3
Вероника вышла во двор с миской в руках и вызвала из кустов Тома. Тот вприпрыжку выбежал к ней, принялся ластиться и лизать руки. Вольная и сытая жизнь благотворно отразилась на его шкуре: белая, черная и рыжая шерсть была длинной, густой и шелковистой. Жильцы относились к Тому неплохо, дети во главе с Данькой — любили и подкармливали.
Поставив миску под кустом жасмина, Вероника уселась на детские качели и принялась меланхолически раскачиваться. Она часто сидела здесь по вечерам, анализируя прошедший день и обдумывая планы на предстоящий. Было уже десять часов. Вероника не любила, когда дома был муж тети Тамары, и старалась под любым предлогом улизнуть. Еще не хватало ей терпеть его дурацкие перепады настроения. У них в семье никогда не было психопатов, и Вероника не привыкла к подобным выходкам.
На двор уже опустились сумерки. Здесь темнело раньше — как только солнце заходило за соседний высотный дом. Дети к этому времени уже разбегались по домам, и здесь, на детской площадке, Вероника чувствовала себя полной хозяйкой. Качели мерно поскрипывали в такт ее мыслям…
Прошла уже неделя, а она по-прежнему сидела без работы, хотя целыми днями только и делала, что занималась поисками. Первый день она пыталась звонить по объявлениям с таксофонов, но потом поняла, что это бесполезно — железные чудовища только заглатывали один за другим жетончики и соединяли с нужными номерами лишь в очень редких случаях.
К счастью, ее выручила сердобольная соседка Клавдия Мироновна — предложила звонить со своего домашнего телефона.
— Знаешь, у Губернаторовых ведь раньше тоже телефон был… — рассказывала Веронике она. — Нам вместе ставили. Только потом, когда Бореньку выслали, у них номер-то и отобрали. Тогда таким семьям очень тяжело было… Гонения всякие. А хочешь жить нормально — отрекись. Так вот над людьми издевались. А я Бореньку вашего всегда любила — деда твоего. Красивый он был, веселый. Вредный, конечно, немного, но кто не без греха. Волосы у него в точности такие же, как у тебя, были — белые, густые, рассыпчатые…
Да, бабуля в свое время явно была неравнодушна к деду Борису. Она могла часами рассказывать про старинное житье-бытье. Однако Вероника вежливо дала ей понять, что не может тратить столько времени на разговоры. И поскольку отплатить старушке внимательным выслушиванием ее рассказов не могла, то предложила Клавдии Мироновне ходить для нее в магазин.
С того самого дня она приходила в квартиру этажом ниже, как на работу. Тетя Тамара посоветовала ей покупать газету «Из рук в руки», где печатались самые разные объявления. Теперь дни Вероники были похожи один на другой: с утра она завтракала, выходила во двор, чтобы покормить и напоить Тома, затем заходила к Клавдии Мироновне, брала у нее список продуктов и отправлялась в магазин (старушка любила, чтобы каждый день все было свежее). В киоске по пути Вероника приобретала свежий номер газеты «Из рук в руки». Возвращалась, загружала продукты в холодильник — после чего садилась к телефонному столику. Клавдия Мироновна, чтобы не мешать ей, спускалась во двор и в компании старушек-подружек сидела на лавочке.
Объявлений было много, и большинство телефонов кочевало из номера в номер. Такие Вероника заносила в специальный «черный список». Обычно телефонный разговор о наеме на работу выглядел примерно так:
— Алло.
— Здравствуйте, это вы давали объявление насчет работы?
— Да, мы давали.
— И какая у вас есть работа?
— Девушка, а вам сколько лет? Восемнадцать-то есть?
— Есть, — охотно врала Вероника.
— А московская прописка есть?
— Нет…
— Ну тогда больше вопросов нет. — И на другом конце тут же клали трубку.
Про «работу для молодых и энергичных» Вероника выяснила все в первый же день. Это оказалась всего лишь скандально известная фирма «Гербалайф». Нет, Вероника не стала огульно отвергать даже этот вариант. Ради интереса она договорилась по телефону о встрече и поехала в Дом журналиста, где проходило очередное собрание «гербалайфщиков».
Давно уже Вероника так не хохотала. Это сборище показалось ей настоящим представлением для дураков. По очереди на сцену выходили какие-то не в меру энергичные люди — в основном женщины — и начинали с заученным энтузиазмом рассказывать, как потребление «продукта» помогло им побороть ожирение и различные болезни. По их словам, «Гербалайф» был панацеей от всего, кроме, разве что, пресловутой родильной горячки.
