Однажды Анатолий вернулся из Москвы позже обычного. Настроение у него было веселое и приподнятое, а вид — весьма странный. Вероника поначалу даже немного испугалась. Весь белый спортивный костюм Анатолия был покрыт ярко-алыми пятнами, похожими на свежую кровь. Впрочем, он и не собирался никого обманывать: даже маленькая Дуняша знала, что эти пятна — всего лишь краска от пейнтбола.

— Ты проиграл? Папа, ты что — проиграл? — звонко закричала она, выбегая ему навстречу.

— Почему это сразу «проиграл»? — с достоинством возразил ей Анатолий. — Можно сказать, что я геройски погиб за правое дело. Весь израненный, я спас честь своего отряда… Пусть я умер, но наши-то победили…

Только сейчас все заметили, что Анатолий довольно сильно хромает на правую ногу.

— Хорошо еще, что голову себе не сломал… — высказалась Алла и с таким видом, будто ее оскорбили в лучших чувствах, удалилась к себе в комнату. Об ужине для хозяина она не заикалась — видимо, считала, что это дело прислуги.

— Что у тебя с ногой? — спросила Вероника, обрадовавшись возможности проявить свои медицинские познания.

— Наверное, растяжение. Ничего страшного.

— А-а-а… — несколько разочарованно протянула Вероника. — Есть будешь?

— Сегодня на ужин телячьи отбивные в красном вине! — радостно объявила Дуняша. — А еще крабовый салат-мороженое!

— Ну, раз такое дело — через пятнадцать минут спущусь на кухню, — пообещал Анатолий. — В столовую ужин не тащи — чего мне там одному делать… — добавил он и, стаскивая на ходу перепачканную краской олимпийку, отправился в ванную.

Вероника невольно скользнула взглядом по его тренированному мускулистому торсу.

— А что, мама не любит, когда папа играет в пейнтбол? — осторожно поинтересовалась Вероника у Дуняши, когда Анатолий вышел из холла.

— Не знаю… — пожала плечами девочка. — Она всегда на него обижается неизвестно за что. Просто уходит в свою комнату — и все. А мы с папой сидим и думаем: чего это она? Мне папу даже иногда жалко… — откровенно призналась она.

— А маму что, не жалко?

— И маму жалко… — печально вздохнула Дуняша и отправилась принимать перед сном душ.

Вероника пришла на кухню, положила в большую глубокую тарелку телячью отбивную с шампиньонами, добавила легкий овощной гарнир и поставила готовое блюдо в микроволновую печь. По опыту она уже знала — такое количество еды разогревается меньше минуты.

Затем Вероника достала из шкафа нарядную вазочку для мороженого (посуда в этом доме была еще одним предметом, достойным восхищения) и отмерила специальной круглой серебряной ложкой несколько шариков нежно-розового крабового мороженого. До сегодняшнего дня ей даже в голову не приходило, что такое мороженое бывает… Она бы, может быть, и не поверила, если бы сама не готовила его в течение двух часов…

Кроме того, на стол были поставлены неизменные свежие овощи, которым с помощью фирменной овощерезки Вероника ежедневно придавала самые причудливые формы…

Еще лоток с разнообразной свежей зеленью (ее каждое утро приносила интеллигентного вида женщина из ближайшего дачного поселка). Эту зелень, как с гордостью поведала Веронике Алла, дачница выращивала специально для них на отдельной экологически чистой грядке, а Анатолий сам привозил ей купленные за границей отборные семена. Именно оттуда к Веронике на кухонный стол попадали редкие в русском хозяйстве травки — базилик, кардамон, эстрагон, тимьян, шафран… Названий некоторых Вероника никогда даже не слышала, например, иссоп, скорцонер, бамия, чабер, рута… Жена Анатолия говорила, что родина многих этих пряностей — Средиземное море, — но без них не обходятся ни на одной приличной европейской кухне.

Обязательным компонентом ужина (как, впрочем, и обеда) было сухое вино. Анатолий обычно выбирал его сам — иногда даже спускался для этого в погреб…

Вероника привычно поставила для Анатолия бокал, и в этот момент на кухне появился он сам — свежий, благоухающий дорогим мылом, пахнущим только что заваренными целебными травами… С мокрых потемневших волос еще срывались редкие капли. Одет он был в чистую просторную голубую футболку, от которой его глаза выглядели еще более синими, и длинные черные баскетбольные шорты, открывающие покрытые густыми светлыми волосами икры.

