10
«Поселочек», в котором им предстояло жить, еще не был обозначен на картах Москвы. Он состоял из десятка домов, умело расположенных среди деревьев — так, чтобы соседи не мозолили глаза друг другу. Здесь же, на общей охраняемой территории, находился супермаркет, что-то вроде дома быта, и еще несколько недостроенных зданий явно сервисного назначения.
Лиза обнаружила все это уже на следующий день.
В первое утро она проснулась так поздно, как никогда в жизни. То есть сначала она проснулась рано — почувствовав, что Юра проснулся и осторожно встает, вытаскивает руку из-под ее головы.
— Ты уходишь? — спросила она, еще не открыв глаз.
Наверное, голос у нее был расстроенный — Юра тут же наклонился к ней, ответил смущенно:
— Да я подумал, надо бы на работу сегодня поехать…
— А десятый день?
— Не получается, милая… Но ты не вставай — ты же спала часа два всего!..
— А ты разве дольше, Юрочка? — поинтересовалась Лиза, окончательно просыпаясь.
— Ну, я… При чем здесь я, я — другое дело!.. И я сегодня не собираюсь долго работать — так, покажусь, посмотрю. Встанешь — там продукты какие-то есть в холодильнике, Сергей говорил. Я позвоню!
Она и хотела бы встать, проводить его — но сил не было даже на то, чтобы опустить ноги на пол.
Так что она проснулась уже без него. Умылась в одной из пустых просторных ванных комнат. Сварила кофе на круглой плиточке, открыла холодильник, действительно, набитый продуктами. Но есть совсем не хотелось — наверное, от непрерывного потока впечатлений, нахлынувших на нее в последнее время.
Лиза еще раз обошла весь дом — немало времени понадобилось ей на это! И снова почувствовала испуг, подобный тому, который охватил ее при первом знакомстве с ним. Она воспринимала все это именно как знакомство — как будто дом был живым существом, со своими привычками и потребностями. Как-то он к ней отнесется?..
Она невольно вспоминала подмосковное имение Барятинских, в котором жил когда-то Виктор, хотя старательно гнала от себя эти воспоминания. Впрочем, и дом Нойбергов в Кёльне ей вспоминался, и дом Пауля Кестнера, в котором она была один раз. И даже бунгало на острове Малифинолху!..
Ей предстояло как-то упорядочить все эти впечатления и составить для себя совсем новое, ни на что не похожее, представление о том, как должен выглядеть дом, в котором она будет жить с Юрой. Конечно, надо и его об этом спросить. И все-таки Лиза чувствовала, что эти заботы лягут на нее и решение останется за ней.
«А, вот и настоящая спальня!» — заметила она, поднявшись на второй этаж из гостиной.
Ну конечно: просторная комната с полукруглыми окнами, в которой сразу чувствуешь себя спокойно и уютно. И нет того ощущения, которое охватило ее в комнате с прозрачной стеной, где они спали сегодня, и которое так напугало Юру: неведомой тяги куда-то в неизвестность, открытости всем ветрам…
«А здесь будет его кабинет, — подумала Лиза, входя в комнату напротив. — Река видна прямо из окна — ему понравится здесь, можно не сомневаться. И она всегда будет видеть полоску света из-под двери, если он будет работать поздно…»
«Что ж, не так все страшно! — подумала она. — Этот дом не оттолкнет меня, мы с ним найдем общий язык!»
Лиза улыбнулась своим сомнениям: можно себе представить, что подумала бы о ней любая женщина на ее месте!.. Впрочем, ей давно уже было безразлично, кто и что о ней подумает: она знала, что все равно может жить, только руководствуясь собственными представлениями о жизни, что ей ни в коем случае не надо ломать себя — да это и невозможно.
Познакомившись с домом, она вышла на улицу, чтобы оглядеть окрестности. В «поселочке» было совершенно тихо, он казался пустынным. Коттеджи виднелись за заборами среди деревьев — Лиза с удовольствием отметила, что ни один не похож на их дом, — но невозможно было определить издалека, живет ли там кто-нибудь.