— Вот эта юбка, — дергала себя за подол какая-нибудь бесформенная и безвкусно одетая тетка, — еще месяц назад на мне не сходилась. Я думала, что никогда уже не расстанусь с лишними килограммами. Но «Гербалайф» совершил чудо…
— После первой беременности у меня начался ужасный геморрой, — доверительно признавалась другая. — Потом подруга мне посоветовала, и я начала принимать продукт. Прошло две недели — и геморрой ушел…
Куда именно ушел геморрой, тетка не уточняла, но Вероника поняла, что ей лучше отправиться вслед за ним. И главное — подальше от этой тусовки безумцев с болезненным блеском в глазах.
Очень скоро Вероника выяснила, что эти любители легкой наживы скрываются за большинством объявлений в газетах. Видимо, их «пирамида» так разрослась, что пустила корни по всем московским изданиям. Кончилось тем, что Вероника звонила по любому объявлению, и первым ее вопросом был:
— Это не «Гербалайф»?
Если она не слышала четкого и уверенного отрицательного ответа, то сразу же бросала трубку.
Другой категорией объявлений оказался тотальный и всеобъемлющий «интим». На все предложения типа «приехать и обсудить все в спокойной обстановке, не по телефону», Вероника неизменно отвечала отказом, так как считала, что это было бы самым вопиющим примером виктимного поведения. Она очень быстро научилась расшифровывать скрытый в нескольких газетных строчках смысл. «Приглашаются дев. для раб. секр. в офисе. Молод. вн. фотомодели. Зрпт от 600 $ и выше». Стоило копнуть поглубже — и выяснялось, что «раб. секр.» помимо секретарских обязанностей предполагает тесный контакт с шефом и помощь ему буквально во всем. Другими словами — полную доступность. В конце концов, как только видела слово «секретарь» или «референт», Вероника сразу перечеркивала объявление и больше к нему не возвращалась.
Обзвонила она и все предложения пойти работать няней или домработницей в богатый дом. Деньги там предлагались довольно большие, однако везде требовались хорошие рекомендации или диплом об окончании лицензионных платных курсов. Вероника представила, как она явится на встречу со своими работодателями, и те увидят в ее паспорте какое-то подозрительно непохожее лицо… Да они и на пушечный выстрел не подпустят ее к своему новорусскому детенышу.
На всякий случай Вероника позвонила и по объявлениям из раздела «Домашние животные». Эти выглядели кратко: «ветпомощь» или «ветпомощь на дому». Но ловить там было совершенно нечего. Спрос явно не поспевал за предложением — ветеринары конкурировали друг с другом, и поэтому, как только узнавали, что звонит их коллега, то голос их тут же становился напряженным, а ответы — скупыми.
Веронику уже охватывало отчаяние. При внешнем обилии объявлений с предложениями работы, на поверку почти все они оказывались полной «липой». А если только появлялось что-либо интересное — так там обязательно требовалась московская прописка или опыт работы. Но как же она может получить этот опыт, если он требуется практически везде?
Качели остановились, и Вероника потерла пальцами виски, чтобы снять тупую боль в голове. Вдруг из-за кустов жасмина послышалось глухое рычание Тома, которое затем перешло в звонкий и заливистый лай. Прислушавшись, Вероника различила и другой собачий голос — тонкий и истеричный. Она спрыгнула с качелей и в несколько размашистых шагов была уже под кустами. Ну вот, опять этот чертик подрался, а может, решил «приударить» за какой-нибудь «барышней». Вероника бесстрашно подошла к карусели из собачьих тел и громко скомандовала:
— Фу! А ну хватит! Том, быстро отошел!
И Том нехотя, продолжая гавкать и выть, стал боком отступать к Веронике. Одновременно с этим с другой стороны кустов раздался приятный мужской голос:
— Глафира! Ко мне! С кем это ты там поцапалась?
Вскоре Вероника увидела и обладателя приятного баритона. Им оказался моложавый мужчина в белом спортивном костюме. В сгустившемся сумраке ей было плохо видно его лицо, но, судя по уверенному, вальяжному тону, это был человек достаточно красивый и знающий себе цену. Он тоже заметил Веронику и решил подойти, чтобы выяснить, в чем дело и, если нужно, извиниться.
— Добрый вечер, — обратился он к Веронике. — Кажется, у наших питомцев что-то не заладилось?
— Вечер добрый, — отозвалась Вероника, которая уже взяла Тома на поводок. — Пожалуй, это даже хорошо, что не заладилось, — продолжала она. — Вам ведь ни к чему щенки с «дворянским» происхождением…
— А-а-а, так вы еще и из дворян, — с шутливым восхищением протянул незнакомец. — Я в темноте и не разглядел.
— А я вот вашу сучку даже в потемках распознала — стаффордширка, да? Небось с родословной?
— Не без этого, — с гордостью сказал мужчина.
— Как же это вы себе кобеля не завели, или вы собачьими боями не интересуетесь? — поддержала светскую беседу Вероника.
