Глава 6
Если раньше время летело так стремительно, что Лера не успевала следить за сменой дней и недель, то теперь каждый день был заметен: каждый день увеличивал пропасть между нею и Митей.
Она не могла объяснить, как это происходит, – все текло, как вода между пальцев, – но перемены чувствовались ежедневно. И Лера с ужасом думала о том дне, когда один из них не сможет больше выдерживать эти перемены.
Сама она собирала все силы, чтобы не думать, не замечать, не загадывать… Но что думает об этом Митя – она не знала.
Наверное, этот день отодвигался только потому, что Митя часто уезжал на короткие гастроли – то с сольными концертами, то дирижировать каким-нибудь оркестром; график его поездок был жестко расписан на много месяцев вперед. Но разве могла она когда-нибудь предположить, что возможность счастья будет связана для нее с расставаниями!..
Самым мучительным для Леры было то, что Митя давно уже не говорил ей вечерами: «Посиди со мной», – как это часто бывало прежде. Лера забыть не могла, как вздрагивал его голос, когда он произносил эти слова – то ли просил, то ли спрашивал. Ей всегда казалось, что с таким чувством он прикасается к скрипичным струнам: никогда не зная, что они ответят ему…
Этого больше не было.
Так прошли зима и весь март, и все рушилось в Лериной жизни, как рушился талый снег с обрыва над ручьем в Ливнево.
Даже тому, что в день ее рождения Митя будет на дирижерском конкурсе в Риме, Лера почти обрадовалась. Вдруг показалось, что в этот день все могло бы непоправимо решиться между ними, а ей хотелось отдалить решение…
«Лучше одна побуду, – с облегчением подумала она. – Роза не знает, Аленка маленькая – может, и не вспомнит. А мамы нет…»
Тридцатое марта приходилось на среду, и весь день Лера провела на работе. Туда ей, правда, звонили с поздравлениями не переставая – Зоська, Женя Стрепет, еще множество друзей и знакомых. Но все они знали, что Лера празднует другие даты, а день рождения проводит только с Митей.
Она уже собиралась домой, когда телефон снова зазвонил. Лера подумала было, что никому больше не ответит, но вдруг ей показалось, что это Митя звонит, и она подняла трубку. У нее так забилось сердце, когда она об этом подумала, что она едва не заплакала, услышав в трубке не его голос.
– Что ж ты в праздник-то на работе до вечера сидишь? – услышала она. – Здравствуй, Лера!
– Здравствуй, Саня, – сказала она, постаравшись подавить печальные нотки в своем голосе. – Какой еще праздник?
– Ну как, а день рожденья? Женщины, конечно, по этому поводу только переживают почему-то, но все ж таки… Я тебя поздравляю! Подарок за мной при встрече.
– А ты откуда узнал? – удивилась Лера.
– А спросил у тебя как-то. Только ты, наверно, не помнишь, – усмехнулся Саня.
– А-а… – Лера смутилась, догадавшись, когда именно сообщила Сане дату своего рождения.
– Где празднуешь? – поинтересовался он.
– Да нигде, – не подумав, ответила она и тут же пожалела: надо было, конечно, выдумать что-нибудь, чтобы не вызывать лишних вопросов.
– Как это? – поразился Саня. – Почему это?
– Ну… так получилось.
Ей ничего не хотелось объяснять, но Саня и не стал расспрашивать.
– Слушай, – вдруг сказал он, – так, может, я тебе сегодня подарок бы вручил? Раз такое дело – раз ты ничего приятнее на сегодня не планируешь?
– Да я не знаю, Сань… – пробормотала Лера. – По правде говоря, не то настроение, чтобы праздновать! – выпалила она наконец.
– Да это я слышу… А помнишь, ты мне обещала, что в ресторан со мной сходишь еще как-нибудь?
– Обещала, – согласилась Лера.
– Так ведь слово-то надо держать! А, деловая женщина?
– Надо.
– Ну и держи! – потребовал он. – А то – ты ж знаешь, с кем дело имеешь…
Лера не выдержала и рассмеялась.
