лёхи - валишь его без разговоров. Кстати, Наташа с мелкашкой управляется лучше, чем со швейной иглой. Она КМС по стрельбе. Ларисёнок неплохо помповиком владеет. Опыт имеется.
- Я тогда себе 'Сайгу' возьму,- заявляет вдруг тихая Ирина Тимофеевна,- пару раз стреляла из неё.
- У меня 'Макаров',- объявила Вера.
- Ну, вот, Василич, командуешь, значит, женским батальоном. Как в фильме 'А зори здесь тихие'. Всё, боевые подруги, мы пошли. Целоваться на прощание не будем, потому, как прощания не предвидится. Мы должны вернуться и мы вернёмся.
- Только попробуй Вовчика сиротой оставить, всю задницу распинаю,- изрекла Лариса, скрывая за грубостью своё волнение.
- Вот видите, как дело обстоит?- и шагнул в сени. Лёша за мной.
Я закрыл все ставни в доме на крючки. Мы присели на помосте, не открывая пока бойницы, и успели выкурить по сигарете.
Послышался рёв двигателя автомобиля, с натугой берущего подъём. Ну, славяне, понеслась! Из-за подъёма показался КамАЗ с кунгом. Выехав на ровное место, остановился. Из него посыпались фигуры в зимнем камуфляже с автоматами АКСУ.
- Шестнадцать рыл. Всего-то по восемь понтов на одного морпеха и одного спецназа,- слышу в наушнике тихий Лёшин голос,- а понты - бойцы никакие, так что расклад в нашу пользу. Так, гранатомет один, пулемёт один. Это не страшно, это переживём.
- Лёш, я пошёл. Гранатомет в первую голову убирай. А автоматы забор не пробьют.
Снял с себя каску, чтобы соответствовать роли, гарнитуру, оставил только подшлемник - за вязаную шапочку сойдёт. В дверь уже вовсю колотили прикладом автомата. Отодвинув щеколду, открыл окошечко. Лицо сделал 'валенком', тупым и непонятливым.
- И чего стучать? Звонок рядом с дверью есть.
- Откройте, полиция.
- Полицию не вызывали. А бумага у вас, скажем, есть? Ордерок, какой-никакой?
- Вот моя бумага,- просунул в окошко ствол автомата,- и свинцовая печать сейчас будет.
- Ладненько. А постарше тебя-то кто найдётся? Кто у вас за главного?
- Дверь откройте,- в окошке показалась бульдожья морда с акульими глазами. Акульими, в смысле злобы.
- А по поводу чего?- ещё тянул я время. Но особо болтать не стоило. Надо 'закругляться'.
- Есть подозрение, что у вас в доме скрывается опасный преступник. Проверить хотим.
Понятно, на легенду особо заморачиваться не стали. Понадеялись на форму и силу.
- Так ведь, всё равно ордер нужен, лейтенант.
Это не Авдеев. А жаль.
- Слушай сюда,- сорвался летёха,- или открываешь, или...
- Или-или,- выдернул из гранаты чеку, отпустил рычаг, произнёс про себя: 'Двадцать два'. Держа пальцами за запал, просунул гранату в окошко и пальцы разжал. Тотчас же окошко захлопнул, щеколду задвинул. За дверью грохнуло. А я уже нёсся к лестнице, ведущей на помост. Петли на двери старинные, массивные, кованые. Должны выдержать. Одел гарнитуру. Натягивая на подбородок ремешок каски, услышал в наушнике:
- Гранатомётчика положил. Сейчас второго номера. Есть второй номер.
Лёшка предусмотрительно открыл мне бойницу и я просунул в неё ствол 'Мухи'. Поймал в диоптр пулемётчиков, уже установивших РПК на сошки. Мушку подвёл под пулемёт, вдавил клавишу. Граната легла точно в цель. Пулемёт перевернулся кверху сошками, пулемётчики застыли в несуразных позах. У ворот во двор швырнули гранату. Кидали наобум. А вот Лёшка свою 'лимонку' отправил точно туда, откуда прилетела граната. Не метнул, не бросил, а запустил каким-то хитрым способом. Описав дугу над колючкой, 'лимонка', казалось, на мгновение зависла в воздухе, а потом вертикально упала вниз. Мы распластались на помосте. Осколки разорвавшейся гранаты простучали по ограждению помоста, не пробив лиственничных досок-пятидесяток, по доскам забора. Следом рванула Лёшкина граната. И тишина.
