Глава 18
Густые заросли карликовой ивы и березы паучьей паутиной накрыли, опутали, удушили бывший поселок. Крапива, непременная спутница покинутого человеком жилья, оккупировала дворы, огороды, даже чердаки полуразрушенных домов. В густой траве таились неприятные сюрпризы: битое стекло, доски с ржавыми гвоздями, полуобвалившиеся ледники и погреба. Довершала все эти удовольствия обильная роса, обещавшая путникам весьма неприятные водные процедуры. Поэтому, посовещавшись, решили отложить осмотр поселка на послеобеденное время, когда солнце собьет и присушит росу.
Крутой увал миновали стороной по скалистому гребню, где хоть и дул неприятный ветерок, но было относительно сухо. Звериная тропа, по всей видимости медвежья — на некоторых, более влажных участках четко отпечатались следы огромных лап, — вела их через молодой пихтарник. Рогдай бежал впереди. На этот раз он не помахивал беспечно хвостом, а сторожко обнюхивал воздух и следы на тропе. Видно было, как он напряжен и в любую минуту способен броситься на врага. Люди перевесили карабины на грудь, готовые к любым неожиданностям.
Путники то и дело вспугивали рябчиков, какую-то мелкую лесную живность: мелькнула по стволу белка, в кустах шумно и тяжело взлетела копалуха.
Рогдай ринулся в ее сторону, но Алексей придержал его за ошейник:
— Стоять, противная псина! Не терпится гнездо» разорить?
Гнезд в тайге в это время много, и пришлось взять пса на поводок. Недовольно уткнувшись носом в землю, Рогдай плелся по траве, несколько убавив былой энтузиазм.
На одном из поворотов тропы увидели прислоненные к дереву старые охотничьи лыжи. На небольшой дощечке, прибитой к стволу, еле разобрали слова, написанные масляной краской: охотник рассказывал, как на этом самом месте медведь задрал его отца… С тех пор и стоят здесь лыжи, полусгнившие, покрывшиеся зеленым мхом.
Вскоре тропа сбежала с гребня и потерялась, уткнувшись в прибрежные кусты неширокой, но бурной и глубокой реки. От некогда деревянного моста осталась длинная широкая плаха, чудом державшаяся на двух сваях. Первым пошел Алексей. Пройдясь туда и обратно, помахал спутникам:
— Должна выдержать!
Он перенес на противоположный берег снаряжение, оружие. Максим Максимович достаточно ловко преодолел хлипкое сооружение, Лена тоже приготовилась шагнуть на него, но Алексей поспешил навстречу и, как она ни протестовала, перевел ее, держа за руку, будто маленькую. На несколько минут присели передохнуть на прибрежном бугорке. Лена смотрела, как внизу река бьется о валуны, точит деревянные сваи, еще немного — рухнут и они. И если когда-нибудь появится в этих местах человек — охотник, рыбак или геолог, — придется ему искать более спокойный участок реки для переправы.
Дальнейший путь пролегал по бывшему полотну узкоколейки, так что идти сразу стало легче. Из густой травы, покрывающей склоны полотна, налетели тучи гнуса. Пришлось достать тюбик антикомарина и испортить мошкаре всю обедню.
Лагерь находился километрах в двух от узкоколейки, и они основательно промочили ноги, перебираясь через обширную заболоченную низину. Наконец среди густой травы и вездесущих зарослей карликовых деревьев показались бараки, вернее, то, что от них осталось. Непогода уже давно расправилась с опорами для колючей проволоки, работу довершили талые воды. Колючая проволока, свернувшись в змеиные клубки, жадно выставила когтистые лапы, поджидая в траве незадачливую жертву. Максим Максимович заметил в ржавом мотке застрявший скелет какого-то животного.
— Кабарга, — определил Алексей, — видно, наступила нечаянно, запуталась, а выбраться уже не смогла.
Ковалев срубил своим тяжелым тесаком молодую пихточку, отрубил вершину, оставил небольшую развилку. Приказав спутникам идти за ним строго шаг за шагом, он, опустив рогатину, как миноискателем шарил в траве, отыскивая затаившегося врага.
