Глава 19
Без особых осложнений они миновали горловину долины, перевалили невысокую гору и устроились на ночлег на берегу небольшой, но бурной, порожистой реки. Метрах в ста от их стоянки она падала водопадом с невысокого скального обрыва. Разбившись на множество струй, вода переливалась на солнце всевозможными оттенками багрянца, миллиарды брызг вспыхивали крошечными метеорами, взлетая вверх, чтобы соединиться со струями и тут же вместе с ними стремительно упасть в белый от кипящей пены водоворот у подножия скалы.
В корнях огромного кедра нашли огромную то ли яму, то ли нору, и мужчины почти доверху наполнили ее мягким лапником. Развели небольшой костер, но ужинать еще было рано, и каждый занялся своими делами: Алексей стреножил лошадей, Максим Максимович возился с видеокамерой, а Лена спустилась к реке. Вода была обжигающе холодной, но комбинезон почти до колен покрывала корка желтой глины, оставшейся после их перехода без тропы по заболоченной высокогорной тайге. Она скинула ботинки, носки и, не снимая брюк, тщательно смыла грязь со штанин, потом почистила и промыла ботинки, выстирала носки и выставила их сушиться на теплых камнях под лучи заходящего солнца. Было почти жарко, но она не сняла теплый свитер, иначе от мух не было бы спасения Ниже по течению речка наметала огромный наносник. Стволы, громоздясь один на другом, так переплелись, что не угадаешь, какому какая вершина принадлежит. Возле, в небольшой заводи, то и дело всплескивала вода, и серебристое тельце, мелькнув в воздухе, звонко шлепалось обратно. Алексей подошел незаметно.
— Хариус кормится.
Он тоже был босиком, брюки закатал до колен.
Усевшись на гальку, достал нож, срезал с головы небольшую прядь волос, вытащил из кармана жилета два голубых перышка кедровки и ниткой прикрепил их к стальному крючку, который хранился в компании с тонкой прозрачной леской под клапаном кармана жилета. Спустившись к завалу, он забросил нехитрую снасть, и вскоре на берегу бились о камни десятка два довольно крупных хариусов. Солнце опустилось за скалы, похолодало, и клев сразу же прекратился. Насадив рыбу на длинный гибкий прутик, Алексей подошел к костру.
— Сегодня ужин у нас царский. — Обмазав каждую рыбину глиной, он расчистил костер от крупных головешек и засыпал рыбу горячей золой и мелкими угольками. Тем временем Максим Максимович, прихватив Рогдая, решил до ужина подняться по горе, чтобы снять закат, а они, подкатив небольшое бревнышко, уселись ждать, когда поспеет это поистине королевское угощение.
Рука Алексея незаметно оказалась на ее плечах, и она прильнула, прижалась к теплому мужскому телу, слушая мягкие ритмичные удары его сердца. Оба молчали, не желая нарушать сладостную умиротворенную тишину. Наконец решили, что рыба уже готова, и Алексей веткой выкатил затвердевшие глиняные катышки из углей. Дав им некоторое время остыть, разбил твердую корку, и перед их взором предстала нежнейшая, исходящая соком, розовато-белая мякоть. Алексей потянул носом:
— За такое удовольствие я и ноги готов по тайге бить, и комаров кормить.
Лена вздохнула:
— Без соли все равно не то…
— А кто тебе сказал, что у нас нет соли? — Жестом фокусника он выхватил из кармана пакетик с белыми кристалликами, повертел у нее под носом. — Видалминдал?
— У тебя карманы действительно бездонные? — поинтересовалась Лена, пытаясь отобрать у него пакетик. Но он отвел его за спину. — Знаешь первый таежный закон?
— Не знаю.
— Сам погибай, а оружие, спички и соль спасай!
Придется тебе, дорогая боевая подруга, откупаться, соль нынче в цене.
— Как это? — озадаченно спросила Лена.
— А вот так. — Он обхватил ее за талию, крепко прижал к груди, жадно впился в податливо приоткрывшиеся губы, руки скользнули под свитер, коснулись груди.
Она охнула, изогнулась, но скользкое бревно вывернулось из-под них, и они повалились на землю.
Алексей помог ей встать, и они опять устроились рядышком на бревне. Ковалев закурил, мрачно глядя в костер.
— Тебе не кажется, что нам сегодня стоит поискать отдельный номер для ночлега? — Взяв ее за руку, провел пальцем по ладони. — Я так тебя хочу, что, боюсь, не переживу эту ночь!
