Катрин Жардин и сама толком не знала, когда влюбилась в Карло Негри. Уже ответив на его предложение согласием, она все пыталась вспомнить, с чего это началось.

Может быть, еще с самой первой встречи, когда она увидела Карло в замке у принцессы?

Нет, пожалуй, все же позже, хоть Карло и тогда уже понравился ей. Потом новая встреча – в Нью-Йорке. Магнетизм его взгляда, его небрежно-ленивые жесты волновали ее. Но желание в ту пору еще не возникло. Во всяком случае, Катрин этого не чувствовала. Лишь теперь она научилась внимать зову своей плоти.

Катрин со вздохом разложила книги на письменном столе. Это были толстые фолианты, которые то приводили в мечтательное состояние, то навевали полуденный сон – «Изобразительное искусство и смысл» Панофского, работа Момильяно о Ренессансе, альбомы с репродукциями Леонардо, Тициана, Рембрандта.

Еще несколько месяцев, и трехгодичное обучение в лондонском Институте Курто закончится. Три года чтения, созерцания произведений искусства, споров, три года жизни в шумном городе, именуемом Лондон. Впереди уже зловеще маячили выпускные экзамены.

Нет, сконцентрироваться на книгах сегодня не было никакой возможности.

Катрин вытащила письмо, пришедшее сегодня утром. У себя на квартире она успела просмотреть его лишь мельком. Четыре страницы, исписанные характерным мелким почерком Жакоба. Катрин еще раз перечитала самые важные абзацы.

«Я получил письмо от Карло Негри, в котором он просит твоей руки».

«Просит руки». Эта фраза показалась ей нелепой, какой-то допотопной. Такая манера выражаться была не в стиле отца. Очевидно, Карло, обращаясь к отцу своей будущей невесты, составил письмо в самом что ни на есть официальном духе. Он предупредил ее, что напишет Жакобу, и понес что-то невразумительное про семейные традиции, соблюдение приличий и так далее.

Катрин читала дальше.

«Должен сказать, это известие меня удивило. Я и не думал, что у вас зашло так далеко. Брак, моя дорогая Кэт, – это штука серьезная. Не хочу впадать в банальность, но, выходя замуж, ты должна по крайней мере верить, что это надолго».

Катрин раздраженно нахмурилась. Что это за тон? А сам-то он серьезно относился к браку, когда женился на Сильви? Интересно, верил он или нет, что это «надолго»? Даже если и верил, что с того?

«Карло старше тебя на двенадцать лет. У него совершенно иной жизненный опыт. Вполне возможно, что его отношение к браку не совпадает с твоим. Ты все еще очень юна. Когда мы с тобой разговаривали в последний раз, ты сообщила мне, что хочешь устроиться на работу, хочешь найти себе занятие по душе, а семья и дети могут подождать. Однако, если ты твердо решила, я, конечно, не буду тебе мешать».

В письме имелся еще и постскриптум: «Разговаривала ли ты на эту тему с Фиалкой? Мне кажется, она хорошо знает твоего жениха».

Катрин испытывала смешанное чувство вины и торжества, когда думала о своей сводной сестре. Какой смысл разговаривать с ней о Карло – если что-то меж ними и было, это дела глубокой древности.

Катрин сердито скомкала письмо отца и отшвырнула в сторону. «Дорогой папочка», – написала она твердым, прямым почерком на листе бумаги. Потом передумала и начала снова: «Дорогой Жакоб, Карло мне нужен. О дне свадьбы сообщу. Целую, Кэт».

Заклеивая конверт, она еще раз с изумлением подумала, что Карло ей действительно нужен. Она его хочет. Все-таки, когда же это началось?

Может быть, в то римское лето? Да, скорее всего. Впервые Катрин одна отправилась в путешествие – да не куда-нибудь, а в самый прекрасный, самый удивительный город на всей земле. На знаменитых семи холмах лежала печать всей истории человеческой цивилизации.

Для занятий в институте Катрин должна была выбрать второй иностранный язык – немецкий или итальянский. Она остановила свой выбор на итальянском. Жакоб, смирившийся с тем, что дочь будет учиться в Лондоне, согласился отправить ее на месяц в Италию – подучить язык, походить по музеям, имеющим особый интерес для будущего историка искусств. Об остальном позаботилась принцесса Матильда. Она попросила свою старую подругу, Марию Новону, которой принадлежала просторная квартира в самом центре Рима, приютить девушку.

Мария Новона устроила в честь своей гостьи вечеринку, чтобы Катрин познакомилась с молодыми итальянцами. На месячных языковых курсах у девочки не будет возможности пообщаться с настоящими носителями языка – там учатся одни иностранцы. Хозяйка руководствовалась самыми что ни на есть благими намерениями. Среди приглашенных оказался и Карло Негри – то ли по совпадению, то ли по настоянию Матильды.

Он прибыл с опозданием, и Катрин заметила его не сразу. Сначала она почувствовала на себе его взгляд и лишь потом увидела знакомое лицо и губы, растянутые в ленивой улыбке.

– Прекрасная Катрин – римская студентка, кто бы мог подумать? – весело произнес он, как следует рассмотрев сначала ее, а потом уже обратив внимание на всех остальных. – Когда вечеринка закончится, приглашаю тебя покататься. Покажу кое-что интересное.

Катрин охотно согласилась, и Карло отправился поздороваться с хозяйкой. Больше он к Катрин не подходил, но у нее было ощущение, что он продолжает наблюдать за ней.

Поездка на машине с Карло произвела на нее неизгладимое впечатление. Сначала Катрин испугалась. Сияющий «феррари» на бешеной скорости пронесся по узким улочкам и взмыл вверх, к Албанским высотам. Катрин хотела попросить Карло сбросить скорость, но в этот миг голова у нее сладостно закружилась от ощущения полета. Испуг исчез как по мановению волшебной палочки, и Катрин всецело отдалась ветру, трепавшему ее волосы, игре света, стремительному движению сквозь пространство. Не было ни прошлого, ни будущего, ни окружающего мира – лишь скорость и человек, которому она подвластна.

Когда Карло остановил машину возле замка Гандольфо, у Катрин дрожали руки и колени. Она сама удивилась, откуда у нее взялись силы сопротивляться, когда Карло попытался ее поцеловать. Катрин инстинктивно отпрянула и выскочила из машины. В Нью-Йорке после той, первой ночи, она встречалась с Тедом еще дважды. Шекспира он уже не читал, поэтому волшебство поэзии не могло скрыть от Катрин то обстоятельство, что секс не доставляет ей ни малейшего удовольствия. В конце концов она решила, что радости плоти – очередная выдумка старшего поколения. Именно в те дни ее недовольство отцом достигло апогея.

