7
Лиза работала в «Мегаполис-инвесте» ровно два месяца, но и до сих пор, просыпаясь утром, не могла поверить, что жизнь ее идет теперь совсем иначе, что нет больше ежедневного унижения и безнадежности, от которых она так часто плакала по ночам.
Ей нравился этот дом на Тверской-Ямской — она воспринимала его именно как дом, какой-то единый и живой организм. Конечно, она понимала, что наверняка не все здесь так радужно, как ей кажется — но что из этого? Как ни пыталась она обнаружить хоть какой-нибудь изъян в установившихся здесь отношениях между сотрудниками, ей это не удавалось. Люди были приветливы друг с другом, а Лиза давно уже поняла: этого вполне достаточно, даже если за приветливостью нет ничего, кроме ни к чему не обязывающей любезности.
Тем более ощутимо это было теперь, когда она вспоминала то Ольгу Воронцову, то родственницу Полины Ивановны…
Она быстро поняла, что все здесь — в том числе и стиль отношений, который так ей понравился, — зависит от двух человек. Первый был, конечно, Юра — правда, на работе она называла его только по отчеству и на «вы», справедливо рассудив, что, предлагая перейти на «ты», Ратников ведь не предполагал в ней свою сотрудницу.
Второй был начальник службы безопасности Сергей Петрович Псковитин. Его Лиза побаивалась, хотя он был с ней неизменно вежлив — впрочем, как и со всеми остальными.
То, что говорил Ратников, выполнялось всеми немедленно и с охотой; Лизе ни разу не приходилось слышать, чтобы он с усилием добивался от кого-нибудь выполнения своих распоряжений. То, что говорил Псковитин, выполнялось так же неукоснительно, но без каких бы то ни было эмоций — просто все знали, что повторять он не станет, и выводы последуют мгновенно.
Из осторожных разговоров своих новых сослуживцев Лиза поняла, что Псковитин прежде был каким-то особым военным и служил в таком подразделении, которых больше не было ни в одной стране. Потом это подразделение почему-то расформировали, и Сергей Петрович оказался здесь, в «Мегаполис-инвесте» у Ратникова.
От Юрия она знала, что они с Сергеем Псковитиным дружили в детстве. Да это и без объяснений было понятно: Лиза видела, как относится Сергей Петрович к Юрию.
Это нельзя было назвать отношением к ребенку или к младшему брату, хотя даже в том, как Сергей Петрович смотрел на него, чувствовалась такая бережность, какую трудно было предположить в этом суровом человеке. Но в его отношении к Ратникову не было ни капли снисходительности — даже наоборот: он смотрел на него словно бы снизу вверх, как будто Юрий знал нечто такое, что ему, Псковитину, было совершенно недоступно…
Лиза видела, что Псковитин наблюдает за ней особо. Он делал это ненавязчиво, но властно, и Лиза не обижалась: в конце концов ведь это входит в его обязанности. Тем более что ее работа оказалась самым непосредственным образом связана со всем, что делал Ратников.
Лиза так и не спросила Юрия, чем будет заниматься, это выяснилось как-то само собой. В заведенной для нее трудовой книжке было записано «референт-переводчик», но это совершенно ничего не значило. То есть она, конечно, переводила с немецкого — устно, синхронно, когда возникала необходимость, и это бывало довольно часто. Но перевод был далеко не главным, что она делала, а «главное» она и сама не могла бы определить.
Ратников работал на втором этаже, окна его просторного кабинета выходили в небольшой уютный дворик, обнесенный высоким забором. Однажды он, смеясь, сказал Лизе, что стекла в этих окнах называются «антикрайм» и их не берет даже автомат.
— Сижу, как Брежнев, — добавил он смущенно. — Сережина работа.
Секретаршей у него была Фрида Яковлевна — пожилая дама из тех, которых Лизина мама называла «интересная женщина», — в неизменном элегантнейшем и строгом костюме, с прической, из которой не выбивался ни единый волосок, и с осанкой, которой могла позавидовать восемнадцатилетняя девушка.
