Обе девушки уселись на диване, Моретта вытерла слезы и принялась спокойно, во всех подробностях рассказывать о том, что случилось с ней за прошедшие годы.

Окончив учебу, она начала систематически просматривать рекламные объявления в «Карлино». Ей не терпелось поскорее удрать из родной деревни. Она получила диплом учительницы начальной школы, но у нее и в мыслях не было идти по стопам отца. Ни за что на свете Моретта не стала бы растрачивать свою молодость, принося ее в жертву куче сопляков от шести до десяти лет. Однако на первое время ей пришлось пойти в школу в угоду отцу, и Бенито с гордостью представил ее своим коллегам:

— Это моя дочка, она продолжит семейную традицию.

Коллеги посмотрели на нее свысока и, презрительно усмехнувшись, пожали плечами. Школьный директор Освальдо Марини посоветовал девушке никому из них не доверять и объявил, что он сам готов протянуть ей руку помощи, если его квалификации, как он многозначительно выразился, окажется для этого достаточно. Моретте даже в голову не пришло поинтересоваться, о чем идет речь, и в конце концов она покинула Каннучето, так и не узнав, к чему относится эта самая квалификация, игравшая столь значительную роль в истории директора вверенной ему школы.

— Эта школа — настоящий гадюшник, милая моя девочка. Если бы не моя квалификация, было бы еще хуже, — повторял ей Освальдо Марини.

Узнав о том, что она спит и видит, как бы уехать в Милан, или в Болонью, или в другой большой город, он отечески улыбнулся ей и сказал:

— Ничего хорошего ты не найдешь ни в Милане, ни в Болонье. Что здесь, то и везде, уж ты мне поверь. Голливудские бордели у нас тут тоже есть. Есть у нас и шлюхи, и педики. Так что, если надумаешь уехать, дай мне знать.

Тем временем Моретта в поисках работы продолжала вычитывать рекламные объявления в «Ресто дель Карлино». Она рассылала повсюду письма и каждый день с нетерпением дожидалась появления почтальона. Ее отец Бенито, готовый на любые жертвы ради ее счастья, понял, какое нетерпение сжигает его дочь, и пожелал своей «черно-белой девочке» наилучшего разрешения ее проблем.

— Лети на простор, — говорил Бенито, — но помни, в небесах есть ястребы, не знающие жалости, а на земле полно негодяев, готовых растоптать тех, кто слабее.

Когда наконец от одной фирмы пришло по почте приглашение на собеседование, Моретта стала прыгать от радости, а Бенито вздохнул с облегчением. Письмо было на фирменном бланке с изящной надписью: «Альма. Институт красоты. Улица Массимо д'Адзелио, 17, Болонья».

— Ты твердо решила уехать? — спросил Бенито.

— Я хочу этого больше всего на свете.

— Очень надеюсь, что они примут тебя на работу, — заключил отец.

Он готов был скорее жить в разлуке с дочерью, зная, что она счастлива в Болонье, чем видеть ее тоскующей и томящейся в Каннучето. Моретта крепко обняла его в надежде, что он избавит ее от традиционного отцовского напутствия.

— Веди себя хорошо, — начал Бенито.

— Да, папа.

— Будь честной. Если ты будешь уважать самое себя, другие тоже будут тебя уважать. Но если что-то пойдет не так, помни: здесь твой дом, и он ждет тебя… Веди себя так, чтобы я мог тобой гордиться.

Моретта простилась с ним ласково и тепло, призвав всю любовь, какую способно было вместить ее сердце. Ее дед, участник фашистского похода на Рим, наградил сына именем своего дуче, но сам Бенито, человек добрый и великодушный, был чудаковатым мечтателем не от мира сего и не имел особых политических пристрастий. Моретта торжественно поклялась ему, что никогда не сделает ничего такого, чего надо было бы стыдиться. Бенито поверил ей и постарался сдержать переполнявшие сердце слезы.

— Пиши мне, — сказал он ей на прощание. — Вот, держи, это тебе, — и он протянул ей «Приключения Пиноккио» , книгу, содержавшую, на его взгляд, всю мудрость, накопленную человечеством, все заветы, к которым молодежи стоило только прислушаться, чтобы избежать житейских опасностей и соблазнов.

Моретта, конечно, поблагодарила отца за подарок, но она была в том возрасте, когда не слушают говорящих сверчков: ее душа жаждала полета и приключений.

