16
Утром в день вылета Натали в Россию Джоан Фрей прошествовала к ней в кабинет и водрузила на письменный стол пластиковый магазинный пакет, набитый доверху презервативами.
— На что ты намекаешь? — ошарашенно спросила Натали.
— Уоллес всегда брал их с собой. Там, в России, он получал с помощью этого всякие блага, например, билеты в популярные театры. Или раздавал коридорным и официантам.
— А что в другой сумке?
— Дискеты. Они увлекаются компьютерами, но у них нет в продаже дискет. Так же, как и тампонов. Про женские дела им подумать недосуг. У них другие заботы. Между прочим, в приемной вас дожидается манекенщик. Уоллес его знал…
— Я не занимаюсь манекенщиками. Дай ему записку к Лауре Дрейк.
— Он торчит здесь уже давно. Вы прошли мимо, не заметив его.
— Ошибаешься, я его заметила. Маленький блондинчик.
— Стефан. Он на хорошем счету в рекламных агентствах. Он говорит, что у него к вам личная просьба. Я могу его выпроводить…
— Не надо. Позови его.
У юноши была почти детская, но весьма привлекательная физиономия. На вид ему было не более двадцати двух лет. Его прическа была само совершенство, и Натали прикинула, что его облачение — свитер с высоким горлом, кашемировые брюки и итальянские ботинки — обошлось ему не менее чем в тысячу долларов. А золотые серьги отличной ювелирной работы в ушах парнишки и выразительные лучистые глаза делали его просто неотразимым.
— Что я могу для тебя сделать, Стефан?
— Я очень ценю то, что вы уделили мне время, миссис Невски.
— Спасибо. Но будь краток. Я действительно очень занята сегодня.
— Не знаю, как лучше это выразить, но я нуждаюсь в вашей помощи.
— В чем она будет заключаться?
— Это длинная история. Я прошу только, чтобы все осталось между нами. Вы обещаете?
— Стефан, у меня масса проблем. Не вешай на меня еще одну. Может, Джоан в состоянии помочь тебе?
— Нет! Только вы… можете заменить мистера Невски.
— Что?!
Джоан обеспокоенно приоткрыла дверь, испугавшись возгласа Натали.
— Оставь нас на пять минут. Отвечай на звонки. А ты присядь, Стефан. И постарайся покороче рассказать мне свою длинную историю.
— Два года назад я встретил в Ленинграде девушку, актрису. Я там работал на фирму Бена Кана. У нас с этой девушкой почти все сладилось…
Натали удивилась. Этот слащавый и внешне уверенный в себе красавчик на глазах превращался в мальчишку, страдающего из-за любовных переживаний.
— Ее зовут Вера. Она так прекрасна! Я не мог поверить, что она полюбит меня. Она хорошая актриса и имеет большой успех. Я не понимаю по-русски, но каждый вечер ходил в театр слушать ее голос и смотреть на ее игру… просто на нее. Я подарил ей все, что у меня было: кассетник и видео, кроссовки, свитера и джинсы для ее брата. Я отдал бы ей жизнь, если б она попросила. Русские женщины — они способны свести с ума. В конце концов она согласилась уехать со мной. Мы ходили по ночному Ленинграду, держась за руки, хотя она очень боялась, что нас увидят вместе.
— Почему?
— Я сам актер в некотором роде и понимал, в каком она положении. В России актеры работают постоянно в одной труппе. Если б какая-нибудь актриса, мечтающая перехватить у нее роль, узнала про нас, то могла донести, что Вера крутит любовь с американцем и собирается эмигрировать. И ее бы уволили… Я сначала не верил, но это действительно так… А потом мне пришло время уезжать…
— Вы не виделись с тех пор?
— Нет… Но мы обменивались письмами.
— По почте?
— Конечно, нет. Там же вскрывают заграничную почту. Уоллес, то есть, простите, мистер Невски помогал нам.
— Он провозил ваши письма? — Натали поразилась, как он мог так рисковать.
— Я неправильно выразился. Не письма, а устные послания. Мистер Невски был для нас добрым волшебником. Мы молились на него и надеялись, как на бога… В последний раз он должен был передать Вере, что я не в силах больше ждать. Я хочу видеть ее здесь — моей женой. Но мистера Уоллеса больше нет… И я не получу ответа от Веры.
— Как мне найти ее? — подавив в себе чувство горечи, спросила Натали.
— Если это не так для вас трудно, запомните ее телефон и позвоните ей. Скажите, что я жду. Что скопил деньги… Что я могу прилететь за ней в Россию… Вы найдете слова, миссис Невски. Я надеюсь… вы сможете убедить ее.
Натали встала, и Стефан тотчас же вскочил со стула.
— Стефан, вероятно, я буду очень занята на аукционе. Там все будет для меня ново… и вряд ли я найду время для каких-то тайных встреч.
— Но я люблю ее… Вы просто передадите…
— Только не в этот раз. Уоллес чувствовал себя в России как дома. Я же буду там чужестранкой. И мне хватит своих забот.
— Я бы не стал затруднять вас, но речь идет о Любви!
— Я уже согласилась на подобную твоей просьбу — связаться с еврейскими диссидентами. И жалею об этом. Вряд ли я ее выполню. Я слишком плохо знаю обстановку в России.