Фрида Яковлевна вела всю ратниковскую канцелярию и была невообразимо пунктуальна: трудно было представить, чтобы она забыла сделать необходимый звонок, или потеряла какое-нибудь письмо, или не нашла что-нибудь в компьютере.
Кроме того, она бдительно следила, чтобы Ратников вовремя обедал — обеды приносили всем желающим в офис, их оплачивала фирма.
— Юрий Владимирович, вы обязаны заботиться о своем желудке! — патетически восклицала Фрида Яковлевна, если Юрий пытался улизнуть куда-нибудь в обеденное время.
Лиза видела, что при этих словах он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.
Ей отвели небольшую комнатку рядом с его кабинетом. В старинном особняке много было маленьких помещений, и почти ни одна комната не была многолюдной, и все же Лиза чувствовала: в ее положении есть что-то привилегированное, да и Ратников этого не скрывал.
Он часто приносил ей разные бумага и просил сказать, что она думает о том, что в них написано. Когда он сделал это впервые — это было примерно через неделю после того, как Лиза начала у него работать, — она испугалась.
— Но я же ничего в этом не понимаю, — растерянно сказала она.
— Это не так трудно, как тебе кажется. Обычное дело, никакой специфики, — ободрил Юрий. — Посмотри, Лиза, мне интересно твое мнение.
Уже через месяц, работая таким образом, она немного разобралась в том, что делал «Мегаполис-инвест». И то, что она поняла, потрясло ее.
Неужели все это можно было наладить — и, судя по всему, просто с нуля, ведь Юрий не возглавлял крупный завод, не работал в министерстве? В «Мегаполис-инвест» входили заводы — притом расположенные не только в России, но и в ближнем зарубежье, строительные комплексы, даже банк — конечно, Лиза не могла разобраться во всем.
— Просто невероятно! — сказала она однажды, когда Ратников зашел к ней в конце дня.
— Что? — тут же спросил он, присаживаясь на край стола.
— То, что вы делаете, — объяснила она. — Ведь это все, должно быть, очень трудно — такие разные дела, как их все объединить?
— Ну, не один ведь я это делаю! — возразил Юрий. — Кадры решают все, как сказал известный тиран. И потом, сделать можно все, если голова не забита безжизненными догмами и если есть навык видеть явление в целом. Я ведь прикладную математику заканчивал в МГУ, это, знаешь, очень воспитывает мышление. А вообще-то дело не в специальности. Есть, например, одна финансовая группа, очень мощная. А ее президент, между прочим, бывший безработный режиссер.
Лиза снова мимолетно подумала, что он не похож на технаря. И его глаза — внимательные, широко поставленные; в их темно-серой глубине то и дело вспыхивали непонятные искорки…
Вскоре она поняла: он подсовывает ей в основном свои проекты — на разных стадиях разработки. И суждение, которого он от нее ждет, связано с предполагаемой реакцией людей — партнеров и исполнителей.
Вот и сегодня: зашел к ней, с головой погруженный в собственные мысли, и, усевшись, как обычно, на край стола, спросил:
— Как ты думаешь, что бы мне ответили, если бы я все-таки предложил подписать этот договор?
— Кто?
— Что — кто?
— Кто должен вам ответить?
— Ну, какая разница? — удивился Юрий. — Просто — некая абстрактная личность, выполняющая определенную руководящую функцию.
— Так не бывает, — улыбнулась Лиза.
— Да я понимаю! — Ратников нетерпеливо махнул рукой. — Я понимаю, но не могу же я сейчас исходить из того, любит ли эта личность Достоевского!
— Почему же, неплохо было бы знать что-нибудь в этом роде, — возразила Лиза. — Или хотя бы: насколько она порядочна, эта личность. Ведь посмотрите: по-моему, этот договор составлен так, что партнер раньше вас узнает о начинающейся прибыли. Разве не важно, как он привык себя вести в подобных ситуациях?
Юрий удивленно посмотрел на нее.
— Действительно… — протянул он. — Я просто зевнул — конечно, так этот договор составлять нельзя!
— Но почему? — удивилась Лиза. — А вдруг он все-таки окажется порядочным?
— К сожалению, на это рассчитывать не приходится, — усмехнулся Ратников. — Я должен исходить именно из того, что он непорядочен, и не дать ему себя обойти.