В Болонье она с головой окунулась в работу и проявила себя способной ученицей. Альма, хозяйка института красоты, по достоинству оценила прилежание и упорство девушки, отличавшейся к тому же блестящим умом.

— Я довольна тобой, — как-то раз доверительно сообщила ей Альма. — Но постарайся не перетруждаться. Наши силы небеспредельны.

— Но я получаю удовольствие от работы, — возразила Моретта.

— Должна признать, что мы, романьольские женщины, не такие, как все. Я родом из Сант-Арканджело. И кто бы мог подумать, что когда-нибудь весь высший свет Болоньи будет обслуживаться у меня?

Альма была одной из самых видных и уважаемых представительниц парикмахерского искусства. Дважды в год она ездила в Париж на курсы усовершенствования к самому Карите.

— У Кариты причесывается бывшая персидская императрица Сорейя, сестра шаха, и даже Элизабет Тейлор. Ты только представь себе, я видела у Кариты самого Ричарда Бартона! Он сидел в уголке и пил виски, пока причесывали его взбалмошную Лиз! — рассказывала Альма.

Когда она, возвращаясь из Парижа, привозила последние новости, клиентки просто штурмовали ее салон, чтобы поскорее сделать себе наимоднейшие прически, попробовать новую косметику и разузнать из первых рук парижские сплетни. От них Моретта узнала об исключительных талантах Миранды Маэстри, владелицы миланского института красоты, расположенного в самом центре города, на престижной улице Монтенаполеоне, где обслуживались такие знаменитости, как Рафаэлла Карра и Джулиана Де Сио . Директрисы дамских журналов, жены знаменитых журналистов и крупных издателей посещали салон Альмы, готовясь к светским приемам. Моретта работала как одержимая, жадно впитывая все услышанное, и твердила себе самой, что тоже сумеет стать знаменитой. Она перенимала у Альмы ее мастерство, и Альма гордилась ею. Уж это было получше, чем вдалбливать алфавит соплякам в Каннучето и повышать квалификацию у Освальдо Марини.

Первое время Моретта спала в меблированной комнатке в пригороде Сан-Ладзаро, которую снимала вместе с продавщицей обувного магазина. Она экономила на еде, на одежде, на карманных расходах, буквально на всем, только бы скопить нужную сумму и открыть собственное дело. Чтобы совершить большой скачок, ей, по ее расчетам, нужно было десять лет. Ей нравилось мечтать. Ее экзотическая красота влекла мужчин, они слетались к ней как мухи на мед, и это вносило в ее жизнь приятное разнообразие по сравнению с тем, к чему она привыкла в деревне, где смуглокожесть доставляла ей одни лишь неприятности. Всякий раз Моретта влюблялась неожиданно, страстно и отдавалась очередному избраннику целиком, без притворства и без слез. Узнав, что ее возлюбленный с кем-то обручен или женат и обременен детьми, она бросала его и заводила нового любовника. На свои романы она смотрела как на приятные и ни к чему не обязывающие развлечения.

Пережив таким образом несколько приключений, Моретта начала понимать, что избрала не лучший способ устроить личную жизнь, однако решила, что для нее это не так уж и важно. Но однажды она завела роман с мужчиной, который заставил ее задуматься о браке, и осторожно намекнула ему на эту отдаленную возможность.

— Я никогда не женюсь, потому что все бабы — шлюхи, — заявил он.

— И первая — твоя мать! — вскричала оскорбленная Моретта.

Спор перешел в рукопашную, и счет оказался не в ее пользу.

Потом она познакомилась с Рокко Лигуоро, с тем самым, который был с ней, когда Мария встретила их на кукурузном поле позади усадьбы. Он любил прихвастнуть, делал вид, что он крутой, но за нею бегал, как мартовский кот. Родом он был из Катании и всегда имел при себе много денег. Он торговал коврами и тканями в лавке на улице Уго Басси, ездил на «БМВ» с кондиционером и помог ей найти квартирку в городе. Моретта на собственном горьком опыте поняла, что разговор о замужестве, по крайней мере для одинокой женщины вроде нее, — не самый верный путь к успеху. Она ждала развития событий, больше не мечтая о великой любви и посвящая все время и силы овладению ремеслом, чтобы стать в своем деле такой же великой мастерицей, как Альма. Ей уже было ясно, что главное в жизни — иметь хорошую работу, доставляющую удовольствие и приносящую доход. А большая любовь… Придет — хорошо, не придет — еще лучше. Найти мужчину для удовлетворения своих сексуальных аппетитов не составляло для Моретты никакого труда. Эпоха стыдливости и целомудрия отошла в прошлое, студенческая революция 1968 года не прошла незамеченной. Однако, движимая чисто крестьянской хитростью, она не делилась своими тайными мыслями с Рокко. Хотя мир и стал другим, ее часто сменявшиеся ухажеры, казалось, этого не замечали: все как один они были эгоистичны, ревнивы и мстительны.

