37
— …и сделала копию. — Сапожки Дины брезгливо переступали через мерзлую грязь.
Ее осанка, манера держаться больше подходили для подиума показа мод, чем для этого темного вонючего подземелья.
— Заставь ее сказать, где она ее прячет!
Лапшин колебался, не зная, что предпринять.
Пальцы Дины в кожаной перчатке внезапно схватили обнаженную руку Натали и прижали ее к проволочной сетке. Мгновенный прыжок пробудившейся норки, и мелкие острые зубки впились в запястье Натали.
— Неужели мне все придется брать на себя? Как всегда! А ты, мужчина, только будешь лизать ей руки?
По руке Натали текла кровь.
— Если я вам все скажу, где гарантия, что вы меня не убьете? — спросила Натали.
— Я гарантий не даю!
«Та же неумолимая твердость в голосе, как тогда на яхте…» — пронеслось в голове Натали.
Лапшин достал платок и обернул Натали руку. На белой ткани проступили кровавые пятна.
Целеустремленной походкой манекенщицы Дина прошла к выходу.
— Дадим вдове Уоллеса немного времени на размышление. Эй! Чего ты ждешь? — позвала она Лапшина. — Ну!
Лапшин, опустив голову, вышел из подземелья. Он явно прятал глаза от Натали. Дина на какой-то момент замерла в нарочито вызывающей красивой позе, прежде чем захлопнуть за собой дверь. Ее красота, изящество, энергия действовали гипнотически, и она об этом знала. Снаружи с лязгом опустился тяжелый железный засов.
В наступившей темноте в клетках закипела жаркая битва. Норки были ночными хищниками, и они жаждали выйти на охоту. Их когти царапали пол, проволока тряслась от прыжков невидимых крошечных зверушек. Наверное, их было больше тысячи. И все они желали живой добычи. Сгустки ненависти и жажда убийства скапливались там, за проволочной сеткой. Лапшин говорил, что норок тянет к воде, к реке…
Натали побежала по проходу, на бегу отворяя клетки. Темная масса устремилась к щели под дверью. Какие-то зверьки успевали вцепиться в нее. Она отбивалась кулаками, скидывала их на земляной пол, расшвыривала ногами. Природный инстинкт гнал норок на волю, на свободную охоту. Твердая земля не была преградой для тысяч когтистых лапок. Они упорно рыли подкоп.
Натали, борясь с хищной звериной массой, подтянулась на руках, ухватившись за кабель, нависший над проходом. Но кабель провис под ее тяжестью, и она снова оказалась уязвимой для кровожадной стаи. Натали топтала и отбрасывала мягкие крошечные тельца. Но хищники облепляли ее ноги. Безумный план освобождения не сработал. Натали, казалось, обрекла себя на мучительную смерть. И вдруг идея осенила ее. Она протиснулась сквозь маленькую дверцу в одну из уже освободившихся клеток. Теперь проволочная сетка защищала ее от острых зубов и когтей. Она затаилась в душной вони, скорчившись на скользком от помета полу.
— Милая! — услышала она голос Дины. — Ты там не соскучилась?
Дина, скрипя сапожками по снегу, прохаживалась возле питомника. Норки почти бесшумно делали свой подкоп. Натали надеялась, что сможет своим голосом как-то заглушить легкий шорох, каким сопровождалась их работа.
— Чего ты от меня добиваешься? — крикнула она.
— Прекрасно знаешь, чего… Скажи, где пленка, и ты будешь в порядке. Умрешь быстро. Я тебя просто пристрелю!
— А если я не скажу?
— Норки проголодались. Могу отдать им тебя живьем.
— Неужто, Дина, тебе так хочется убивать?
— Тех, кто мне мешает, — да! Слабаков и предателей…
— Ты мне не оставляешь выбора?
— У меня тоже нет выбора. Благодари за свою участь Василия. Вот кто был настоящий мой враг.
— Он очень тебе досадил?
— За это он получил свое. И ты тоже получишь. Считай, что ты уже труп.
— Идиотка! — закричала Натали изо всех сил. — Хочешь стать императрицей? Очередная шлюха сядет на российский трон? Не выйдет у тебя ничего! Да все твои мужики продадут тебя за милую душу!
Натали пыталась спровоцировать ответную ярость Дины, и она добилась своего.
Дина подняла засов, приоткрыла тяжелую дверь, сделала шаг, подняв в руке пистолет…
Ее нога в изящном сапожке повисла в пустоте. Она потеряла равновесие и какое-то мгновение балансировала на фоне морозного звездного неба. Издав вопль, она упала, и хищная волна накрыла ее. Пистолет, снятый с предохранителя, произвел один-единственный выстрел. Пуля улетела куда-то в пространство. Когти и зубы хищников рвали кожу упавшей Дины. Она отчаянно отбивалась, но слишком велика и свирепа была наваливающаяся на нее сила. Пока никто не пришел к ней на помощь, для Натали оставался один путь спасения — бежать из подземелья, наступив на тело поверженной соперницы. Она не торжествовала и не думала о мести — только бы сохранить себя и вторую жизнь, которая зародилась в ней.