Карло, в отличие от молодых американцев, настаивать не стал. Он лишь иронически хмыкнул и пробормотал по-итальянски: «Ну что ж, пусть так».

Взгляд его был одновременно пугающим и одобрительным. Именно с той минуты, пожалуй, и началась их любовь.

На следующий день Мария Новона получила приглашение от графини Буонатерра, матери Карло, на чашку чая. Американскую гостью тоже пригласили.

– Это большая честь, Катрин, – пояснила Мария. – Графиня весьма избирательно подходит к своим гостям.

Палаццо семьи Буонатерра находилось в девяноста километрах от Рима. Катрин и Мария отправились туда в воскресенье. Когда вдали показалась высаженная кипарисами аллея, а над ней угрюмый каменный фасад дворца, девушка поежилась. Ей казалось, что массивное каменное здание, построенное в стиле барокко и увенчанное античными скульптурами, заслоняет сияние дня. Куда приятнее было смотреть на аккуратный парк и лазурное море с многочисленными живописными островками.

Ворота распахнул лакей в ливрее. Катрин и Мария прошли по гулкому вестибюлю и оказались в зале со сводчатым потолком. Сначала у девушки создалось впечатление, что в зале никого нет – лишь картины и мраморные статуи. Но вскоре выяснилось, что некоторые из статуй двигаются. Это были импозантные дамы в роскошных платьях и молчаливые мужчины в смокингах – по большей части преклонного возраста. Катрин рассматривала фрески на потолке – в них было куда больше выразительности и жизни, чем в собравшихся здесь людях. Палаццо Буонатерра превосходило по размерам все дома, где Катрин доводилось бывать раньше. Она и не предполагала, что Карло живет в такой помпезной обстановке. Вскоре появился и он – улыбающийся, в белоснежном костюме. Катрин не сразу его узнала в столь щегольском наряде. Карло правильно понял ее взгляд, иронически улыбнулся:

– Добро пожаловать в родовое гнездо, – прошептал он ей на ухо.

Отвел Марию и Катрин в угол и сказал:

– Мама хотела бы с вами поговорить. Пойдемте с ней поздороваемся.

Слово «мама» очень мало подходило царственной даме, которая восседала на кресле, более похожем на трон. Катрин подумала, что уместнее было бы сделать книксен, но, к сожалению, никто ее этому не научил.

– Так-так, – сказала графиня. – Синьора Новона и синьорина Жардин, юная протеже принцессы Матильды. Как поживает наша дражайшая принцесса?

Серо-голубые глаза внимательно рассматривали девушку – ее лицо, одежду, жесты. Катрин почувствовала, что проходит некое испытание. Тонкие губы чуть раздвинулись в вежливой улыбке. Катрин неуверенно улыбнулась в ответ. Графиню больше всего интересовали предки ее юной гостьи. Когда Катрин назвала имя своей матери, графиня одобрительно кивнула:

– Да-да, Ковальские, знаю. Поляки, католики. Известная семья. – Немного погодя она пригласила: – Сядьте рядом со мной, дитя мое, выпейте чаю.

Затем бесконечной вереницей потянулись кузены, кузины, дяди, тети, известные политики, почтенные судьи. Один раз Катрин перехватила взгляд, которым обменялись мать и сын. Ей показалось, что в этом взгляде было нечто заговорщицкое.

Когда Мария Новона собралась уходить, Катрин вздохнула с облегчением. Карло проводил их до выхода.

– Что ж, Катрин, по-моему, ты выдержала экзамен, – прошептал он, кривя губы.

За весь месяц, проведенный в Риме, Катрин видела его после этого всего один раз.

– Выпьешь кофе перед лекцией?

Катрин, вздрогнув, вернулась к реальности.

– Да-да, спасибо.

Она рассеянно взглянула на Криса, своего соседа, студента того же колледжа. Пора было собираться на занятия.

– Слишком ты много работаешь. По бледности тебя уже можно сравнить с какой-нибудь из худосочных прерафаэлитских девиц, – пошутил Крис и ткнул пальцем в репродукцию, на которой была изображена рыжеволосая красавица кисти Россетти. – Разве не похоже?

– Со мной все в порядке. Я здорова, как красавица Рубенса, – возразила Катрин.

Крис ей нравился. Он был настоящим другом. Они вместе облазили все картинные галереи и музеи, ссорились из-за оценки творчества Рембрандта, любовались импрессионистами в музее Тейта, исследовали сокровища Института современного искусства на Довер-стрит.

Но сегодня Катрин была не расположена к пустым разговорам. Ее одолевали воспоминания. Она почти не слушала Криса, да и на лекции витала в облаках.

На первом курсе она получила от Карло всего одну весточку – новогоднюю открытку из Нью-Йорка. На ней был изображен Кинг-Конг, вскарабкавшийся на вершину Эмпайр-стейтбилдинг. С обратной стороны по-итальянски было написано: «Saltare o non saltare?». «Прыгать или не прыгать?» Внизу – подпись. Катрин долго раздумывала над смыслом этого странного послания.

Ее жизнь в Лондоне была такой активной и напряженной – лекции, музеи, поездки к Порции, учившейся в Кембридже, – что времени совсем не оставалось. Вдвоем с Порцией они катались на велосипедах по узким улицам старинного университетского городка, плавали на лодке по волшебной речке Кэм, болтали обо всем на свете. Со временем у Катрин завелись друзья и в Лондоне. Вместе они ходили на концерты Битлз, гуляли по Карнаби-стрит и Кингс-роуд, ходили на спектакли знаменитых и вовсе безвестных театральных трупп. Друзья мужского пола, соученики по институту, никогда к Катрин не приставали, а если кто-то и пытался, она иронически смотрела на храбреца холодными серыми глазами и решительно заявляла, что секс ее не интересует. «Секс – очередной фрейдистский миф», – любила повторять она. Неудачливые ухажеры не обижались. В целом же первый год в Лондоне прошел превосходно – в этом городе студентам было чем себя занять.

На следующее лето Катрин снова отправилась в Рим. Хоть она и сдала экзамен по итальянскому, но все же чувствовала, что владеет этим языком недостаточно. Кроме того, она записалась на спецкурс по итальянскому Возрождению, и новая поездка в Рим была ей совершенно необходима.