Стефан заморгал ресницами, словно мальчишка, получивший удар в лицо бейсбольным мячом. В растерянности он снова опустился на стул, не замечая, что Натали не терпится выпроводить его поскорее за дверь. Крупные слезы вдруг покатились из красивых глаз фотомодели мужского пола.
— Я не знаю… не знаю… Может быть, ей там совсем плохо, — не мог сдержаться он.
Натали тронула его за плечо. Он был крепкий, прекрасно сложенный юноша, но сейчас он вел себя, как несчастный, нуждающийся в утешении ребенок. Джоан больше не заглядывала в кабинет, и Натали пришлось самой играть роль утешительницы.
Она погладила его волосы. Они были как золотистый шелк. Она вытерла ладонями его влажные от слез щеки. Едва ощутимый порыв, словно легкое дуновение невидимого ветерка, вдруг всколыхнувшего листву, потянул ее к нему. Ей захотелось прижаться к этому мальчишескому, но в то же время сильному мужскому телу. Она не имела сексуальной близости после тех минут, проведенных с Уоллесом в их каюте на «Колдунье». «Когда-нибудь это должно случиться со мной», — мелькнуло в ее голове.
Мальчик был так привлекателен! Неважно, что в этот момент он страдал и думал о какой-то другой женщине. Она продолжала гладить его волосы дрожащими от возбуждения руками. Легким движением она наклонила его голову и прижала его лицо к своим бедрам. Она чувствовала сквозь ткань юбки его тепло.
Внезапно она сама заплакала. Она не хотела этого красивого мальчишку. Она желала близости со своим мужем…
— Хорошо, хорошо. Не плачь. Скажи, как найти ее.
— Вы это сделаете?! — Он вскочил мгновенно. Слез как не бывало. Глаза его засияли. Он даже не почувствовал, что их тела соприкасались, не заметил, что был момент, когда стоящая перед ним женщина желала его.
— Я выполню твою просьбу… ради памяти о моем муже.
— Вот ее телефон. — Он торопливо выудил из кармана крошечный клочок бумаги. — Только звоните по уличному автомату. И не рядом с отелем. Она понимает по-английски, а ее родители — нет.
— Я говорю по-русски. Неужели телефоны-автоматы прослушиваются?
— Возле отелей для иностранцев — да.
— Что мне ей сказать?
— Что я ее люблю. Но главное, узнайте, все ли у нее в порядке. Спросите, как мне поступить? Может, приехать за ней? Только остерегайтесь ловушек.
— Каких?
— Их много. За нее, например, может говорить подставное лицо.
— Ты говоршь вздор.
— Уоллес предупреждал меня об этом. Я дам вам для нее деньги. Но только вы отдадите их Вере рублями.
Он достал бумажник. Стодолларовые банкноты посыпались из его дрожащих пальцев на пол.
— Не дури, малыш. Подбери деньги. Твоя тысяча или две ей не помогут. Если понадобится, я одолжу ей сколько надо.
— Я буду молиться за вас.
— Ты? Ну давай, топай отсюда в церковь. Как она выглядит?
— Красивая. Темные волосы, синие глаза.
— Снежная королева?
— Не смейтесь. Взгляните на ее фото.
В бумажнике хранилась ее фотография — профессиональный снимок в театральном костюме. Хорошенькое личико, неотличимое от лиц других начинающих звездочек-старлеток.
— Из вас получится хорошая пара! — вежливо сказала Натали.
— Дай бог!
Когда Стефан наконец удалился, Натали спустила бумажку с телефоном в унитаз, но все-таки запомнила записанный на ней номер.
У Натали защемило сердце, когда она увидела отца. Он пришел проводить ее. В распахнутом пальто, в костюме с безупречно подобранным галстуком старый дипломат отмеривал широкие шаги своими длинными ногами по пластиковому туннелю, соединяющему «боинг» с залом ожидания. Окружающие уступали ему дорогу, думая, что это очень важная персона. Он опоздал, как всегда в своей жизни — в прогнозах, в смене политического курса, опоздал и на проводы своей дочери. Она поджидала его.
— Не мечтай победить Россию! — с ходу заявил он.
— Я об этом и не думаю, папа.
— Наполеон сделал все что мог, но даже этот гигант все равно шлепнулся лицом в грязь. А он был гениальный полководец.
— Я же не Наполеон. У меня нет Великой Армии.
— Это болото. Оно засасывает кого сразу, а кого медленно, постепенно. И тебе даже вначале приятно, пока их дерьмо не польется тебе в рот и ты не захлебнешься. Они могут прикинуться кем угодно — христианами, демократами, но им нужны только наши доллары. Украсть их, а потом пропить. И поиздеваться над нами.
— Спасибо за совет, папа.
Стюард торопил. Ей казалось, что рев могучих моторов самолета закладывает ей уши. Она уже не хотела слушать отца.
— Не ходи по улице одна… это опасно, — услышала она последнее напутствие.
Сколько ненависти, презрения и страха в этом умнейшем из умнейших человеке, который когда-то был блестящим дипломатом, верным слугой правительства США, полномочным послом в прежней России! Натали ждала новая страна, где вовсю бушевали гласность и перестройка…