Но однажды случилось чудо. Графиня Марианна Грютер, жена банкира из Цюриха, давала прием, на который были приглашены многие официальные лица, и пожелала, чтобы ее обслужили на дому. Постоянно проживая в Швейцарии, Марианна половину жизни проводила в Италии. Она была родом из Болоньи, здесь жили ее родственники и друзья, фамилию Грютер она носила по мужу, а по рождению принадлежала к семейству богатых местных землевладельцев Грозоли.

По личной просьбе именитой клиентки Альма послала к ней Моретту, владевшую удивительным искусством так укладывать волосы, чтобы подать в самом выигрышном свете уже увядающую красоту графини. Моретта была допущена в спальню знатной дамы, которой легкая простуда не позволяла выйти на улицу, и сотворила у нее на голове настоящий шедевр.

— Когда откроешь свою собственную парикмахерскую, я буду твоей первой клиенткой, — обещала графиня. — И ты прекрасно знаешь, — добавила она с милым кокетством, — что вслед за мной придут и все остальные.

— Желаю госпоже графине здоровья и долголетия, — пошутила девушка, — потому что ждать придется очень-очень долго.

— Ты правда этого хочешь? — спросила Марианна.

— Больше всего на свете.

— Сколько же тебе нужно? — осведомился граф Грютер, вошедший тем временем в спальню жены, чтобы полюбоваться ее прической.

— Чтобы открыть парикмахерскую? — переспросила Моретта.

Банкир кивнул.

— Нужно целое состояние, — вздохнула девушка.

— И что ты под этим подразумеваешь? — улыбнулся он.

— По моим расчетам, на лицензию, аренду и все прочие расходы потребуется двадцать миллионов лир.

Все эти подсчеты она производила и перепроверяла уже сотни раз. Граф Грютер, импозантный шестидесятилетний господин, покачал головой и повернулся, собираясь уйти, но остановился на пороге, что-то прикидывая в уме. Вновь подойдя к девушке и глядя ей прямо в глаза, он сказал:

— Завтра утром приходи в Коммерческий банк. Спроси доктора Сантарини.

— И что потом? — пролепетала Моретта.

— Зайдешь к нему в кабинет, вежливо поздороваешься и скажешь, что тебе нужно.

— А он вызовет охрану и отправит меня в психушку, — возразила девушка, не веря своим ушам.

— А ты попробуй, тогда и увидишь, что будет.

— Не шутите так со мной, я ведь могу и умереть, — взмолилась Моретта.

— Делай, что тебе говорят.

Банкиру, привыкшему ворочать миллиардами, названная девушкой сумма представлялась довольно скромной.

— Ну, допустим, он настолько безумен, что даст мне все эти миллионы. Но как и когда я их верну?

— А это уж твое дело.

Моретта растерянно взглянула на банкира:

— В чем тут подвох?

Он разразился звучным смехом:

— Я делаю подарок жене. Ты тут вообще ни при чем, и никакого подвоха здесь нет. Она хочет, чтобы у нее был свой собственный дамский мастер, а я хочу, чтобы моя жена была довольна и счастлива.

На следующий день Моретта все рассказала Альме.

— Я давно уже разучилась верить в сказки, — заметила девушка, пересказав во всех подробностях историю, которая могла изменить всю ее жизнь. — Что же мне теперь делать?

— То, что я сейчас скажу, не в моих интересах, детка, но вот тебе мое слово: если ты не ухватишь на лету эту чудесную возможность, я разобью в кровь твою смазливую мордашку. Удача приходит раз в жизни, а ты рискуешь ее упустить.

