В среду утром Олли Браун приехал на Чейни-стрит к восьми часам – сегодня Эндрю хотел подольше побыть с дочерью, прежде чем его отвезут в министерство.

Когда машина свернула на набережную, Эндрю поглядел на противоположный берег, где стояла под крышей пагоды статуя Будды. Она блестела под лучами солнца, казалась почти что огненной. Когда в этом месте впервые построили пагоду и установили на берегу Темзы статую Будды, Эндрю казалось, что это немного не к месту. Но статуя была очень красива, и постепенно Эндрю привык любоваться по дороге на работу золотым Буддой, сидящим со скрещенными ногами и равнодушно наблюдающим за медленным течением реки. Подумав о том, куда он сейчас едет, Эндрю вдруг почувствовал себя почти безоблачно счастливым. Сейчас он проведет полчаса с дочерью, они будут болтать о том, о сем, а ведь всего неделю назад Эндрю вовсе не был уверен, что сможет когда-нибудь поговорить с Софи.

Эндрю посмотрел на часы. Рядом, поверх красного портфеля, лежали две утренние газеты, которые он не успел просмотреть дома. Лучше начать с «Экспресса» – это не займет много времени.

Однако, просматривая газету, Эндрю наткнулся на очередную статью, в которой обсуждалось его будущее.

С тех пор как Бен Фронвелл написал свою последнюю статью, многие газеты прониклись идеей, что при следующем перемещении сил в правительстве Рейчел Фишер будет предложен портфель министра обороны. Каждая газета имела собственное мнение по поводу того, что произойдет в этом случае с Эндрю Харвудом. «Телеграф» считала, что он вновь неплохо справится с обязанностями министра промышленности. «Индепендент» придерживалась мнения, что ему больше подойдет министерство внутренних дел. Еще ни одна газета не заикнулась о могиле всех политиков – Северной Ирландии. Эндрю печально улыбнулся, читая на страницах «Экспресс» похвалы в адрес Рейчел Фишер. Он был бы не честен с самим собой, если бы притворился, что его это не волнует. Сегодня Эндрю предстояло в последний раз сформулировать свои доводы в пользу передачи американцам половины заказов на детали для «Сатира». В четверг он должен был представить их на суд кабинета.

Эндрю поймал себя на том, что, думая о работе, впервые сам употребил слова «в последний раз». Такие слова часто сбываются, причем самым неожиданным образом. Что ж, ему уже все равно. Но завтра он заставит кабинет принять предложенное им решение по поводу «Сатира». Перед глазами Эндрю встал вдруг образ Рейчел Фишер, сидящей напротив за столом в зале заседаний кабинета, – прямая спина, стальной взгляд.

– Настоящий айсберг, – тихо пробормотал Эндрю.

Дейзи как раз собиралась выезжать в больницу, когда позвонила Анджела.

– Ты будешь дома после ланча? – спросила она. – Если да, то можно к тебе заехать?

Женщины отнесли поднос с чаем в студию Дейзи. Волосы Дейзи были заколоты на макушке зеленой заколкой-бабочкой, которую так любила одалживать у матери Софи. С тех пор как случилось несчастье, Дейзи никак не могла заставить себя войти в комнату дочери. Однако после того, как стало известно, что Софи вернется в свою спальню, хотя никто пока не мог сказать когда, Дейзи прибралась в комнате девочки и теперь заходила туда по поводу и без повода несколько раз в день. Увидев на тумбочке зеленую заколку, Дейзи вспомнила, что Софи закалывала ею волосы в тот день, когда они беседовали в студии с Карлом. Она взяла заколку и заколола собственные волосы так же, как это делала Софи.

Чуть раньше, до приезда Анджелы, Дейзи спустилась в студию и приступила к реализации двух незаконченных работ. Теперь они были обернуты мокрой мешковиной. Третий деревянный постамент был пуст.

– А где Карл? – поинтересовалась Анджела.

– Вон там, – Дейзи жестом указала на огромный мусорный бак в другом конце студии. – Я успела сделать только половину работы. Гипс засох, так что продолжать невозможно.