Лиза не знала, что ответить. За этими словами стояли какие-то неведомые ей годы, которые научили Ратникова думать иначе, чем привыкла думать она, — и возразить ей было нечего…
В дверь постучали.
— Да, войдите! — крикнул Ратников.
Сергей Петрович не стал входить в комнату: когда в ней находились Лиза и Юрий, в нее уже не втиснуть было его широкоплечую фигуру.
— Заняты? — спросил он.
— Да нет, ничего. Лиза меня убеждает, что надо верить в человеческую порядочность.
— Да? — Псковитин тоже усмехнулся. — Счастливый ты, Юра: вот мой вид ни у кого не вызывает желания говорить мне такие восхитительные вещи.
— Что-нибудь случилось, Сергей?
— Ну почему — случилось? Пришел попрощаться — пятница сегодня, забыл? Домой иду. У меня дел здесь завтра нет. Прийти?
— Зачем, раз нет дел? Я, может, тоже завтра не приду, — добавил он с некоторым сомнением в голосе. — Пора отдохнуть наконец, да?
— Неужели? Приятно слышать.
— Слушайте, — вдруг сказал Юрий. — А не кажется ли вам, дорогие коллеги, что мы уже сегодня заслужили небольшой отдых?
Он спрыгнул со стола.
— Точно, как это мне сразу в голову не пришло! Сережа, у тебя какие планы были на сегодня?
— Какие бы ни были, — улыбнулся Псковитин. — Все равно ведь ты говоришь о них в прошедшем времени…
— Лиза, ты хочешь поехать с нами? — Юрий обернулся к Лизе.
— Да, — ответила она.
— Вот и отлично! Тогда — вперед!
— Только учти, Юра, — Сергей придержал его за рукав, — за рулем гонять по улицам — это сразу забудь. У меня здоровье не казенное.
— Нет-нет, — успокоил его Ратников. — За рулем не поеду. Я же выпить хочу, какое — гонять?
Они спустились вниз, когда почти все уже разошлись. Псковитин задержался на минуту, отдавая распоряжения охранникам, Ратников и Лиза вышли на улицу.
Июньский вечер сразу овеял их ласковым теплом; было совсем светло.
— А почему ты не спросишь, куда мы поедем? — спросил Юрий.
— Ой, правда — а куда? — вспомнила Лиза. — Я думала, вы сами скажете, Юрий Владимирович.
— Отчество оставь, пожалуйста, и «вы» — тоже, — сказал он. — Смотри, мы уже на улице. Вы разрешите, Сергей Петрович? — обратился он к подошедшему Псковитину.
— Что?
— Чтобы Лиза называла меня по имени и на «ты», как мы с ней однажды договорились?
— Пожалуйста, — улыбнулся Псковитин. — И меня тоже, если можно, — неожиданно добавил он. — Я смотрю, Лиза считает меня глубоким стариком. А мы, между прочим, с Юрой в одном классе учились.
Темно-серый «мерседес» подъехал к тротуару, Лиза с Юрой сели сзади, Сергей рядом с водителем, и машина плавно двинулась вперед. Лиза заметила, что еще одна машина вдет перед ними, другая сопровождает сзади. Поймав ее удивленный взгляд, Ратников сказал:
— Что поделаешь, пятница сегодня, народ расслабляется — мало ли что. У Сережи с этим делом строго.
— Конечно, ты бы предпочел с алкашами драться по подъездам, — заметил Псковитин.
Лиза покраснела: зачем он рассказал об этом Сергею?
Широкие плечи Псковитина почти загораживали от нее лобовое стекло; иногда он слегка поворачивал голову, и Лиза видела его в профиль.
Вдруг она поняла, на кого он похож — на римского воина! Да, точно такой профиль был у скульптурного легионера в Пушкинском музее. Она хотела сказать ему об этом, но, конечно, не сказала: перед Псковитиным она испытывала необъяснимую робость.
В пятницу вечером поток машин устремлялся за город, но их внушительный кортеж все пропускали безропотно. Лиза поймала себя на том, что ей это не слишком приятно: она вспомнила, как Коля последними словами честил крутых, подсекавших его подержанный «фольксваген». Впрочем, их водитель ехал довольно спокойно, и она перестала об этом думать.
