Самолет (рейс номер семьсот тридцать семь «Аэролайнз аргентинас») снижался над проливом Бигл, бурные воды которого омывали неровные берега небольших островов. Самолет, покачиваясь с крыла на крыло, летел мимо горных пиков в сторону более спокойного залива Юшуайя и приближался к самому опасному аэропорту в мире. Едва шасси самолета коснулись взлетно-посадочной полосы, пилот нажал на тормоза, и машина со скрежетом остановилась.

Кори ждала в багажном зале, который был практически обклеен предупреждениями о холере и плакатами с изображением кипящих в котелках овощей. Другие плакаты предостерегали от другой смертельной болезни, поражавшей в определенные месяцы года морских рыб и моллюсков. Над конторками компаний «Лейд», «Астрал» и «Аэролайнз аргентинас» висели огромные фотографии овец, жующих травку на зеленых холмах, красивых яхт, привязанных к недостроенным докам, и диких цветов, растущих на побережье. Она поплотнее закуталась в пальто, чтобы хоть немного защититься от пронизывающего ветра, дувшего из-под фанерных щитов, которые прикрывали дыры в стенах.

Из окна самолета Адам смотрел на полосу бесплодной земли, на огромные пространства девственно-чистого снега, на обшарпанные домишки с красными крышами и целые островки законсервированных строек — срубленный лес, ржавеющие машины, грузовики, наполовину засыпанные снегом. Выглянув в окно с другой стороны, он увидел низкое металлическое строение с круглой крышей, напоминавшее командный пункт в военном лагере, несколько других неаккуратно построенных зданий барачного типа чуть подальше влево. Когда самолет подруливал к стоянке, Адам заметил на посадочной полосе двухмоторную «Сессну». На трапе, ведущем вниз, сидел человек. У него не было обеих рук.

Внутри терминала было всего несколько человек — все они толпились у киоска, где продавали не облагаемые налогом духи и косметику. Эрнандо уже успел позвонить на ранчо. Дэнни заверил, что с нетерпением ждет их приезда.

Пока самолет подруливал к терминалу, Кори надеялась, что Дэнни встретит ее прямо там. Теперь она впивалась глазами в каждый выход из здания, чтобы случайно не пропустить его. Никогда в жизни Кори не была так испугана, как сейчас. Боялась она не встречи с Дэнни, а скорее необходимости принять решение, о котором, возможно, будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Кори, дорогая.

От звука его голоса она чуть не подпрыгнула и резко обернулась. Дэнни выглядел как-то иначе, не так, как обычно, а может быть, это она видела его теперь по-другому. Волосы его стали длиннее, он отпустил бороду, и только в глазах светилось прежнее упрямство. На Дэнни были те же брюки и водолазка, в которых он был в тот день, когда исчез.

Кори лишилась дара речи. К шоку, который испытала она при виде Дэнни, примешивалось чувство облегчения, потому что теперь Кори знала наверняка, что он не умер, а просто бросил ее, не позаботившись о том, чтобы объяснить причину своего исчезновения. Взял и исчез. Вся дрожа, Кори просто смотрела на мужа, слыша лишь громкое биение собственного сердца.

Дэнни повел себя так, словно ждал ее все эти недели, словно это Кори исчезла, забыв его предупредить. Заключив ее в объятия, он прижался губами к ее уху.

— Слава Богу, ты здесь…

Интонации его голоса казались смутно знакомыми, в них звучал отзвук той же самой благодарности, которую она уже слышала однажды после того, как призналась, что ждет ребенка. Кори невольно напряглась.

— Может, тебе не следовало приезжать, дорогая…

«Нет!!! — захотелось крикнуть Кори. Она по-прежнему была слишком потрясена, чтобы произнести что-то вслух. — Это тебе не следовало исчезать…»

— Наверное, я просто эгоист, и поэтому захотел, чтобы ты была со мной… может быть, лучше было этого не делать… Я всегда хотел сделать как можно лучше для тебя.

Дэнни продолжал говорить, как всегда объясняя свои поступки тем, что действовал во имя чьего-то блага. Он привычно прикрывался личиной самоотречения и альтруизма. Но на сей раз для нее этого было недостаточно. Вся боль, все горе, накопившиеся в душе Кори, вылились вдруг в вспышку яростного гнева. Кори налетела на мужа и изо всех сил принялась колотить его по лицу и по груди крепко сжатыми кулаками. Из глаз ее брызнули слезы.