Среди кустов гнилыми остатками зубов торчали покосившиеся сторожевые вышки, но бараки были разрушены почти полностью. Видно, строились они на скорую руку, не то что избы в поселке. Поэтому и время расправилось с ними безжалостно, словно стремилось, стыдясь, поскорее стереть с земли следы человеческой жестокости и подлости. Максим Максимович выбрал нужный ракурс и, стараясь захватить бывший лагерь целиком, снял его с разных сторон.
Лена почувствовала странное удушье, тревога сковала сердце, ей нестерпимо захотелось как можно быстрее покинуть это страшное, гиблое место. Впечатление усугубляли мрачные, поросшие темным лесом горы, болото, покрытое рыжей низкорослой травой.
Лена посмотрела на Алексея. Очевидно, он испытывал те же чувства, потому что, поймав ее взгляд, не улыбнулся привычно, а отвел глаза в сторону.
В воздухе витало нечто гнетущее, давящее пронзительным холодом и ненавистью. Может быть, это были духи прошлого, а может быть, сконцентрированная гигантская отрицательная энергия, накопившаяся здесь за многие годы человеческих смертей, унижений и злобы?
Ветер посвистывал через щели в сгнивших срубах, и Лена вдруг поняла, что только этот единственный звук нарушает странное безмолвие, поглотившее лагерь. Затихли птицы, неумолчно свиристевшие до того в тайге, не шумели вершины деревьев, не шелестела трава. Только монотонный, тоскливый звук ветра бился среди останков жалкого и жуткого человеческого бытия.
Вернулся Максим Максимович, взглянул на помрачневших спутников:
— Гиблое, страшное место, смертью пахнет и горем! Сколько же здесь бедолаг полегло, одному Богу известно!
Торопливо поднялись они вверх по увалу и увидели вход в шахту. В пятьдесят восьмом его завалили скальным грунтом, поэтому Максим Максимович снял только общий вид, и они, не задерживаясь, спустились к небольшому ручью. Лена достала пакет с бутербродами и термос с крепким черным кофе.
Перекусив, мужчины закурили, а Лена прошла ниже по ручью, чтобы ополоснуть кружки и термос. Солнце припекало все сильнее, и она, пристроившись на камне, закрыла глаза, вслушиваясь в мерное биение водяных струй о камни. Уединение нарушил Рогдай: шумно забежал в воду и принялся громко лакать ее, выскочил на берег, ткнулся холодным носом в ладони, напрашиваясь на ласку. Лена открыла глаза, в паре метров от нее виднелся странный желтоватый камень, который почему-то заинтересовал Рогдая.
Пес внимательно обнюхал его, а потом стал возбужденно разгребать вокруг гальку и песок. Лена подошла поближе и ахнула: на нее провалившимися глазницами, жутко оскалившись, смотрел череп — жалкий осколок былой человеческой жизни. Подошли мужчины и принялись осматривать берег поблизости. Но, кроме еще одной, очевидно, реберной кости, найти ничего не удалось.
— Я слышал, что заключенных в карьере хоронили, но, видно, где-то на склонах тоже кладбище было, — сказал Алексей, — могилы, наверно, весенней водой размыло, а кости сюда вынесло.
Захватив оружие и видеокамеру, мужчины отправились вверх по склону. Лена засыпала кости камнями, воткнула сверху веточку пихты. Мог ли предполагать погибший или умерший человек, что не будут его останки знать покоя и после смерти? Размочит их талая вода, разметает по лесу, будут их точить дождь и ветер, пока не превратят в груду известковой пыли.
Мужчины вернулись ни с чем. За долгие годы склоны горы покрыл толстенный слой мха. Снега и дожди сгладили могильные холмики, да и существовали ли они вообще? Покойников хоронили в общих ямах, предпочитая не оставлять следов.
Назад в поселок возвращались молча, подавленные страшными впечатлениями. Только Рогдай был весел, всем своим видом выказывая радость возвращения домой с бесполезной, на собачий взгляд, прогулки.
Осмотр решили начать с развалившихся, а вернее, специально разрушенных корпусов обогатительной фабрики. Все металлическое оборудование искорежено, разбито, изувечено. Огромные бревна, из которых были сложены здания, раскатаны, повалены друг на друга.
— Да-а, — протянул Максим Максимович, — серьезно товарищи потрудились, ничего врагу не оставили!