Катрин не собиралась специально разыскивать Карло, но через несколько дней после прибытия в Рим она отправилась с группой знакомых в ночной клуб – потанцевать. В Риме танцевали совсем не так, как в Лондоне – здесь отдавали предпочтение медленным, консервативным мелодиям, и у Катрин создалось ощущение, что ее юбка, купленная на Кингс-роуд, для Рима чересчур коротка. Чтобы хоть немного соответствовать здешним понятиям о приличиях, девушка собрала волосы, распущенные по лондонской моде, в узел.

В тот самый момент, когда она возилась с заколками, ее глаза встретились с глазами Карло Негри. Лицо у Карло было сердитое, но, впрочем, недовольная гримаса тут же сменилась обычным беззаботным выражением. Он кивнул, насмешливо улыбнулся, а Катрин почему-то покраснела. Карло танцевал с высокой, стройной блондинкой, удивительно напоминавшей грациозными движениями какого-нибудь представителя семейства кошачьих. Катрин тайком наблюдала за этой парой. Ей понравилось, как Карло танцует – уверенно, легко, без малейшего усилия.

Через несколько минут он подошел к ее столику.

– Надо было сообщить мне, что ты приехала, – сообщил он тоном собственника. – Завтра мы должны вместе пообедать.

– Нет, в обед не получится.

– Ну тогда поужинаем. В восемь. Ты остановилась у Марии Новоны?

Не дожидаясь ответа, он кивнул и удалился.

На следующее утро, когда Катрин собиралась на занятия по итальянскому, рассыльный принес огромный букет гордений, предназначенный синьорине Жардин. В букет была вложена карточка Карло.

Впоследствии Катрин казалось, что в тот раз все ее пребывание в Риме было пропитано густым ароматом цветов, которые Карло присылал ей каждое утро. Раньше никто ей цветов не дарил.

Должно быть, этот пряный аромат и стал началом влюбленности.

Но временами ей казалось, что истоки ее чувства гораздо глубже и темнее.

Вечером, гоня машину на обычной безумной скорости, Карло отвез ее в загородный ресторан, расположенный среди парка. По пути был такой момент: Карло внезапно взглянул на Катрин ярко сиявшими от возбуждения глазами и положил руку ей на бедро – туда, где кончалась короткая юбка.

Катрин поспешно отстранилась, словно обожженная этим прикосновением.

Карло насмешливо покачал головой:

– Надо же, совсем еще ребенок, а ножки уже как у настоящей женщины. Иди-ка сюда.

Он обнял ее и медленно поцеловал. Такое ощущение она испытывала впервые. Голова закружилась не меньше, чем от скорости. Катрин забыла обо всем на свете, кроме его губ, и это испугало ее не на шутку. Как только автомобиль остановился, она выскочила наружу.

Карло догнал ее, слегка обнял за плечо.

– Ничего, Катрин, времени у нас предостаточно. Но скоро я, нет, мы, сделаем тебя женщиной.

Все время, пока Катрин была в Риме, Карло опекал ее. Они вместе ужинали и танцевали на Виа Венето, где стаями бродили увешанные фотоаппаратами репортеры отделов светской хроники. Несколько раз они побывали на ипподроме, а в воскресенье Карло отвез ее в свое родовое поместье и стал учить кататься верхом. Когда лошадь внезапно понеслась галопом и Катрин завизжала от ужаса, Карло подхватил поводья не сразу – казалось, ему доставляет удовольствие ее испуг. Постепенно Катрин делалась податливей и начинала, почти против воли, отвечать на его страстные поцелуи. Однако дальше поцелуев дело не шло – она этого не допускала, сама не понимая почему.

Однажды Карло настоял, чтобы Катрин отправилась вместе с ним по модным магазинам – завтра им предстояло отправиться на какое-то особое мероприятие, где необходимо было выглядеть соответствующим образом. Он заставил ее сменить несколько нарядов, один элегантнее другого. Катрин смотрела в зеркало и не узнавала себя.

«Особое мероприятие», ради которого понадобился новый туалет, оказалось автогонками. Карло Негри лично участвовал в состязаниях. У Катрин замирало сердце, когда она следила за его бешено мчащимся автомобилем, который лишь чудом не переворачивался на крутых поворотах. Когда-то Фиалка сказала, что отпрыски древних родов влюблены в смерть – сегодня ей вспомнились эти слова.

Карло пришел к финишу вторым, и это отравило весь вечер.

– А чем ты занимаешься, когда не гоняешь машину? – спросила Катрин за ужином в ресторане.

Карло засмеялся, на его лице появилось насмешливое выражение.

– Разглядываю свои владения, играю в азартные игры и занимаюсь любовью с красивыми женщинами.

Она вспыхнула.

– Можно сказать, что некоторым из них это нравится, – обезоруживающе улыбнулся он.

– Что ж, – в тон ему ответила она, – возможно, мне это тоже понравилось бы.

– Не сомневаюсь. Ничего, ждать осталось недолго. – Он помолчал и, уже серьезно, добавил: – Ты мне нравишься, Катрин. Я делаю на тебя ставку. Кстати, я играю не только в рулетку. Игра на бирже – тоже весьма азартное времяпрепровождение.

Вечером он расстался с ней без поцелуев, и Катрин почувствовала, что ей не хватает прикосновений его рук и губ, запаха его волос. То же самое она ощущала и теперь.

– Мисс Жардин, я вижу, ваши мысли витают где-то далеко, – раздался голос профессора. – Я спросил, принесли ли вы слайды картин Донателло?

– Да-да, конечно, – смутилась Катрин и полезла в сумку.

Что-то она совсем сошла с катушек – это письмо Жакоба виновато. Оно пробудило в душе слишком много воспоминаний.

Катрин попыталась сосредоточиться на экране и словах преподавателя. Но видела она не слайды, а Карло в зеленом летном комбинезоне, в который он был одет в день их последней встречи в Риме.

В то утро Катрин проснулась в холодном поту – ей приснился жуткий кошмар. Подробностей она не запомнила, но во сне фигурировала Сильви, не посещавшая ее сновидений уже очень давно. Сильви была в черном платье, выглядела она устрашающе. Катрин во сне была совсем маленькой девочкой, она прижималась к черному платью, хотела, чтобы мама взяла ее на руки.

Вот и все, больше она ничего не запомнила – лишь жажду ласки и страх.