Так для нее началась новая жизнь, похожая на волшебный сон. Доктор Сантарини принял ее как королеву, и в тот же день она стала обладательницей всей необходимой суммы. Мечта превратилась в реальность. После долгих поисков она нашла просторное помещение в старинном особняке на улице Оролоджо. Все девушки, работавшие у Альмы, выразили готовность последовать за ней на новое место, но Моретта не хотела создавать трудности женщине, проявившей к ней такое дружеское расположение и научившей ее секретам ремесла. Поэтому она наняла персонал, находя прекрасных мастериц в различных местах. Она работала не покладая рук, и через несколько месяцев ее заведение превратилось в самый современный косметологический центр в Болонье. Графиня Грютер, верная своему слову, стала ее первой клиенткой и своим присутствием заменила целую рекламную кампанию. К концу года, по расчетам Моретты, она могла начать возвращать заем.

Но когда все, казалось, уже шло наилучшим образом, произошло событие, наглядно показавшее Моретте, насколько в этой жизни могут быть опасны непредвиденные случайности. Судьба любит забавляться, подстраивая людям каверзы, обрушивающиеся на голову как гром среди ясного неба. Случай частенько действует, как пьяный хулиган, все сокрушающий на своем пути.

Однажды летним утром, задолго до открытия парикмахерской, Моретта в прекрасном настроении шла на работу. Проходя мимо газетного киоска на Пьяцца-Маджоре, она увидела на первой полосе «Ресто дель Карлино» громадный заголовок: «МАРИАННА И САВЕРИО ГРЮТЕР ПОГИБЛИ В АВИАКАТАСТРОФЕ, НАПРАВЛЯЯСЬ НА САФАРИ В АФРИКУ».

Ее словно оглушили. Через несколько дней она уже рыдала на плече у Альмы:

— Наследники требуют немедленно вернуть долг!

— Ты пробовала поговорить с ними?

— Я только этим и занимаюсь с того самого дня, как случилось несчастье.

— А они?

— Ничего не хотят слушать. — Моретта понимала, что попала в такую беду, из которой сможет выбраться, только закрыв или переуступив свое дело.

— Я снова возьму тебя к себе, — тут же предложила Альма.

— Спасибо, но дело не в этом. Я не хочу потерять свой счастливый случай.

— Представится другой, — Альма не знала, что еще сказать, чтобы ее утешить.

Моретта была близка к помешательству. В письмах к отцу она уже успела похвастаться своими профессиональными успехами. Бедная девушка прекрасно знала, что отец никогда не станет ее попрекать или злорадствовать, но не сомневалась, что односельчане будут долго перемывать ей косточки и смеяться над ее разбитой мечтой.

Лихорадочно перебирая в уме все мыслимые и немыслимые возможности выпутаться и спасти свое предприятие, она вспомнила одну из преподавательниц, с которой сблизилась еще на курсах косметологов в Римини, умную, энергичную, блестяще образованную женщину, управляющую фабрикой по производству косметики. После уроков они часто болтали, как близкие подруги, и преподавательница рассказала девушке, что когда-то, давным-давно, ее бросил муж. Оставшись совсем одна, без гроша в кармане, она нанялась на должность разъездного представителя фирмы, производившей ароматические вещества, и изъездила всю Италию вдоль и поперек, наматывая километры за километрами в грязных, зловонных вагонах третьего класса. Вместо заработка она получала комиссионные с продажи товара. Какое-то время ей везло, и она, заняв деньги под векселя, закупила оборудование для фабрики. Потом везенье кончилось, и она просрочила платеж по нескольким векселям. У нее ничего не осталось, кроме слез, чтобы оплакивать потерю.

Как-то раз, разговорившись в поезде с хорошо одетым и приличным на вид господином, она поведала ему о своих горестях. Он отечески обнял ее за плечи и доверительно прошептал на ухо, что в обмен на ее снисходительность мог бы уплатить по одному из векселей. Настоящий галантный кавалер.

— А ты? — спросила Моретта.

— Я переспала с ним, а он дал мне денег, чтобы уплатить по векселю. Услуга за услугу. Я даже не спросила, как его звали. Взяла деньги безо всякого смущения и побежала спасать свое имущество от секвестра.

— И ты не чувствовала себя виноватой?

— Нет, только усталой. С какой стати я должна была чувствовать себя виноватой? Я тебе точно скажу: каждая женщина прячет между ног клад, который в любую минуту можно обратить в звонкую монету, а мы сидим на нем и боимся им воспользоваться из-за дурацких баек о чести и нравственности. Не говоря уж о том, что иногда при этом лишаем себя удовольствия.