На полуразрушенной стене болтался каким-то чудом сохранившийся облезлый щит. На его потрескавшейся, с облупившейся краской поверхности под слоем грязи проступало едва заметное одно-единственное слово: «…Сталина…»
— Смотрите, какой живучий генералиссимус, — удивился Алексей, — даже буквы до сих пор живут и побеждают!
Из кустов, виновато понурив голову, вылез Рогдай Увидев, что с хозяйкой за период самоволки ничего не случилось, он устроился под кустом и с неимоверным усердием принялся вылизывать какую-то консервную банку.
— Что за черт? — Алексей отобрал банку у пса. — Откуда он ее приволок?
Банка сияла яркой наклейкой.
— Голландская ветчина, — прочитал он, повертел в руках, провел пальцем по внутренней стороне.
Пес заволновался — капельки вкусного жира перекочевали на палец человека.
— Дня два прошло, как ее выбросили. Кто-то здесь побывал до нас и, если верить жестянке, буквально накануне нашего прихода откушал бутерброды с ветчиной. — Алексей накинул на пса поводок. — Оставайтесь на месте, нет, лучше укройтесь в развалинах фабрики.
Прихватив карабин, он скрылся в густом кустарнике. Через некоторое время его гибкое тело мелькнуло у первого дома, очевидно конторы фабрики, другого… Наконец он издали махнул рукой:
— Идите скорее сюда, только осторожнее, следы не затопчите.
Пока Лена и Максим Максимович рассматривали размокшие куски хлеба, обрывки полиэтиленовых пакетов, банки из-под тушенки и сгущенного молока, Рогдай опять шмыгнул в кусты, вернулся, с куском пестрой ткани.
— Обрывок камуфлы. — Алексей расправил его на колене. — Ох, сдается мне, Лена, это те самые добры молодцы, которых мы давеча видели. Смотрите, и следы похожи! — Он показал на четкий отпечаток каблука под самым срубом. — Судя по всему, они провели здесь несколько дней, видно, поджидали кого-то, и чувствовали себя не хуже, чем у Христа за пазухой. Думаю, нам крупно повезло, что мы с ними не столкнулись в тайге. — Он нырнул в темноту сруба. — Здесь они и спали, лапник совсем свежий. — Выглянув, Алексей брезгливо огляделся. — Нагадили они конечно же прилично! Не зря мишка по поселку бродил, решил на помойке полакомиться, а мы его напугали, бессердечные… Ну что ж. — Он отряхнул руки. — Пора возвращаться домой.
Нужно успеть до темноты вещи упаковать, завтра выйдем еще до восхода, чтобы по холодку перевал миновать.
Но не прошли они и сотни метров, как Рогдай заволновался, закрутил головой, поднял ее вверх и коротко тявкнул. Где-то недалеко от них по тайге шли люди, причем шли не таясь, будто по собственной квартире, громко перекликались, шумно продираясь через кусты. Бешено сверкнув глазами, Алексей прошипел сквозь зубы:
— Быстро и тихо на фабрику, пес взвизгнет — пристрелю!
Лена и Максим Максимович из-за остатков сруба наблюдали, как Ковалев ящерицей скользнул между камней. В тот же момент на увале показались люди — человек двенадцать крепких уверенных парней с автоматами и в армейском обмундировании.
Издалека трудно было разглядеть их лица, но Лене показалось, что один из них, самый рослый и крепкий, в черной матерчатой маске. Парни на мгновение остановились на вершине, настороженно оглядели окрестности. Вокруг все было спокойно, они легко сбежали вниз и через несколько минут устроились прямо на тех камнях, под которыми прятался Алексей. Отец и дочь затаили дыхание, присмирел и пес, почуявший опасность.
Прошло полчаса. Парни, растянувшись на прогревшихся камнях, очевидно, настроились на долгое ожидание. Лена представила, каково сейчас Алексею среди камней, почти под носом у подозрительных субъектов.
Внезапно парни повскакивали с мест, радостно загалдели: с противоположной горы, чуть в стороне от фабрики, спускались еще человек десять, тоже вооруженные и тоже в армейской форме. Они прошли настолько близко от их убежища, что Лена расслышала тяжелое дыхание. Узкий разрез глаз, очень смуглые лица явно указывали на то, что вторая группа — коренные жители этих мест и пришли, вероятнее всего, из соседней республики.