— А как же твой зарок? И что я скажу отцу?
— К черту все зароки, а с твоим отцом предоставь мне объясняться.
Со склона горы послышался шум и треск сучьев, первым выскочил Рогдай, а следом спустился Максим Максимович.
После ужина мужчины принялись обсуждать детали завтрашних съемок и пути отступления. Через перевал им дороги не было, придется идти напрямую через Агырлах. Риск был, конечно, огромный, но другие варианты ухода от «быков» Шерхана не просматривались. Завтра, без сомнения, их лагерь обнаружат, а если «македонцы» еще и товар потеряют, тогда пощады не жди.
Тихая летняя ночь постепенно обволакивала горы и тайгу. Лена обхватила колени руками, прислонилась к еще хранившему дневное тепло обломку кедра. Заканчивались тревожные сутки, а утро сулило еще большие неприятности. Но темный купол неба, сверкающий миллиардами звездных скоплений, глухой шепот тайги и мерный рокот водного потока как-то по-особенному успокаивали, располагали к раздумьям.
Лена завороженно смотрела, как огонь пожирает сушняк, как в синих сполохах плавятся угли, а мысли бегут, бегут, извлекая из небытия все новые и новые воспоминания.
Она зябко передернула плечами и плотнее натянула куртку на плечи. В горах быстро холодает. За речным плесом, чем-то напуганные, кричали казарки, внезапными порывами налетал легкий ветерок и будоражил костер.
Рядом спал Рогдай. Не пробуждаясь, он вдруг начинал двигать лапами, словно кого-то догонял, громко тянул носом воздух. Иногда, как будто в схватке, тихо, но так азартно взлаивал, что даже просыпался и с минуту удивленно озирался по сторонам. Собакам, как и людям, снятся тревожные» сны.
Внезапно в темноте что-то прошумело над скалой, тяжелым комком свалилось на ель. Вспыхнула в костре подброшенная Алексеем ветка, разрядился мрак, и люди увидели огромного филина. Он сидел на толстом суку, торчком подняв короткие уши и выпучив желтые кошачьи глаза. Птица вертела головой, явное любопытством рассматривая стоянку. Максим Максимович осторожно потянулся к видеокамере, но в когтях у филина вдруг неистово забился еще живой серый комочек. Птица сорвалась с места и, жалобно ухнув, исчезла в темноте. Максим Максимович с сожалением покачал головой:
— Придется признать, к великому моему стыду, что в последнее время я постоянно оказываюсь не на высоте. Видно, от усталости притупилась реакция на события, и самое неприятное, что может случиться с журналистом, — подводит интуиция. Поэтому, надеюсь, вы меня простите, что оставляю вас и удаляюсь ко сну?
Стареющая луна укрылась за густой вуалью облаков, и единственный свет шел от костра, который продолжал весело потрескивать и распространять приятное тепло. Алексей вытащил из-под бревна фляжку:
— Хочешь выпить, тут еще на пару глотков осталось?
И она не отказалась:
— Что ж, один глоток не будет лишним.
Ночь выдалась чудесная. В горах в начале лета теплые ночи большая редкость, а это была одна из них — мягкая, спокойная ночь, со звездами в мягкой колыбели облаков. Они потягивали коньяк и, вдыхая смолистый дымок от костра, чувствовали себя легко и свободно.
Алексей расстегнул рубашку, вытянул ноги.
— Не желаю больше никакой другой жизни. Хочу сидеть вечерами у костра, ужинать запеченным хариусом и любить самую красивую женщину в мире. — Он порывисто привлек ее к себе.
Лена засмеялась:
— Похоже, господин Ковалев, в вас просыпаются древние инстинкты. Ничуть не удивлюсь, если сегодняшний вечер закончится жертвоприношением духам огня и тайги…
— Ты прекрасно знаешь, какие жертвы будут сегодня принесены. И надеюсь, что духи любви получат достойное вознаграждение, ты согласна? — Он обнял ее за плечи и прижал к себе.
Лена осторожно тронула пальцами шрам:
— Ты его получил там?..
Алексей улыбнулся, накрыл ее пальцы своей ладонью:
— Теперь это не имеет никакого значения. Была попытка отправить меня на тот свет, и у меня нет желания подарить это удовольствие кому-нибудь во второй раз… — Женская рука скользнула ему под рубашку, и он прижал ее к своему телу. — Думаю, нам пора отправляться в опочивальню, иначе я сойду с ума!