У Моретты было много любовников, но она ни разу не продавала себя за деньги, наоборот, некоторые из ее кавалеров залезали к ней в карман, пользуясь ее добротой. Конечно, понятия о нравственности и чести могут быть растяжимыми до бесконечности. Продолжая мучиться в поисках выхода, она решила обсудить свои проблемы с Рокко. В последнее время их роман был уже на исходе, Моретта даже начала подозревать, что у Рокко появилась другая девушка, но выяснять подробности не стала, ей было просто не до того. Иногда они вместе ужинали в каком-нибудь загородном ресторанчике, а потом проводили вместе ночь, скорее по привычке, чем по страстному влечению.

— Вот дура, — добродушно выбранил ее Рокко, выслушав рассказ о свалившихся на нее невзгодах. — Почему ты мне раньше не сказала, чего дожидалась?

— Я и сама не знаю, зачем я все это тебе рассказываю, — честно призналась Моретта.

— Двадцать миллионов — это, конечно, не шутка, но и не конец света.

— Ты так считаешь? — прошептала девушка, готовясь к новому разочарованию.

— Деньги я тебе найду, — сказал Рокко.

— Ты? — изумленно переспросила она.

— Я. И хоть сейчас, если хочешь.

— Не надо шутить, Рокко, это не тот случай.

— Раз я говорю, что ты можешь на меня положиться, значит, так и есть, — твердо заверил он.

— А как я тебе их верну? — спросила она, стараясь удержать выпрыгивающее из груди сердце.

— Мы так давно знакомы, разве это ничего не значит? — упрекнул он ее. — Подумай о своей работе. У тебя процветающее дело, все на мази, от клиентов отбою нет.

— Не думала я, что ты такого высокого мнения о моей работе.

— А вот и ошиблась. — Рокко помолчал с минуту. — Давай договоримся так, — продолжал он наконец, — я оказываю тебе дружескую услугу. Мы же друзья. Значит, когда-нибудь, если мне понадобится помощь, я обращусь к тебе.

Моретте уже доводилось слышать о принципе «ты — мне, я — тебе», о связанных с ним опасностях — тоже, но она была в таком положении, когда выбирать не приходится. Ей надо было во что бы то ни стало спасти свое предприятие. Она ухватилась за предложение Рокко и, не глядя, подписала несколько долговых обязательств, которые, как он объяснил, нужны были просто на всякий случай. Расплатившись через банк с наследниками графа Грютера, она вновь с головой бросилась в работу. Все-таки жизнь — не такая уж скверная штука, решила Моретта, а друзья и вправду познаются в беде.

Как-то вечером, когда она собиралась закрывать свой косметический салон и уже попрощалась с последней из уходивших домой служащих, появился Рокко Лигуоро, сам не свой от волнения.

Моретта поцеловала его в щеку:

— Давай повеселимся и хорошенько отдохнем.

Рокко рухнул в кресло, опустив на пол у ног чемоданчик-»дипломат».

— У меня неприятности, — начал он.

— Что случилось? — У Моретты мурашки побежали по спине от скверного предчувствия.

— Много чего.

— Рассказывай. Мы одни, здесь больше никого нет.

— Это слишком долгая история, у меня нет времени. Надо рвать когти, и ты должна оказать мне услугу.

— Ну, говори же!

— Спрячь подальше этот «дипломат» и никому ни слова. Сохрани его для меня, я его заберу, когда вернусь.

— И мне, конечно, нельзя спросить, что там внутри.

— Именно так.

— Ладно, — сказала она, спрятала чемоданчик в кладовой, где держала запас расходных материалов, и закрыла дверь на ключ.

Прошло несколько дней, о Рокко не было ни слуху ни духу, и ей до ужаса захотелось узнать, что же скрывается в таинственном «дипломате». Газета «Ресто дель Карлино», как будто напрямую связанная с ее судьбой, взяла на себя труд сообщить Моретте в своем очередном выпуске последние новости о человеке, который в тот момент спас ее от разорения. Газетная «шапка» на полосе уголовной хроники не оставляла сомнений: «РОККО ЛИГУОРО ЗАСТРЕЛЕН В МАФИОЗНОЙ РАЗБОРКЕ МЕЖДУ БАНДАМИ НАРКОДЕЛЬЦОВ».

День выдался дождливый, и на Моретте был голубой клеенчатый плащ. Она опрокинула на себя чашку кофе, которую в эту минуту собиралась выпить в баре. Посетитель, державший в руках роковой номер газеты, протянул ей несколько бумажных салфеток, но Моретта бессвязно пролепетала, что ей ничего не нужно: все можно смыть водой и вообще ничего страшного не произошло. Однако произнося все это, она была в ужасе и дрожала как осиновый лист. Купив газету, она прочла заметку целиком, потом бегом кинулась к себе в салон, чтобы убедиться, что чемоданчик все еще там, где она его спрятала.