Лиза не поняла, в каком направлении они едут: она вообще не слишком хорошо ориентировалась на выезде из Москвы, а из всех шоссе узнавала только Рублевское, по которому ездила в загородный особняк Виктора. Но спрашивать не стала: ей было так спокойно сидеть рядом с Юрой, видеть перед собою мощные плечи Псковитина… И какая разница, куда они ее везут?
Вскоре машина свернула вправо и минут через пятнадцать остановилась под сенью высоких деревьев. Выйдя из нее, Лиза увидела перед собой ярко освещенное двухэтажное здание, из окон которого неслась музыка. Судя по всему, это был ресторан: в окнах видны были танцующие, тянуло аппетитными запахами с кухни.
— Как он называется? — спросила она.
— «Под сенью» и называется, — ответил Юра. — Ты не против? Бывает ведь такое настроение, когда хочется шума и многолюдства, да?
— Да ведь мы все равно уже приехали, — улыбнулась Лиза. — Не против.
Четверо охранников обступили их как-то незаметно. Правда, Лиза заметила, что и остальные посетители были окружены телохранителями.
— Здесь неплохо, — сказал ей Псковитин. — Народу многовато, но зато в лесу — смотри, какие сосны. На балконе можно сидеть, воздухом дышать, и кухня хорошая.
Они вошли в большой холл, стены которого были отделаны светлым деревом, поднялись на второй этаж по скрипучей широкой деревянной лестнице. Внизу уже было людно, почти все курили, но — наверное, из-за хорошей вентиляции — дым не висел в воздухе. На стенах в холле и вдоль лестницы во множестве висели охотничьи трофеи: головы лосей и кабанов, медвежьи шкуры, огромные оленьи рога.
Зал второго этажа тоже был оформлен в охотничьем стиле, причем с большим вкусом. Лиза осторожно прикоснулась к роскошному ружью, висевшему у камина.
— Не выстрелит, — сказал Сергей. — В этих ружьях бойки сточены: очень уж народ оживленный, трудно поручиться… Куда сядем, в кабинет или в зал?
— Мне все равно, — ответила Лиза. — Вы же лучше знаете.
— Можно так, — решил Юра. — Сядем в кабинет, но двери откроем. А ребята в зале посидят.
Метрдотель уже стоял рядом с ними и, услышав слова Ратникова, провел их в кабинет с балконом-эркером. Здесь было еще красивее, чем в общем зале. Пол был устлан волчьими шкурами, на одной из стен развешана коллекция старинных кинжалов.
— Тоже — только ножны, — поймав Лизин взгляд, пояснил Сергей.
Официант, одетый в мягкую замшевую куртку — тоже по-охотничьи, — принес меню. Лиза открыла свою карту: названия блюд звучали аппетитно.
Цены поразили даже ее, бывавшую и в «Метрополе», и в «Национале» с Виктором, и в дорогих немецких ресторанах. Но если два года назад она в подобной ситуации испуганно захлопнула бы карту, то теперь спокойно выбрала какие-то особенные охотничьи закуски, а на горячее — рябчиков, которых никогда не ела. Все это она перечислила Юре, который заказывал официанту ужин на всех.
— А ребятам… — начал было он.
— Ребята на службе, — отрезал Псковитин. — Дома поужинают. Сок молодым людям принесите апельсиновый, — сказал он официанту.
Через распахнутые высокие двери кабинета доносился гул из зала, музыка. Лиза только теперь оценила преимущество их места: наблюдая за всем, что происходило вокруг, они могли спокойно разговаривать. На минуту ей показалось, что здесь, между ними, создалось какое-то особое пространство; впервые в жизни она физически ощутила то, что называют аурой…
Лиза выпила шампанского, и голова у нее сразу слегка закружилась: оказывается, она была голодна, и с удовольствием принялась за еду. Юра и Сергей пили какую-то особенную золотистую водку, настоянную на травах.
— Рыжики соленые хороши, — заметил Псковитин. — Они их здесь, говорят, в дубовых бочках сами солят.