Они осторожно углубились в лес и расстелили плащ-палатку на ковре из толстого слоя мха. Костер слабо просвечивал сквозь деревья, но они не замечали ни мрачной темноты, ни условности примитивного ложа. Опустившись на колени, принялись медленно раздевать друг друга. Нетерпение угадывалось по легкому подрагиванию ладоней и сухости губ, которыми они время от времени словно проверяли реакцию друг друга. После этих мимолетных поцелуев нарушался ритм дыхания, а руки начинали двигаться быстрее и лихорадочно путаться в складках одежды.
В эту минуту Рогдаю вздумалось вспомнить свой священный долг, и он решительно вторгся между ними, возжелав доказать любовь к хозяйке. Еле отбившись от пытавшегося облизать ее пса, Лена взмолилась:
— Сделай с ним что-нибудь, ведь он уляжется сейчас поблизости…
— Я бы с удовольствием его придушил, но смотри, как мерзавец улыбается, кажется, он подозревает, чем мы тут собираемся заниматься, и решил извлечь из этого максимальную выгоду. Придется отдать ему ту аппетитную кость от окорока, которую я сам собирался погрызть утром. — Алексей застегнул джинсы и спустился к костру. Через несколько минут от костра донеслось довольное урчание и чавканье, а Алексей присел рядом с ней на плащ-палатку:
— Уже одна жертва принесена, дело осталось за главной…
Его руки скользнули по ее животу к бедрам, раздвинули их и принялись ласкать каждую впадинку, каждую ложбинку: он словно хотел почувствовать ее целиком, вобрать в себя всю без остатка.
Лена, как выброшенная на берег рыба, хватала воздух ртом, губы окончательно пересохли. Где-то в глубине сознания мелькнула и пропала мысль, что она опять поступает опрометчиво, уступая его бешеному натиску. Но мужские руки и губы ласкали и ласкали ее тело с такой нежностью, что слезы выступили у нее на глазах.
Алексей не спеша продолжал исследовать ее тело, наслаждаясь его вкусом, ароматом и волшебным трепетом. Луна проникла через неплотное сплетение еловых лап и окрасила их тела в матово-серебристый оттенок.
Ни разу до этого они не любили друг друга с такой силой, с такой полнотой гармонии, будто их души соединились в полете и устремились ввысь навстречу любопытному ночному светилу.
Каждая ласка, каждый неспешный поцелуй — сладкая пытка, которой он доводил ее до самого предела страсти, а потом медленно возвращал обратно.
Наконец Алексей раздвинул ее бедра, и его пылающая плоть мягко вошла в нее. Страсть настолько обострила все чувства, что совершенно бессознательно Лена прижалась к его плечу губами и прошептала:
— Боже, как я люблю тебя!
Мужчина вздрогнул будто от удара, и тут же мощные волны блаженства настигли их, покрыли тела испариной, заставили бешено стучать сердца.
Алексей откинулся рядом с ней, пошарил в изголовье, достал сигарету, закурил. Лена провела ласково ладонью по его влажной груди, счастливо улыбнулась — наконец-то она без страха смогла произнести такие важные для нее слова. Он молчал, крепко прижимая ее к себе. Потом затушил окурок, приподнялся на локте, почти вплотную приблизил свое лицо к ней. Его глаза смотрели серьезно, и ей показалось, что сурово.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что сказала?
— Вполне — Она немного отодвинулась от него. — Тебя это беспокоит?
— Не совсем. — Он отвел волосы с ее лба, еще внимательнее вгляделся в ее лицо. — Просто я еще не готов к ответу. Слишком много неприятностей от женщин мне пришлось пережить, пойми меня. — Он сел. От его обнаженной спины пахло солнцем, крепким мужским потом и еще чем-то, от чего ей нестерпимо захотелось прижаться к ней губами, что она и не преминула сделать.
— Нет, ты определенно не дашь мне дожить до рассвета! — Алексей обхватил ее руками и повалил навзничь. — Сдавайся на милость победителя!
Лена счастливо засмеялась, дунула ему в ухо и тут же почувствовала, как его сильный орган напрягся между ее бедер. Скользнув рукой между их телами, она обхватила его пальцами.
Алексей скрипнул зубами:
— Мучительница, я же могу умереть прямо на тебе…
Теперь они любили друг друга спокойнее, ласки стали более нежными, поцелуи более продолжительными, ласковыми. Его пальцы умиротворенно обвели контуры ее тела, слабо надавили на грудь, пощекотали пупок… Ритмично, не спеша, то снижая, то убыстряя темп, он двигался в ней. И только когда бездна ночного неба была почти готова рассыпаться над ними, он прильнул к ее губам нежнейшим поцелуем и несколькими мощнейшими толчками возвел ее на пик блаженства.
