24
Хватит театра!
Весь вечер Кристина просидела в своей комнате, тупо уставившись в телевизор.
К Антону Петр Петрович никого не пускал. Трещина у него в ноге снова воспалилась, под глазом красовался здоровенный синяк…
Кристина не сомкнула глаз почти всю ночь, с горечью вспоминая прошедший день, а утром ее попросили спуститься в гостиную для разбирательства.
К счастью, Эмилия Аркадьевна была в комнате одна — натиска нескольких человек Кристина бы просто не выдержала. Вчерашняя история совершенно выбила ее из колеи и заставила взглянуть на все трезвым взглядом. Она чужая здесь! Такая же чужая, как была та погибшая Наташа. И даже еще хуже, потому что, в отличие от Наташи, вообще нанималась в этот дом на работу, как служанка к богатым господам.
Кристину до сих пор передергивало от мысли, что молодой охранник, посланный Эмилией Аркадьевной следить за ними, видел от начала до конца все их любовные игры. Наверное, стоял в кустах и умирал от вожделения. С другой стороны, если бы не он, то неизвестно, остались бы Кристина с Антоном в живых или нет…
— Кристина, ты можешь мне объяснить свое поведение? — сухо произнесла Эмилия Аркадьевна, выдержав внушительную паузу, во время которой ходила по комнате и громко сопела, как будто накачивая злобу.
— Боюсь, что если я начну объяснять, то получится не в пользу вашего сына, — сказала Кристина, приняв вид оскорбленной невинности.
— Давно известно, что девушки всегда сваливают все на мужчин — и ты не исключение… — фыркнула Эмилия Аркадьевна. — Мол, не виноватая я, он сам пришел… Это мы проходили. Но есть и другая поговорка: сучка не захочет — кобель не вскочит… Может, слышала? О чем ты думала, когда соглашалась идти с ним на сопку? Тебя же нанимали специально, чтобы помочь Антону поправить здоровье!
— Но Петр Петрович сам велел мне не спорить с больным, чтобы лишний раз его не волновать, — пожала плечами Кристина, решив, что лучшее в ее положении — это разыгрывать дурочку.
На самом деле она чувствовала себя виноватой в случившемся. Возможно, это было и не так, но ей было настолько жаль своего любимого, что обвинить во всем его у нее просто не поворачивался язык. С другой стороны, Кристина прекрасно понимала, что Эмилия Аркадьевна не должна ничего знать о ее истинных чувствах к Антону. Ведь для нее она девушка-актриса, которая согласилась за деньги сыграть определенную роль.
— Петр Петрович, Петр Петрович… — проворчала Эмилия Аркадьевна. — Свою голову надо было иметь. Если бы не Паша, которого я послала за вами, что бы тогда? Два инвалида? Или того хуже — два трупа? На тебя-то мне, по большому счету, наплевать — пусть твоя мамаша за тебя беспокоится, — но как ты могла подвергать такой опасности моего сына? Почему не сообщила нам о том, что у них еще раньше все было сговорено про это условное местечко? Ведь он наверняка тебе уже что-то рассказывал.
— Я не думала, что все будет так серьезно, — одеревеневшим голосом сказала Кристина, краснея от досады и злости, — и потом я ведь не знала, где это находится. Если бы я отказалась или стала его расспрашивать, то этим могла бы выдать себя!
— Ладно. Что тут еще говорить! Результат налицо — парень опять валяется в постели с температурой, и это после того, как мы такими усилиями его выхаживали! Думаю, мне придется вычесть с тебя проценты за издержки в работе…
Только сейчас Кристина реально подумала о деньгах, которые ей пообещали заплатить. До этого она старательно отгоняла от себя эти мысли. Может быть, поначалу она и смотрела на свое пребывание здесь как на работу. Но с того момента, как увидела Антона, она готова была бы сама платить деньги, лишь бы иметь возможность быть с ним рядом.
Однако Кристина не должна была выдавать своих подлинных чувств. Эмилия Аркадьевна явно призывала ее поторговаться.
— Но вы не учитываете один момент, — сказала Кристина, опустив глаза. — Даже если вы и вычтете у меня из гонорара штраф за этот дикий случай (в котором, кстати, никто не виноват), то вы должны будете и прибавить.
— Прибавить? За что это я буду тебе прибавлять? — голосом базарной торговки поинтересовалась Эмилия Аркадьевна.