– Крутой ты, Саня, рэкетир!
Он тоже рассмеялся в ответ:
– Через полчаса буду. Ты выходи к воротам, как машину увидишь из окна, ладно?
Лера не ожидала, что так обрадуется, увидев его. Саня ждал у машины и быстро пошел ей навстречу, едва она показалась в конце аллеи. Они остановились друг против друга почти у самых ворот.
– Давно тебя не видел, – сказал Саня, глядя на нее радостными глазами. – Так-то закрутишься, не замечаешь, а увидишь – и поймешь…
– Я тоже – давно, – согласилась Лера.
– Ну это, ясное дело, взаимно, – улыбнулся он. – Поедем?
– Поедем, если не передумал, – кивнула она.
– А то бы я передумал! – усмехнулся Саня. – Обижаешь… Ты куда хочешь поехать?
– Ты же пригласил, – пожала плечами Лера, лукаво поглядывая на него. – Похитил, можно сказать, женщину. Куда повезешь?
Высокий джип плавно шел по льдистым весенним ухабам, скорость за сто почти не чувствовалась. Лера смотрела, как убегают назад деревья вдоль Волоколамского шоссе.
– А я знаешь, где был? – спросил Саня. – Ну, почему не звонил так долго?
– Где? – Она вздрогнула, оторвавшись от созерцания убегающих деревьев.
– В Африке!
– Солнышка захотелось? – улыбнулась Лера.
– Да ну, солнышка! Дела были.
– Ох у тебя и деловая география! То Урал, то Африка… До Северного полюса не добрался еще?
– Это в будущем, наверно, – ответил Саня со смешной серьезностью. – Пока что жариться пришлось два месяца, еле выдержал! Я вообще-то жару терпеть не могу.
– А куда мы едем? – поинтересовалась Лера.
– Ты ж сама сказала, чтобы вез куда хочу, – пожал плечами Саня. – Давай в центр не поедем, а? Тут хороший есть один кабак под Новым Иерусалимом. Может, туда?
– Туда так туда, – согласилась она.
Ресторан назывался «Сиреневые дали» и явно был рассчитан на тот контингент, от которого Леру тошнило. Она поняла это уже по тому, как оформлен фасад двухэтажного дома, к которому, свернув с шоссе, они подъехали по узкой, обсаженной кустами дороге: с какими-то псевдокоринфскими колоннами, готическими башенками и пошлыми фонарями у входа.
Машины парковались за рестораном, у глухой высокой стены. Встав на свободное место рядом с «шестисотым» «Мерседесом», Саня расстегнул куртку, пиджак и снял из-под него кобуру с пистолетом.
– Зачем ты снимаешь? – удивилась Лера.
– Да мне показалось, тебе это неприятно, – пояснил он.
– Вот глупости какие! – возразила было Лера, но Саня уже забросил пистолет в «бардачок». – Как это ты в машине оставляешь такие вещи?
– Думаешь, в моей машине кто-то решится пошуровать? – усмехнулся он. – Надежнее, чем в аптеке, можешь пальто тоже здесь оставить.
Они обогнули здание и подошли к центральному входу с фонарями. У крыльца стоял высокий молодец в длинном кафтане и меховой шапке а-ля Мономах. Мартовским вечером было довольно тепло, и из-под шапки по лбу швейцара катились капли пота.
– Здесь вообще-то не только ресторан, – рассказывал Саня. – Казино есть, сауна – все что хочешь.
– Все, что нужно для счастья, – усмехнулась Лера.
– Может, и не для счастья, а чтоб человеком себя чувствовать – это точно.
Мономах распахнул перед ними дверь, и они оказались в просторном холле, украшенном множеством разноцветных лампочек. Народу было довольно много, посетители курили, сплевывая в блестящие, словно из золота сделанные, плевательницы.
С некоторых пор Лере были совершенно безразличны рестораны, поэтому она не особенно обращала внимание на показную роскошь здешних интерьеров – все это массивное дерево, золото отделки, огромные корзины с искусственными цветами.