Лиза прошлась по центральной улице-аллее и вспомнила, что даже не спросила Юру, где, собственно, она сейчас находится. И сама не заметила ночью, в каком направлении ехали из Шереметьева.
Впрочем, местность почему-то казалась ей знакомой…
Юра позвонил, когда она спустилась через сад к реке. Радиотелефон до сих пор вызывал у нее детский восторг — и сейчас она обрадовалась, что можно разговаривать с Юрой прямо у реки, как будто он стоит рядом с нею!.. Правда, он сообщил, что ему придется задержаться дольше, чем он предполагал.
— Мне самому жаль, Лиз, — сказал Юра. — Но появились обстоятельства, требующие моего присутствия.
Голос у него был сосредоточенный — казалось, ему вообще не до нее. Если бы Лиза не работала в «Мегаполисе» довольно долго, если бы не видела, каким бывает Юра — в состоянии сосредоточенности и полной самоотрешенности, — она, может быть, обиделась бы: почему он оставляет ее одну в первый же день, почему разговаривает так равнодушно!
Но то, чем заполнен был его день, не было для нее абстрактным «бизнесом» — она знала его жизнь, умела загораться его интересом. И что скрывать: ей было приятно то уважение, которое испытывают к нему так много людей!..
В конце концов она никогда не страдала от одиночества — если оно не было всеобъемлющим, безысходным. А особенно теперь, когда у нее появилось так много дел, связанных с домом.
Она не говорила с Юрой о том, будет ли и дальше работать в «Мегаполисе». Но как-то само собою подразумевалось, что это теперь не нужно. Он ведь не предложил ей сегодня ехать с ним… Да и зачем?
Она знала, что он будет так же обсуждать с нею все, что его волнует, — как в те дни, когда приходил к ней в комнатку рядом со своим кабинетом и садился в задумчивости на край стола, ожидая ее мнения о каком-нибудь его проекте.
Теперь она думала о том, чего никто не сделает, кроме нее: об этом огромном доме, который еще только мог стать их домом, который именно ей предстояло наполнить жизнью, — и эти мысли захватывали ее больше, чем самое необыкновенное приключение.
Юра приехал, когда за окном уже сгустилась тьма.
Впрочем, Лизин день был наполнен не одними прогулками и размышлениями: она купила в только что открывшемся супермаркете несколько тарелок, обеденные приборы и кастрюлю со сковородкой, приготовила обед, сходила к вахте у въезда в «поселочек» и попросила двух охранников перенести кровать наверх, в спальню, — так что время пролетело быстро.
Она так увлеклась всем этим, что не сразу и заметила, что Юра выглядит невеселым. Впрочем, он обрадовался, увидев плоды ее сегодняшних трудов, — обрадовался и удивился.
— Как же ты догадалась? — спросил он.
— О чем? — засмеялась Лиза. — Что надо будет поесть? Разве для этого нужна какая-то особенная догадливость, почему тебя это так удивляет?
— Нет, конечно! — Он и сам улыбнулся. — Я же не привык… А я думал сегодня весь день: привез тебя, бросил посреди леса, а сам смылся!..
— Ну, лес здесь довольно обжитой, — заметила Лиза. — Хотя, конечно, все надо будет покупать в Москве. Мебель, посуду — вообще все. Кстати, где мы находимся? Я, знаешь, вчера вообще ничего не соображала…
— Неужели не узнала? — удивился он. — Ну-ка, милая, вспомни эту речку! Правда, окрестности изменились, но все же…
И тут она, конечно же, вспомнила! И речку эту, и весь тот день, когда впервые увидела Юру…
— Вспомнила? — рассмеялся Юра. — Я тоже вспомнил, когда дом этот увидел. Вот и объяснение — откуда тот мой сон… Так что недалеко это от Москвы, не переживай. Поедешь, посмотришь, закажешь — в общем, сделаешь все, что захочешь. Ты извини меня — я тебе сейчас не помощник…
Тут только она заметила, что ему не до разговора о тарелках.