— Как ты мог это сделать? — кричала она. — Как мог ты заставить меня пройти через это все?

Если Дэнни и удивила эта вспышка ярости, то он сумел не подать виду — только поймал в воздухе ее руки и, держа их на весу, ласково повторял:

— Я старался защитить тебя, разве ты не понимаешь? Я не хотел втягивать тебя во все это.

Кори глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и только после этого Дэнни отпустил ее руки, а сам шагнул назад.

— Ты обещал мне, Дэнни, — заплакала Кори. — Ты поклялся, что никогда не ввяжешься ни во что подобное…

Дэнни явно готовился к этой сцене, это видно было по тому, как быстро сумел он оценить степень ее гнева.

— Я слишком сильно любил тебя, чтобы потерять.

— Ты лгал мне…

— Единственное мое преступление в том, что ты так нужна мне…

— Ты сделал всю нашу совместную жизнь пустым звуком.

Дэнни стойко держался выбранной линии обороны.

— Я не могу жить без тебя…

Кори неожиданно почувствовала себя так, словно видит все со стороны. Словно она была актрисой, которой надо доиграть до конца эту сцену, оставляя при этом в стороне свои истинные эмоции. Слушая Дэнни, Кори чувствовала, как в глазах ее стоят слезы, руки дрожат, а колени подкашиваются.

— Как могла ты поверить, что я это сделал? — вопрошал Дэнни.

У Кори дрожал подбородок, она с трудом удерживала слезы.

— Как могу я после этого доверять тебе?

— Пойми, что это — наше новое начало.

— Нет, это просто еще один конец.

— Это начало вечности, дорогая, с нашим ребенком…

Но Кори не слушала его.

— Ты убил Мэттью Джонсона, — бросила она в лицо Дэнни, глотая слезы. — И ты лгал мне об Эрнандо, и ты знал, что самолет должен взорваться в воздухе, когда сошел с него в Хьюстоне…

— Все эти люди случайно стали трагическими жертвами революции.

Кори душил гнев.

— Какой революции?

Дэнни напрягся.

— Революции во всем мире, — сказал он.

— О чем ты говоришь? — снова закричала Кори. — Ведь это же полный бред…

Дэнни заговорил очень медленно, впиваясь взглядом в глаза Кори.

— Ты не понимаешь, дорогая. Это — моя жизнь, это то, чему я предназначен, я пытался объяснить тебе это еще много лет назад.

Кори молча смотрела на мужа, в первый раз в жизни чувствуя жалость к нему — к тому, чем он стал за эти годы.

— Единственная моя ошибка была в том, что я предположил, что сумею пожертвовать единственным человеком на этом свете, которого я люблю. — Дэнни сделал паузу. — Ты ведь научила меня этому очень давно, в Кордове, неужели ты не помнишь?

Кори заговорила медленно и отчетливо, словно пыталась объяснить что-то ребенку.

— Дэнни, мы ведь говорим об убийствах. Эти люди, они ведь были живыми…

Но Дэнни продолжал говорить о своем.

— Как мне убедить тебя, что угроза по-прежнему существует? Может быть, на улицах нет больше людей в форме, шагающих под звуки оркестров. Они не проводят больше маршей и демонстраций, не говорят о фатерленд, хунте, нацизме, но, в сущности, ничего не изменилось. Во время любой политической кампании в любом конце света они появляются вновь и вновь, нацепив на себя самые добропорядочные личины. Это — новое лицо фашизма…

Все это было особенно ужасно потому, что в этом была доля истины. И еще более ужасно, что Дэнни мог воспользоваться всем этим, чтобы оправдать свои действия.

— Но ты ведь украл деньги ни в чем не повинных людей!

— Но только не для себя.

Кори едва дышала.

— Когда же все это кончится? — прошептала она.

Дэнни протянул ей руку.

— Это кончится для нас, только если мы будем вместе. Ты нужна мне, Кори, поедем со мной…

Он был убийцей, вором, лжецом. Он был ее единственным мужчиной, ее мужем, отцом ее нерожденного ребенка.