Первая и вторая группа встретились на камнях как старые, добрые знакомые: обменялись рукопожатиями, дружескими похлопываниями по плечу, обоюдным веселым ржанием. Мужчина в маске и крепкий коренастый парень с характерным покроем ног из второй группы даже обнялись. Словом, встретились приятели и коллеги после долгой разлуки, а они сдуру напуганы, приняли их за бандитов, сами оказались в нелепой ситуации. Мужчины тем временем покинули камни и, выстроившись в колонну, отправились вверх по тропе по направлению к шахте. Вскоре они скрылись за горой. Алексей вышел из-за камней и бегом пробежал к спутникам. Лена ни разу не видела его настолько взволнованным.
— Кажется, ребята, попали мы в славную заварушку. Парни эти никак друг друга, кроме как по кличкам, не называют. Старший даже среди своих маску не снимает. Сейчас они направились к шахте, у них там, насколько я понял, тайник с товаром. — Ковалев пристально и строго оглядел Гангутов. — Пока они не знают, что у них объявились нечаянные свидетели, поэтому я решил этим воспользоваться, постараюсь скрытно пройти следом, а вы галопом, но как можно осторожнее, возвращаетесь к дому, собираете вещи и сидите тише воды, пока я не вернусь. А там уже будем действовать по обстановке.
— Алеша, я их на всякий случай снял видеокамерой, — повинился старший Гангут.
Алексей улыбнулся:
— Я даже не смел на это надеяться, думал, — извините, конечно, — испугаетесь…
— Обижаете, — притворно рассердился журналист, — в Афганистане я и не в таких передрягах бывал и голову не терял.
— Отлично, теперь у нас все их физиономии зафиксированы, жаль, что разговор будет не слышен, большое расстояние все-таки, а кое-что интересное они успели наговорить.
— Алексей, — Лена смотрела, упрямо закусив губу, не отводя взгляда, — я иду с тобой. Отец и один пока справится, кроме того, с ним Рогдай. — Насупив брови, она решительно забросила карабин на плечо.
— Хорошо. — Алексей неожиданно даже для себя быстро сдался, а может быть, просто времени для выяснения отношений уже не оставалось.
Возвращение назад мало напоминало их дневную прогулку. Алексей шел не разбирая дороги и, если она отставала, оглядывался и сердито шипел:
— Поторапливайся, и так время теряем.
Речку преодолели вброд, поэтому подходили к брошенной шахте вымокшими по пояс. Алексей собственноручно вымазал ей лицо грязью, так что видок у них был еще тот. Скрываясь за огромными камнями, подошли метров за двести к бывшему входу в шахту, но дальше расстилалась достаточно ровная площадка.
Пристроившись за мощным обломком скалы в густых зарослях кашкары, они принялись наблюдать за происходящим у входа. Несколько парней сидели у спуска в шахту, остальные, вероятно, были уже внутри.
Поставив автоматы между колен, они расслабленно откинулись на камни, не подозревая, что за ними наблюдают.
— Эх, надо было давеча к самому входу подойти.
Видно, не первый раз они здесь, вполне кое-что интересное могли бы обнаружить. — Прикрыв козырьком ладони окуляры бинокля, Алексей пристально осмотрел все подходы к шахте. — Интересно, что за товар они там прячут, уж конечно не новогодние игрушки.
Из черного провала показалась группа людей.
Мужчина в маске отделился от остальных и направился в их сторону. Алексей с силой вдавил Лену в жесткий кустарник. Но мужчина не дошел до их убежища каких-то десяти — двенадцати метров, устроился на камнях вполоборота к ним, достал бумаги из небольшой кожаной папки и принялся их рассматривать.
Через несколько минут к нему присоединился командир второй группы в легком десантном комбинезоне.
— Смотрю, ты решил еще раз все проверить. Македонец? Или доверять перестал?
— В нашем деле даже за отца с матерью поручиться нельзя. Опять тебя учить надо?
Парень предупреждающе поднял руку:
— Только не это, начальник. Скажи лучше: нам тут всю ночь кантоваться или вечером груз заберут?
— Вертушка будет только завтра, к десяти утра.
На этот раз я сам Кацо встречу. — Македонец спрятал бумаги в папку, показал на камень рядом с собой. — Устраивайся, Шерхан, рассказывай, что в поселке разузнали.