Анджела понимающе улыбнулась подруге.

– А когда доктор Майер снова приедет в Лондон? – спросила она.

– Не знаю, – ответила Дейзи. – Эндрю ничего не говорил об этом.

Женщины сидели, откинувшись на спинку дивана, и потягивали чай, поглядывая время от времени в окно, на желтые листья, еще не успевшие опасть с верхушек деревьев.

– А что сказал Эндрю по поводу очередной колонки Бена?

– Почти ничего. – Помолчав, Дейзи добавила: – Странно, но вещи, которые кажутся почти концом света в один период твоей жизни, почти не трогают тебя в другой период. Все действительно познается в сравнении.

Анджела внимательно посмотрела на подругу.

– Я не могу сказать, что мне все равно, – продолжала Дейзи. – И Эндрю это, конечно, тоже задело. Но не так сильно, как могло задеть, скажем, прошлой весной.

– Любой премьер-министр любит делать вид, что не обращает внимания на прессу, – сказала Анджела. – Это, конечно, не так. Но ведь вовсе не обязательно, что, читая инсинуации Бена, премьер подумает, что к ним надо прислушаться. Возможно, наоборот. Не удивлюсь, если главу правительства разозлят непрошеные советы Бена по поводу того, кого на какой пост назначить.

– И все равно, неприятно постоянно читать, что ты не подходишь для своей должности. А Эндрю уверен, что он хороший министр обороны.

– Знаешь, газеты ведь как стадо овец, Дейзи. Если в одной написано, что министр кабинета вряд ли задержится на своем посту, остальные тут же считают своим долгом высказаться на ту же тему. Так было всегда, сама знаешь. Как будто каждый редактор политической колонки боится, что пропустил что-то важное, и старается как можно скорее исправить свою оплошность. Смешно.

– Я сказала, что все относительно, но на самом деле всякий раз, когда я вижу теперь на газетной странице имя Эндрю, я начинаю просматривать статью с ужасом – а вдруг в следующем абзаце опять будут намеки на меня и Карла Майера. Я с замиранием сердца жду воскресенья. Какие еще гадости напишет про нас Бен в следующем номере «Бастиона»?

Сделав последнюю затяжку, Анджела затушила сигарету.

– Думаю, Карл Майер не звонил тебе после прошлого воскресенья?

– Нет. А вот я едва удержалась, чтобы не позвонить ему прямо в Пентагон и не спросить: «Как же ты мог допустить, чтобы все стало известно Бену Фронвеллу?» Но все это так унизительно для меня, для Эндрю, да и для самого Карла. Я до сих пор не могу поверить, что это он рассказал обо всем Бену.

– А он и не рассказывал. Это сделала Джослин.

– Мне иногда приходила в голову такая мысль.

Несколько секунд женщины молча пили чай.

– А ты тоже думаешь, что я, используя слова Бена, «все так же предана своим прежним обожателям»?

– Вообще-то это очень на тебя не похоже, – ответила Анджела. – Но мы ведь живем в очень странном мире.

Анджела постаралась смягчить краски, но Дейзи больше не нуждалась в том, чтобы ее щадили.

– Не знаю, почему я это сделала. До… до аварии меня иногда тянуло пофлиртовать с Карлом. Просто так, из любви к флирту. Сама ситуация казалась очень забавной – Карл Майер вдруг снова появляется в моей жизни в роли одного из самых могущественных министров обороны. Это тешило мое самолюбие. К тому же теперь они с Эндрю становились как бы друзьями-соперниками. Но я, конечно же, не собиралась и не хотела ложиться с Карлом Майером в постель.

Дейзи внимательно посмотрела на подругу. Анджела продолжала изучать верхушки ясеней за окнами студии.

– Если бы речь шла о тебе, в этом не было бы ничего удивительного. Но мы ведь всегда считали, что сильно отличаемся друг от друга в этом отношении. Малышку Дейзи все всегда считали моноэротичной.

– И почему же ты решила себе изменить?

– Не знаю. Возможно, я просто хотела наказать себя за то, что из-за меня произошла эта кошмарная авария с Софи.