Рев самолетных двигателей оглушал, подавлял все остальные звуки, но Катрин не обращала на него внимания, заразившись возбуждением Карло. Ощущение полета над римскими холмами было поистине сказочным. Она видела внизу громаду Колизея, белые строения Капитолийского холма, изгибы Тибра, сетку улиц, купола Ватикана. Тело и мысли стали легкими, почти невесомыми. Потом самолет свернул в сторону моря, и Карло заставил ее взять штурвал в свои руки. Сначала Катрин окоченела от ужаса, затем ее охватил радостный восторг.

Когда они приземлились, и она вышла из самолета, сердце колотилось как бешеное, а колени подгибались. Карло обнял ее за талию, и Катрин была благодарна ему за эту поддержку.

– Ты прекрасна. – Он легко поцеловал ее в лоб. – Боюсь, я слишком редко тебе об этом говорил.

Они сели в машину, отправились на побережье и долго гуляли по пустому пляжу. Катрин чувствовала себя беззаботной и легкомысленной, словно полет перенес ее в иное измерение, где все страхи и опасения утрачивали смысл. Когда Карло обнял ее и поцеловал, она ответила ему, не сдерживаясь. Он уложил ее на песок и прижался к ее телу так плотно, что Катрин чуть не задохнулась от физического желания, впервые испытанного ею с такой силой.

– Ну наконец-то, – прошептал он ей в ухо.

В этот самый момент в ее памяти воскрес ночной кошмар. Может быть, все дело было в том, что Катрин лежала – как утром, когда проснулась. Так или иначе, ее охватила паника, и она, вскочив на ноги, бросилась бежать.

Ах, если бы удалось утопить все страхи в желании, которое пробуждал в ней Карло! Тогда она была бы спасена. Эта мысль возникла у Катрин, когда она бежала по песку, и девушка стала повторять эти слова вновь и вновь. Но бежать не перестала, и бежала так, словно речь шла о спасении ее жизни.

На обратной дороге в Рим они оба не проронили ни слова. Когда при расставании Катрин робко сказала «спасибо», Карло не ответил и тут же нажал на газ. Она успела увидеть лишь его непримиримо развернутые плечи. Катрин чувствовала себя несчастной, боялась, что никогда больше его не увидит. И в то же время испытывала странное облегчение, как будто опять стала собой.

Впрочем, нет, та встреча не была последней. На следующий день Карло еще отвез ее на машине в аэропорт. В его взгляде читалась насмешка и что-то, похожее на страдание. Вид у него был такой, словно он одновременно выиграл и проиграл. Катрин болтала не переставая, чтобы скрыть свое смущение. Когда пришло время расставаться, Карло взглянул на нее с неподдельным обожанием.

– Может быть, увидимся в Лондоне, – сказал он и шутливо шепнул. – Сбереги себя для меня.

Он начал появляться в Лондоне – приезжал без предупреждения, проводил с ней день-другой и уезжал. Карло показал ей Лондон, которого она раньше не знала – Лондон дорогих ресторанов, игорных клубов и загородных матчей по конному поло. У Карло здесь были многочисленные друзья и знакомые, в число которых входили рок-звезды, знаменитые фотографы, аристократы, политики и великосветские девицы. В обычное время Катрин с этой публикой не общалась. Сначала она смущалась, чувствовала себя не в своей тарелке. Всякий раз, когда мужчины оказывали ей знаки внимания или очередной модный фотохудожник предлагал попозировать, Катрин с испугом оглядывалась на Карло. Он смотрел на нее с неизменной иронией, но по временам ей казалось, что в его взгляде читается одобрение.

Он уже не пытался ее целовать – лишь изредка проводил рукой по ее лицу и волосам. Это угнетало Катрин, и однажды, не выдержав, она спросила:

– Я что, тебе больше не нравлюсь?

В его глазах вспыхнули огоньки гнева.

– Mia carissima Katerina, я уже не мальчик. Когда ты будешь готова, дай мне знать. А там посмотрим…

– Немедленно поцелуй меня, – попросила она срывающимся голосом.

Они сидели во взятом напрокат «порше» перед ее домом.

– Что, прямо сейчас?

Карло взял ее за руку и стал медленно, нежно водить по ней пальцем.

– Только поцелуй и все? – лукаво поинтересовался он.

Катрин коротко кивнула.

Тогда, передразнивая ее, он покачал головой:

– Нет, я не готов.

– Я тебя ненавижу, – выкрикнула Катрин, вспылив. – И тебя, и твоих надутых друзей с их «роллс-ройсами», чистокровными кобылами и пустыми головами…

Она хотела выскочить из машины, но Карло притянул к себе и поцеловал ее так неистово, что внутри у нее все затрепетало от желания.

– Мне кажется, мисс выпускница пансиона мадам Шарден, что я влюбился в вас не на шутку. Хоть ты и превратилась в жуткую интеллектуальную снобку со своим Донателло, с профессорами и демонстрациями против войны во Вьетнаме. Только не забывай, что если бы не презренные пустоголовые аристократы вроде моего семейства, в Италии вообще не было бы Ренессанса.

Губы у Катрин сладко ныли, а слова Карло о любви потрясли ее до такой степени, что она растерялась. Ей хотелось, чтобы Карло вновь повторил сказанное и еще раз поцеловал ее. Но Катрин сидела молча, не в силах пошевелиться.

– Может быть, пригласишь меня к себе и познакомишь со своими друзьями – раз уж мои тебе так не нравятся?

– Ладно. Приходи завтра на обед. А если в доме не будет еды, то на стаканчик вина.

С этими словами она выскочила из машины и бросилась к дому.

Визит Карло в студенческую обитель на Хайбери-Филдс Катрин помнила в мельчайших подробностях. Негри явился в необычном для себя одеянии – в джинсах, темно-синем свитере и кожаном пиджаке, небрежно наброшенном на плечи. Остановившись на пороге, он с некоторым изумлением осмотрел скудную обстановку ее комнаты: узкую постель, письменный стол, ломившийся под тяжестью книг, набор открыток и плакатов на стене.

– Примерно так я себе все это и представлял, – вздохнул он. – Нужно вместо картинок повесить на стене распятие, и получится отличная монашеская келья.

– Что ты хочешь этим сказать? – надулась она.

– Ничего, просто дразню тебя. Ну давай, показывай меня твоим друзьям.

– Ладно, раз уж ты оделся подобающим образом… – Теперь была ее очередь дразнить его.

