13

Собака разбудила их коротким нетерпеливым лаем, время давно перевалило за полдень и дневная жара спала. Бернадетт села и поправила волосы. Винтовка, прислоненная к дереву, выглядела уродливой и бесполезной, казалось, что она потеряла своего хозяина. Девушке вдруг почудилось, что это оружие – из какого-то другого века. Впервые за много лет ей захотелось очутиться где-нибудь в другом месте – подальше от стрельбы, защитной формы, от дела, которое, похоже, в ней не нуждалось. Клэй, который рылся в рюкзаке, напоминал любопытного ребенка, наткнувшегося на новую игрушку. Неужели он успел проголодаться, удивленно подумала она и тут услышала, как он зовет ее.

– Что случилось, Клэй? – спросила девушка. Впервые она назвала его по имени. Что за доверчивость на нее напала?

– Погляди, – сказал он, – погляди на это! – Клэй вскочил на ноги в величайшем возбуждении. В руке он держал что-то длинное, завернутое в газетный лист. Сорвав бумагу, американец показал ей золотой слиток, тускло сверкнувший в лучах послеполуденного солнца.

– Откуда ты это взял?

– Это наш билет отсюда, мадам, – вместо ответа сказал он. – Теперь мы можем купить самолет. Здесь, в рюкзаке, еще три таких же. Они лежали тут с самого начала, прямо на дне. Неудивительно, что он оттянул мне плечо! Слава Богу, что я не бросил его этой ночью – ведь я несколько раз подумывал об этом, честное слово! И не избавился от рюкзака только из-за еды. Это мой самый удачный день! Эй, давай-ка поскорее двинемся в путь. Мы, видимо, прихватили все, что у них было. Теперь уж они точно погонятся за нами. – Клэй сунул слиток обратно в рюкзак и огляделся. – Пошли отсюда. И винтовку на всякий случай прихватим.

Бернадетт показалось, что она снова спит. Она смотрела на ружье. Именно из-за него между ними возникло какое-то напряжение, и на сей раз, он, видимо, заметил это по ее лицу.

– Я понесу его, если тебе тяжело. Имея столько золота, мы можем купить весь мир, а ты сможешь вернуться во Францию.

Почему он предложил это? Почему он считает, что с ружьем и золотом в руках он может диктовать ей, что делать? Нет, нет! Это нечестно с ее стороны. Нельзя так думать! Он просто добрый, неужели она не может отличить одно от другого? Она, что – утратила способность чувствовать? Но почему он захотел взять винтовку? Подозревал ли он о том, что с ней творится? Ведь здесь ему почти ничего не угрожало.

– В путь, мадам! – произнес Клэй. Он стоял перед ней – высокий, гордый и немного высокомерный. Он использовал ее. Какой же дурой она была: расчувствовалась, даже пожалела его! Он повернулся, чтобы идти. Ружье висело у него на плече. Бернадетт не двинулась с места.

– Винтовку понесу я, – сказала она твердо.

Клэй остановился и, обернувшись, взглянул на девушку. Зачем ей это? Неужели она не доверяет ему? Или, может, собирается его убить? Да нет, какие глупости! Она ведь прекрасно понимает, что они – на юге, и женщина с ружьем здесь может быть только вьетконговкой. Или она собирается пристрелить его, пока они не влипли еще в какую-нибудь историю?

– Нет, – ответил он. – Ружье понесу я, вот и весь разговор.

Бернадетт уселась на землю. Откуда-то сзади подошла собака.

– Что на тебя нашло? – спросил Клэй. – Давай тогда оставим его здесь и закончим эту ерунду.

– Нет, – глаза ее снова были как у маленькой девочки. Она не хотела ему зла, просто в ней заговорило упрямство.

– Ну, тогда бери ружье сама, только держись поближе ко мне. Если мы снова повстречаем крестьян, тебе придется решать, на чьей ты стороне.

– Если я не ослышалась, ты сказал, что теперь мы – вместе.

– Да, сказал… Пошли, Бернадетт. Посмотрим, что там, за холмами.

– Море, наверное.

– Господи, хотел бы я, чтобы это было так.