— Что-нибудь случилось, Юра? — спросила она. — Что-нибудь плохое?
— Пока нет.
Он не стал говорить, что ей все это будет неинтересно — наоборот, видно было, что ему хочется рассказать ей о том, что произошло в его отсутствие.
— Пока ничего не случилось, но…
В его изложении история со Звонницким выглядела действительно не слишком пугающе: Юра был весь захвачен новой задачей, вставшей перед ним. Но, услышав о том, что за всеми этими событиями стоит Подколзев, — Лиза вздрогнула.
— Ох, Юра, как же это плохо! — воскликнула она. — А ты так спокоен!
— Да что же страшного, Лизонька? — удивился он. — Не так страшен черт, как его малюют. Он обыкновенный подонок и бандит, каких полно. Ты, по-моему, преувеличиваешь его возможности!
— Я ничего не знаю о его возможностях, — задумчиво произнесла Лиза. — Но у него такие глаза… Он убьет — и не поморщится. И его как магнитом к тебе тянет, он все время возникает рядом…
— Многие не поморщатся, — пожал плечами Юра. — Если о них обо всех думать — как и жить тогда?
— А что Сергей говорит? — вспомнила Лиза.
— Что всегда: чтобы был поосторожнее, но это я и сам понимаю. А вообще-то ты не волнуйся: за Сергеем — как за каменной стеной.
— Я знаю… — ответила Лиза.
Но тревога, поселившаяся в ее душе, только притихла, ушла вглубь, но не исчезла.
— Значит, твоя спальня будет здесь? — спросил Юра, поднявшись вслед за Лизой на второй этаж.
— Моя? — удивилась она. — А твоя разве нет?
— Ты думаешь, у нас будет одна спальня? — в свою очередь, удивился он. — Но Лизонька, посмотри — разве здесь мало комнат?
Лиза слегка растерялась, услышав его слова. Но она тут же почувствовала: есть в его прошлой жизни что-то, с чем она готова и будет считаться, но есть и другое — с чем она не согласится никогда.
— Юра, — сказала она, осторожно прикасаясь рукой к его руке; но голос у нее при этом был решительный. — У нас будет с тобой одна спальня, хорошо? Даже если здесь десяток свободных комнат — у нас с тобой будет одна спальня. Или мы не будем жить вместе…
Лишиться этого счастья — чувствовать его дыхание в темноте, просыпаться рядом с ним, встречать его первую утреннюю улыбку! Да ни за что! Сердце у Лизы бешено колотилось, она ожидала ответа…
— Да? — Юра посмотрел на нее внимательно, прищурившись.
— Да! — ответила она.
Она знала его характер, знала, как не любит он все, что стесняет его свободу, — но что она могла поделать с собой, с тем необъяснимым чувством, которое вело ее по жизни? Сейчас она готова была ко всему — даже к тому, что он пожмет плечами и скажет: «Что ж, значит, не будем жить вместе…»
Но вместо этого он улыбнулся — той самой улыбкой, которую она любила, которая выражала только радость, полную, безоглядную, почти детскую радость и была так чудесна в нем…
— Милая моя, решительная девочка, ну зачем так сердито? — сказал он, обнимая ее. — Если тебе так уж хочется любоваться по утрам на мою заспанную личность… Ты-то спишь как ангел, а я ведь могу и храпеть!..
* * *
Уже на следующий день Лизина жизнь полетела в стремительном, неудержимом ритме.
— Знаешь, — сказала она Юре за утренним кофе, который они пили, сидя, за отсутствием мебели, на ступеньках лестницы в «концертной» гостиной. — Мне, наверное, придется самой научиться водить машину.