Забывшись в сладкой полудреме, Лена и не вспомнила, что Алексей почти ничего не сказал в ответ на ее признание.
Но поспать им так и не удалось. Расправившись с костью, Рогдай улегся у них в ногах. От него несло псиной, сыростью, отчего ее замутило и спать расхотелось. Лена растолкала безмятежно спящего Алексея, он так и не удосужился натянуть на себя одежду. Нисколько не стесняясь, он потянулся всем своим сильным крепким телом и внезапно набросился на нее, завел руки за спину, прижал к себе.
— Кто тебе разрешил одеться? Мой организм вновь в полной боевой готовности, а я привык считаться с его мнением!
— Сдурел. — Она шутливо потянула его зубами за мочку уха, но решительно оттолкнула Алексея, заметив, что он действительно готов к продолжению ночного марафона. — Смотри, вот-вот солнце взойдет.
Не хватало, чтобы отец нас застал. — Она поправила волосы и кинула ему одежду. — Вставай, лежебока, разводи костер.
Отлично выспавшийся Максим Максимович подошел к костру, когда завтрак был уже готов. Лена разложила на больших листьях медвежьей дудки оставшуюся с вечера рыбу, нарезала пластинками копченое мясо, раздала каждому по несколько штук галет.
Отцовское чутье безошибочно подсказало Максиму Максимовичу, что у его молодых попутчиков дела постепенно налаживаются. Это было заметно и по оживленно блестевшим глазами, и по тому, как они постоянно стремились коснуться друг друга. Усмехаясь про себя, он наблюдал, как молодежь то и дело пыталась подсунуть друг другу лучшие кусочки. Дочь выглядела безмерно счастливой, и отец в душе перекрестился: «Дай боже, чтобы все кончилось благополучно и эти взрослые дети наконец обрели счастье».
Было шесть часов утра, и они принялись готовиться к выходу. Тюк с вещами подняли и закрепили на дереве подальше от любопытных росомах и им подобных любителей сунуть нос в чужие дела. Лошадей стреножили, они будут пастись на берегу реки до их возвращения. Мужчины проверили оружие. Лена заметила, что Алексей занялся гранатометом, но с вопросами лезть не стала — нужно будет, сам объяснит. На всякий случай насыпали полные карманы патронов, но решили обойтись только автоматами.
Карабины завернули в плащ-палатку и тщательно упрятали в узкой каменной расщелине, замаскировав кустами можжевельника.
Через час они уже двигались по горе по направлению к шахте. Начинался чудесный день. Величественно возвышались над долиной гольцы Агырлаха, залитые снежной белизной. Обнимая их, солнце безжалостно стирало притаившиеся за складками крутых откосов сумрачные тени. Радостно и безумолчно шумела река, похожая на нарядную серебристую змейку серпантина, выпущенную детской рукой.
Даже еловая тайга, обычно навевавшая уныние на человека, в это утро будто ожила и заговорила.
На месте они были в восемь часов. Если ничего не изменится, вертолет прилетит через два часа, и у них вполне достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече. Алексей выбрал место для наблюдательного пункта на вершине почти отвесной скалы, метров на тридцать возвышавшейся над долиной. Все подходы к ней просматривались, так что захватить их врасплох будет трудно. На всякий случай он предусмотрел пути отступления, но понимал, что, если их обнаружат, уйти от «македонцев» будет практически невозможно. Сверху их удачно прикрывали ветки кедрового стланика. За спиной, метрах в пятидесяти ниже по склону, находилась неглубокая выемка в скале, вход в которую прятался в густых зарослях можжевельника. Алексей на всякий случай отметил для себя ее местоположение. Чем черт не шутит, может, и пригодится!
В воздухе ощутимо потеплело. Горы, деревья, кусты, травы нежились под лучами солнца. На дне долины таяли остатки ночного тумана. В тайге все давно пробудились, отовсюду доносились звуки, возвещающие о начале дня. Где-то в чаще, поблизости от затаившихся людей и собаки, услаждая песней подругу, высвистывал дрозд. Торопливо сновали в разные стороны стаи мелких птиц, ползли куда-то сотни различных насекомых. Под самым носом у Лены муравьи проложили дорожку и озабоченно бегали туда-сюда, чем-то напоминая сельчан, впервые попавших на московский вещевой рынок.