— Да? — удивился Юра. — Не знаю, не замечал.
Говорить они начали незаметно — о работе. К тому же, это был не тот разговор, который могла бы понять и Лиза: Сергей и Юра говорили совсем другим языком, чем были написаны, например, ратниковские проекты, которые она читала.
Поняв, что и прислушиваться не стоит, Лиза принялась разглядывать кабинет. Кроме кинжалов, на стенах висели старинные гравюры, изображающие охоту; ее заинтересовал изящно составленный букет из лесных цветов, ягод и папоротника, казавшийся совершенно свежим.
Дверь, ведущая на балкон, тоже была открыта, и Лиза слегка поежилась от потянувшего сквозняка.
— Юра, по-моему, мы заставляем Лизу скучать, — сказал Псковитин и, протянув руку, прикрыл балконную дверь.
— Да, — спохватился Юрий. — Извини, Лиза. Видишь, о чем говорят теперь русские мальчики в трактире — о процентных ставках.
— Новые русские мальчики, — усмехнулся Псковитин.
— Я — старый, — сказал Юра, прищурившись. — Я — старый русский, и ты, Сережа, — тоже. Но все равно: о процентных ставках сейчас говорить необязательно.
— Ну, так поговори о другом, — не стал спорить Сергей. — О чем хочешь. Мне все равно, Юра, честное слово — мы так давно не сидели с тобой. Ты заметил — ведь первый раз после твоего возвращения, не считая одного вечера…
— Неужели? — удивился Ратников. — Слушай, а ведь я и в самом деле не заметил! Надо же, свинья какая! Влез в работу — и все, с концами…
Но поговорить им не пришлось. В распахнутых дверях кабинета вдруг возникла очаровательная женская фигурка.
— Юрочка, неужели ты? — воскликнула девушка, входя в кабинет. — Сколько лет, сколько зим! Привет, Сережа!
— Карина! — обрадованно сказал Ратников. — До чего я люблю постоянство: полжизни можно болтаться по белу свету, потом приехать домой — и встретить Карину все в том же кабаке!
Карина, которой так обрадовался Ратников, выглядела не старше Лизы. Она была похожа на капельку ртути — подвижная, в узких блестящих брючках и открытой блузке с тонкими бретелечками. В ее крошечных ушах, открытых короткой стрижкой, посверкивали бриллианты.
— Где же ты был, Юрочка? — Она подошла к столу, и Ратников встал, придвигая ей стул. — А мы без тебя ску-ча-а-ли…
Лицо Карины было еще более подвижным, чем фигурка: на нем постоянно мелькали все новые милые гримаски, большие черные глаза с задорно подведенными уголками так и стреляли по сторонам.
— Ты с кем здесь, Кариночка? — спросил Псковитин.
— Ну-у, какая разница, Сережа? — капризно протянула Карина. — Ты бы лучше шампанского налил, какой ты невнимательный! А как зовут твою девушку?
— Лиза, — ответил Ратников. — Почему его — может, это моя девушка, а, Кариша?
— Да все равно! — засмеялась Карина. — А я так без вас скучала, Юрочка! Сережа без тебя тоже редко здесь бывал, да и вообще — мы все по тебе скучали, вот правда!
Она щебетала мелодично и с такой искренней радостью, что Лиза даже не успела понять, как относиться к ее неожиданному вторжению.
— Юра, пойдем потанцуем? — тут же предложила Карина. — Тут такой новый мальчоночка играет в ансамбле — просто отпад! Нога сами в пляс идут. Пойдем, пойдем!
Послав Сергею и Лизе воздушный поцелуй, она подхватила улыбающегося Ратникова под руку, и они исчезли в зале.
— Любит Юра, когда все ходуном ходит, — провожая их взглядом, сказал Сергей. — По-моему, он энергии набирается в таких случаях, как ни странно. Как ты думаешь, может такое быть?
— Почему же нет?
Лиза вспомнила, что говорил когда-то об энергетических полях мистический фокусник Гриша Кричинский, с которым она познакомилась у Виктора.