— Доставай еще один бокал! — махнул он рукой с выражением «гулять — так гулять». — Терпеть не могу пить один…

— Но это же не выпивка, — поджала губы Вероника. — Просто приложение к еде — как у итальянцев и французов. Мне Алла говорила…

— Алла может много что сказать… Ты уже ужинала?

— Поела.

— А еще разок не хочешь? На французский манер. У них же вроде бывает два ужина.

— А по-моему, два завтрака… — краем рта улыбнулась Вероника.

— Ну все равно, поешь за компанию. У тебя организм молодой, растущий.

— Нет уж, я лучше вина выпью. Что у тебя на этот раз?

— Ничего особенного, всего лишь «Кьянти».

— Сколько градусов? А то ведь мне еще Дуню укладывать…

— Ничего. Дунька у нас девушка привычная. Думаешь, легкое это дело — иметь мамашу филолога?

— Нет, не думаю. — Вероника наконец закончила все приготовления и села напротив Анатолия за широкий дубовый стол. — Ну давай, наливай, — по-простецки сказала она.

Незаметно, за разговорами, они выпили на двоих бутылку «Кьянти». Вероника почти не чувствовала опьянения. И все-таки Анатолий сам поднялся к Дуняше и предложил ей вместо сказки перед сном нарисовать портрет любимой домработницы Вероники. Дуняша с радостью согласилась.

Когда Анатолий возвращался вниз, то неожиданно споткнулся на крутой лестнице, пролетел до самого низа и только чудом устоял на ногах.

Вероника, услышав шум, вбежала в холл и застала Анатолия согнутым в три погибели — сморщившись и скрипя зубами, он держался за свою злосчастную правую голень…

— Черт! Обязательно надо было упасть на ту же самую ногу!

— Господи, и везет же тебе сегодня… — воскликнула Вероника. — Видно, все-таки придется мне тебя лечить…

— А ты что — и людей лечить умеешь? Или ты меня, как Глафиру — собачьими приемами? Хороший мальчик, умница… Потерпи немножко…

Анатолий так смешно передразнил Вероникины интонации, что она не выдержала и расхохоталась.

— Ладно, все мы твари Божьи. Давай, садись, показывай свою ногу.

Анатолий послушно опустился на стоящий поблизости треугольный пуф. Вероника по-деловому опустила белый носок и стала смелыми движениями ощупывать ногу возле стопы.

— Ой! — шутливым фальцетом вскрикивал Анатолий. — Ой, осторожно! Доктор, мне больно!

— Ничего страшного, — объявила наконец Вероника уверенным тоном. — Обычное растяжение голеностопа, больше я здесь ничего не нахожу. Традиционный метод лечения — резиновый бинт и меньше нагрузки. Неделя — и все в порядке. Но я могу вылечить быстрее… — Вероника отошла от Анатолия и несколько раз резко взмахнула руками, словно хотела стряхнуть с них налипшие вредные поля.

— Это как? — спросил Анатолий. — Пассами, что ли?

— Что-нибудь слышал про нетрадиционные методы лечения?

— Ну, что-то где-то…

— Цубо-терапия или массаж шиацу — это тебе что-нибудь говорит? А также иглотерапия и система су-джок?

— Откуда ты всего этого понабралась? — недоверчиво посмотрел на нее Анатолий.

Вероника пожала плечами.

— Не только у тебя есть знакомые корейцы. У нас на Сахалине их чуть ли не половина населения… И некоторые знают восточную медицину… Есть даже потомственные доктора. Вот один из них меня и научил. Это знакомый родителей, дядя Толя Хван…

— Вот как — даже тезка. Толик, значит…

— Да нет, на самом деле его по-другому зовут. Просто у него два имени — корейское и русское.

— Ясно. Ну, так в чем будет состоять восточное лечение?

— Сначала мне нужно отлучиться на веранду. Думаю, твоя жена не обидится, если я отщипну у нее немного полыни из одного пучка.

— Полыни? — искренне удивился Анатолий.

— Угу, полыни. Не бойся, я не заставлю тебя принимать ее внутрь.

— А что же тогда?

— Увидишь, — загадочно сказала Вероника. — Впрочем, будет даже лучше, если ты пойдешь вместе со мной. Гораздо приятнее делать это на свежем воздухе…

— Но что «это»? — сгорал от любопытства Анатолий.

— Пошли.