— Какие там собачьи бои… — махнул рукой незнакомец. — Жизнь и так — вечный бой. Глафира, ко мне! — снова позвал он. — Ну, что у тебя там?
Глафира сидела под жасминовым кустом и тихонько поскуливала.
— Что это с ней? — встревожилась Вероника. — Неужели это Том ее так помял? Не может этого быть…
— Сейчас посмотрим, — сказал мужчина и подошел к лежащей собаке. — А ну-ка, коровушка, вставай — пошли выйдем на свет.
Собака — криволапый и мордастый стаффордширский терьер — с трудом, припадая на переднюю лапу, потрусила за хозяином под ближайший фонарь.
Вероника с Томом на поводке последовала за ними. Когда они осмотрели правую переднюю лапу, то обнаружили там сильнейший порез.
— Опять какой-то придурок разбил в кустах бутылку, — процедил сквозь зубы незнакомец. — Вот ведь — не было печали. Вечно ты, Глафира, куда-нибудь вступишь… Где я теперь среди ночи Айболита искать буду…
— Надо бы ее к ветеринару, — сказала Вероника.
— Конечно, завтра свезу. А вот ночью как быть — не подохла бы от потери крови…
— Вообще-то я могу обработать ей рану, — спокойно сказала Вероника. — Конечно, если у вас найдется бинт, вата и прочие прибамбасы…
— А вы можете?
— Могу. Я училась у знакомого хирурга. Собиралась идти в Ветеринарную академию.
— Так давайте тогда поднимемся ко мне. Я живу совсем рядом… — И он указал на высотный кирпичный дом — тот самый, который загораживал двор от закатного солнца.
Вероника вдруг опомнилась: она же в первый раз видит этого мужчину. Сейчас вечер, почти ночь. Пусть у него больная собака, но все равно она не может и не должна рисковать.
— А кто у вас дома? — поинтересовалась она.
— Да никого, я один. Жена с дочкой за городом…
— Тогда, вы уж извините, я к вам не пойду. Лучше вынесите все необходимое сюда. Под фонарем светло, я все отлично обработаю.
— Понял. Дело хозяйское. Настаивать не буду. Сейчас спущусь. Что принести?
— Бинт, вату, перекись — если есть, конечно, — зеленку или, на худой конец, йод…
Вероника осталась внизу и стала гладить жалобно скулящую Глафиру по толстой бархатной спине.
— Не волнуйся, девочка, сейчас я тебе помогу. Завтра все уже пройдет, не бойся…
Собака посмотрела на нее печальными глазами и попыталась лизнуть раненую лапу, но снова взвизгнула от боли. Том из солидарности ей подвыл.
Вскоре вернулся хозяин Глафиры и принес в чистом полиэтиленовом пакете медикаменты. Обработка раны заняла у Вероники не больше пяти минут. Ловко, умело она промыла рану перекисью, смазала зеленкой и наложила повязку. Собака, хотя и испытывала сильную боль, но в руках у Вероники молчала и не думала огрызаться.
— Хорошая девочка, умница моя… Вот так… Потерпи, моя ласточка… — с профессиональными интонациями приговаривала Вероника, проворно орудуя бинтом.
— Да, у тебя явно талант, — восхитился незнакомец, когда Вероника закончила. — Сколько я тебе должен?
— Да нисколько. Будем считать это так, по-соседски. Я ведь тоже тут рядом живу.
— Что-то я тебя раньше здесь не видел…
— А я недавно приехала к тетке. Вот, работу ищу. Может, поможете мне с работой, тоже по-соседски?
— Это запросто, — живо отозвался мужчина. — У меня знакомых в бизнесе выше крыши. Завтра узнаю, а ты мне ближе к вечеру звякни. Как зовут-то тебя?
— Вероника, — сказала она и тут же почувствовала, как к лицу ее прилила кровь. Что она наделала! Это же совершенно незнакомый человек! Для него она может быть только Кирьяновой Анастасией — так написано в единственном документе, удостоверяющем ее личность. И на работу устраиваться она будет под этой фиктивной фамилией…
— А меня Анатолий… — ответил незнакомец и протянул Веронике визитку, которую достал прямо из кармана белых спортивных штанов. Кажется, в темноте он не заметил ее секундного замешательства.
«Интересно, он всегда таскает в карманах свои визитки, — подумала Вероника, принимая у него из рук кусочек плотной глянцевой бумаги, — или захватил специально для меня, когда бегал за бинтом?»
— Спасибо, обязательно позвоню, — сказала она и, как всегда, усадив Тома под жасминовый куст, отправилась домой. Она надеялась, что в такое время тетин муж Володя уже лег спать. На пластмассовых наручных часах было уже четверть двенадцатого.