Словно угадав ее мысли, Сергей сказал:
— Нет, он не подзаряжается, это совсем другое. Ему наоборот — выплеснуть надо, тогда он хорошо себя чувствует. Такой парадокс. Я сам удивляюсь: он-то называет это — отдохнуть, но я же вижу, как он отдыхает — на самом деле так же, как и работает. — Помолчав, Сергей сказал: — Может быть, мы тоже потанцуем, Лиза?
Кивнув, Лиза поднялась из-за стола. Ей почему-то стало грустно, и она была благодарна Сергею за приглашение.
Как давно она не танцевала! Она даже припомнить не могла, когда в последний раз шумела вокруг нее толпа танцующих, когда сама она, с кружащейся от выпитого вина головой, чувствовала себя каплей в этом гуляющем море.
Зал был полон, и, как сразу заметила Лиза, большинство людей в нем были сильно пьяны. Они шумели, слышался громкий женский смех, крики, тосты, произносимые заплетающимися языками, — в общем, это была разливанная гулянка, балансирующая на грани пьяного скандала, которой Лиза прежде непременно испугалась бы.
Но сейчас, положив руку на плечо Псковитина, она чувствовала себя совершенно спокойной. Танцевал он неплохо, хотя и не слишком грациозно. Ансамбль действительно играл отлично — особенно ту пронзительную, трогательную мелодию, под которую они двигались сейчас среди других пар.
Лиза едва доставала Сергею до середины груди, и он смотрел на нее, склонив голову; широкая седая прядь в его волосах особенно была заметна сейчас. Время от времени вскидывая на него глаза, Лиза встречала его внимательный взгляд и смущалась, сама не зная отчего: он смотрел на нее, как никогда не смотрел прежде.
— Вы давно знакомы с Юрой, правда? — спросила она, чтобы что-нибудь сказать.
— Правда, — ответил Сергей. — Лет сто.
— Мне показалось, вы очень хорошо к нему относитесь.
— Можно и так это назвать. Ты все-таки говоришь мне «вы», Лиза? Не надо, пожалуйста. Ведь мы и правда ровесники с Юрой, почему же?..
— Извини, не буду больше. Как-то нелегко привыкнуть. Ты в самом деле выглядишь старше. А правда, — вдруг решилась спросить Лиза, — что ты служил в каких-то особенных войсках?
— В «Вымпеле», — подтвердил Сергей. — Очень даже особенные были войска.
— Ты жалеешь, что их больше нет?
— Да. Но я не жалею, что больше в них не служу.
— Как это может быть? — удивилась Лиза.
— Это не тот разговор, который хочется вести в ресторане, да еще танцуя с девушкой, — сказал Сергей. — Потом поговорим когда-нибудь, если будет желание.
Они танцевали молча, и Лиза все время чувствовала, как осторожно Сергей держит ее за талию — точно хрупкую статуэтку.
— Вторая фигура кадрили, господа! — вдруг услышала она. — Кавалеры меняют дам!
Юра и Карина оказались рядом с ними, и Юра постучал по плечу Псковитина. Тот улыбнулся и, кивнув Лизе, подхватил Юрину партнершу. Та капризно надула губки — кажется, не слишком радуясь замене.
— Так не забудь же, Юрочка!.. — крикнула она вслед Ратникову, увлекавшему Лизу в центр зала.
Юра танцевал совсем иначе, чем Сергей, Лиза почувствовала это сразу. Он обнял ее мгновенным, как вздох, движением, и до самого конца «кадрили» она ощущала трепет его сильных рук, пронизывающее тепло его пальцев.
В зале было тесно, но ей казалось, что Юра скользит по поскрипывающему полу, точно они и в самом деле танцуют кадриль. Его вообще легко было представить на настоящем балу; Лиза подумала мимолетно, как пошел бы ему мундир кавалергарда.
Он тоже был гораздо выше Лизы и время от времени наклонялся к ее уху, чтобы сказать что-нибудь — иначе не расслышать было в общем гуле; Лизины волосы взлетали от его дыхания.
