2
С утра в день похорон она стояла возле гроба в часовне на Риверсайд-драйв. Церемония должна была начаться позже. Натали на какое-то время осталась в одиночестве. Боль от утраты чуть притупилась. К ней вернулась способность размышлять. Что связывало человека, которого она любила, и женщину, стрелявшую в него?
Знал ли ее Уоллес?
Это был мучительный для Натали вопрос. По их прошлому, казавшемуся Натали таким лучезарным, полным страстного влечения друг к другу, словно проползла громадная безжалостная ледяная лавина, сметающая все на своем пути. Теперь все можно поставить под сомнение. Был ли искренним Уоллес со своей молодой женой или разыгрывал перед ней спектакль и какая-то, может быть, очень значительная часть его души была ей недоступна?
Натали потеряла не только мужа, она потеряла воспоминания о лучших годах своей жизни, но не хотела примириться с этой мыслью и противилась изо всех сил.
Прежде всего ей нужна была ясность, что же произошло? Может быть, Уоллес пал жертвой какой-то ошибки? Или эта женщина была нанята кем-то для совершения убийства? Но в ее глазах было столько злобы! И что означало слово «предатель»? Может быть, она была сумасшедшей, как те маньяки, что стреляют в президентов или кинозвезд? Уоллес был заметной и популярной фигурой не только в бизнесе. Его имя и портреты часто появлялись на страницах газет и журналов. Но эта версия отметалась сразу. Слишком профессионально было совершено преступление и заметены все следы. Маньяк обычно не уходит от погони. Он стремится к тому, чтобы о нем узнала публика. Наоборот, «загадочная блондинка», как ее окрестила пресса, пропала бесследно. Полиция допросила сотни людей, проверила все лодки и катера, составила полную картину передвижения всех плавающих средств в этот отрезок времени, обыскала дно в тщетной надежде обнаружить тело преступницы. Все было безрезультатно.
Газетный карикатурист изобразил весьма сексуальную зверушку, уплывающую прочь от яхты, где она расправилась с известным меховщиком и отомстила за своих подруг, с которых он сдирал шкурки.
Загадка так и не была разгадана, и душу Натали терзали не только боль утраты, но и чисто женские сомнения и ревность.
Кто-то тихо постучал в дверь. Потом она услышала за спиной осторожные шаги. Она инстинктивно протянула вперед руки, загораживая гроб.
— Я еще не готова!
Она подумала, что служащие похоронного бюро собираются выносить гроб.
— У нас еще есть пара минут в запасе, — успокоил ее знакомый голос. — Правда, все в сборе и ждут нас, так что придется немного поторопиться.
Это был Грег Стюарт, ее кузен, который взял на себя все хлопоты. Он буквально выцарапал тело Уоллеса из лап полиции. Грег и Натали дружили давно, уже почти двадцать лет, с того солнечного летнего дня, когда восемнадцатилетний Грег пригласил двенадцатилетнюю Натали на морскую прогулку под парусом. Это было одно из самых радостных и ярких событий ее детства. И дружба их впоследствии осталась такой же безмятежной и безоблачной, как и тот незабываемый день.
Сейчас это был худощавый мужчина с седеющими висками, облаченный в траурный костюм, а в ее памяти мелькнул на мгновение золотоволосый студент, похожий на викинга, управляющий парусом на фоне голубого неба и морских волн.
Он обнял ее за плечи, и Натали прижалась щекой к его руке.
— Бог послал мне тебя. Я бы не справилась со всем этим.
— Сейчас от тебя требуется только мужество…
— Я знаю. Как странно все получилось! Ты познакомил нас и ты же собираешь кусочки разбитой вдребезги моей жизни.
— Я делаю, что могу.
— Я хочу знать, почему его убили.
— Разумеется, Натали. Но сначала давай переживем этот тяжелый день. И помни: я всегда и во всем готов помогать тебе.
— Спасибо, но, кажется, в фирме все идет само собой. Я подобрала хороших людей… — Я говорю не только о бизнесе. Вот на этой карточке мои номера телефонов в Вашингтоне. В ближайшее время я буду находиться там. Обратись ко мне, если произойдет что-то неожиданное или необычное…
— О чем ты? Об этой женщине? Здесь ты ничем не сможешь помочь.
— Да, — согласился Грег. — Это дело полиции.
— Что там за шум?
— Явилась Диана. Вероятно, со свитой. Публике будет продемонстрирован ритуальный плач.
— Мне не хочется ее видеть.
— Что поделаешь! Она давнишний друг Уоллеса. От нее не отделаешься.
Он положил ладонь на полированную крышку гроба, и Натали вдруг заметила, что его жесткие мужские глаза наполняются слезами. Он быстро промокнул их платком. Натали не ожидала такой реакции от Грега. Он всегда умел владеть своими эмоциями.
— Все в порядке, Натали. Во всем положись на меня.
Натали подумала, что Грег и Уоллес были связаны крепче, чем она считала ранее. Какие-то нити были протянуты между ними, о которых она не знала до этой самой минуты. Она решила об этом спросить Грега, но тут дверь распахнулась и Диана ворвалась в часовню, как комета, с хвостом белокурых локонов, в черном траурном шелке и облаках запахов фирменной парфюмерии, которую она рекламировала.
— О, Натали! Бедная девочка!
Частная школа, танцевальный класс, уроки светских манер и чаепития с бабушкой как раз готовили Натали для таких ситуаций, когда нужно было сразу выбрать верный тон поведения.