Потом над забором появилась чья-то шапка. Мы не отреагировали, на такие фокусы не покупаемся. Шапка исчезла. Появилась снова. Но теперь под ней блестели чьи-то глаза. В них Лёша и послал пулю, снеся любопытному полчерепа.
- Ай, нехорошо, Лёша, разрывными стрелять. Какая-то там конвенция это запрещает.
- Бандитизм все конвенции запрещают,- так же шёпотом ответил Леонидов.
Прямо под нашими бойницами раздались голоса:
- Половину наших уже положили. Через колючку не прорвёшься. Если бы сорок седьмые 'Калаши' были, а из семьдесят четвёртых эти доски не пробить, я попробовал.
- Вован, ползи за гранатомётом. Без него никак. Ещё можно ворота КамАЗом таранить.
- Перед воротами снег не расчищен. КамАЗ застрянет.
- Уходить надо, к чёртовой матери. На профессионалов мы нарвались.
Я дернул за кольцо лимонки, выждал секунду и просунул гранату в бойницу. Она скользнула вниз.
- Мать!- успел выкрикнуть кто-то. Тут и рвануло.
- Уй, суки, суки, суки...- завыл голос под забором.
Леонидов тихо пробормотал, глядя в прицел:
- Когда по-пластунски ползёшь, жопу не отклячивай, понтяра. Тик в тик - в мягкие ткани таза.
- Ну, ты и садюга, Лёша.
- Ладно, бахну ещё в бестолковку.
Пара теней метнулась к КамАЗу. За ними ещё двое.Хлопнула дверь кунга. Двигатель взревел, но в лобовом стекле появилась аккуратная дырка. Мотор заглох. Раздвинув 'Муху', я встал в полный рост, просунул гранатомёт между проволокой, нажал на спуск.
Как граната взорвалась внутри кунга, уже не увидел. Потому что грохнулся со всего маху на помост. Уронивший меня Лёша, показал мне кулак и сказал в микрофон:
- Прилетит шальная, что я потом твоим вдовам да сиротам объяснять буду? А давно я не баловался бронебойно-зажигательными,- и вставил в СВД новый магазин.
Дверцу КамАЗа распахнули, вытолкнули на снег тело водителя. За лобовым стеклом никто не показался.
- Авдеев в кабине сидел. Не захотел на мороз вылезать. Я когда в водилу целился, увидел майорские погоны,- информировал меня Леонидов.
Лёжа на сиденье, невидимый Авдеев повернул ключ в замке зажигания. Мотор заурчал, но Лёша уже выстрелил в бензобак автомобиля. Сначала показался дымок, а потом выхлестнуло язык пламени. Загоревшийся соляр побежал по топливным шлангам. Леонидов же, методично всаживал пулю за пулей в кабину грузовика. КамАЗ превратился в пылающий костёр, из которого никто не пытался выбраться.
- Давай не спеша перекурим, оборзеем поле битвы,- предложил Лёша.
- Обозреем. А точнее - обозрим.
- Это вы там, во Владике, культурные были, а мы всё больше по кишлакам да аулам...
Переглянулись и расхохотались. Победа за нами.
В горящем КамАЗе с треском рвались патроны, а мы курили, поглядывая в бойницы. Вот Лёша встал, выбросил за забор окурок. По направлению к дороге ползла фигура в зимнем бушлате, оставляя за собой кровавый след.
- Извини, парень, ничего личного. Ты сам себе путь в жизни выбрал,- после выстрела из винтовки всякое движение прекратилось.
- Ну, что, пойдём трофеи собирать, пока не стемнело?
В наступающих сумерках притащили во двор гранатомёт РПГ-7 с запасной гранатой, короб с пулемётной лентой (сам пулемёт гранатой покорёжило). Шесть автоматов со сдвоенными магазинами, запасные магазины. Остальные автоматы были повреждены осколками гранат. Или сгорели в машине.