– Да уж, не хотелось тебя опозорить, – засмеялся он.

В дверь позвонили.

– Должно быть, это Порция. Помнишь ее, мы учились с ней в пансионе мадам Шарден?

Катрин открыла входную дверь и обняла Порцию, которая прямо с порога заявила, что у нее буквально несколько минут, потому что она спешит на митинг. Все обитатели дома собрались в общей гостиной: Крис, Том, Джуд, Пенелопа и Салли. Катрин познакомила их с Карло, после чего вся компания стала пить не слишком изысканное вино.

Карло уселся в большое продавленное кресло и в основном помалкивал. Но невзирая на его молчание и «демократичный» наряд, сразу чувствовалось, что этот загорелый мужчина из другого мира. Бородатые, бледные Крис и Том сразу стушевались, а Салли и Джуд стали глупо хихикать. Катрин очень нервничала – боялась, что друзья спросят Карло о какой-нибудь книге, которую он не читал, или втянут его в политическую дискуссию. Достаточно будет, если они просто поинтересуются, чем он занимается. Но Негри продержался целый час, ничем себя не скомпрометировав.

Уже у дверей Карло спросил, насмешливо улыбнувшись:

– Ну как, прошел я экзамен?

Катрин смущенно пробормотала в ответ:

– Увидимся в следующий раз – сообщу.

Лишь закрыв за ним дверь, она вспомнила, что Карло уже говорил об «экзамене» – когда она познакомилась с его матерью. Это несколько озадачило девушку, но времени на раздумья не было – Порция увела ее для «конфиденциального разговора».

– Кэт, неужели ты влюблена в этого типа?

Катрин еще сама не разобралась в своих чувствах, поэтому столь точная формулировка заставила ее покраснеть.

– Если это так, – продолжала Порция, – то ты еще дурее, чем я думала. Да этот красавчик соблазняет, наверно, по десять баб каждую неделю. Они сами запрыгивают к нему в постель. Не могу поверить, что ты связалась с таким субъектом! До сих пор ты ведь не желала иметь дело даже с самыми приличными кавалерами!

Дело в том, что во время поездок Катрин в Кембридж подруги неоднократно ссорились из-за ее «чрезмерной разборчивости».

– Он хорошо ко мне относится, – тихо, но упрямо сказала Катрин.

– Хорошо относится! – Порция плюхнулась на кровать и швырнула в подругу подушкой. – Сколько раз я должна повторять тебе, милочка, что ты необычайно хороша собой. Мужчины вроде твоего Карло не имеют обыкновения «хорошо относиться» к красивым женщинам и не претендовать на большее. Смотри, обожжешь ты на нем свои сиськи, не говоря уж о более деликатных органах. Да он – типичный плейбой. Да еще плейбой с гонором. Помнишь, что мы говорили о нем, когда впервые познакомились с его сиятельством у принцессы Мэт?

– Порция, ты совсем его не знаешь, – буркнула Катрин.

– Это верно, я его не знаю. – Порция взглянула на подругу с любопытством. – Ты еще расскажи мне, что рядом с ним у тебя учащается пульс, отчаянно бьется сердце, и что в один прекрасный день он увезет тебя в свой чудесный замок на белоснежном коне. Кэт, держу пари, что ты по-прежнему читаешь сказки. Мы живем в другую эпоху, милочка. Сейчас шестидесятые годы!

Катрин отвернулась. Спорить с Порцией было бесполезно. – Я вам вот что скажу, мисс Жардин. Если бы мне было невтерпеж улечься в койку, я бы начала с Криса или Тима – сначала отработала технику, наточила коготки, а уже потом отважилась бы охотиться на столь крупную дичь, как синьор Негри. Не сомневаюсь, что мальчики относились бы к тебе еще лучше, чем его итальянское сиятельство. – Порция поднялась. – Мне пора на митинг. Хочешь со мной?

Катрин отказалась.

В следующий раз она и Карло встретились в Швейцарии на Рождество. Катрин не знала, что Карло будет у принцессы, и просто упомянула в разговоре о своей предстоящей поездке в замок Валуа. Но когда Матильда сказала ей, что звонил Карло и намеревается заехать в замок, Катрин очень обрадовалась.

Принцесса с годами стала еще наблюдательней и проницательней.

– Кажется, ты часто встречалась с ним, когда была в Италии? – как бы между прочим спросила она, помешивая щипцами угли в камине.

– Да. – Катрин вскочила. – Давайте, я вам помогу. В Лондоне мы с ним тоже встречались, – внезапно добавила она.

Катрин давно уже избавилась от враждебного чувства по отношению к Матильде, возникшего у нее, когда выяснилось, что она и Фиалка – сестры. При первой же встрече Матильда отвела девушку в сторону и долго, с подробностями описывала свой роман с Жакобом. Это был честный, прочувствованный и временами забавный рассказ. Катрин слушала очень внимательно и думала только об одном: как жаль, что Матильда не ее мать. После этого разговора отношения между ними стали еще ближе, а доверие Катрин к Матильде многократно возросло.

Вот почему Катрин, не таясь, поведала принцессе о своих отношениях с Карло.

Та ответила лишь: «Понятно». Помолчала, погладила Катрин по руке. Девушка была благодарна ей за тактичность, за то, что принцесса не стала сразу выносить вердикт.

На следующее утро приехал Карло и, поздоровавшись с хозяйкой замка, увез Катрин высоко в горы, где уже лежал снег. Карло снимал номер в деревенском отеле. Магия Негри, как обычно, сразу же подействовала на Катрин, но в этот раз в Карло чувствовалось нечто новое – глаза его смотрели серьезно, лицо выглядело сосредоточенным. Они мало разговаривали – лишь обменялись парой пустых фраз о ее учебе, о лондонских друзьях. Почти все время Катрин и Карло провели, катаясь на лыжах. Она не сомневалась, что он прекрасный спортсмен, но все же была поражена грациозной стремительностью, с которой Карло проносился по крутым склонам. Катрин все время не сводила с него глаз, за исключением тех моментов, когда приходилось концентрироваться на собственном спуске.