Метрах в семи от дочери устроился Максим Максимович. Он долго елозил по камням крупным телом, выбирая нужный ракурс, наконец успокоился, положив камеру перед собой. Алексей, лежавший слева от Лены среди нагромождения камней, кивнул и молча показал вниз. Из кустов появилась цепочка людей. Через несколько минут они расположились под скалой, некоторые закурили, а четверо направились к шахте. Алексей с досадой стукнул кулаком по камню — взрыв до срока может сорвать их планы заснять человека, который прилетит за оружием. Но нет, внутрь не пошли, и он облегченно перевел дух.
Сели у самого входа, вытянув ноги и поставив автоматы между колен.
Прошло минут двадцать. Парни внизу играли в карты, о чем-то тихо переговаривались. Македонец и Шерхан устроились в отдалении, но большей частью молчали, изредка перекидываясь короткими фразами.
Вдруг где-то вдалеке раздался монотонный дребезжащий звук. Алексей прижал палец к губам, показал вверх.
— Притаились, как мыши в норке, — приказал он. — Сверху нас могут заметить.
Внизу тоже услышали вертолет, парни у входа вскочили на ноги. Македонец, приложив бинокль к глазам, наблюдал, как машина низко, почти сбривая вершины деревьев, идет на посадку.
Алексей присвистнул;
— Оказывается, мой старый знакомец пожаловал, без номеров и опознавательных знаков, всю весну за ним охочусь, а он вот где нарисовался!
В тучах пыли, поднятой винтами вертолета, кружились клочья прошлогодней травы, сухие веточки, корни и сорванные с деревьев листья. Через несколько минут машина благополучно приземлилась на утрамбованную площадку. Медленно в последний раз крутанулись винты, и наступила тишина. Встречающие загалдели, окружили вертолет, но тут же расступились, освобождая дорогу Македонцу. Он подошел к открывшейся двери. Из нее показался плотный, невысокий мужчина в широкополой светлой шляпе и такого же цвета летнем костюме. Они пожали друг другу руки и устроились на камнях в стороне от лихой компании.
Максим Максимович сделал Алексею знак, что отснял все, что посчитал нужным. Внезапно со стороны поселка прозвучало несколько выстрелов. Алексей привстал на коленях.
— Японский городовой, они же наших лошадей обнаружили!
Действительно, из кустов показалось трое парней, ведущих в поводу их лошадей. Они что-то возбужденно кричали, перебивая друг друга и показывая в сторону поселка. Алексей выругался сквозь зубы и приказал:
— Лена, вниз бегом. Рогдая не выпускай, не дай бог залает.
Она попробовала возразить, но он бешено сверкнул глазами, и она скатилась по камням в присмотренное заранее убежище.
— Максим Максимович, еще две минуты вам на съемки, и спускайтесь вниз за Леной.
— А как же вы, Алеша? — спросил озадаченно Гангут.
— Я попытаюсь их увести. Вы должны спуститься обратно в долину и ждать меня в том месте, где мы ночевали. Если к вечеру не появлюсь, идите через горы к биостанции, сообщите все как есть. — Он серьезно посмотрел на журналиста. — Через пару минут они на ту скалу, точно тараканы на кусок сахара, полезут.
Внизу Македонец, похоже, был на грани истерики. Схватив одного из парней, приведших лошадей, отвесил ему увесистую затрещину. Не поздоровилось бы и второму, если бы не мужчина, прибывший последним. Он что-то крикнул Македонцу, и тот тут же покорно подошел к нему и присел на камни. К ним присоединился Шерхан, и они о чем-то оживленно заспорили, отчаянно жестикулируя и вскакивая то и дело с места.
Алексей внимательно проследил, как Максим Максимович скрылся в зарослях можжевельника, и приподнялся во весь рост на скале.
Все произошло стремительно. Первым его заметил Шерхан. Что-то крикнув на родном языке, метнулся за камни, и тотчас же автоматная очередь сбила над головой Ковалева несколько пихтовых веточек, выбила искры из камней. Парни незамедлительно попадали на камни, один Македонец остался на месте.
Поднявшись с камня, он расставил ноги, задрал голову вверх, крикнул:
— Чего хочешь, Ковалев? Выкуп за лошадей предложить? Так ты догадываешься, наверно, какой он будет?
— Не радуйся раньше времени! — У Алексея мгновенно созрел план, как превратить окружающую действительность в точное подобие сумасшедшего дома.