— Ну почему на меня всегда все шишки валятся? — бормотала она, трясущимися пальцами перебирая коробки с косметикой.

Наконец Моретта нашла его. Сколько раз она спрашивала себя, что же там, внутри, и сколько раз уже готова была его открыть! Теперь, прочитав газетную заметку с кратким, но исчерпывающим изложением биографии Рокко, она уже точно знала, что найдет в «дипломате» и откуда взялись деньги, которые он широким жестом ей ссудил.

Открыв проклятый чемоданчик, Моретта обнаружила множество пакетиков, аккуратно свернутых из газетной бумаги и заклеенных липкой лентой. Она взяла один из них, разорвала бумажную упаковку, и в руках у нее оказался целлофановый мешочек. Казалось, в него насыпали муки, но девушка прекрасно понимала, что это не так.

— Наркотики, — пробормотала она, и сердце у нее упало.

Несколько долгих секунд она простояла, словно окаменев, с мешочком в руках. Беспорядочные, панические мысли вихрем кружились у нее в голове.

Моретта была убита стыдом и страхом. Огромным усилием воли она заставила себя двигаться, закрыла «дипломат», вышла из кладовой и прошла в ванную. Разрывая пакет за пакетом, девушка высыпала все их содержимое в унитаз и несколько раз спустила воду, потом вымыла и вытерла до блеска все вокруг, уничтожая самые малейшие и даже воображаемые следы порошка. Газетную бумагу и целлофановые обертки она засунула в мусорный ящик.

В конце концов, хоть и чувствуя себя усталой и разбитой, Моретта ощутила некоторое облегчение от того, что поступила правильно. Она ни разу в жизни не имела дела с наркотиками, несущими отчаяние и гибель, и теперь поклялась себе, что впредь будет держаться подальше от типов вроде Рокко Лигуоро. Все. Хватит. Кончено. Она этот «дипломат» в глаза не видала. Рокко мертв, и дело с концом. Теперь нужно постараться выбросить из головы даже самые смутные воспоминания об этой прискорбной истории. Моретта стала работать с еще большим усердием, и это помогло ей немного успокоиться. Когда в уме всплывало воспоминание о пакетиках с порошком, ее охватывала дрожь, но она старалась взять себя в руки и мысленно повторяла: «Все в прошлом. Больше ничего не случится. Можно считать, что мне повезло».

Но ей не повезло. Однажды в ее салоне появились двое мужчин, пожелавших с ней побеседовать. Это были полицейские.

Они замучили ее бесконечными вопросами, желая знать, какие отношения связывали ее с Рокко и что ей о нем известно. Она рассказала все, умолчав лишь о «дипломате». Они ушли после двухчасового допроса, но на прощание велели ей никуда не отлучаться и быть в распоряжении полиции на случай дополнительного выяснения обстоятельств. Моретте никогда раньше не приходилось сталкиваться с органами правопорядка, но, проводив агентов до дверей, она сказала себе, что ей вроде бы удалось убедить их в своей полной непричастности к уголовной деятельности Рокко.

Это убеждение все-таки не избавило ее от мрачных мыслей и страха перед «дополнительным выяснением обстоятельств». Ее терзали скверные предчувствия. Каждый день она внимательно просматривала газету и прочитывала от корки до корки все публикации по делу о перестрелке, в которой погиб Рокко. Моретта боялась быть замешанной не столько из-за себя — так как считала себя в общем-то ни в чем не виноватой, — сколько из-за отца. Она не могла не думать о Бенито Моранди, о наивном простодушии сельского учителя начальных классов, о его бесконечной доброте, о порядочности, не изменявшей ему ни на минуту на протяжении всей жизни.

Она шла по улицам, и ей казалось, что за ней следят. Моретта не знала, кто идет за ней по пятам, полиция или ее собственная нечистая совесть. Наконец, по прошествии нескольких дней, ей удалось немного успокоиться и прийти в себя настолько, что она решила сходить в кино. В «Модерне» шел фильм с Полом Ньюменом, актером, который ей нравился. Нравились ей и картины, в которых он обычно снимался. Моретта пошла в кино в надежде немного отвлечься и хоть ненадолго оставить за порогом вечно терзавшие ее страхи. Она села в первом ряду, самом безопасном для одинокой женщины. Но как только свет в зале погас, в кресло рядом с ней уселся мужчина. Она оперлась на противоположный подлокотник, готовая встать и уйти, если он начнет приставать, но не успела даже двинуться с места. Мужчина наклонился к ней и прошептал ей на ухо:

— Я друг Рокко.

