Через неделю семья переехала в большой загородный дом в Истгемптон. В распоряжении Либманов было шесть спален, три комнаты для прислуги, просторная столовая, большая гостиная, рабочий кабинет да еще общий зал на первом этаже. Гигантская кухня выглядела весьма уютно, а во дворе находился еще один домик для гостей плюс домик на пляже, где можно было переодеться. «Домик» для гостей тоже был не так уж мал – целых пять комнат. Либманы рассчитывали, что у них все лето будут гостить друзья и родственники. Настроение у всех было приподнятое, во всяком случае до той минуты, пока Пол не проговорился матери, что Ариана намерена осенью найти работу.

Рут была сражена этим известием.

– Но почему, Ариана, почему? Что за глупости? Мы не хотим, чтобы ты уезжала!

– Не могу же я вечно сидеть у вас на шее.

– Ты вовсе не сидишь у нас на шее. Ты одна из наших дочерей. Какая чушь! Если уж ты так хочешь работать, ради Бога. Но зачем уезжать? – Рут не могла прийти в себя от огорчения. – Если хочешь, поступай в университет. Ты ведь хотела учиться дальше? Делай все, что пожелаешь. Но уезжать-то зачем?

– Ах, Пол, она была так расстроена, – рассказывала Ариана своему другу, когда они ехали на «кадиллаке» в Нью-Йорк, чтобы перевезти на дачу всякие мелкие вещи: два купальных костюма для Дебби, лекарства для Джулии, документы Женского общества взаимопомощи, забытые на столе, и тому подобное. Когда все необходимые вещи были собраны, Ариана взглянула на золотые часики, подаренные ей Рут.

– Как ты думаешь, мы успеем заглянуть еще в одно место?

– Конечно, а куда тебе?

– Я обещала доктору Каплану, что заеду к нему за витаминами.

– Хорошо. – Пол строго взглянул на нее. – Нам нужно было с этого начать.

– Слушаю, сэр, – засмеялась Ариана.

Они сложили вещи в машину и поехали в центр Нью-Йорка. Такое счастье для Арианы было вновь наслаждаться молодостью, летом. Ласково сияло солнце, и девушка блаженно откинулась на спинку сиденья.

– Хочешь, на обратном пути я дам тебе вести машину?

– Твой драгоценный «кадиллак»? Пол, неужели ты нетрезв?

Он расхохотался, довольный тем, что она настроена так легкомысленно.

– Ничего, я тебе доверяю. Ты ведь говорила, что умеешь водить машину.

– Буду польщена высоким доверием.

Ариана и в самом деле была тронута его предложением, зная, как он дорожит своей машиной.

– Мое доверие к тебе, Ариана, безгранично. Оно распространяется даже на мой «кадиллак».

– Спасибо.

По дороге до кабинета доктора Каплана они больше почти не разговаривали. Когда машина затормозила, Пол проворно выскочил и помог Ариане выйти на тротуар. Пол был в белых полотняных брюках, свободном пиджаке, двигался легко и грациозно. Вид у него был элегантный, но в то же время совсем мальчишеский. В дверь приемного покоя они вошли вместе.

– Я зайду с тобой, – заявил Пол. – Давно не видел мистера Каплана.

На самом деле особенной нужды встречаться с врачом у него не было. Раненое колено почти полностью зажило, хромота стала совсем незаметной. Можно было надеяться, что после летнего отдыха от нее и вовсе следа не останется. Но доктор Каплан был рад видеть Пола, они весело поговорили втроем обо всякой всячине, а затем врач сказал, что ему нужно осмотреть Ариану. Пол вышел в приемную и уселся в кресло.

Оставшись наедине с доктором, Ариана молча смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Как вы себя чувствуете, Ариана?

– Спасибо, хорошо. Главное – не съесть чего-нибудь не того, других проблем нет.

Она улыбнулась, и Каплан подумал, что никогда еще не видел ее такой умиротворенной. На девушке было летнее платье с широкой юбкой и зауженной талией; соломенная шляпка держалась на голубых лентах, завязанных у подбородка, – они были того же цвета, что и глаза Арианы.

– Вы прекрасно выглядите. – После неловкой паузы Каплан спросил: – Вы никому не рассказывали о своей беременности?

– Нет, – медленно покачала головой Ариана. – Я приняла решение. Вы сказали, что беременность станет очевидной не раньше сентября. Когда мы вернемся из Лонг-Айленда, я съеду от Либманов и найду работу. Тогда-то я все им и расскажу. Уверена, они меня поймут. Но я не хочу садиться им на шею. Несправедливо было бы требовать, чтобы они содержали моего ребенка.