Противник не подозревал о наличии гранатомета, а он должен был сыграть главную роль в инсценировке.
— Не вздумай спускаться в шахту, Македонец, я все-таки кое-чему научился в афганских университетах, и, если не хотите, чтобы ваши кишки повисли на деревьях, держитесь подальше от входа!
Он с удовлетворением отметил, что его слова испортили настроение и вызвали беспокойство во вражеском стане. Краем глаза он углядел, как несколько парнишек пытаются потихоньку подобраться к скале, и усмехнулся про себя: несильны ребята в тактических хитростях.
Чуть ниже его позиции взметнулись фонтанчики земли. Пули ударились о скалы. Каменные осколки просвистели над головой, и он скользнул за выступ.
Свинцовый вихрь тут же проутюжил то место, откуда он почти нежно разговаривал с Македонцем.
Алексей по-кошачьи метнулся вверх и в сторону, две гранаты одна за другой полетели вниз. Пронзительные вопли и отборный мат, последовавшие за взрывом, поведали, что противник еще более огорчен и раздосадован. Алексей довольно усмехнулся: от следующего гостинца они точно потеряют дар речи.
Он осторожно навел гранатомет на зеленую тушку вертолета. Снаряд попал точно в центр топливного бака, машина неуклюже подпрыгнула на месте и медленно начала заваливаться набок. Тут же яркая вспышка пробила борт, и к небу взметнулся столб огня. Алексей успел заметить остолбеневшие фигуры, растерянно взирающие на рукотворный факел, и рванул вниз по склону, хотя и был совершенно уверен: никто его ближайшие десять минут, а то и больше преследовать не будет. Главное, как можно быстрее заставить их миновать то место, где затаились его спутники. Иначе они обшарят каждую щель, каждое скопление камней.
Алексей вернулся на звериную тропу и хорошо потоптался на ней, оставив следы липкой грязи из болотца, в которое он намеренно залез перед этим.
Потом с сожалением отодрал карман от джинсов и вывесил его в метрах двадцати вниз по тропе, позаботившись, чтобы он как можно быстрее попался преследователям на глаза. Теперь ребяткам будет не до обыска ближайших окрестностей. Почуяв добычу, они помчатся за ним, как свора борзых. Он понимал, что два десятка решительно настроенных парней в конце концов способны легко его загнать; они могут постоянно менять людей и давать отдых друг другу. Относительно себя у Алексея никаких иллюзий не было. Он знал, что, если его не подстрелят сразу, с успехом могут это сделать потом. Но не стоит попадаться им живым, предварительно они крепко измолотят его ногами, и то, что останется от него, вряд ли можно будет назвать человеком.
По крикам он определил, что преследователи обнаружили его следы на тропе. Через минуту крики стали еще громче, в них послышались нотки триумфа — противник заглотил наживку целиком.
Алексей постоянно вслушивался в крики — одни громче и ближе, другие — слабее и дальше. Очевидно, противник шел цепью, причем самые выносливые опередили остальных. Алексей старался не оглядываться, чтобы не потерять и доли секунды: накапливаясь, они могут потом сослужить ему плохую службу.
Он просто работал ногами, внимательно смотрел перед собой, выбирая наиболее удобный путь, стараясь при этом не очень сильно уклоняться от намеченного маршрута.
Уклон кончился, и начался подъем. Теперь Алексей оказался в менее выгодном положении. Подошва горы заросла низкорослым ивняком, он с трудом продирался сквозь него и уже не бежал, а просто пытался идти быстрым шагом вверх по склону. Преследователи же, наоборот, мчались с горы вниз, по крикам было понятно, что они дышат ему в спину. Но лес приближался — огромные, до неба, деревья — ели, пихты, кедры. Если он успеет нырнуть в него, то есть еще шанс побороться. За стволами деревьев вполне могла укрыться пара-тройка толстячков вроде Жор Жорыча, здесь лучи света пробивались сквозь кроны, создавая причудливую мозаику из полос и пятен, здесь были завалы валежника и камней, ямы — все это могло послужить надежным укрытием в случае перестрелки.
Толстый слой хвои позволял двигаться бесшумно.
Словом — лес был его спасением, а потому самой желанной целью.
Он слегка сбавил обороты и поэтому успел отдышаться, но сердце продолжало бешено колотиться.
