Поезд прибыл на вокзал в Болонье. Время было уже послеобеденное. Мария вышла из вагона и сразу же почувствовала себя потерянной в толпе спешащих, подгоняемых холодом пассажиров. Тут были и шумные группы молодежи, и люди средних лет, сгибающиеся под тяжестью разнокалиберных чемоданов и тюков, и напуганные дети, с отчаянным ревом цепляющиеся за материнские юбки, и носильщики с нагруженными доверху электрокарами, зигзагом прокладывающие себе путь в толпе пронзительным криком: «Дорогу! Дорогу!»

Громкоговоритель беспрерывно возвещал о прибытии и отправлении поездов.

Марии вспомнились муравейники в полях вокруг усадьбы. В детстве она часами ворошила эти холмики, раскапывая белые личинки, зачатки будущих поколений, и сея хаос среди упрямых обитателей развороченного концом палки жилища, копошащихся с яростным упорством в раскиданных комьях земли в поисках места, где можно было бы выстроить новое гнездо.

Она встревоженно огляделась вокруг, так и не решив, идти ли ей к выходу или же остаться ждать прямо на платформе под навесом. Ей было не по себе среди мелькающих чужих лиц, и она пыталась найти глазами хоть что-то надежное и знакомое, чтобы почувствовать себя не такой брошенной и одинокой. Из Модены она позвонила Моретте и сообщила, когда прибывает ее поезд.

— Я встречу тебя на вокзале, — обещала ей подруга.

Но теперь Моретты нигде не было видно. Перрон опустел, и Мария, держа в руке дешевенький фибровый чемоданчик, стала спускаться по ступенькам подземного перехода по направлению к выходу. На автостоянке она остановилась и вновь принялась оглядываться, ища подругу. На Марии было пальто, напоминавшее военную шинель, шерстяной шарф скрывал ее великолепные рыжие волосы, а на лице у нее было печальное и испуганное выражение потерявшейся девочки, не знающей, куда идти.

По рассказам земляков из Каннучето она составила для себя образ большого города, похожего на волшебную сказку, и расписала его в самые радужные тона. Теперь, когда мечта наконец стала явью, единственной краской, царившей вокруг, оказалась унылая и безнадежная серость. Густейший поток машин, проносившихся мимо в обоих направлениях, лишь усиливал у нее ощущение потерянности. Едкий запах выхлопных газов щипал ей горло, вызывая сухой, раздражающий кашель. На другой стороне улицы находилась большая гостиница, но вид у нее был вовсе не такой шикарный, как описывали клиентки из салона Ванды. Марии она показалась убогой и грязной. У нее ни за что не хватило бы смелости войти в такое место одной, хотя она не могла пожаловаться на отсутствие денег.

В памяти с неумолимой силой возник образ бабушки Джанны. Мария вспомнила все ее намеки и советы, которым упрямо отказывалась следовать, пока старуха была жива. Теперь же — в этом она была уверена — они могли бы ей помочь пережить трудную минуту. Двое мужчин уже вертелись вокруг нее с недвусмысленными намерениями, пока еще не переходя к активным действиям, но явно взяв ее на мушку. Мария стояла неподвижно, поставив у ног чемодан и старательно делая вид, что не обращает на них внимания.

Ей вспомнились слова бабушки: «Весь мир — одна большая деревня. Но я точно знаю: чем больше город, тем больше в нем греха». Проблема греха в эту минуту мало ее занимала, просто она осознала, что нужно немедленно принять какое-то решение, иначе она попадет в беду.

Как раз в тот самый момент, когда Мария почувствовала себя окончательно преданной и брошенной на произвол судьбы, к ней спешно направилась молодая, красивая, очень хорошо одетая дама. Ее волосы, гладко зачесанные назад, были собраны на затылке изящным узлом. Под расстегнутым пальто мужского покроя виднелся безупречно элегантный серый костюм. На ногах были модные туфельки на низком каблуке. И лишь черты лица не изменились: к ней спешила ее подруга, ее Моретта, столь непохожая на девушку, которую Мария встретила прошлым летом на кукурузном поле за своим домом. Сердце у нее радостно забилось. Она тоже заулыбалась и бросилась навстречу подруге. Они обнялись, и ее страхи, мрачные мысли, одиночество — все исчезло без следа.

— Прости, что опоздала, — извинилась Моретта. — Я попала в жуткую пробку. Все в порядке? — спросила она с беспокойством.

— Теперь — да, — облегченно вздохнула Мария.

— Теперь? А раньше? — хитро прищурилась Моретта.

— Я была в отчаянии, — призналась Мария с доверчивостью ребенка.