— В поселке полный шухер. Опер из края шерстит всех подряд, ищет, кто Абсолюта поджарил. Зря ты его. Македонец, урыл, мало тебе «капусты» за товар, еще и золотишко решил к рукам прибрать?
— А это не твое сучье дело. — Македонец угрожающе поднялся и навис над Шерханом. — Тебе задание было разнюхать обстановку, а не указывать, что и как мне делать. И языком поменьше тренькай, пока я его тебе не укоротил!
Шерхан поднялся с камня, тщательно отряхнул комбинезон.
— Гляжу, Македонец, ты с каждым днем все круче забираешь? — Он потянул пальцем маску с лица Македонца. — Ты эту тряпку когда-нибудь снимаешь?
С бабой трахаешься тоже в ней и в бане моешься?
Македонец отбросил его руку и сильно толкнул в грудь:
— Спокойно, браток. Еще слово, и я тебя кончу, как Абсолюта.
— На бабе кончай!
Даже под маской было заметно, как у Македонца заходили желваки на скулах. Он выхватил из кобуры пистолет и навел на Шерхана, но тот уже понял, что зашел слишком далеко.
— Ша, корешок! Пошутили, и хватит! А то мои пацаны рты разинули. Прячь пушку, я тебе еще одну новость не пересказал.
Македонец переложил пистолет из одной руки в другую, но все-таки убрал его в кобуру.
— Что там еще стряслось?
— Завтра, я думаю, сюда делегация пожалует: Ковалев, лесхозовский директор, а с ним учителка, что Абсолюта нашла, и папаша ее — телевизионщик. Могут прямо к вертушке поспеть, вот кино будет!
Лена и Алексей переглянулись. Лена заметила, как мелькнули злые огоньки в глазах Ковалева, а губы сжались в узкую полоску. Он сосредоточенно вслушивался в разговор. Сомнений не оставалось: перед ними матерые бандиты, к которым они только по счастливой случайности не попали в руки.
Впервые Лена наяву встретила преступников. Эти люди несколько дней назад жестоко пытали несчастного старика, а сегодня так хладнокровно, даже с оттенком бахвальства обсуждают случившееся И теперь не менее спокойно решают чужую судьбу.
— Завтра с раннего утра выставишь пару ребят у входа в долину, думаю, они идут через перевал, поэтому мимо не пройдут. С Ковалевым осторожнее.
Хитрый волчара, Афган прошел, и справиться с ним будет непросто. Если что, не церемоньтесь, мочите не раздумывая. Если он базу обнаружит, все наши дела насмарку!
— А девку куда и мужика? Туда же?
— Нет, их пока не трогайте. Предупреждаю, если кто попытается к ней под юбку залезть, самолично стервецу яйца отшибу!
— Слишком быстро в гору скачешь. Македонец!
Из-за какой-то сучки моих пацанов обидеть хочешь?
Смотри, как бы жалеть не пришлось.
Македонец хрипло выругался сквозь зубы.
— Я еще раз предупреждаю: если девку тронете хоть пальцем, на свою долю не рассчитывай.
— Да ладно, хрен с ней, — Шерхан примиряюще коснулся его локтя, — не пыхти. Забираем парней, и в избу, расслабимся немного до утра, а твоим Ковалевым сам займусь, посмотрим, чему его афганские университеты научили.
Македонец пронзительно свистнул и махнул рукой. Парни у входа подхватили автоматы и быстрым шагом начали спускаться под гору. Алексей почти втиснул Лену под камень, придавил всей тяжестью своего тела. Руки его сжали ложе карабина так, что побелели суставы. Двадцать с лишним пар прочных, подкованных стальными набойками армейских ботинок чеканили шаг почти у них над головой.
Парни беспечно болтали, перемежая каждое слово отборным матом.
Лена привстала, глядя им вслед.
— Они к поселку идут, а там папа…
— До твоего папы им еще семь верст до небес, да все лесом. — Алексей посмотрел на девушку. — Тебе Македонец никого из поселковых не напоминает?
Похоже, он всех нас хорошо знает, а в некоторых дамах еще и особо заинтересован. — Алексей криво усмехнулся. — Вспоминай, кому авансы давала?
Лена презрительно посмотрела на него:
— У тебя поразительный талант, Ковалев, походя оскорблять людей.