Пожалуй, пора прекращать бег с препятствиями и переходить к партизанской войне, включающей разнообразные мелкие и крупные пакости в адрес противника. Алексей даже улыбнулся, представив, какое негодование вызовет это в стане преследователей, и нырнул поглубже в лес. Вдруг все стихло, и он на мгновение подумал, что погоня прекратилась, но тут послышались голоса справа, им ответили слева, и он понял, что противник решил прочесать лес более тщательно. Надеясь, что следопыты среди них вряд ли окажутся, хотя и такой возможности нельзя было исключить, Алексей решил подыскать подходящее место, чтобы укрыться в нем и позволить погоне пройти мимо.
Алексей не хотел заходить слишком далеко в тайгу. Он беспокоился, сумеют ли Лена и Максим Максимович благополучно уйти через долину. А если бандиты на всякий случай оставили своих людей в поселке и они нарвутся на засаду? Он не успел предупредить, чтобы они ни в коем случае не ввязывались в перестрелку. Иначе «македонцы» сразу сообразят, что их водят за нос, и тогда все его усилия окажутся напрасными.
Вокруг него вздымались стволы огромных кедров.
Ветки у них начинались лишь на высоте десяти — пятнадцати метров, но вот на пути встал молодой, пригодный для лазания кедр. Алексей подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветвь и, подтянувшись, пролез немного выше, устроился в густой зелени кроны. Автомат пристроил на коленях, изготовившись на всякий случай к стрельбе. Сразу за кедром приютилась скромная полянка, обрывающаяся небольшим скальным уступом, — удачнее пути для отступления нельзя было придумать.
В течение нескольких минут он наслаждался тишиной. Затем на поляне появились люди так тихо, что Алексей смог определить приближение опасности только по едва заметному подрагиванию веток кустарника и лишь потом различил легкие шаги. Метрах в пятидесяти от его кедра возник человек, осторожно огляделся по сторонам, махнул рукой, и к нему подошел еще один. Они на пару повертели в разные стороны головами и двинулись в сторону его убежища.
Обычно люди редко смотрят вверх, и эти не были исключением. Ни дать ни взять последователи Дерсу Узала, они обнюхали буквально каждый кустик на поляне, заглянули во все выемки под камнями, но то, что добыча скрывается в пяти метрах над их головой, — на это им Бог ума не дал. Они нерешительно потоптались под деревом.
— Похоже, мы их упустили, — тихо сказал один из них.
Другой резко выдохнул воздух:
— Замолчи, они могут быть где-нибудь рядом.
— Ну, это ты загнул, они уже километров пять, наверное, отмахали.
Парень присел под деревом:
— Я передохну чуток, ноги болят до невозможности.
— Смотри, если Македонец узнает, что они по твоей милости проскользнули, у тебя уже больше ничего и никогда болеть не будет. — Его напарник сплюнул и скрылся в кустах.
Оставшийся расшнуровал один ботинок, занялся другим. Очевидно, ноги у него действительно сильно болели, потому что он даже не расслышал шороха коры, посыпавшейся по стволу дерева за его спиной.
Для Алексея этот бандит представлял определенную помеху — конечно, он явно отлынивал от исполнения своих обязанностей, но с его позиции прекрасно просматривалась поляна, которую Ковалев наметил для дальнейшего отступления.
Парень тем временем достал сигарету, закурил и принялся неспешно обуваться. Алексей осторожно скользнул за его спину. Атака должна быть стремительной, неожиданной и по возможности бесшумной.
Алексей представления не имел, сколько поблизости сшивается его приятелей, которые в любое мгновение могут очутиться на поляне. Если он вякнет, считай, все пропало, и опять начнутся утомительные гонки по тайге. Алексей занес над ним приклад автомата, и парень даже не сообразил, что свалило его. Удар пришелся по скуле, и он, не охнув, завалился на бок, сигарета вывалилась из обмякших пальцев. Машинально затушив ногой вспыхнувшую хвою, Алексей оттащил парня в кусты. Он не испытывал угрызений совести от того, что нанес человеку удар в спину. При менее счастливом стечении обстоятельств его противник не преминул бы воспользоваться предоставленной возможностью, и вряд ли его удар был бы столь же гуманен. Алексей не собирался его убивать и поэтому нанес удар вполсилы, отключив на какое-то время сознание. Поверженный противник застонал, веки у него подрагивали. Алексей, подхватив его под мышки, устроил в густых зарослях кашкары. Теперь можно было не опасаться, что кто-то впопыхах споткнется об него. И Алексей отправился в глубь леса. Он получил необходимую передышку, но успокаиваться было рано. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы Македонец с приятелями легко отпустили его. Груз они в любом случае, даже если разминируют шахту, вывезти не смогут в течение нескольких дней. Потому они пойдут на все, чтобы пресечь любую возможность утечки информации о местонахождении тайной перевалочной базы в горах. Кроме того, они еще не подозревают, что их физиономии запечатлены на пленке, но вскоре и это кому-нибудь может прийти в голову. Значит, главная охота еще впереди, а «македонцы», словно стая голодных волков, почуяли запах крови и способны разорвать в клочья любого вставшего у них на пути.