— Зачем? — удивился он. — То есть, если ты хочешь, я тебя научу с удовольствием…
— Ведь сюда, как я понимаю, автобус не ходит? — улыбнулась она. — И электрички тоже что-то не слыхать. Выходит, я буду сидеть и дожидаться, пока ты приедешь или кого-нибудь пришлешь? Это смешно, Юра! Генеральские жены так ездили раньше — с денщиком в баню да на базар!..
Он расхохотался.
— А ты, конечно, не хочешь быть на них похожей! Но учти, Лиз: Сергей тебе сейчас не позволит ездить без охраны и будет прав. — Он неожиданно посерьезнел и даже погрустнел. — Что поделаешь — раз уж ты согласилась… разделять мою судьбу. Я-то, конечно, подсмеиваюсь над всем этим — но ведь иначе невозможно. Я сам для себя построил золоченую клетку, а теперь и тебя в нее заманил…
Лиза впервые подумала об этом — и Юрины слова поразили ее! Как странно: кажется, нет ничего, что он не мог бы себе позволить, — и именно поэтому положен предел его свободе…
— Ты испугалась? — спросил он, заметив, как изменилось ее лицо.
— Испугалась? Нет, совсем другое. Я подумала о тебе — мне-то гораздо легче приспособиться к чему угодно, но ты… Ты ведь не любишь себя смирять…
— Ну, не люблю, конечно, — согласился он. — Нарушаю запреты, что поделаешь. И над Серегиной занудностью смеюсь, это так. А тебя я прошу — не надо… Делай все, как он скажет, — я просто не выдержу, если с тобой что-нибудь случится…
Он стоял теперь на лестнице, несколькими ступеньками ниже, чем Лиза, подняв на нее глаза. Она увидела, какая тревога неожиданно мелькнула в них — сквозь обычный веселый интерес, которым они всегда светились.
— Не волнуйся, Юра. — Она спустилась ступенькой ниже и прикоснулась губами к его лбу, положив руки ему на плечи. — Я сделаю все как надо…
— Ну вот и отлично! — Лицо его просияло. — Ты не расстраивайся, хорошая моя, может быть, не всегда так будет… А на машине я тебя ездить научу, о чем разговор!
Так что пришлось ей ездить по магазинам и салонам в сопровождении охранника Ромы. Впрочем, Рома был веселым парнем — как он сказал, без комплексов.
— Да брось ты! — махнул он рукой, когда Лиза принялась было извиняться за то, что отрывает его от работы. — Мне за что деньги платят? Чтоб охранял, кого шеф скажет. Ну, я тебя и охраняю — мне-то что?
Он отлично знал Москву, и всего за несколько дней Лиза объехала с ним все магазины и салоны, адреса которых выписала из газет и рекламных проспектов. Сначала у нее голова кружилась от того, как много надо было купить — да просто все надо было!
Правда, она уже решила, каким должен быть их дом, и покупала не наугад, а в соответствии со своим решением. Она уловила, что именно делает этот необычный дом таким необычным — пространство! Прозрачное, наполненное светом пространство, от которого захватывает дух. Это ей хотелось сохранить непременно, и невозможным казалось загромоздить дом даже самой роскошной мебелью.
Юра внимательно выслушал ее объяснение — и тут же согласился:
— Ну конечно, Лиз! Я тоже сразу об этом подумал, как только в первый раз сюда зашел. Он ведь не просто огромный — он дышит весь, светится! А вообще-то — делай все так, как тебе нравится, вот и все.
Лиза удивилась и даже слегка обиделась.
— А вдруг я сделаю что-то не так, как хотел бы ты? Разве тебе все равно?
— Не все равно, конечно. Но я знаю, что ты все сделаешь так, тут и сомневаться не приходится — с твоим-то вкусом. Мне, ей-Богу, жаль, что времени нет на обустройство: знаешь, как приятно было бы этим заниматься с тобой!.. Ты только вот что: не экономь на спичках, покупай в приличных магазинах и следи, чтобы не подсунули какой-нибудь лом. Плати кредиткой, я уже заказал для тебя. В общем, действуй — ты теперь маленькая хозяйка большого дома, да?