— Хэлло, Диана! Спасибо, что пришла.
— Если б только я была там рядом, я бы что-нибудь смогла сделать.
— Ничего нельзя было сделать.
— Я бы остановила эту безумную…
— Я пыталась, но все произошло мгновенно.
— Я могу побыть с ним наедине? Одну минуту?
Это было как удар ножом. Диана и Уоллес были друзьями и, вероятно, в прошлом более чем друзьями. Натали не спрашивала его о Диане. Она боялась, что вынудит его на ложь. Сейчас Натали была непреклонна.
— Нет. Извини, Диана, нет.
Грег решительно шагнул к Диане, взял за локоть и повел к выходу. На его лице было такое выражение, которое исключало всякие попытки что-то возразить и сопротивляться. Глаза актрисы сверкнули гневом, но внезапно огонь погас, она сломалась и искренние слезы потекли по ее щекам.
— Конечно, Диана. — Натали охватили такая же тоска и сочувствие к этой женщине. — Я оставлю вас на минуту.
Она вышла из часовни вместе с Грегом и встала у двери, отсчитывая точно шестьдесят секунд.
— Грег!
— Что?
— Ты согласишься сопровождать меня на кладбище на своей машине?
— Разумеется. Но как же Майк и твои родители?
— Я знаю, что думает Майк. Что в мужчин не стреляют незнакомые им блондинки. И я не хочу сидеть рядом с отцом и матерью, притворяющимися, что они не знают о том, что мой муж торговал пушниной.
Они вернулись в часовню. Диана уже постепенно приходила в себя.
— Какая потеря! Он мог бы прожить еще двадцать лет!
— Пора отправляться, — сказал Грег.
— Пусть подождут. Я хочу что-то сказать тебе, Натали.
— Уже нет времени. Мы опоздаем.
— Без Уоллеса никто никуда не поедет. Ведь правда? Мы должны поговорить.
— О чем же нам говорить именно сейчас?
— Группа акционеров «Котильона» хочет, чтобы я выступила с ними заодно…
— Против чего?
— Против тебя. Они не верят, что ты управишься с фирмой без Уоллеса.
— Я уже управляю ею.
— Номинально. Уоллес покупал мех и договаривался с фабриками и мастерскими. Ты продавала то, что производил он.
— Они считают меня невеждой в меховом бизнесе?
— А ты так не считаешь?
— Я учусь. Уже кончаю курс и скоро сдам экзамен.
Натали говорила с нажимом, серьезно и ответственно. Как бы она ни относилась к Диане, но в деловых качествах Натали не могла ей отказать. Рядовое телешоу она сумела превратить в многомиллионный рекламный бизнес.
— Я назначила на завтра заседание правления.
— Не торопись, — сказал Грег. — Лучше подождать.
— Лучше ли? — язвительно спросила Диана. — В данный момент ты еще можешь получить мои голоса.
— Что значит — в данный момент? А в другой момент?
— Если заголовки типа «Блондинка стреляет в "Котильон"!» не сойдут с первых полос газет, я уберу свое имя из рекламы вашего нового проекта.
— Что?!
— Я пришла на похороны ради Уоллеса. Я не могла не прийти. Я потеряла десять лет жизни, воспевая купальники и дрянную косметику не ради какой-то дешевой мелодрамы со стрельбой и трупами на яхте. — Как ты можешь так говорить?
— Натали! Я Диана Дарби. Мне на тебя насрать! И на все ваши приличия! Почему вы сделали меня своей эмблемой? Потому что я остроумна, сексапильна и искренна. Я продаю честность и искренность. Это мой товар. И я не собираюсь вляпываться со своей репутацией в любовный треугольник. В любовные скандалы попадают только дураки и неудачные мошенники.
— Какой же здесь любовный скандал? Я даже не знаю ее.
— Где тонко, там и рвется. Если моль проела шерсть, вязать из нее что-нибудь бесполезно.
— Это не про меня. И не про Уоллеса.
— Ты уверена в этом, Натали? Давай оживим Уоллеса и спросим его. — Она постучала костяшками пальцев по гробу. — Эй, мистер Невски! Скажи нам наконец правду!
— При жизни он всегда говорил только правду.
— Теперь этого не проверишь. Если копы поймают эту потаскушку и будет скандал, Диана отправится гулять сама по себе, без «Котильона»!
— Изделия уже на потоке!
— Мне очень жаль.
— Что будет с нашей рекламой? Я всю кампанию построила на тебе.
— Молись, чтобы блондинка не объявилась.
— У нас с тобой контракт, Диана!
— Перечитай его. Я плачу штраф, если я плохая девочка и не так веду себя, когда надо. А если мальчик ведет себя плохо, я свободна.
Натали подумала с горечью, что Уоллес нашел бы, что ей ответить. Она же не находила нужных слов.
— Это бизнес, — сказала Диана спокойно.
— Это подлость.
— Что ты имеешь в виду? — Диана скрестила руки на груди. Очаровательная улыбка озарила ее лицо. — Что я мщу тебе за то, что ты оттяпала его у меня?
— Я не оттяпала!
Диана усмехнулась. Натали продолжила:
— Кто я была такая, чтобы увести мужчину из-под носа самой Дианы Дарби? Банковская служащая против великой актрисы?
— Уоллес всегда любил удивлять. Вот он и удивил меня тогда. Преподнес мне сюрприз. — Диана рассмеялась.