Катание на лыжах доставило ей неизъяснимое наслаждение. Лишь вечером, когда они сидели у камина и, сбросив лыжные костюмы, пили глинтвейн, Катрин вдруг поняла, что в этом горном шале, кроме них, постояльцев нет. Впервые она находилась с ним под одной крышей вдали от посторонних глаз. Должно быть, ему тоже пришло это в голову. Карло быстро взял у нее из руки бокал, раскрыл объятия. Поцелуй потряс ее остротой ощущения и напомнил о римских ночах. Катрин обхватила Карло руками и прижалась к нему. Именно в этот миг он и прошептал ей на ухо:

– Думаю, моя милая, нам было бы неплохо пожениться.

Катрин отодвинулась и заглянула ему в глаза, не уверенная, что правильно расслышала.

Очевидно, он принял ее удивление за нерешительность и тут же разжал объятия.

– Я понимаю, тебе нужно подумать.

Карло нежно посмотрел ей в глаза, осторожно провел пальцами по ее руке, словно она была хрупким и драгоценным предметом.

Катрин смешалась. Оказывается, он хочет на ней жениться! Почему-то эта мысль никогда не приходила ей в голову. Выйти замуж за Карло? Да! Ей хотелось закричать во все горло: да, да, да! Значит, он действительно ее хочет. Не в том смысле, как намекала Порция, а по-настоящему, навсегда.

Катрин вновь обрела дар речи, лишь когда они вернулись в замок Валуа. Выйдя из машины, она обернулась и застенчиво прошептала:

– Да, Карло. Я согласна.

Он бросился к ней, подхватил ее на руки, неловко чмокнул в щеку, как неопытный юнец. Они долго гуляли по зимнему парку.

– Остается получить согласие родителей, – сказал Карло.

Эти слова ее несколько озадачили, но Карло тут же улыбнулся своей обычной ленивой улыбкой:

– Mia Katerina, в моем семействе серьезно относятся только к трем вещам: рождению, браку и смерти. Вот поводы, по которым весь клан собирается вместе – причем в церкви. Думаю, что и твоему отцу будет приятно, если я официально попрошу твоей руки.

До самого конца рождественских каникул Карло осыпал ее подарками, обращался с ней так, словно она была божеством. Катрин купалась в его любви и внимании. Теперь, когда он прямо сказал ей о своих чувствах и подкрепил слова предложением руки и сердца, желание росло в ней, не встречая более никаких препятствий. Катрин хотела все время находиться рядом с ним, трогать его, обнимать. Поцелуев было уже недостаточно. Сидя за обеденным столом, несясь на лыжах по горному склону, она все время представляла его обнаженное тело, перекатывающиеся под кожей мышцы.

Как-то вечером она призналась ему в своих мечтах. Карло бросил на нее страстный взгляд, провел рукой по ее щеке.

– Нет, Катрин, теперь мы должны вести себя паиньками и дожидаться благословения священника. – На его щеке появились лукавые ямочки. – Будем довольствоваться грезами о восторгах первой брачной ночи.

В воскресенье из Женевы приехала Фиалка. Первым делом она пригласила Катрин прогуляться по парку. Выдался ясный морозный день. Казалось, что до заснеженных пиков Альп подать рукой, а ветки деревьев были похожи на тончайшую филигрань. Сестры шли по лесистой тропинке, расспрашивали друг друга о работе и учебе. Потом Фиалка остановилась и посмотрела на Катрин в упор:

– Карло сообщил мне, что сделал тебе предложение и что ты согласилась.

Катрин была ошеломлена. Она и не знала, что Карло встречается с Фиалкой. Кроме того, ее покоробила обвиняющая нотка, прозвучавшая в голосе старшей сестры.

– Да, – коротко ответила Катрин и зашагала дальше.

Фиалка поняла ее без слов.

– Значит, ты не знала, что Карло говорил со мной об этом. Думала, он сначала у мамочки разрешения спросит? – Она резковато рассмеялась. – Учти, что Карло рассказывает мне почти все. Мы с ним давние приятели.

Катрин не понравился намек, чувствовавшийся в этих словах. С каменным выражением лица она отвернулась.

– Не беспокойся, госпожа графиня согласится. Карло будет ссылаться на принцессу Мэт, и это сыграет свою роль. Кроме того, старой вороне до смерти хочется внуков. До сих пор Карло не удосужился сделать мамаше приятное. На сей раз, похоже, ее мечта осуществится.

Резкие слова Фиалки ошеломили Катрин.

– По-моему, ты ревнуешь, – удивленно произнесла она.

Фиалка замолчала и ответила не сразу.

– Может быть, и ревную.

Голос ее звучал тихо. Она подняла с земли камень и швырнула его в дерево.

– Катрин, ты уверена, что поступаешь правильно? – задумчиво спросила она.

Катрин яростно кивнула головой и убыстрила шаг. Ей хотелось убежать куда глаза глядят.

Но Фиалка не отставала.

– Понимаешь, Карло – человек сложный. Он переменчив, имульсивен, вспыльчив…

– Именно поэтому ты за него не вышла? – мстительно оборвала ее Катрин.

В этот момент ей впервые пришла в голову мысль, что Фиалка и Карло были любовниками – настоящими любовниками, то есть лежали вместе в постели! Как ей не пришло это в голову раньше? До чего же она была глупа и наивна!

– Нет, вовсе не поэтому. – У Фиалки было очень спокойное лицо, и это делало ее удивительно похожей на мать. – Просто он никогда не звал меня в жены.

После этой фразы наступило молчание. Катрин внутренне ликовала. Значит, Карло ее действительно любит! Ведь он сделал предложение именно ей, а не кому-нибудь другому.

Фиалка нарушила затянувшуюся паузу:

– Должно быть, тогда время еще не подошло. Кроме того, мы с ним слишком похожи – каждый тянет канат в свою сторону.

Фиалка говорила громким высоким голосом, и Катрин не могла понять, чем это вызвано.

– К тому же я не хочу иметь детей. А может быть, уже и не смогу.

Младшая сестра остановилась и взглянула на старшую.

– Прости меня, – искренне сказала она. – Что случилось? Откуда ты взяла, что не можешь иметь детей?

Фиалка пожала плечами.

– Долго рассказывать. Ничего, это еще не конец света. – Она обняла Катрин за плечо. – Я всего лишь хотела рассказать тебе о Карло. Он… Он вовсе не плох. Но не строй иллюзий. – Фиалка заколебалась, словно хотела еще что-то добавить, но передумала и улыбнулась. – Я уверена, что из тебя получится чудесная мать. Хотя бы по контрасту с Сильви.

При упоминании этого имени Катрин сжалась.

– Пойдем назад, – сухо сказала она.