— Ну, тогда поехали домой. Здесь окоченеть можно, — на ходу бросила Моретта, подводя ее к кремовому «Мерседесу». В машине с обтянутыми белой кожей сиденьями было тепло, как в гнездышке. Марии показалось, что она не столько садится в автомобиль, сколько погружается в волшебный сон. Она ощутила запах довольства, ее охватило тепло, ласкающее тело и согревающее душу. Ей хотелось немедленно обрушить на Моретту все скопившиеся у нее вопросы, но, взглянув на подругу, как будто лишившуюся своей прежней жизнерадостной болтливости, Мария не решилась заговорить первой.

— Зачем ты ездила в Модену? — спросила Моретта.

— Хотела повидать одного парня из Чезенатико.

— Это настолько важно, что стоило туда ехать?

— Для меня — да.

— А теперь?

— Теперь это уже не так важно, — грустно призналась Мария.

«Мерседес» медленно плыл в потоке машин, особенно плотном в час «пик».

— Но ты хоть повидала его? — настаивала Моретта.

— Да. Он был с другой.

— Типичный случай.

— Что ты такое говоришь? — удивилась Мария.

— Так всегда бывает, — заверила ее Моретта.

— Ты хочешь сказать, что все мужчины одинаковы?

— В каком-то смысле. Женщина всегда ждет своего принца. Любящего. Верного. Преданного. Потом идет искать его и находит в постели с другой.

— Точно! — подтвердила Мария.

— А ты с ним далеко зашла?

— До самого конца. Я его любила.

— Значит, ты с ним переспала? — уточнила Моретта.

— Вовсе нет, — живо возразила Мария. — Но я все время думала о нем, посвятила ему все свои мечты. Разве это мало?

Моретта усмехнулась наивности подруги.

— Ты отдала ему многое, но не все. Но, как бы то ни было, все страдания достаются только нам, женщинам.

— Я больше не хочу об этом говорить. Это не имеет смысла. Того, что было, уже не вернешь.

Подруга кивнула. Мария с восхищением следила за тем, как ловко Моретта крутит баранку, лавируя в потоке машин, и ей нравилось быть рядом с этой сильной и решительной женщиной, которой можно было доверить все свои огорчения. Они пересекли мост через Рено, въехали на улицу, ведущую к холмам, по направлению к храму Мадонны Сан-Лука, и свернули на бульвар, по обеим сторонам которого росли толстые, раскидистые платаны. Наконец небольшая, усыпанная гравием аллейка привела их к воротам довольно элегантной виллы современного вида, особенно по сравнению с соседними строениями. Судя по стилю, она могла быть выстроена в пятидесятые годы. Ее окружал огромный сад, уже освещенный в сгущающемся сумраке. В переливчатом свете фонарей все вокруг казалось призрачным.

— Вот мы и приехали, — объявила Моретта.

Мария неохотно покинула роскошный лимузин, в котором ей было так хорошо и уютно.

— Я поставлю машину в гараж, — пояснила подруга.

Марии пришлось подождать ее у крыльца, и через несколько минут они вместе поднялись по ступеням к входным дверям. На пороге появилась служанка в голубом фартучке. Кожа у нее была темная, как у Моретты, на вид она производила впечатление плотной, коренастой домохозяйки.

— Добрый вечер, синьора, — запинаясь, проговорила служанка.

— Ты вышла замуж? — шепотом спросила Мария у хозяйки дома.

— Придержи язык, — не разжимая губ, ответила Моретта, чтобы не услыхала прислуга. — Это Челина, — представила она темнокожую косноязычную женщину, — она помогает мне поддерживать порядок в доме. А это моя любимая подруга Мария.

— Добро пожаловать, синьорина Мария, — сказала женщина, энергично подхватив чемодан гостьи.

Потом она помогла Марии освободиться от пальто и шарфа, пока та ошеломленно оглядывалась по сторонам, подавленная великолепием отделанного мрамором и зеркалами просторного холла. Ковер устилал весь пол от стены до стены, мраморная лестница вела на второй этаж.

— Синьорина сразу пройдет в свою комнату? — спросила Челина.

— Нет, мы сначала выпьем чаю в малой гостиной, — ответила Моретта, распахивая одну из дверей.

Они вошли в небольшую комнату, освещенную огнем зажженного камина. Стены, отделанные светлым деревом, прекрасно гармонировали по тону с узором из голубых цветов и зеленых веток в обивке кресел и миниатюрного дивана. Последовав примеру Моретты, Мария устало опустилась в одно из кресел. Ей бросились в глаза ее собственные деревенские башмаки на толстой микропористой подошве, уродливо выделявшиеся на мягком ковре. Она чувствовала себя совершенно чужой и нелепой в этой изысканной обстановке.

— Честно говоря, я предпочла бы не чай, а большую чашку кофе с молоком и с хлебом. И я с удовольствием выпила бы его на кухне, — призналась она, преодолевая неловкость.