Легкими шагами они двинулись в путь и через несколько часов подошли к небольшой речушке. Теперь холмы лежали далеко позади. Вода бежала сквозь невысокие густые заросли. Положив рюкзак на траву, Клэй сбросил одежду и прыгнул в воду. Вынырнув, он стал уговаривать Бернадетт последовать его примеру. Поначалу она колебалась, но затем ребенок внутри нее взял верх. Оставив ружье на берегу, не снимая формы, она вошла в реку. Потом они плавали, смеялись, когда Клэй пытался догнать ее в воде, и Бернадетт казалось, что войны не было вовсе.

Выйдя на берег, они улеглись на опушке, чтобы просохнуть. Собака вначале глядела на них, но внезапно залаяла и убежала в чащу. В тот же момент Бернадетт с Клэем услышали шаги – из зарослей явственно раздавался хруст высохших ветвей. Схватив винтовку и знаками велев девушке оставаться на месте, Клэй, в чем мать родила, бросился в кусты. Почти тут же из-за деревьев появилась собака, а вслед за ней – трое мужчин. Если бы не винтовки в их руках, они бы выглядели школьниками. Мужчины подошли к Бернадетт. Один остановился возле нее, а двое других направились к воде, чтобы умыться.

– Кто ты? – спросил первый.

– Меня зовут Бернадетт, – ответила она. – Я медсестра из группы Минь Хо. Я – своя.

Молодой человек рассмеялся. Повернувшись к своим товарищам, он крикнул:

– Вы слыхали? Эта иностранная шлюха утверждает, что она – наша!

– Я не иностранка. Я родилась в Сайгоне и воюю с агрессорами уже три года.

– Чем, этим рюкзаком? Ты даже говорить нормально не можешь.

Клэй наблюдал за происходящим из-за деревьев. Смех и монотонная интонация разговора подсказывали ему, что на лужайке идет вполне дружеская беседа. Однако лицо Бернадетт побелело, она явно выглядела испуганной.

– Что в этом мешке? – спросил мужчина.

– Еда и медикаменты, – ответила Бернадетт.

– Дай сюда, – приказал вьетнамец, в ответ на что девушка отрицательно покачала головой. Мужчина топнул ногой и что-то прокричал.

– Возьми сам, если хочешь, – сказала Бернадетт.

– А ну, давай сюда, ты, иностранная потаскуха! – крикнул мужчина. В его голосе Клэю послышалась угроза. Он прицелился, но выстрелить не мог – противник стоял слишком близко к Бернадетт. Другие молча наблюдали.

Шагнув вперед, мужчина открыл рюкзак и заглянул внутрь.

– Эта шлюха врет, – крикнул он. Подняв рюкзак, он швырнул его в направлении своих товарищей. – Взгляните сами.

Затем он расстегнул ремень, штаны и приблизился к девушке.

– Что ты собрался делать? – спросил его другой. – Пристрели эту суку да и дело с концом. Нам надо идти, мы и так сбились с маршрута.

– Ничего, задержимся ненадолго, – ответил первый. Находясь в сильном возбуждении, он уже наполовину разделся. Вдруг он толкнул девушку в плечо и взобрался на нее, выкрикивая что-то.

Бешенство раздирало Клэя на части. Пока мужчина пытался сорвать одежду с Бернадетт, она что-то говорила. Двое других отошли к воде и в молчании наблюдали за этой сценой.

– Хватай оружие, Бернадетт, – крикнул Клэй, выскочив из кустов. Из дула его винтовки раз за разом вырывалось пламя. Те, что стояли на берегу, рухнули в воду. Выстрелы заставили Бернадетт действовать. Не задумываясь над тем, что делает, она вскочила и схватила с земли винтовку, а мужчина тем временем вцепился ей в ноги. Она направила на него оружие, но стрелять не стала. Подбежал Клэй, но к этому моменту голый вьетнамец уже исчез в кустах. Клэй загнал в винтовку новый магазин и выстрелил вслед беглецу, однако того уже и след простыл. Не выпуская оружия из рук, Клэй приблизился к Бернадетт. Лицо его горело, а Бернадетт выглядела бледной и испуганной.