– Да ладно тебе, – укорила ее Фиалка. – Я знаю, что Сильви обращалась с тобой скверно, но рано или поздно тебе придется разобраться в своих чувствах по отношению к матери. Мэт как-то сказала, что Сильви просто родилась раньше своего времени. Если бы она появилась на свет одновременно со мной, все случилось бы иначе. Она стала бы… такой, как я.

Фиалка не без горечи рассмеялась.

Лицо Катрин осталось серьезным.

К ужину она оделась понаряднее – выбрала элегантное платье, которое должно было понравиться Карло. Ужин был накрыт на четверых. Катрин не встречалась со своим женихом после разговора с Фиалкой, и мучительные подозрения терзали ее душу.

Но сияние глаз Карло сразу же успокоило ее.

– Carissima Katerina, – прошептал он, пожимая ей руку и целуя в лоб.

Впервые он вел себя так при посторонних, и Катрин немного опешила. Но его следующие слова все разъяснили:

– Я рассказал принцессе о нас, и она одобрила мой выбор. Это означает, что моя мать тоже не станет противиться нашему союзу. Надеюсь, твой отец…

Катрин стиснула ему руку, и вдвоем они приблизились к столу.

– Я очень рада за тебя, – сказала Матильда и обняла ее. – А что касается Карло, то он и так почти что член нашей семьи, – добавила она, задумчиво глядя на молодого человека.

Катрин просияла улыбкой.

Фиалка приготовила свой сюрприз и преподнесла его в самом конце трапезы.

– Раз уж сегодня день радостных объявлений, внесу и я свою лепту. Так вот, я тоже выхожу замуж. Имя счастливца – Кристиан Дардье. Торжественное событие намечено на Пасху, только отметить его мы собираемся без всякой помпы. Надеюсь, что Лео и Жакоб смогут приехать.

Катрин заметила, что на лице Карло при этом известии отразилось удивление, тут же сменившееся вызывающим выражением. Правда, на словах он был сама любезность и благодушие.

– Может быть, нам устроить двойное бракосочетание? – предложил он как бы в шутку.

– Ну уж нет, – решительно отвергла эту идею принцесса. – Ваша мать ни за что не согласится на такую поспешность. Кроме того, Катрин должна закончить колледж и получить диплом. Думаю, лучше всего подойдет июнь.

Вскоре в замке появился жених Фиалки, застенчивый и упитанный молодой человек, явно души не чаявший в своей избраннице. Карло держался совершенно естественно.

А ночью, когда под звездным одеялом неба он обнял ее и обжег страстью ее губы, подозрения Катрин растаяли, не выдержав жара любви.

По возвращении в Лондон Катрин немедленно сообщила Порции о своих планах. Они сидели в пабе напротив Британского музея – там находилось издательство, где теперь работала Порция.

– Ты меня разыгрываешь. Я тебе не верю! – поразилась Порция.

– И тем не менее это правда. Мы с Карло поженимся в июне. Извини, если тебя это известие расстроило.

– Вовсе нет. Просто… как бы тебе объяснить – слишком уж это все похоже на романтическую сказку. А как же наши с тобой замыслы? Как твоя карьера? Ты же собиралась работать в музее. Ты еще так молода. Замуж выходят только старухи.

– Ничего, в Риме тоже есть картинные галереи. Карло не возражает против того, чтобы я работала – мы обсуждали этот вопрос.

Порция замолчала.

– Послушай, – разозлилась Катрин. – Сначала ты беспокоишься из-за того, что он меня соблазнит и бросит. Теперь тебя не устраивает то, что он меня соблазнил, а бросать не собирается. В чем же дело?

Подруга взглянула на нее с явным скептицизмом.

– Ты в него влюблена, верно?

Катрин кивнула.

– Разговаривать с влюбленной женщиной бессмысленно.

– Но ты ведь приедешь на свадьбу, да? Будешь подружкой невесты?

– А что мне остается? – простонала Порция.

Она была совершенно права. Разубеждать влюбленную женщину – дело бесполезное. Ни на чем, кроме любви, сконцентрироваться я не могу, со вздохом подумала Катрин. Придется списать конспект лекции у кого-нибудь из друзей. И хватит витать в облаках, пора браться за работу. Впереди экзамены.

Через две недели приедет Лео, и тогда они назначат точный день свадьбы.

Церемонию бракосочетания назначили на последнюю субботу июня.

Графиня Буонатерра настояла на том, чтобы обряд совершился в часовне ее дворца. Там же, в палаццо, должен был состояться и свадебный бал. Под этим кровом женились и выходили замуж многие поколения мужчин и женщин из рода Буонатерра. В конце концов, говорила графиня, устройство пышных приемов – последняя и единственная радость ее жизни. А уж к этому приему она готовилась не один год. В распоряжение невесты, ее родственников и друзей она предоставит целое крыло. Второе крыло будет отведено принцессе Матильде и членам ее семьи. Ни о каких возражениях не могло быть и речи. Графиня наприглашала массу гостей, и каждый из них мог задержаться в палаццо сколько пожелает.

Единственным, кого не пускали во дворец, был Карло – его выставили из родительского дома за два дня до свадьбы.

– Нужно соблюдать приличия, Катрин, – вздохнул он. – У нас считается, что жених и невеста не должны видеться непосредственно перед свадьбой – это дурное предзнаменование. А я – человек суеверный.

Без Карло Катрин чувствовала себя подавленной и растерянной среди всего этого великолепия. К счастью, рядом была принцесса, а вскоре приехали коричневый от загара Лео – весь последний год он работал в Танзании – и Жакоб. Отец был печален из-за того, что дочь уходит от него к другому мужчине, но компенсировал свою меланхоличность нежностью и заботливостью. Приехала и Порция, которая поглядывала на царившую в палаццо роскошь с пуританским осуждением, а на приготовления к торжественной процедуре – с явным любопытством. Не хватало только Томаса Закса. Катрин позвонила ему, просила приехать, но Томас уклонился – сказал, что ему на этом празднике не место. А жаль, она была бы так рада его присутствию…

День свадьбы выдался по-средиземноморски ясным или, как выражались поэты, «хрустальным». Из окна Катрин могла видеть всю округу, вплоть до самого моря. Невзирая на ранний час, палаццо гудел от шума голосов. В садах, под сенью древних деревьев, были накрыты столы, на которых сияли столовое серебро, фарфор и хрусталь. Повсюду стояли букеты цветов. Играл оркестр. И все это ради меня и Карло, думала Катрин с радостным изумлением.