– Это очень благородно, Ариана, но на что вы собираетесь жить? Вы подумали о своем ребенке или же вы думаете только о себе?

Эта неожиданно резкая отповедь сначала возмутила Ариану, а затем обидела.

– Разумеется, я подумала о ребенке! Я только о нем и думаю. Что вы хотите этим сказать?

– Вам двадцать лет. У вас нет ни профессии, ни образования. Вы окажетесь одна, с маленьким ребенком на руках в неизвестной вам стране. Вас не будут брать на работу хотя бы потому, что вы немка. Наша страна только что закончила воевать с Германией, а предубеждения сохраняются надолго. Я считаю, что вы намерены оказать своему будущему ребенку скверную услугу. А ведь все можно было бы повернуть иначе. Просто нужно не терять времени даром.

Каплан многозначительно посмотрел на Ариану, она ответила ему непонимающим взглядом.

– Что вы имеете в виду?

– Вам нужно выйти замуж, – мягко произнес он. – Дайте вашему ребенку шанс на нормальную жизнь. Я знаю, что это чертовски сложное решение, но вы и ваша история не даете мне покоя, я все время о вас думаю. И мне кажется, что это единственно возможный выход. Вы не представляете, сколько я ломал себе над этим голову. Я знаю Пола Либмана с детства. Уверяю вас, он в вас влюблен. Конечно, с моей стороны чудовищно предлагать такое… Но в конце концов, кому от этого будет хуже? Если вы выйдете замуж за парня, который сидит за этой дверью, ваше будущее и будущее вашего ребенка обеспечено.

– Меня не волнует мое будущее! – воскликнула Ариана, возмущенная этим предложением.

– А будущее ребенка? О нем вы подумали?

– Нет, я не могу так поступить… Это было бы бесчестно.

– Вы не представляете, сколько девушек, оказавшихся в вашей ситуации, поступают подобным образом. А ведь большинство из них не прошли через то, что пришлось пережить вам… Ариана, ребенок родится только через семь месяцев. Я всегда могу сказать, что он появился на свет преждевременно. Никто не поставит под сомнение мои слова. Никто. Даже Пол.

Ариана все еще не могла прийти в себя.

– Вы думаете, что я не прокормлю ребенка сама?

– Конечно, нет. Разве беременные женщины работают? Кто вас наймет? И чем, собственно, вы собираетесь заниматься?

Ариана долго молчала, потом задумчиво кивнула. Может быть, он и прав. Она надеялась найти работу продавщицы, но, вероятно, это не так просто, как ей казалось. Но и с Полом поступить подобным образом было бы недопустимо… Какая чудовищная ложь! Разве можно так обманывать человека, к которому испытываешь дружеские чувства, возможно, и любовь? Ведь она и в самом деле к нему неравнодушна…

– Но разве я могу поступить подобным образом? Ведь это, доктор, было бы нечестно.

При одной мысли об этом в душе Арианы поднималась волна стыда и вины.

– Ради будущего ребенка можно пойти и не на такое. Вспомните, как вы добирались до Парижа. Всегда ли вы были честны с окружающими? Разве ради спасения собственной жизни вы не солгали бы, не выстрелили бы, не убили бы? То же самое можно сделать и для своего ребенка. У него должна быть семья, отец, обеспеченная жизнь, нормальная пища, ему понадобится образование…

Ариана поняла, что была наивна, когда строила все свои планы на будущее, надеясь лишь на материнские кольца. Она неохотно кивнула:

– Хорошо, я подумаю об этом.

– Думайте, но не слишком долго. Если промедлите, можете опоздать. Семимесячного ребенка я еще кое-как смогу объяснить – слабое здоровье роженицы, утомительное плавание через океан и так далее.

– Вы все предусмотрели, да? – спросила Ариана, глядя на доктора.

Она поняла – он так давит на нее, искренне желая помочь. Каплан учил ее правилам игры, в которую он настойчиво предлагал ей научиться играть. В глубине души молодая женщина знала, что врач прав. Но к чему все это приведет?

– Если вы поступите так, вашу тайну буду знать только я, а на меня вы можете положиться.

– Я так благодарна вам, доктор, и за себя, и за моего ребенка.

Каплан протянул ей витамины, ласково погладил по плечу:

– Не тяните с решением, Ариана.

– Хорошо, – кивнула она.