— А вы спросите у вашего Паши, — с нажимом сказала Кристина, — он много чего насмотрелся. И вообще… Если уж на то пошло, в мои планы не входило… Вы понимаете, о чем идет речь…
— Ишь ты, какая она быстрая! — покачала головой Эмилия Аркадьевна. — Паша мне уже докладывал, чем вы там занимались. И у него, знаешь ли, не создалось впечатления, что ты была очень-то против.
— А это уже другой вопрос, — сказала Кристина. — Впечатление ведь можно и создать — на то мы и актеры, за то и получаем деньги…
И вдруг в комнате громко и отчетливо прозвучал другой голос. Кристина едва не потеряла сознание, когда его узнала.
— Да прибавь ты ей гонорар, мама, — громко произнес он, — за хорошую работу надо хорошо платить.
— Антоша! — всплеснула руками Эмилия Аркадьевна, резко обернувшись на дверь. — Что ты тут делаешь?! Почему ты не в постели? Петр Петрович велел тебе лежать!
Антон, одетый в белую длинную футболку и трикотажные шорты, медленно, припадая на одну ногу, зашел в гостиную и лег на диван.
— Лежать? Пожалуйста! А что еще велел Петр Петрович? Вести регулярную половую жизнь? Устраивать для меня шоу с переодеванием?
Кристина в ужасе прикрыла ладонью рот. У нее было такое ощущение, будто с нее живьем содрали кожу. Из любимой и желанной она в одну секунду стала отвратительной аферисткой и проституткой. Но это было не так! Как она теперь могла объяснить ему, что это не так?
— Антон! — пытаясь взять себя в руки, сказала Эмилия Аркадьевна. — Ты должен понять: мы хотели как лучше. Сейчас ты немного окреп. А когда ты лежал почти без сознания, мы просто не могли решиться сказать тебе правду. Ты все время твердил ее имя — даже во сне. Потом бабушка Наташи рассказала нам, что видела ее двойника… Вернее, двойняшку. И мы разыскали Кристину. Она, кстати, начинающая актриса.
— Неужели? — светски склонил голову Антон. — Что ж, очень приятно познакомиться. Рад видеть вас в нашем гостеприимном доме… Не желаете ли кофе?.. Вы сегодня так очаровательны… — Он едва сдерживал слезы, когда произносил всю эту ерническую тираду.
— Не надо, Антон! — тихо воскликнула Кристина, умоляюще взглянув ему в глаза. — Эмилия Аркадьевна, — продолжала она затем, — извините, но не могли бы вы оставить нас одних? Нам надо поговорить.
— Хорошо… — сухо отозвалась та. — Но прежде я должна с вами расплатиться. Деньги я приготовила для вас в верхнем ящике комода — потом можете взять их. Я думаю, что после разговора с Антоном вы должны будете сразу от нас уехать. Держать вас дальше нам больше незачем — как говорится, все карты раскрыты. Жаль, конечно, что все так получилось… И все-таки эти деньги вы заработали честно. Одежду тоже можете забрать с собой — нам она не нужна… Всего хорошего… — После этого Эмилия Аркадьевна деревянными шагами вышла из гостиной.
Антон и Кристина остались одни. Если бы это случилось до разоблачения, такой неожиданный и приятный тет-а-тет был бы воспринят обоими однозначно: они бы тут же бросились друг другу в объятия. Но теперь оба сидели по разным углам и не могли произнести ни слова. Никто не знал, что нужно говорить, что тут можно вообще сказать… Они на самом деле были как чужие, незнакомые люди, которые испытывают неловкость при первой встрече.
В конце концов Кристина заговорила первой:
— Антон! Прости меня! Я не стану вообще забирать эти проклятые деньги… Понимаешь, это я для твоей мамы говорила, что мне надо прибавить гонорар, и все такое… Я не хотела, чтобы она знала про нас…
— Про кого это — про нас? — криво усмехнулся Антон. — Про меня и… и про фальшивую Наташу?
— Я была не фальшивая! — воскликнула Кристина, метнув в него возмущенный взгляд. — Я, правда, была не фальшивая! Просто когда я соглашалась на этот подлог, я еще не была с тобой знакома!
— А потом что же? Что же случилось потом? Тебе понравилось жить в престижном особняке? Решила любыми путями пустить здесь корни?