КамАЗ всё ещё горел, распространяя вонь и чёрный дым от горящей резины и жареной человечины. Хорошо, что ветер не в сторону заимки. Трупы, раскачав, побросали в огонь. Тяжёлая физическая работа - утилизация покойников.
Закрыв за собой дверь в заборе, присели под навесом и выкурили ещё по сигарете. В доме-то не покуришь.
- Настоящий специалист, он себя завсегда оказать сможет,- глубокомысленно изрёк Лёша.
- Эт точно. Где гранаты так бросать научился?
- Комвзвода научил. Хороший был лейтенант, царствие ему небесное. Я месяц тренировался, пока получилось.
- Обучишь?
- Не вопрос. Мы ж, вроде, как побратались, после сегодняшнего.
Приоткрыв дверь в сени, я крикнул:
- Василич, нихт шиссен. Свои.
- Какие-такие свои? Свои все дома сидят.
- Ты чего, Василич?
- А вы чего? Могли бы зайти, да сказать, что всё закончилось благополучно. А то ходят, жмуриков себе на ужин жарят, оружию собирают. Вот вам сейчас прилетит, кому сковородкой, кому скалкой.
Свалили все трофеи в сенях, завтра разберёмся. Гранатомёт только Лёшка разрядил.
Вошли в дом и все сразу к нам бросились. Леонидову-то ещё ничего, а меня с двух сторон слезами поливали. Я не ругал жён и не мешал им плакать. Тем более, что периодически плач прерывался, радостная улыбка озаряла лицо. И опять слёзы. Только гладил обеих по головам и приговаривал:
- Успокойтесь, маленькие мои. Всё хорошо.
Кто-то подёргал меня за штанину. Внизу стояла Даша.
- Если мама и Ларисочка маленькие, то, значит, мы с Машей -большие?
- Конечно,- подхватил её на руки,- а самый большой у нас - Вовчик.
Даша рассмеялась звонким колокольчиком.
- Папочка, а кто такие черти?
- Это такие чудища с рогами и хвостом. И с копытами. Размером с человека. Но они у нас здесь не водятся.
- А вот и водятся. Когда стрелять и бабахать перестали, дедушка Коля пошёл выглянуть на улицу. Вернулся и говорит: 'Они, черти, там сидят, курят'. И все почему-то стали радоваться. Чертям, наверное.
Маша взревновала, что Даша всех развеселила, даже Лёшик хихикал, обняв отцовскую ногу. И тоже запросилась ко мне на руки.
- Ой, папочка, как от тебя невкусно пахнет!
Поцеловав дочек, поставил их на пол.
- Мне надо идти на улицу. Дежурство моё ещё не закончилось.
- Я на дежурство заступаю. До четырёх ночи,- Василич был уже в валенках и в полушубке. Достал карабин из стойки,- вам отдохнуть надо. Женщины вон, праздничный стол накрыли. И по сто грамм нальют. Бойцам положено. По случаю победы над врагом.
- Ты же тоже тыл оборонял. И тебе сто грамм полагается.
- С дежурства приду, Ирочка меня всегда встречает, тогда и нальёт стопарик. Пошёл я, мало ли там что...
Дочери крепко спали. Вовчик - тот, вообще, 'суперспун'. Поэтому тихие поцелуи, которыми меня осыпали жёны, никому не слышны.
- Герой ты наш!
- Какой там герой,- в смущении прошептал я,- пару раз из гранатомёта стрельнул, да две гранаты, даже не бросил, а опустил, куда надо.
- Не спорь с женщинами, это глупо и неприлично. Сказали: герой, значит, герой.
- И сейчас награда найдёт своего героя,- тихонько хихикнула Лариса и нырнула с головой под одеяло. Я почувствовал, как её полные губы прижались к моему животу, а потом скользнули ниже. Одеяло она откинула в сторону, чтобы не мешало.
- Нашу малолетку и танк не остановит,- шепнула мне на ухо Наташа, глядя на ритмично покачивающийся затылок Ларисёнка,- Володенька, утром, когда тебя Лёша сменит, затопи баньку.
- Хорошо,- ответил, тяжело дыша.