– Это случилось вовсе не из-за тебя, Дейзи, – возразила Анджела. – Все аварии происходят по роковой случайности.

– Может быть, ты и права. Но эта авария, казалось, разрушила всю нашу жизнь. И я решила как бы усугубить этот процесс, разрушив еще сильнее свою собственную.

Помолчав немного, Дейзи добавила:

– Но иногда я думаю, что хотела все-таки наказать не себя, а Эндрю. В ту ночь, после аварии, он произнес одну фразу, которая ударила меня в самое сердце. Он тут же попытался взять свои слова обратно, но сказанного, как известно, не воротишь.

Закурив очередную сигарету, Анджела снова откинулась на спинку дивана. Она молча ждала, расскажет ли ей Дейзи, что именно сказал Эндрю в ту ужасную ночь.

Дейзи колебалась. Если она скажет Анджеле, то, может быть, сумеет забыть это окончательно? Но она ведь и так уже почти забыла. Пожалуй, не стоит снова вспоминать жестокие слова Эндрю.

– В прошлую пятницу, после того как Софи впервые пошевелилась, слова Эндрю перестали иметь смысл, превратились в очередную неприятную мелочь. Из тех, что портят настроение, но нельзя же помнить о них всю жизнь. И я решила не вспоминать об этом больше. В пятницу вечером мы с Эндрю впервые за все эти месяцы спали наконец вместе. А в воскресенье мы как раз завтракали в спальне, когда я прочитала эту кошмарную статью. Меня буквально охватила паника.

– Эндрю что-нибудь сказал по поводу намека на твои отношения с Карлом?

– Нет.

– А ты?

– Тоже нет.

– То есть твоя небольшая интрижка с Карлом случилась по вине обстоятельств, которые теперь отошли в прошлое?

– Именно так.

– Помнишь, как мы обедали у тебя весной? Ну, в тот вечер, когда Нел врезался на своей «мини» в правительственный «ягуар»?

Дейзи улыбнулась, вспомнив это неприятное, но в то же время довольно забавное происшествие.

– Помнишь, до этого, когда мы спокойно пили кофе у вас в спальне, ты сказала мне, что не заводишь любовника не только потому, что тебе не хочется, но и потому, что это в корне изменило бы ваши отношения с Эндрю. А как получилось на самом деле? Ваши отношения действительно изменились?

– Нет. Мы оба ведем себя так, как будто ничего не было. Когда Карл уговаривал меня стать его любовницей, он нес всякую чушь о том, что разнообразие только усиливает удовольствие, которое получают от секса муж и жена, много лет спящие в одной постели. И всякое такое. Но на деле мои визиты в отель «Кларидж» вообще никак не отразились на отношениях с Эндрю. Нашим отношениям угрожали совсем другие вещи, но и это мы смогли пережить. А то, что было с Карлом, вряд ли когда-нибудь повторится.

– А ты все-таки расскажешь Эндрю?

– Даже не знаю, как лучше поступить.

Дейзи посмотрела на пустой деревянный постамент, Анджела – на мусорный бак.

– Я всегда рассказывала Эндрю обо всем, что со мной случалось. Иногда сразу, иногда спустя некоторое время. Если меня что-то беспокоило, я делилась с Эндрю – и сразу становилось легче.

– Все это очень хорошо для тебя. Но тебе не кажется, что в случае с Карлом Эндрю будет спокойнее ни о чем не знать?

Подруги снова замолчали.

– Из-за отношений со мной? – спросила после паузы Дейзи. – Или потому, что ему предстоит дальше работать с Карлом?

– Думаю, обе причины достаточно важны, – ответила Анджела.

– Значит, ты думаешь, если я расскажу обо всем Эндрю, то просто успокою свою совесть за его счет.

– Скорее всего именно так. Особенно сейчас, когда у него и так достаточно неприятностей. Может быть, потом, через некоторое время, если ты по-прежнему будешь чувствовать, что тебе необходимо излить душу…

Анджела и Дейзи опять поднесли к губам чашки.