— Щекочут, — улыбнулся Юра, прикасаясь к ним щекой. — Ты такая красивая сегодня, Лиза…
Она почувствовала, как слезы неожиданно подступили к ее глазам после этих слов — хотя ей было так легко с ним, точно и она знала его сто лет. Может быть, просто выпила слишком много шампанского?
Ее щека почти прикасалась к его плечу, она видела детскую ямочку на его подбородке. Наверное, ему было жарко: Лиза чувствовала, как вздымается его грудь. Она осторожно положила на нее руку и сразу ощутила жар, исходивший от него.
Танец закончился неожиданно, на высокой щемящей ноте — и она осталась стоять с Юрой посреди зала, в толпе людей, положив руку ему на грудь. Он не двигался, точно ожидал еще музыки, но музыканты уже переговаривались, собираясь играть следующий танец; зазвучали динамичные аккорды рока. Лиза опустила руки, и Юра повел ее обратно к столу.
Сергей уже ждал их в кабинете. Они сразу выпили, и странное, какое-то растерянное, выражение, мелькнувшее на мгновение на Юрином лице, тут же развеялось.
— Нравится тебе здесь? — спросил он Лизу.
— Да, — ответила она. — Только немного… шумно. Здесь, наверное, дерутся часто?
— Да, бывает, — подтвердил Псковитин. — Правда, Юра? Но ведь везде дерутся. Ты не бойся, мы тебя в обиду не дадим.
— Я и не боюсь, — улыбнулась Лиза.
Она снова отвела глаза от внимательного взгляда Сергея. Почему он смотрит на нее так, как будто размышляет о чем-то?
Они еще пили, ели, танцевали. Мелькали вокруг них какие-то незнакомые лица, Карина, охранники; Лиза кружилась по залу то с Сергеем, то с Юрой. Ей нравился искрометный ритм этого вечера, но в самой глубине души она чувствовала печаль — и боялась признаться себе в причине этой печали: кружась вместе с нею, легко подхватывая ее и смеясь, Юра больше ни на мгновение не прикоснулся щекой к ее волосам…
Присаживаясь за стол, чтобы выпить еще — принесли Юрин любимый «мартель», — они болтали о каких-то пустяках, то и дело хохотали без причины. С чего-то начался разговор об Амстердаме, Юра сказал:
— Отлично понимаю Петра Великого! Было ему о чем подумать в этом городе!..
Лиза вспомнила, что и сама думала о Петре Великом, возвращаясь с Нойбергами из Голландии. Вдруг она засмеялась.
— Что? — спросил Юра.
— Да просто: вспомнила, как Коля, брат, рассказывал… Они недавно неделю были с женой в Амстердаме и Андрюшку брали, десятилетнего. И конечно, им хотелось посмотреть квартал Красных фонарей. Они днем пошли и его взяли, не хотел в отеле оставаться. Так он пилил их всю дорогу: вам бы только к проституткам, лучше бы на селедку деньги потратили, которую в океанской воде вымачивают!
Сергей и Юра засмеялись.
— Помнишь, мы тоже с тобой в Амстердам летали как-то? — спросил Юра.
— Хм, да… — усмехнулся Псковитин. — Очень приятная была поездка, как не помнить! Прекрасная там, знаешь ли, архитектура…
На этот раз засмеялась Лиза. В голове ее уже стоял звон, лица Юры и Сергея плыли перед глазами, но ей по-прежнему хорошо было с ними и уходить не хотелось.
Она почти не помнила, как спустились вниз. Официант складывал в багажник их машины какие-то пакеты, и Лиза вдруг догадалась, что это и имел в виду Псковитин, когда говорил, что «ребята» съедят ужин дома…
Было темно, свежий ночной ветер немного охладил ее разгоряченное лицо. Правда, дорогу домой она все же вспоминала с трудом.
— Куда девушку повезем? — спросил водитель.
— На Рождественский бульвар, — ответила Лиза заплетающимся языком.
— Да ведь ты все еще там живешь! — услышала она Юрин голос. — Какой же я идиот!
Сергей помог ей выйти из машины, Юра тоже вышел, но в подъезд ее проводил охранник.
— Домой, Юра? — услышала она за спиной голос Псковитина.
— Да нет, я обещал тут…
Дверь подъезда захлопнулась за нею.