Она вдруг вспомнила, как они с Митей ели с жаровни кефаль на Галатском мосту в Стамбуле, – и ей стало так грустно, хоть совсем беги отсюда.
Официант ожидал заказа, и Саня сказал:
– Тут такое блюдо есть – закачаешься! Рябчики в можжевеловом соусе, хочешь? Мне прошлый раз официант рассказывал, что это еще французский король Людовик придумал. Он рябчика на охоте подстрелил, и тут же другой рядом упал – оказывается, первый рябчик была его подруга, вот он тоже и умер. Поэтому рябчиков теперь к столу только парой подают.
– Ох, Саня, – улыбнулась Лера, – после такой истории всякий аппетит пропадет!
– А по-моему, интересно, – погрустнел он.
– Лучше я вот это попробую, – сказала Лера, чтобы сгладить неловкость от своего замечания. – Ребра ягненка под коньячным соусом, тоже очень экзотично.
– А пить что будешь? Коньяк?
– Ты, видно, теперь думаешь, что я только коньяк пью, и обязательно до положения риз, – улыбнулась Лера. – Я бордо выпью, ладно?
– Ладно, – согласился Саня. – Я тогда тоже бордо.
– А ты пей сколько хочешь, – предложила Лера. – У меня права с собой, я тебя могу домой отвезти.
– Да уж сам доберусь как-нибудь, – усмехнулся он. – И с чего ты взяла, что мне «сколько хочешь» – это чтоб на ногах не держаться? Я, может, сегодня вообще без выпивки обойдусь.
– Почему это? – удивилась Лера. – Ну, как знаешь.
Музыка здесь была попсовая, Лера такую терпеть не могла. Она и вообще никогда не поехала бы в такой ресторан – нуворишеский, в котором хороша была только кухня, – но ей совсем не хотелось, чтобы Саня об этом догадался.
По всему залу был слышен писк мобильных телефонов. «Мухой чтоб летел на таможню!» – доносилось из-за соседнего столика.
Официант разлил вино по бокалам, и Саня сказал:
– Что ж, за тебя! Чтоб была ты счастливая, чтоб никогда ты не грустила…
– Спасибо, Санечка, – улыбнулась Лера, но улыбка у нее получилась невеселая. – А я «аллаверды» за тебя выпью – хороший ты человек!
Она отпила несколько глотков вина, пожевала листик салата. Саня тоже ел не много.
– Что же ты не расспрашиваешь, что я в Африке делал? – спросил он, поставив свой бокал.
– Саня, – укоризненно произнесла Лера, – еще бы я стала выспрашивать о твоих делах!
– Почему – выспрашивать? Мне же хочется хоть что-нибудь интересное тебе рассказать, – возразил он, и в голосе его мелькнули непонятные нотки.
– Ну, расскажи, – кивнула Лера. – С бедуинами ездил на верблюде? Или с девочками красивыми развлекался?
– Да ну их! – махнул рукой Саня. – И девочек ихних, и верблюдов! Одна зараза, потому и дешево.
Лера не выдержала и рассмеялась непосредственности этого заявления. Она вообще любовалась Саней. Лицо у него сильно загорело на африканском солнце, волосы выгорели до цвета речного песка, а синие глаза, устремленные на Леру, сияли на смуглом лице просто как василечки во ржи. Теперь он выглядел еще моложе, чем прежде, – совсем мальчишкой.
– Так расскажи, – повторила она. – Что же ты там делал?
– А друга навещал. Он уже год там отирается, бедняга. Теперь вот решил, пока суд да дело, пару заводиков открыть у братьев наших меньших. Деньги были нужны и вообще – поддержка, вот и пришлось смотаться. Сам-то он сюда приехать не может…
– Почему? – спросила Лера.
Вообще-то ей было не слишком интересно, почему не может приехать в Россию Санин друг, но она видела, что он хочет рассказать, вот и спросила.
– Долги остались, – усмехнулся Саня. – Он тут пирамиду организовал в свое время.
– Мавроди, что ли? – поинтересовалась Лера.