Матильда и Порция помогли ей надеть подвенечное платье. Принцесса специально прилетела в Лондон, чтобы помочь Катрин выбрать наряд. Матильда сказала, что в такой момент присутствие зрелой женщины совершенно необходимо. Кроме того, она знает превосходного кутюрье. Жених и его мать будут довольны нарядом невесты.

Подвенечное платье прибыло в палаццо за два дня до свадьбы в огромной коробке. Оно было легким и ажурным, совсем сказочным. Катрин взглянула на Порцию и лукаво улыбнулась. Кружевной воротничок, сотни крошечных пуговок, узко стянутая талия, а ниже – целое море кружев и воланов.

– Отлично, – одобрительно кивнула принцесса. – Идеальная пропорция простоты и роскоши. Тебе очень идет. Карло – счастливец.

Принцесса поправила Катрин прическу, достала из шкатулки тиару с тончайшей фатой.

– В ней я когда-то выходила замуж. Думаю, она лучше, чем та, которую мы выбрали в Лондоне.

Катрин в ужасе взглянула на сияние драгоценных камней и замахала руками:

– Нет-нет! Это невозможно!

– Еще как возможно. Мне эта тиара уже не понадобится, а моя Фиалка, девица сугубо современная, предпочитает регистрацию брака в мэрии и наденет для этого деловой костюм. – Принцесса рассмеялась. – Не пропадать же добру. Бери, передашь потом одной из своих или моих внучек.

– Да ладно тебе, Кэт, – поддержала ее Порция. – Все равно отступать уже некуда.

Катрин позволила Матильде водрузить ей на голову тиару и расправить фату.

– Ну вот, теперь ты само совершенство. Как поется в английской песенке, «немножко старого, немножко нового…».

– И еще «немножко в долг, немножко синего», – подхватила Порция. – Синее я как раз принесла.

Она вручила подруге синий платок, на котором была вышита Алиса из сказки Льюиса Кэрролла.

Девушки счастливо засмеялись.

Звенели колокола. Из распахнутых дверей часовни лились звуки органа. Катрин вцепилась в руку Жакоба, охваченная внезапной паникой. Она увидела перед собой целое море незнакомых лиц. В воздухе разливались ароматы цветов и запах ладана. Катрин расправила плечи, устремила взор ввысь – туда, где золотом и лазурью сиял алтарь. В часовне было очень красиво. Катрин уже успела исследовать ее опытным взглядом будущего искусствоведа и подивилась чистоте линий и гармонии цветов.

Одновременно с ней в часовню вошел Карло. Смуглый, красивый, с едва заметной улыбкой, теплившейся в уголках губ. Он показался ей прекрасным незнакомцем. Слов священника Катрин почти не слышала, а если и слышала, то не понимала. Она очень остро ощущала близость своего возлюбленного, своего мужа. Карло взял ее за руку, надел на палец золотое кольцо. В день помолвки он уже подарил ей кольцо – старинное, с бриллиантом. Кольцо было великолепно, но Катрин с детства ненавидела кольца. Однако обручальное село на палец так, словно срослось с ним раз и навсегда.

Потом Карло нежно поцеловал ее. Впервые она осмелилась взглянуть ему в глаза. Они были серьезными, сосредоточенными. Только теперь Катрин поняла, какое значение придает он этому ритуалу.

Принцесса смотрела на свою питомицу задумчиво. Девочка явно влюблена, так и светится счастьем. А Карло? Возможно, он тоже счастлив. Дай им Бог всяческого благополучия. Но что такое любовь? Она слепа, и счастья она не гарантирует.

Матильда посмотрела на свою дочь и ее мужа. Вот Фиалка своего Кристиана не любит, но они идеально подходят друг другу. Из него получится хороший муж, он поможет ей остепениться, успокоиться. Фиалка на грани нервного срыва – слишком бурную жизнь вела она все эти годы. Кроме того, у Кристиана есть маленький сын от предыдущего брака. Принцесса надеялась, что забота о ребенке поможет Фиалке обрести смысл жизни. Сама Матильда давно уже перестала вмешиваться в жизнь дочери – все равно толку от этого не было.

Принцесса с улыбкой перевела взгляд на Жакоба. Он по-прежнему все так же строен и красив. Когда-то она любила этого мужчину. Потом они стали друзьями, настоящими друзьями. Они были посвящены в самые сокровенные тайны друг друга, понимали один другого без слов – по легчайшему движению бровей, по легкой, едва заметной улыбке. Теперь принцесса знала, что такая дружба еще дороже любви. В ее возрасте у человека уже не хватает терпения на слепую веру – а без всего этого любовь немыслима. Годы берут свое. Они давят на плечи, пригибают к земле. Матильда выпрямила спину, подняла голову.

Мимо нее прошел Жакоб и тоже улыбнулся. От этого принцесса сразу почувствовала себя моложе. Но в глазах Жакоба она без труда прочла тревогу. Он беспокоился за Катрин. Жакоб всегда тревожился за свою дочь – с самого раннего ее детства. Он не знал, как ему следует относиться к зятю. Должно быть, Жакобу трудно смириться с тем, что какой-то другой мужчина занял его место в сердце дочери. Матильда – раз уж она все равно находилась в церкви – мысленно произнесла молитву. Молилась она о том, чтобы ей никогда не пришлось рассказать Жакобу о своей последней встрече с Сильви.

Катрин кружилась в вальсе, невесомая в объятиях Карло. Ей казалось, что она грезит. Молодожены смотрели друг на друга не отрываясь. Другие гости тоже танцевали – праздничная карусель ярких платьев и светлых летних костюмов. Жакоб танцевал с принцессой. Потом произошла смена партнеров, и Катрин оказалась в паре с отцом. В порыве великодушия она сказала:

– Следующая свадьба будет твоя. Ты должен жениться на Матильде.

Жакоб засмеялся, поцеловал ее. В этот миг они столкнулись с Лео и Порцией.

– И вы двое тоже должны пожениться, – воскликнула Катрин.

Порция и Лео покраснели.

А счастливая невеста все кружилась в танце, переходя от одного партнера к другому. Она не различала лиц и видела лишь улыбки.

Потом Катрин выбежала из дворца к белоснежному автомобилю, возле которого уже ждал Карло. Порция стояла у окна, разбрасывая рис – на счастье. Она шепнула подруге:

– Не забывай, Катрин: они жили долго и счастливо.