Кори взяла Дэнни за руки и снова начала объяснять, как будто он мог что-то понять, после чего Кори могла бы последовать за ним, чтобы счастливо доживать с этим человеком остаток своих дней.

— Все это не оправдывает того, что ты сделал. Разве ты не видишь, что ты стал таким же, как они, когда стал заниматься подобными вещами?

По щекам ее покатились слезы.

— Я люблю тебя, — сказала Кори. — Я всегда любила тебя, но я не могу быть частью всего этого….

— Но ты ведь носишь под сердцем моего ребенка.

— А о чем ты думал, когда бросил меня? — Кори вдруг абсолютно успокоилась.

— Я никогда не собирался бросать тебя навсегда.

— Все дело в том, что ты никогда и ничего не собирался делать навсегда, — печально сказала Кори.

— Это неправда, — возразил Дэнни, но голос его звучал теперь не так уверенно. Кори легко могла привести множество доказательств того, что он собирался оставить ее навсегда — авиакатастрофа, разорение собственного банка, деньги, которые он пытался ей передать. Вместо этого она позволила Дэнни вывести себя наружу. Он все еще продолжал оправдываться.

— Они убили тысячи людей. — Теперь уже слезы звучали в голосе Дэнни. — Они забирали лучших, умнейших, потому что те могли стать реальной силой, могли противостоять…

Даже если бы Кори хотела что-то ответить, у нее не было такой возможности. К ним уже шел Эрнандо, спрашивая на ходу по-испански, летит ли Кори с ними. Поднимается ветер, и пилот нервничает. Протянув к Кори руку, Дэнни сказал:

— Пойдем со мной…

«У меня большое горе, — думала Кори. — Я — несчастная запутавшаяся вдова, тоскующая оттого, что муж ее жив. Оставьте меня наедине с моим сумасшествием».

Оба мужчины видели в глазах Кори недоверие, а вместе с ним грусть и жалость, когда она смотрела по очереди то на одного, то на другого. Дэнни продолжал умолять:

— Что бы я ни делал, как бы ни обижал тебя, я всегда любил, ты всегда была единственной любовью моей жизни.

Мысль эта пришла в голову Кори неожиданно, она даже удивилась, как могла не думать об этом раньше. Покачав головой, она произнесла:

— Нет, Дэнни, я никогда не была единственной любовью твоей жизни… — Все было так очевидно. — Это всегда была Алисия, ее ты не переставал любить ни на секунду.

Дэнни побледнел и, не в силах отрицать, только прошептал несколько раз ее имя. Но все это не имело никакого значения, потому что сейчас речь шла о вещах куда более серьезных, чем гнев и обиды. Речь шла о личной вине каждого за то, что они выжили в той «грязной войне», в то время как другим это не удалось. Однако и это работало на него. Страсть, скрытая за внешним спокойствием, которую Кори привезла с собой в нью-йоркские больницы и которая не покидала ее ни на секунду, когда она помогала другим невинным жертвам взамен тех, которых не смогла спасти в Буэнос-Айресе, теперь исчезла. Когда-то Кори умела сопереживать страждущим и одновременно наблюдать за всем как бы со стороны. Теперь же она лишь дрожала, направляясь между Дэнни и Эрнандо к небольшому самолету. Это тоже работало на него, да, это сработало… или почти сработало…

Потому что наперерез им бежал Адам Сингер. Все это напомнило Кори замедленные съемки — пиджак Адама распахнулся, а волосы развевались на ветру. Он был уже совсем рядом, всего футах в шести, и кричал, пытаясь заглушить ветер:

— Кори, подожди!..

Кори почувствовала одновременно и панику, и облегчение.

— Что ты здесь делаешь? — закричала она.

Но Адам уже обращался только к Дэнни:

— Отпустите ее.

В ответ Дэнни только крепче сжал руку Кори.

Адам подбежал ближе.

— Адам, — начала Кори. — Не надо…

— Она летит со мной, — заявил Дэнни.

— Это действительно так, Кори? После всего, что ты узнала, после всего, что он сделал, ты все-таки летишь с ним?

Адам сделал шаг в ее сторону.

— Она — моя жена.

— Тогда почему бы вам не совершить первый в своей жизни порядочный поступок и не оставить ее в покое?

— Это не ваше дело.