– Почему обязательно Мавроди? Их же, пирамид этих, в Москве больше было, чем в Египте. Ну, и он руку приложил. Голова у него нормально работает, а тогда и думать особенно было не нужно, знай деньги собирай. Одна была проблема, поскорее на баксы обменять. Мы с ним, помню, приехали в один офис – менять. Там как раз народ толпится в коридоре – ждет, когда самолет из Польши сядет с долларами. Все сидят, между ног чемоданы держат – как все равно стеклотару пришли сдавать, – усмехнулся Саня. – Вдруг у всех разом мобильники зазвонили – сел самолет! Наконец тащат баксы по коридору. Ни тебе охраны, ничего: идут три мужика, у каждого на плече по мешку здоровенному – полосатые такие, как челноки барахло возят, знаешь?
– Знаю, – кивнула Лера, едва сдерживая улыбку. – И что, поменяли?
– Поменяли, конечно, зря, что ли, приходили? Я к тому говорю, что все тогда было просто, только руку протянуть.
– Ну, это смотря для кого, – пожала плечами Лера, вспомнив, как сама она жила в те годы. – И кому же остался должен твой приятель – вкладчикам?
– Еще чего! Вкладчики перетопчутся как-нибудь. Другим людям, покруче… И очень он с ними хочет помириться, вот я и мотаюсь туда-сюда.
– А помирится – вернется?
– Навряд ли. Им же еще и власти интересуются, а с теми уж я не договорюсь. Я ему так и сказал: сидеть тебе, Витек, в этой Африке, пока обратно в обезьяну не произойдешь!
– Или пока его там не арестуют, – заметила Лера.
– Ну, насчет этого он не беспокоится, – махнул рукой Саня. – Кому его там арестовывать? Местным дела нет, а отсюда людей посылать – ты прикинь! Один билет туда-сюда – две тысячи баксов, да если слать, то не ниже полковника, а с ним обязательно двух генералов – куда без них! Неделю они там будут пить-гулять в пятизвездочном отеле – с понтом ищут, – это в какую ж копеечку влетит государству! И все равно не найдут: он пока что за пальмой отсидится, потом обратно вылезет. С тем они и вернутся, руками только разведут перед начальством.
– Государственный у тебя ум, Санечка! – рассмеялась Лера.
– А ты думала! – Он улыбнулся в ответ. – Ну что, развеселилась?
– Развеселилась, – кивнула она. – Удивительное дело, Саня: что бы ты ни говорил – мне весело!
– А что я такого говорю? – удивился он. – Обычные дела рассказываю.
– Неужели обычные? Все-таки столько людей обманул твой друг…
– Брось ты – обманул, – поморщился Саня. – Да их грех не обмануть, таких! Это ж лохи, они для того и предназначены, чтобы их кидать, иначе их от халявы никогда не отучишь. Ну вот ты – пойдешь ты, например, на вокзале к каталам каким-нибудь, которые тебе миллион обещают за пять минут?
– Не пойду, – покачала головой Лера. – Но…
– И ни один нормальный человек не пойдет. А кто пойдет – за тех ты и не переживай.
– Да я за них не переживаю, Сань, я за тебя переживаю.
– За меня? – Он посмотрел на нее долгим и внимательным взглядом. – За меня… Что тебе до меня!
Весь его веселый пыл вдруг угас, он быстро выпил вина и, не поднимая на Леру глаз, принялся за принесенные официантом ребра ягненка.
Лера тоже не знала, что сказать. Она чувствовала себя то ли растерянной, то ли расстроенной от этой мгновенно промелькнувшей между ними неловкости. Сразу вспомнилось, с каким настроением она ехала сюда сегодня, с каким настроением вообще жила в последнее время…
Наверное, лицо ее совершенно переменилось, потому что Саня грустно произнес, наконец взглянув на нее:
– Скучно тебе со мной…
– Ну что ты, Санечка, – попыталась возразить Лера. – Как мне может быть с тобой скучно?
– Да очень просто. А как еще? Говорить тебе со мной не о чем. Я за свою жизнь полторы книжки прочитал, ничего интересного тебе рассказать не могу.