Лиза тоже предпочла бы заниматься устройством дома вместе с Юрой — но ведь она с самого начала знала, что это едва ли будет возможно…
И она принялась сама выбирать светлую мебель для гостиной и мягкие, тоже светлые, ковры — правда, их надо было немного, чтобы не скрыть чудесный наборный паркет. И множество разнообразных светильников — одно это потребовало всей ее фантазии и вкуса: свет так много значил в этом пространстве!
Она выбирала ажурные лампы, свисающие с потолка на серебристых длинных стеблях.
И высокие торшеры, похожие на салют — с лампочками, трепещущими от дуновения ветра.
И чудесную, как перламутровая раковина, люстру для спальни, которая рассеивала свет загадочно, маняще…
Обставляя и украшая спальню, она думала об изумрудной воде и бело-золотом песке Мальдивских островов — и спальня напоминала все это не только цветами, но и особенным настроением покоя и неги.
Лизе нравилось заниматься мелочами: в каждой фарфоровой вазе, которая с чудесной неотменимостью должна была оказаться где-нибудь в углу, виделся ей весь строй нового дома. И в огромном, во всю стену, овальном зеркале для холла, и в трепещущих, из тончайшего кружева, занавесках…
Она едва отыскала жалюзи для прозрачной стены, ведущей в сад, — именно такие, которые падали бы, как серебристый водопад.
Она с удовольствием сидела в цветочном салоне и самозабвенно обсуждала с приветливой девушкой-дизайнером, какими цветами украсить дом и где лучше сделать фонтаны с подсветкой. Все это казалось таким важным, во всем могла воплотиться или не воплотиться ее душа — и Лиза внимательно прислушивалась к себе, прежде чем купить какой-нибудь белый керамический подсвечник, похожий на причудливую волну…
Даже его кабинет Юра предоставил ей устраивать по собственному вкусу.
— Только чтобы стол был не слишком маленький, — сказал он. — Длинный такой стол, чтобы все на нем поместилось, и у окна.
Он с веселой усмешкой наблюдал за тем, как увлеченно Лиза занимается домом.
— Ты смеешься надо мной? — обиделась она, видя его улыбку. — Конечно, я кажусь тебе клушкой, которая…
— Ох, до чего же соблазнительная у меня клушка! — Он тут же вскочил с места и обнял ее. — Я, как петух, готов гнаться за тобой, а потом…
— Юрка, не пошли! — притворно возмутилась Лиза. — Скажи лучше: какой цвет должен преобладать в спальне?
— Зеленый! — ответил он, не задумываясь. — Тебе идет зеленый, милая нимфа, пусть уж его будет побольше, особенно в спальне…
Он вообще казался веселым и спокойным, он рассказывал Лизе о том, как идет «нейтрализация нашего шпиона», — и смеялся при этом.
— Не понимаю, что ты находишь в этом веселого, — говорила Лиза. — Это непредсказуемо, это опасно…
— Ну нравится мне это, нравится, — несколько смущенно каялся Юра. — В этом есть азарт: он думал, что меня обманул, — а я его переиграл! Это трудно, приходится голову ломать — но ведь тем интересней!
Лиза только вздыхала.
Однажды она попросила:
— Юра, ты все-таки нашел бы как-нибудь полдня… Я хочу картины посмотреть — ты же лучше в этом разбираешься: какие есть галереи, мастерские. Это ведь не мебель — надо, чтобы и ты…
— Постараюсь, Лизонька, — ответил он. — Но это трудно, ты же видишь — мне сейчас все время приходится быть на работе. Но я найду время, найду, — успокоил он, видя, что Лиза расстроена. — Хотя знаешь, — вдруг предложил Юра, — лучше всего тебе поговорить об этом с моим отцом! Он, конечно, человек определенных вкусов — вряд ли они совпадут с твоими, — но зато он-то уж точно все знает: где, кто, сколько стоит, что говорят.