Моретта застыла от страха. Первые ряды были практически пусты, их тихий разговор никто бы не услышал.

— Какого Рокко? — Она попыталась вывернуться.

— Мы вас хорошо знаем, — сказал незнакомец не терпящим возражений тоном, — гораздо лучше, чем вы знали своего приятеля. Давайте не будем терять время.

Моретта замолчала, не отводя глаз от фигур, мелькавших на экране, но в действительности ничего не видя и не слыша. В ее ушах отдавались лишь холодные и острые, как нож, слова незнакомца. Она могла бы закричать, позвать на помощь, но страх парализовал все ее существо.

— А теперь выходите из кинотеатра, — приказал мужчина. — Поверните на улицу Риццоли, я пойду за вами. Я вам скажу, где мы сможем спокойно поговорить.

Моретта покорно, как автомат, стала выполнять приказание. Голос незнакомца, ровный и неумолимый, наводил на нее ужас, как наточенная бритва, приставленная к горлу. Она вышла, повернула на улицу Риццоли, потом незнакомец поравнялся с ней и взял ее под руку. Они перешли на другую сторону улицы. Стоял сентябрь, на небе медленно угасал последний свет. Улицы были непривычно пустынны: в этот час люди обычно ужинали. Мужчина открыл заднюю дверцу стоявшего у обочины автомобиля и заставил ее сесть, а потом сам занял место рядом с ней.

— Поехали, — приказал он водителю.

Моретта повернула голову, чтобы его разглядеть. Он был довольно молод и даже хорош собой, по виду — типичный южанин, черноволосый и черноглазый, с ослепительной и холодной улыбкой. Она ожидала увидеть квадратную челюсть, свирепый взгляд, злобно сжатые губы, но реальный облик похитителя показался ей еще более страшным. О водителе она могла судить только по мощному борцовскому затылку, переходившему прямо в плечи. Девушку била крупная дрожь.

— Куда вы меня везете? — спросила она, с трудом выговаривая слова.

— Остынь, — приказал незнакомец, внезапно переходя на «ты». — Нам просто надо кое-что обсудить.

Машина неторопливо продвигалась по направлению к ярмарочному комплексу.

— Я хочу домой, — запротестовала Моретта.

— Все хотят домой, — отозвался мужчина. — Мы не собираемся тебя держать, только отдай нам чемоданчик, ну, тот, что Рокко оставил тебе на хранение. И не ври, что он тебе ничего не давал, потому что я могу и осерчать. — Он говорил медленно, цедя сквозь зубы каждое слово. — Нам нужен этот чемоданчик, ясно? И чем скорее ты его отдашь, тем скорее попадешь домой. Смекаешь?

В первый момент Моретте пришло в голову придумать какую-нибудь отговорку. Если она будет все отрицать, ее, наверное, изобьют до полусмерти. Если скажет правду, ей скорее всего придется еще хуже. Выхода нет. Вранье и запирательство не помогут.

— Ну, так где чемоданчик? — торопил ее мужчина. — Он у тебя?

— Да, он у меня, — ответила девушка, — но он пуст.

— Пуст?

— Я выкинула содержимое в сортир, — призналась Моретта, решив говорить правду.

Ответ был жестоким и молниеносным. Тяжелая, узловатая рука обрушилась на ее лицо, из разбитой губы потекла струйка крови.

— Подлая вонючка, — прошипел бандит.

Острая боль пронзила ей ухо. Она провела по нему рукой: ладонь оказалась липкой от крови. Щека горела огнем, невыносимая боль расползалась от уха к левому глазу. Этот гад знал, куда бить, чтобы было больно.

— И ты думаешь, я поверю? — спросил он с угрозой.

— Это правда, — настаивала Моретта, глядя ему в глаза.

Он поверил ей. Ничего другого ему не оставалось.

— Ты хоть представляешь, сколько денег пустила коту под хвост?

— Понятия не имею. Я ничего не смыслю в наркотиках, — сказала девушка.

— Допустим. Но в деньгах-то ты кое-что смыслишь. Рокко дал тебе взаймы, — напомнил мужчина. Очевидно, он знал о ней все.