– При чем здесь книжки… – медленно произнесла Лера. – Не в этом дело, Сань. А говоришь ты очень свободно, правда! Я бы и не заметила, читаешь ты или нет…
– Просто я переимчивый, – объяснил он. – Быстро соображаю, а с людьми общаюсь не с самыми глупыми, вот и вся причина. Лера, давай потанцуем, а? – вдруг предложил он. – Или ты не поела еще?
– Поела, – ответила Лера, кладя на стол салфетку. – С удовольствием потанцую с тобой!
«Одно, чем такая музыка хороша, – подумала она, выходя с Саней на танцпол, – что танцевать не мешает: не заслушаешься».
Сначала они танцевали что-то быстрое в общем кругу, а потом ритм сменился и Саня положил руку Лере на талию.
– Как с тобой… – сказал он дрогнувшим голосом. – Как по речке плывешь…
И вдруг она почувствовала, что он хочет обнять ее, прижать к себе. У него руки вздрагивали от силы этого желания, и Лера не понимала только, почему он сдерживает себя.
Но ей так не хотелось, чтобы он не сдержался и обнял ее! Совсем не хотелось промелька неловкости, после которого надо было бы что-то говорить, объяснять…
Идя танцевать, Саня снял пиджак. Ладонью, лежащей у него на плече, Лера чувствовала, как напряглись его мускулы под тонкой рубашкой. Она осторожно провела пальцами по его плечу, словно пытаясь успокоить. Но покоя не было в нем…
– Я не буду, Лер… – вдруг сказал он – так тихо, что она едва расслышала его слова сквозь грохот музыки; Санины глаза синели совсем рядом с ее лицом. – Ты не думай плохого…
Она хотела сказать, что не думает о нем ничего плохого, что о нем вообще невозможно думать плохо, – и не стала ничего говорить.
Они молча дотанцевали и вернулись за столик.
– Я сейчас приду, – сказал Саня. – Подожди минутку, ладно?
Лера кивнула и, ожидая его, закурила, обводя зал равнодушным взглядом. Ничего неожиданного она не обнаружила – впрочем, и не искала. Обычная ресторанная публика эпохи первоначального накопления. Ну, может быть, гораздо более непритязательная, чем в каком-нибудь стильном клубе, который любит посещать бомонд.
– Что, девушка, бросил вас кавалер? – вдруг услышала Лера у себя за спиной и обернулась. – Так чего ж вам танец пропускать – может, продолжим вечер вместе?
Перед нею стоял молодой человек в таком малиновом пиджаке с блестящими пуговицами, что Лера едва не рассмеялась. Носить подобные вещи было до того неприлично, что это наконец дошло даже до самой незамысловатой братвы.
«Да здесь прямо заповедник! – подумала она. – Ох, Саня!»
– Вы приглашаете меня потанцевать? – усмехаясь сквозь клубы дыма, поинтересовалась она. – А не слишком ли высокого вы о себе мнения?
– Почему я? Босс вас приглашает! – не обращая внимания на ее иронию, ответил неожиданный собеседник.
– А что, он у вас глухонемой? Или параличный? Почему вас посылает?
Теперь она уже просто смеялась, едва ли не вслух. Неизвестно, что ответил бы малиновый товарищ, но в этот момент к столику вернулся Саня. Его светлые вихры чуть потемнели от воды.
– Это твой знакомый? – спросил он, смерив взглядом Лериного собеседника.
– Да нет, спички подошел попросить.
– Что-о? – Саня так взглянул на этого типа, что он мгновенно исчез. – У него что, не все дома? Какие еще спички?
– Да ладно, Сань, черт с ним, – махнула рукой Лера. – Знаешь, я немного устала сегодня. Может быть, мы начнем уже собираться?
– Как скажешь, – согласился он. – Десерт попробуешь? Тут дыня с голубикой, приятно же весной, правда?
– Конечно! – согласилась Лера. – Закажи десерт.
Она боялась, что сейчас Саня снова пригласит ее танцевать, и снова она почувствует, как струной напрягается его тело, и снова ей станет неловко. Но Саня молчал, хотя музыка по-прежнему зазывно гремела.