— С твоим отцом? — растерялась Лиза. — Я не знаю…
Юра успокаивающе прикоснулся к ее руке.
— Ну что тут страшного, Лиз? Он нормальный человек, довольно веселый — почему ты боишься?
— Ты никогда даже не заговаривал о своих родителях… Я даже не уверена, что они вообще знают о моем существовании…
— Знают, почему же нет, — спокойно ответил Юра. — Ты думаешь, я скрываю от кого-то твое существование?
— И что же — они никогда не хотели со мной познакомиться?
— Видишь ли… — Юра стал серьезен. — Они не то чтобы не хотели — они просто знают, что я лучше разбираюсь в своей жизни. Они не вмешивались, когда я женился на Юле, и не вмешиваются сейчас. Им так удобнее, — добавил он.
Лизе показалось, что в его голосе мелькнула даже не печаль, а какой-то едва уловимый, давно исчезнувший отзвук печали.
— А я думала, ты просто не хочешь меня с ними знакомить, — сказала она. — Я думала, они были против того, что произошло…
— Не волнуйся — им все равно, — улыбнулся Юра. — А папа с удовольствием тебя повозит по хорошим галереям — он человек светский.
— Ты… Ты их не любишь? — вдруг спросила Лиза и тут же залилась краской, испугавшись, что обидела его этим вопросом.
— Почему? Люблю. Я все помню, Лиз, как же мне их не любить? Просто я с ними как бы в разных городах живу — вот как ты со своей мамой, понимаешь?
А она-то действительно думала, что Юрины родители не хотят ее видеть из-за того, что она была причиной его расставания с Юлей — все-таки ведь сколько лет он был женат!
Ни на острове Малифинолху, ни после возвращения они с Юрой ни разу не говорили о его жене. И сейчас она наконец решилась спросить:
— Юра, ты не отвечай, если не хочешь… Я ведь до сих пор не знаю, объяснился ли ты с ней, что ты вообще думаешь теперь о ваших отношениях…
Он помолчал, и Лиза подумала уже, что не надо было спрашивать. Но, когда он наконец заговорил, голос у него был спокойный:
— Тебе действительно не надо об этом думать, я же говорил.
— Но я же помню, Юра, я все помню! Тебе тяжел был этот выбор между мною и ей, я же помню!
— Выбор! — Все его спокойствие мгновенно развеялось, он заговорил сбивчиво, взволнованно. — За кого ты меня принимаешь, Лиза? Ты думаешь, я выбирал, кто из вас мне больше подходит, тянул время? Я вел себя малодушно, это правда — но неужели ты до сих пор меня не простила за это?.. Я же не знал тебя, Лиза, я и себя совсем не знал, думаешь, мне легко было решиться!.. Я женился мальчишкой, мне остается винить только себя. Она вся была — загадка, понимаешь? И я бился об эту прозрачную стену, которая ее окружала, и не мог разгадать, и думал, что этого достаточно, что это и есть любовь!.. И с Юлей же все детство было связано, вся юность, все мои иллюзии и вся романтика…
Он быстро ходил по комнате, хлопая себя по карманам в поисках сигарет. Наконец заметил их на низком овальном столике.
— Не может быть выбора — дышать или не дышать, — сказал он, останавливаясь перед Лизой. — Если тебя нет — я не могу дышать, и что мне выбирать?..
Она почувствовала, как слезы подступают к горлу.
— Юра, родной мой… — прошептала она, поднимаясь и приникая к его плечу.
— Ну что ты, моя хорошая! — расстроился он. — До слез тебя довел, вот идиот!
Они долго сидели в тихом, серебрящемся полумраке — друг напротив друга, за овальным столиком из опалово-мерцающего стекла. Они начинали о чем-то говорить, не заканчивали фраз, говорили о другом, смотрели друг на друга в молчании — им было хорошо вдвоем, и светлые стены дома скрывали их от всего мира, как сложенные крылья.