— Антон!
— Что Антон?! Что Антон?! Аферистка, дрянь, дерьмо! Меня тошнит даже от мысли, что я с тобой трахался… что я вообще сидел с тобой рядом! Они, видите ли, хотели как лучше…
Кристина прикрыла лицо руками и в голос зарыдала. Никто и никогда еще так сильно ее не оскорблял. Она готова была провалиться сквозь землю от охватившего ее отчаяния.
Некоторое время Антон сидел, мрачно уставившись в окно, а потом решительно поднялся и, прихрамывая, направился к двери.
— Антон! — закричала Кристина и бросилась ему наперерез. — Подожди! Не уходи так! Выслушай меня! Если бы я была такая, как ты думаешь, я бы не стала тебя удерживать…
— А ты меня и не удержишь, — процедил сквозь зубы Антон, вырывая у нее руку. — Кто ты такая? Господи, как я сразу не понял, что ты — это не она! — Антон схватил себя обеими руками за голову и с силой сжал виски.
— Подожди… Я только скажу тебе, а потом сразу уйду… — умоляюще сказала Кристина. — Я не собираюсь тут оставаться — и никогда не собиралась… Я должна ехать в Москву, чтобы поступить там на платный актерский курс…
— Скатертью дорога. Думаю, ты тут прекрасно постажировалась в роли отпетой суки…
— Пожалуйста, не оскорбляй меня! — вскричала Кристина, теряя терпение от его холодности. — Твоя мать чуть ли не на коленях умоляла меня принять участие во всем этом маскараде! «Спасите моего сына! Только вы можете нам помочь!» Я хотела отказаться — в первый день, когда тебя увидела… Но они все-таки всем скопом меня дожали. Господи, лучше бы я тогда уехала!..
— Что же тебя остановило? — прищурил глаза Антон. — Впрочем, это не вопрос Вернее, глупый вопрос. Деньги! Вот главная ниточка, за которую достаточно только дернуть…
— Нет! Нет! Нет! — заорала Кристина, размазывая по щекам слезы. — Почему ты не хочешь меня слышать?! Почему ты все время отвечаешь за меня? Неужели ты не можешь понять, что я люблю тебя — правда, люблю!!!
— Это что, твоя новая роль? — спокойно осведомился Антон. — В таком случае не трудись. Ты же знаешь, я люблю другую. И всегда буду любить… — В его голосе послышались близкие слезы.
— Да, знаю… — охрипшим от крика голосом отозвалась Кристина. — Я всегда это чувствовала… Ты обращался не ко мне… к ней… А мне так хотелось прижаться к тебе и рассказать все, все, все! Господи, до чего идиотская история!.. — Кристина покачала головой и, словно успокоившись, отошла к окну. — Теперь уж я просто назло не прикоснусь к этим грязным деньгам.
— Нет уж, ты возьмешь их! — Антон, припадая на одну ногу, широкими шагами подошел к комоду и резко выдвинул верхний ящик.
— Только, пожалуйста, не надо раскидывать их по комнате или швырять мне в лицо… — устало проворчала Кристина. — Хватит уже театра…
Антон на мгновение замер с пачкой банкнот в руке, словно что-то обдумывая. Потом подошел к Кристине и молча засунул ей их в карман халата.
— Удачного поступления, — сухо сказал он и зашагал к двери.
В тот же день Кристина вечерним рейсом улетела в Москву…
В десять вечера она уже шла по темному переулку к дому Марго. Шаги гулко отдавались между домами, в лицо дул промозглый осенний ветер… Возвращение с юга в среднюю полосу было сродни возвращению Золушки с бала к грязному очагу. Да, собственно, так оно и было.
Кристина шла и думала о том, что же она скажет Марго о ее пропавших и испорченных вещах. Ей вновь стало стыдно за свою беспечность. Конечно, Марго из вежливости и воспитанности сделает вид, что ничего страшного не случилось, что это со всяким бывает… И все равно будет неприятно.
Кристина шла и мысленно готовилась к их разговору. Будет лучше, если она сразу постарается перейти на что-нибудь другое. Она расскажет Марго все — от начала и до конца. Пусть та осудит ее, пусть думает, что хочет… Но Кристина должна выговориться, излить все, что у нее накопилось за эти долгие недели кочевой жизни.