— Адам, пожалуйста, уходи. Я сама справлюсь с этим… — Однако в глазах ее стояли слезы.

— С чем, черт побери, ты собираешься справиться? Сколько раз он бросал тебя, сколько раз лгал…

Подошел Эрнандо, и, ко всеобщему удивлению, Кори резко обернулась и закричала:

— Держись отсюда подальше…

— Ветер усиливается, — почти умоляюще произнес Эрнандо. — Еще несколько минут, и Милош не сможет взлететь.

Адам в отчаянии продолжил.

— Попроси, попроси его рассказать о том изуродованном торсе в емкости на столе в морге. Спроси, как они убили ни в чем не повинного человека и столкнули в овраг его грузовик просто потому, что им требовалось тело…

— Я не убивал его, — тут же стал отрицать Дэнни. — Меня вообще там не было.

— Тогда скажите ей, кто его убил. Почему вы не объясните, что прекрасно знали обо всем, и не расскажете, где были сами, когда все это произошло.

Расстояние между Адамом и Дэнни сокращалось.

— Убирайся отсюда, — кричал на Адама Дэнни. — Ты подвергаешь риску ее жизнь тем, что тянешь время…

— Адам, пожалуйста, — просила Кори. — Дай мне улететь, и я обещаю, что вернусь…

Адам еще раз осторожно шагнул вперед.

— Он никогда тебя не отпустит, а если ты попробуешь убежать — просто убьет.

— Ты носишь под сердцем нашего ребенка, — напомнил Дэнни.

— Раньше его ведь нисколько это не волновало, — продолжал спорить Адам.

— Это — наше новое начало, дорогая.

Из самолета выпрыгнул Милош и пошел к ним, засунув руки в карманы своего отделанного мехом анорака.

— Нам надо улетать, ветер…

— Мы не можем больше терять времени, Дэнни, — подтвердил Эрнандо. — Деньги уже на борту.

Протянув руку к Кори, Дэнни печально спросил:

— Ты летишь со мной?

Кори молчала, когда он страстно поцеловал ее в губы. Она шагнула назад и медленно покачала головой.

— Я не могу полететь с тобой…

В голове ее снова пронеслись все препятствия — от Алисии и Мэттью Джонсона до Хорхе и Стампы.

У них не оставалось времени. Ветер высушил слезы, катившиеся по щекам Кори, а губы произнесли в последний раз: «Я тебя люблю». Ведь она действительно любила этого человека и будет любить его всегда. Кори молча смотрела, как он шел за Эрнандо к самолету. От нее не укрылось скорбное выражение лица Дэнни, когда он давал указания пилоту.

— Милош, заводи мотор…

Адам обнял Кори так крепко, что она едва могла вздохнуть, защищенная от ветра и от всего мира. Но Кори и не хотелось сейчас ни дышать, ни видеть, ни слышать — единственное, что существовало для нее сейчас, это Дэнни, покидающий ее в последний раз.

Звук мотора заглушал каждое второе слово Адама.

— …любовь… навсегда… — До Кори доносились лишь отдельные слова.

Ветер обдувал ее лицо, а «Сессна», поднимаясь сквозь белые облака с рваными краями к покрытым снегом горным вершинам, была ясно видна на фоне ярко-сапфирового неба. Самолет поднимался все выше и выше к солнцу, и лучи его отражались от поверхности серебристых крыльев.

Внезапный взрыв разорвал тишину, сотрясая саму землю, на которой стояли Кори и Адам. Над головами их загремели новые и новые взрывы. Обломки самолета падали шлейфами из черного дыма и взрывались там огненными вспышками. Пылающая масса самолета обрушилась в разлом древнего ледника. Кори стояла, слегка приоткрыв рот. Взгляд ее ничего не видящих от ужаса глаз блуждал где-то очень далеко. Несколько секунд Кори была в трансе, затем с ее пересохших губ сорвался сдавленный крик, и, резко обернувшись, она упала на грудь Адама.

— Обними меня, — плакала Кори. — Просто обними — и все.

— Я никогда не отпущу тебя, Кори, — пообещал Адам. — Ты моя навсегда…

Когда-то давно в отеле «Тропезон» на Тигре Делта она уже слышала те же самые слова. Но сейчас Кори показалось, что ей наконец говорят правду.