Непроизвольный выстрел и крики терзаемой норками Дины всполошили охрану. Пытаться скрыться за пределами дачи значило стать мишенью для пули какого-нибудь солдата или добычей полудиких собак. Натали выбрала наиболее разумный вариант. Окна генеральской дачи, подернутые изморозью, приветливо светились. Она взбежала на веранду, локтем выдавила одно из стекол, просунув руку, нащупала задвижку. Французское окно, преодолевая сопротивление наваленного на веранде снега, чуть приоткрылось. Натали протиснулась в узкую щель и прикрыла окно за собой, отгородившись от ада, который творился в морозной мгле.
Луч сторожевого прожектора скользнул по заснеженному пространству и высветил фигуру Дины. Облепленная вцепившимися в нее пушистыми комочками, она все-таки сумела встать на ноги. Теперь, окровавленная, полуслепая, потерявшая ориентацию, она, размахивая руками, брела в том направлении, куда тянула ее стая. Это был уже не человек. Это было лишь страшное его подобие.
Вопли Дины, борющейся за свою жизнь, заставляли леденеть сердца сбегающихся охранников. Она покачнулась и свалилась с обрывистого берега на замерзшую поверхность речки. Лед под ней начал проседать. Черная вода жадно сгладывала белый снег. Норки копошились на ней, и казалось, что Дина покрыта шевелящейся шкурой. Разноцветные жуткие глазки вспыхивали искорками в луче прожектора.
Всего этого Натали уже не видела. Она не знала и не хотела знать, нашла ли Дина свой конец или вновь явится перед ней, как гость из преисподней.
Натали ощупью следовала за той волшебной ниточкой, которая поможет ей спастись. Миновав несколько комнат, она наконец обнаружила кабинет с телефонами. У Натали не осталось друзей или союзников, ее окружали одни враги. Может, только циничный и сластолюбивый Ролекс был единственным, кто выглядел нормально среди безумцев, дерущихся за власть.
На телефонном аппарате был знак правительственной связи. Она подняла трубку. Телефонистка тут же с готовностью ответила. Натали запомнила код министра, сообщенный ей Ростовым под «большим секретом». По этому коду, как хвастался Ростов, его могут выдернуть из любой постели. Вероятно, сейчас он спал в постели, вполне досягаемой для телефонной службы, потому что откликнулся незамедлительно:
— Госпожа Невски?! Что же это такое? Какой приятный сюрприз! Вас ищут по Петербургу десять тысяч курьеров. В том числе вся ваша команда и я, ваш покорный слуга… Где вы?
— Я на даче Министерства обороны… в гостях у генерала Лапшина.
— С чем вас и поздравляю! — Ростов был и раздражен, и обижен.
— Посоветуйте, как мне выбраться отсюда?
— Вероятно, так же, как и добрались. В нашей армии достаточно транспортных средств.
— Кажется, армия не соглашается предоставить мне эти средства. Армия очень настаивает, чтобы я здесь осталась.
— Это уж вам решать! — Ростов, очевидно, ревновал Натали к блестящему молодому генералу.
— Я уже приняла решение. Если вы, как только что обмолвились, мой покорный слуга, то окажите мне услугу — сделайте так, чтобы наш разговор был зафиксирован соответствующими службами.
— Я думаю, так оно и есть, — озадаченно пробормотал в трубку Ростов и чуть слышно вздохнул.
— Повесь трубку! — приказал ворвавшийся в комнату Лапшин. Он был мертвенно-бледен. На белом лице выделялись глаза — черные, как и пистолет в его руке.
— Так, значит, наш разговор зафиксирован? — громко переспросила Натали.
— Конечно, — подтвердил Ростов, заинтригованный ее настойчивостью.
— Тогда я передаю трубку гостеприимному хозяину. С вами будет говорить генерал Александр Лапшин.
Протянутая ею трубка соприкоснулась с дулом пистолета, направленного на нее.
— Переговори с министром Ростовым. Меня срочно нужно доставить в Ленинград.
У Лапшина дрожали руки. Он выронил трубку…
— Алло! Алло! — кричал в телефонную трубку Ростов.
Связь отключилась.
— Вот теперь мою смерть обязательно повесят на тебя, — торжествующе заявила Натали.
— А на тебя смерть Дины, — сказал Лапшин. — Ты убила ее.
— Она умерла? — спросила Натали, не в силах скрыть охватившую ее радость.
Лапшин медленно поднял пистолет. Зияющее смертью отверстие ствола проделало в воздухе дугу. Натали затаила дыхание, но пистолет, миновав ее, уткнулся в висок Лапшина. Натали сама не ожидала от себя такой молниеносной реакции. Ее руки и тело вытянулись в прыжке, и пистолет был выбит из сильной мужской руки. Он с грохотом упал на пол, а мужчина остался стоять, растерянный, униженный, но живой.
— Игра не стоит свеч! — сказала Натали. — Есть такая русская поговорка. Я хочу, чтоб ты жил.
— Как же мне жить… без нее?
— Именно без нее, без заговоров и убийств… Я ведь живу, хотя и потеряла то, что любила.
— Ты женщина…
— А ты мужчина. Так будь им!
Натали многое могла бы рассказать Лапшину. И то, что Дина была любовницей Кириченко, и таинственного американца, и жалкого художника. И то, что заговор, намеченный на Валентинов день, с гибелью Дины провалился. И то, что нельзя повернуть колесо времени обратно, даже замедлить его ход… Но она была по-женски милосердна.