Алексей заметил, как побелели ее щеки даже под слоем грязи, и притянул к себе:
— Прости, я по-дурацки пошутил, но согласись, все это кажется подозрительным, тем более что никому в поселке, кроме нескольких человек и начальника отдела кадров, неизвестно, что я когда-то служил в Афганистане. Хорошо, хорошо, — заметив ее протестующий жест, еще решительнее прижал Лену к себе. — Нужно признать, что ты Македонцу по какой-то причине нужна, мне же в его милости отказано раз и навсегда. Ну что ж, посмотрим, чему нас учили в афганских университетах, как этот туземный ублюдок выразился.
— Ты что задумал? — Лена ухватила его за руку.
— Пока ничего особенного. Перво-наперво пробегусь до шахты и обратно. Часового они не выставили, не знают, что их два любопытных экскурсанта засекли. — Алексей торопливо прижался к ее губам и через минуту какими-то странными зигзагами помчался к шахте.
Вокруг стояла тишина. Голоса парней хоть и были еще слышны, но сливались в непонятный булькающий говорок, а может, это река билась на перекатах и все Лене мерещилось. Легкий шорох раздался откуда-то сбоку, и девушка испуганно вздрогнула: на расстоянии вытянутой руки чуть выше на камне сидел маленький полосатый зверек. Черные глазки-бусинки с любопытством смотрели на Лену. Он еще не знал, надо ли ему бояться незнакомого существа. Встав на задние лапки, передние он молитвенно сложил на груди, светлое брюшко слегка подрагивало. Лена осторожно нашарила в кармане несколько хлебных крошек, медленно протянула руку. Зверек тут же метнулся в сторону и, обиженно свистнув, скрылся в камнях. Но через секунду вынырнул опять, прокрался к крошкам, торопливо захватил их в рот и соскочил с камня в заросли кашкары.
— Кое-кто сегодня получит наряд вне очереди. — Алексей свалился откуда-то сверху, изрядно ее напугав. — Где это видано, чтобы часовой на посту в куклы играл?
— Просто вокруг все затихло, а тут такой забавный бурундучишка, — попыталась оправдаться Лена.
— Правильно, а в это время другого бурундука, побольше размером, могли раз десять в шахте застукать и пристрелить на месте. — Увидев ее наполнившиеся слезами глаза, улыбнулся:
— Ну ты, право, шуток не понимаешь. Смотри лучше, какие подарки от Македонца я тебе принес.
Только сейчас Лена заметила, что жилет у него надет на голое тело, а через плечо висят три автомата.
— Господи, у них что там, арсенал?
— Почти. Небольшой армейский склад. Оружие, боеприпасы, несколько приборов ночного видения и бесшумной стрельбы. Это то, что я успел рассмотреть. Интересно было бы узнать, кому все эти богатства предназначены? Кавказ от нас далековато, а здешние соседи вроде Россию штурмом брать не собираются. — Алексей подтянул к себе желтоватый подсумок. — Смотри, это гранаты китайского производства. Довольно вонючие, скажу тебе, штучки. Вот это наши — осколочные, тоже ничего, осколки дают мелкие, но весьма зловредные. — Он отложил в сторону подсумок, подтянул к себе свитер. — А тут дополнительные рожки к автоматам и сколько-то патронов россыпью. — Он приподнял свитер. — Тяжеловато, но своя ноша не тянет!
Тут Лена увидела на камнях нечто, поразившее ее до глубины души.
— Алексей Михайлович, это же гранатомет!
— Гранатомет. — Он похлопал его по стволу. — Был и миномет, но несколько тяжеловат в наших условиях.
— Ты что, решил начать военные действия?
— А это уж куда кривая выведет. Завтрашний день покажет, что начнем, а что закончим. Теперь прекращай разговоры в строю и шагом марш в направлении Максимыча.
Обратно возвращались по тропе, обходящей гребень горы с другой стороны. У Максима Максимовича лицо за время их отсутствия посерело и осунулось. Он слышал шум на краю поселка, потом, когда прозвучала короткая автоматная очередь, подумал, что его ребята вступили в бой, и не чаял увидеть их живыми.