— Ладно, пей кофе с молоком и, если хочешь, на кухне, — согласилась Моретта. — А что касается твоего первого замечания, — нет, я не замужем. Челина зовет меня синьорой, а мою кошку называет герцогиней. Есть еще вопросы?

Они прошли по служебному коридору и попали в большую, белую с голубым, сверкающую чистотой кухню. Марии показалось, что она вновь очутилась в кухне своего родного дома, только здесь не было застоявшихся запахов пищи.

— Вы что, никогда здесь не готовите? — удивилась она.

— Челина не любит готовить. А я почти никогда не обедаю дома, — объяснила подруга, открывая огромный холодильник. Она вынула пакет молока и приказала прислуге приготовить кофе.

На столе появились глубокие белые фаянсовые тарелки, и подруги, оставшись одни, с удовольствием принялись за хлебную похлебку с кофе и молоком, вкус которой напомнил обеим их детство.

— Сколько лет я не ела на ужин хлебной похлебки! Даже забыла, как это вкусно, — воскликнула Моретта.

— Я умирала с голоду. А теперь мне гораздо лучше, — ответила Мария.

— Устала? — участливо спросила Моретта.

— Ну, не настолько, чтобы не задавать вопросов. Мне бы хотелось все о тебе узнать.

Подруга, усмехнувшись, уклонилась от ответа.

— А как насчет горячей ванны? — предложила она. — Что скажешь?

— Еще бы!

— А потом сам бог велел выспаться хорошенько.

— Что же может быть лучше? — довольно кивнула Мария.

— Ну, тогда начнем с ванны, — подытожила Моретта.

Низко наклонив голову, Мария не двинулась с места.

— В чем дело? — встревожилась Моретта.

— Мне кажется, я веду себя слишком нахально.

— В каком смысле?

— Я практически навязалась тебе в гости, а ты распахнула мне двери этих царских хором. Как мне тебя отблагодарить?

— Не говори глупостей. Мы же выросли в одной деревне. Вместе ходили в школу. Не говоря уже о том, какое несчастье с тобой приключилось.

— Да, несчастье, — тихо повторила Мария, и ее глаза наполнились слезами. — Я в Романью больше не вернусь.

— Ты просто устала, — пыталась утешить ее Моретта.

— Я больше никогда не вернусь в Романью.

— Не спеши, дай себе время подумать, прежде чем принимать решение, — посоветовала Моретта.

— Мне есть на что жить, и я могу спокойно подыскивать себе работу. Ты мне поможешь, правда?

В доме царила полная тишина. Было отчетливо слышно тиканье настенных часов и приглушенное жужжание холодильника.

Моретта ласково погладила ее по волосам.

— Я приготовила тебе комнаты над гаражом. Считается, что это квартира сторожа, но никакого сторожа у меня нет. Квартира очень удобная. Можешь жить там сколько захочешь.

— Ты хочешь сказать, что во всем этом огромном доме не найдется местечка для меня? — удивилась Мария.

— Место есть для всех, но только не для такой девочки, как ты, — ответила хозяйка дома.

— Такой, как я? — переспросила Мария, пораженная и немного обиженная.

— Ты чистая, вот в чем все дело. А я нет, — холодно отрезала Моретта, не повышая голоса и не изменяя выражения лица.

— Ты что, шутишь? — ахнула Мария.

— Я говорю совершенно серьезно.

— Почему же ты пригласила меня сюда?

— Ну, может, я просто хотела еще раз повидать ту девочку, какой была сама, когда уезжала из Каннучето в Болонью. Если бы можно было время повернуть вспять, я, наверное, осталась бы жить с папой. Может быть, стала бы учительницей, как он. А теперь вся моя жизнь летит к чертям.

— Я тебе не верю. Этого не может быть, — горячо запротестовала Мария. — Я вижу перед собой потрясающую женщину. Богатую, светскую, очаровательную.

— Это всего лишь видимость. Нет, я не пример для подражания. И не смогу, что бы ты там ни воображала, послужить тебе опорой, — Моретта говорила прерывающимся от волнения голосом, горько глядя прямо в глаза Марии.

— Так кто же ты? — растерянно спросила та.

— Я шлюха, — призналась Моретта.

— Ты хочешь сказать, что выходишь на панель и ловишь мужчин?

— Хуже. На меня работает много девушек. Мы шлюхи высшего класса. Наши клиенты — важные господа. Ты даже не представляешь, насколько важные. У меня целая контора в Болонье. По связям с общественностью.

Моретта расплакалась, как маленькая, и Мария, обняв ее, принялась утешать.

— Расскажи мне все по порядку, Моретта, — прошептала она, крепко прижимая подругу к себе.