Этого не может быть, думала Бернадетт, пытаясь справиться с охватившим ее ужасом. Собака бросилась в кусты вслед за убегавшим вьетнамцем, и теперь ее нескончаемый лай доносился до Клэя, который принялся осматривать поле боя. Кошмар, думала Бернадетт. Перевозбудившийся вьетнамец оставил на ее рубашке мокрые следы, которые она теперь брезгливо вытерла. Казалось, она спала наяву, но два тела, упавшие друг на друга у кромки воды, выглядели вполне реально. Клэй перевернул их на спины – землистые лица убитых были совсем юными. Открыв сумки вьетнамцев, американец высыпал их содержимое на траву: несколько гранат, книги, запасные магазины с патронами и кусок материи бирюзового цвета.

Бернадетт поднялась на ноги и с отвращением стянула с себя одежду. Затем девушка подбежала к кромке воды и нырнула. Она оставалась в реке довольно долго, соскребая со своей кожи грязь и потихоньку всхлипывая.

Наконец Бернадетт выбралась на берег. Подойдя к ней, Клэй обернул ее тело нежной шелковой тканью. Это согрело ее, и Клэй притянул плачущую девушку к себе, не в силах совладать с нахлынувшими на него чувствами. Он еще раз взглянул на нее. Как хороша она будет в нарядном платье, подумал он, забыв о своей собственной наготе.

– Мне жаль, что так вышло, – прошептал он. Бернадетт по-прежнему плакала. Она оплакивала все те годы, в течение которых пыталась доказать, что тоже чего-то стоит. Она плакала от стыда. Единственное, чем она обладала, было ее тело. Она надоедала всем сразу после того, как доверялась им. Сколько понадобится времени, чтобы она успела надоесть и этому человеку? Все мужчины, проходившие сквозь ее жизнь, использовали ее: профессор истории вернулся к своей жене, Минь Хо втянул ее во все это… Бернадетт плакала, и ей хотелось умереть. Это была последняя капля в чаше ее унижений. Американец мог разве что пожалеть ее, но люди быстро устают от этого чувства. Однако в глазах Клэя читалась тревога. Он гладил ее по волосам и что-то бормотал ей на ухо. Она должна сопротивляться, не допускать его до себя. Но почему? Потому что все происходит слишком быстро. Нет, неправда. Черт бы побрал ее, если она ошибалась. Только что он во второй раз спас ей жизнь.

Весь путь до побережья они непрерывно оглядывались назад. Нападавший убежал и сейчас, несомненно, пойдет за подкреплением. Теперь ее люди узнают, куда она направилась, и вскоре придут за ней. Что они сделают с ней тогда? Это следовало обдумать, но события развивались слишком быстро, чтобы Бернадетт могла сосредоточиться.

К тому времени, когда стемнело, они добрались до вершины очередного холма. Из темноты, расстилавшейся у подножия, до них донеслись звуки и запахи океана. Смутные огоньки мерцали вдоль границы между водой и сушей.

– Это пристань, – сказал Клэй. – Маленькая пристань. В таких местах всегда есть суда, даже если это – крохотный рыбацкий поселок.

– Через сколько мы дойдем туда? – спросила Бернадетт.

– Мы могли бы быть там к полуночи, – ответил Клэй. Одновременно с его словами в море появились четыре дрожащих светлячка, которые, отражаясь в воде, оставляли за собой золотые полоски. Они направлялись в сторону береговых огней, ориентируясь по ним, как по бакенам.

Чуть позже Клэй увидел еще несколько огоньков, появившихся со стороны океана. Их цвета и то, как они располагались, заставило сердце Клэя подпрыгнуть. Он сразу определил навигационные стандарты, принятые в США. Клэй наблюдал, как судно двигалось по направлению к берегу, и слышал звук его мотора. В любой точке земного шара он смог бы моментально определить, что это была частная яхта, возвращавшаяся домой после дня, проведенного в море. Но затем, спускаясь по направлению к побережью Южно-Китайского моря, Клэй все же решил, что его уставшие глаза сыграли с ним шутку.