— Двадцать миллионов, — уточнила Моретта.

— Пятьдесят, — поправил он. — У нас твоя расписка под долговым обязательством.

— Какой же я была дурой! — воскликнула она в бессильной злобе на самое себя. Человек, которого она считала другом, надул ее самым постыдным, самым примитивным образом. В эту минуту весь ее страх вдруг исчез.

— Ладно, раз ты так говоришь, пусть будет пятьдесят, — вздохнула Моретта. — А теперь можешь выдать меня полиции, посадить в тюрьму, убить, в общем, делай что хочешь. Денег у меня все равно нет, проси, не проси.

— Заем, да плюс пропавший товар, на круг выходит, ты нам должна двести миллионов. И нам они нужны, ясно? — проговорил он неожиданно мягко.

— И что же я должна делать? — обреченно спросила она.

— В свое время узнаешь. Первым делом ты продашь свой бизнес на улице Оролоджо. Покупатель у нас есть. Твой косметический салон стоит двадцать миллионов. Они пойдут на уплату процентов по твоему долгу, — объяснил негодяй.

— Мой салон сегодня стоит в три раза дороже! — возмутилась Моретта. — И ты это знаешь. — Она начала плакать, понимая, что выбора у нее нет, что, связавшись с этими людьми, она увязла по горло.

Они выпустили ее из машины где-то на окраине. Перед тем как закрыть дверцу, мужчина произнес:

— Меня зовут Антонино. Запомни это имя.

Ей долго пришлось идти пешком, прежде чем встретилось такси, которое отвезло ее домой. Вечер Моретта провела в четырех стенах, прижимая к разбитой щеке пузырь со льдом, не в силах примириться с мыслью о том, что придется терпеть этот шантаж. Она понимала, что, обратившись в полицию, подпишет себе приговор. Поэтому ей пришла в голову идея спастись бегством. Она вернется в Каннучето, к отцу. Упаковав чемоданчик, Моретта вышла из дому прямо на рассвете. Такси как будто поджидало ее.

— На вокзал, — сказала девушка.

Расплатившись с шофером, она направилась к кассе. Очередь была небольшая, двое впереди нее, она стала третьей, еще кто-то подошел сзади. И этот четвертый сказал:

— Домой захотелось, птенчик? Какой смысл? Твой отец пребывает в добром здравии. А может, ты хочешь, чтобы он заболел? Или умер?

Моретта не стала даже оборачиваться, чтобы посмотреть в лицо говорившему. Она отошла от кассы, вышла из здания вокзала и пешком направилась домой. Оставался единственный выход: подняться на шестой этаж дома, где она жила, прыгнуть вниз и обрести покой. Однако, вернувшись к себе, бедняжка почувствовала, что ей не хватает мужества выполнить этот план.

За несколько быстро промелькнувших недель она поменяла профессию. Всегда рядом был кто-то, подсказывающий ей каждый следующий шаг. Кто-то помог открыть новое дело, кто-то снабдил ее деньгами.

В роскошном особняке на улице Независимости, неподалеку от Пьяцца-Маджоре, Моретта открыла агентство «Паблик Рилейшнз М». Это «М» было ее буквой: Моретта Моранди. У нее была небольшая и вполне солидная контора. Она обзавелась даже секретаршей, и та научила ее пользоваться картотекой, в которой содержались имена, адреса и характеристики множества девушек, работавших по вызову. В каждом «личном деле» имелась фотография. Моретта стала управляющей нового агентства. Ей подыскали и новое жилье: виллу в пригороде, сданную в аренду какой-то швейцарской компанией.

Вилла была очень удобной и идеально подходила для некоторых важных клиентов, больше всего на свете ценивших конфиденциальность.

Моретта стала по-новому одеваться и причесываться. Она превратилась в современную молодую даму. Вокруг нее, как осенние листья, кружились хороводом чеки со множеством нулей, а она ограничивалась лишь тем, что запирала их в сейф и дожидалась, пока придет Антонино, чтобы их забрать. Одним словом, все устроилось наилучшим образом. У нее была работа, вилла, прислуга, шикарная машина. К ней вернулось хорошее настроение. И все же, услышав по телефону голос Марии, она почувствовала ком в горле. Моретта вспомнила чистый, невинный взгляд подруги, и ей захотелось вновь повидать ее, вновь увидеть себя прежнюю, какой она была когда-то, давным-давно.