Дверь была все такая же грязная и обшарпанная. Кристина позвонила — длинным звонком, чтобы Марго сразу поняла, что это не какие-нибудь случайные ночные гости.
Никто не открывал. Кристина позвонила еще. Потом еще раз.
— Марго! — вполголоса крикнула она через дверь. — Марго, открой, это я, Кристи!
По-прежнему за дверью было все тихо. На всякий случай Кристина еще постучала по ней ногой. Никто не отозвался. «Ну, значит, Марго ушла по своим ночным делишкам, — подумала Кристина, нащупывая в кармане джинсов ключ. — Вернется, а тут у нее в квартире маленький сюрприз…»
Однако дела обстояли еще хуже. Когда Кристина зашла в затемненную квартиру и включила свет, она с первого же взгляда определила, что Марго здесь вообще не появлялась. Все вещи лежали на тех же местах, где их впопыхах разбросала Кристина. На кухонном столе лежала припорошенная пылью записка с крупной подписью внизу: ЛЕШИРП ЦЕД-ЗИП УКНЕТОК! Кристина с досадой скомкала ее и бросила в пустое мусорное ведро.
Затем она принялась с угрюмым видом разбирать вещи. Большинство из них она просто бросила в одну кучу посреди комнаты, чтобы потом перестирать. Кое-что сразу вернула в шкаф Марго. Сложила в холодильник продукты, которые купила по дороге в ночном супермаркете. Круглый торт с романтическим названием «Зимняя вишня» она сразу выставила на стол. Теперь ей придется расправляться с ним в одиночку. А ей так хотелось похвастаться перед Марго своим первым крупным гонораром!
Кристина за дорогу столько всего передумала и даже переплакала, что сил на переживания у нее больше не осталось. С мрачным, но решительным видом она села за стол, налила себе свежезаваренного чая и принялась методично поедать выложенные на стол продукты.
Там был даже маленький привет с юга — несколько зеленоватых плодов свежего инжира, которые она сорвала с ветки, шагая по поселку мимо чьего-то забора. Ей ужасно хотелось приберечь инжирины для Марго, но они были такие мягкие, что вряд ли бы дожили до завтра.
Как всегда за ужином, Кристина углубилась в свои мысли и подводила итог прожитому дню. Сегодня у нее было странное ощущение. Ведь еще несколько часов назад она была на морском берегу. Ходила прощаться с морем, плавала до буйка и обратно… И вот теперь самолет принес ее на своих крыльях в Москву — в сырость, в холод, в горькое одиночество.
Наверное, волшебные сказки всегда имеют такой неожиданный конец. Сколько дней она уже не давала себе труда задуматься о будущем! Наоборот, жила и заклинала Бога, чтобы оно подольше не наступало. Кристина вспомнила зеленые искорки в глазах Антона, его ласковую руку на своем плече… Помотала головой, чтобы сбросить наваждение. Нет, она не даст ему исковеркать свою жизнь. Она наступит себе на горло — но не даст.
Теперь Кристина снова стояла на пороге самостоятельных решений. Вновь она понадеялась на помощь Марго — и вновь просчиталась.
Что ж, если разобраться, положение ее не так уж и плохо. Деньги на жизнь у нее есть, крыша над головой есть. Даже взнос за обучение она может уплатить теперь сама. А остальные деньги она положит в банк. Разумеется, не в коммерческий, а в государственный…
Кристина не могла поверить, что все эти несметные, по ее представлениям, богатства она заработала сама. Вот бы удивились ее родители, особенно отец. А Марго была бы откровенно счастлива. Кристина и сама не понимала, за что она получила эти деньги. Выходило так, что она целыми днями наслаждалась обществом Антона, а ей за это еще и заплатили. Это было нелепо, но это было так.
Перед сном, уже в постели, Кристина принялась повторять монолог Джульетты и прозаический отрывок из Булгакова. Временами она вспоминала Антона, и на глаза ее наворачивались слезы. Но она упрямо вытирала их и продолжала декламировать: «А если… если вдруг в моем гробу очнусь я раньше, чем придет Ромео освободить меня? Вот это — страшно! Тогда могу я задохнуться в склепе, в чью пасть не проникает свежий воздух, и до его прихода умереть!»
Она вдруг подумала о том, что настоящая актриса должна уметь не только нарочно плакать, но и нарочно не плакать тоже…