Через несколько десятков метров путь ему преградила очередная скала. Алексей обогнул ее и растерянно свистнул: склон у самых его ног обрывался почти отвесной стеной, метрах в пятидесяти ниже стоял густой кедровый лес, за ним просматривалась серебристая лента реки. Серые языки осыпей вытянулись вдоль всего обрыва, и нигде никаких зацепочек или карнизов. Более или менее пологий спуск угадывался левее, но был он километрах в двух, а преследователи, судя по голосам, вышли на финишную прямую. Что ж, придется все-таки принимать бой. В запасе у него два рожка, несколько гранат…
Внезапно позади раздался шорох, и Алексей вжался в скалу. Неужели опоздал? Но на взгорок выскочили три косули: молодой самец и две самки. Желто-коричневая шерсть их лоснилась. Влажные черные носы нервно подрагивали. Животные были смертельно напуганы. Какое-то время они настороженно перебирали длинными стройными ногами и вдруг сиганули вниз. Алексей ахнул и склонился над обрывом. Но против своих ожиданий он не увидел на камнях обезображенные тела животных. И лишь в удивлении покачал головой, когда заметил, как три грациозные фигурки вполне успешно преодолевают осыпь и удирают со всех ног по каменистому дну ущелья. Он лег на живот, заглянул вниз. Прямо под ним, незаметная сверху, проходила оленья тропа — всего в пару ладоней шириной узкий карниз.
Алексей повис на руках, осторожно сполз на узкую полоску, по которой убежали косули и которая подарила ему последний шанс на спасение. Прижавшись к скале всем телом, он сделал несколько шагов и замер — прямо перед ним зиял двухметровый провал, который конечно же не был преградой для животных, но отрезал все пути отступления человеку.
Сверху посыпались камни.
— Куда они делись, не попрыгали же вниз?
Кто-то из преследователей злобно выматерился — Он их вдоль обрыва повел, курва афганская Ничего, там ребята давно наготове сидят, живо им кишки на кулак намотают.
Потянуло сигаретным дымком, и Алексей нервно сглотнул. Судя по голосам, «македонцев» было двое, и им уже до смерти надоело мотаться по лесу.
Тело ныло от напряжения, мышцы затекли и одереневели. Ковалев не мог даже повернуться спиной к скале, перехватить автомат, не рискуя быть обнаруженным. Слегка подняв голову, он посмотрел вверх. Прямо над его макушкой покачивались четыре рифленые подошвы. Ребята устроились с комфортом. Его до поры до времени прикрывала жиденькая крона молодого кедра, чудом зацепившегося корнями за края узкой расселины, росшего почти перпендикулярно скальной стенке. Он напряг зрение. Расселина чуть выше корней дерева переходила в небольшое углубление или отверстие в скале. Он попытался привстать на цыпочки и дотянулся до ствола толщиной с рукоятку швабры, которой они драили полы в казарме: выдержит ли?
Из-под корней посыпались мелкие камни, и подошвы над ним вмиг исчезли. Только на мгновение он опередил автоматную очередь, прошившую скальную полку.
— О, зараза, — раздался сверху голос, — что это было?
— А хрен его знает! Наверно, мышь пробежала, а ты ей даже хвостика на память не оставил!
Парни заржали, прямо над его головой по камням простучали тяжелые ботинки, и все стихло. Алексей смог наконец перевести дух и оглядеть свое убежище. Расселина представляла собой небольшое, в полметра, углубление. Стенки в ржавых потеках какой-то слизи, издававшей резкий, неприятный запах.
«Да, это вам не Рио-де-Жанейро», — вспомнил он любимое изречение Остапа Бендера, но жизнь его она, несомненно, спасла, и благодарить ее он будет теперь до последних дней своих.
Алексей осторожно подтянулся вверх. Автомат клацнул о камни, и он стремительно метнулся в заросли рододендрона. Но никто его не ждал, и Ковалев стал подниматься вверх по склону, торопясь нагнать своих спутников.