Быстро перекусив, они решили обсудить сложившуюся ситуацию. Максим Максимович и Лена вопросительно смотрели на Алексея, но он молчал, обхватив голову руками. Решение должно быть однозначным: он не имел права рисковать жизнями своих спутников, но, с другой стороны, как позволить Македонцу провернуть сделку и благополучно отбыть в неизвестном направлении? Этого он не простит себе потом всю жизнь.
Первым не выдержал отец.
— Что вы решили, Алеша? — спросил он.
— Вариант только один: уходим сегодня вечером, пойдем не через перевал, там нас могут встретить. — Он посмотрел на аккуратно уложенные Гангутом вьюки. — Придется их снова разобрать, возьмем оружие, самые необходимые вещи и минимум продуктов. На сборы — час, и быстро уходим, пока они не надумали вечером пост выставить.
Они подняли доски пола и сложили туда вещи, оставили лишь теплые куртки, плащ-палатки, из продуктов — копченое мясо, галеты и пачку рафинада. Проверили оружие. Максим Максимович, увидев, как Лена ловко обращается с автоматом, горько усмехнулся:
— Вот и пригодились бабушкины уроки. Не приведи господь, если придется по людям стрелять.
Алексей тяжело посмотрел на него:
— Лично я этих ублюдков за людей не считаю и миндальничать не собираюсь. Вспомните, что они сотворили с Абсолютом…
— Как я понимаю, мы с отцом досадная помеха и просто путаемся под ногами у доморощенного Джеймса Бонда? — рассердилась Лена.
— Не пыли. — Алексей с усилием нажал на ее плечо, заставил сесть. — Ничего я не имею в виду.
Просто мне очень не хочется, чтобы подонки типа Македонца и Шерхана слишком уж радовались жизни и получали от нее все тридцать три удовольствия!
— Алеша, по всей видимости, вы что-то задумали и не решаетесь нам сказать. Я прав? — осторожно спросил Максим Максимович.
Алексей зыркнул на журналиста глазами и отвел их в сторону.
— В проницательности вам не откажешь, Максим Максимович. Давайте присядем, минут десять у нас еще есть, — вздохнул Ковалев.
Мужчины присели на крыльце, закурили, Лена отошла к навьюченным лошадям, не спуская глаз с отца и Алексея.
— То, что я обнаружил в шахте, тянет на многие тысячи долларов, по моим подсчетам, поэтому они так боятся нашего появления. Здесь идеальное место для хранения товара, и они вряд ли согласятся пожертвовать им. Если мы сейчас уйдем, то сообщить о товаре и этой перевалочной базе сможем лишь дня через два-три, а он тем временем окажется в руках очередных «неуловимых мстителей» где-нибудь на Кавказе, а может, и поближе, на него сейчас великий спрос.
— Я, Алеша, тридцать лет без малого в журналистской узде. Чего только не повидал и какого только дерьма не нахлебался. Но одно скажу: в любимчиках у мафии не ходил, хотя и знаю о ней не понаслышке. Сейчас ругаю себя последними словами, почему Лену отпустил с вами, а не пошел сам. Старый дурак! Это были бы уникальные, воистину золотые кадры и прекрасная улика против этих подонков! — Максим Максимович возбужденно прошелся по крыльцу, глянул на собеседника. — У меня к вам предложение. Я понимаю, оно слишком рискованно, но мне необходимо завтра снять тайник и передачу оружия.
— Во-первых, тайник вы уже не снимете. Я им приготовил небольшой сюрприз: стоит им споткнуться, и все их арсеналы взлетят к чертовой бабушке. Во-вторых, их более двадцати человек, и неизвестно, сколько еще с вертолетом прибудет. Более двух десятков озверевших бандитов, они же перестреляют нас, как куропаток, глазом не моргнут.
— Алеша, я все продумал, только дослушайте меня. Я должен остаться, мне нужны эти съемки во что бы то ни стало. О нашем присутствии они не догадываются. Я скрытно сниму всю процедуру, а потом уйду в тайгу. О месте встречи сговоримся. Даже если произойдет взрыв, подумают, что это случайность.
— Максим Максимович, неужели вы думаете, что я оставлю вас одного? Ради эффектных кадров вы собираетесь рисковать жизнью? Я не сомневаюсь в ваших способностях уйти незаметно. Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Никто из нас не в состоянии просчитать ситуацию. Честно говоря, я склонился бы к такому варианту, если бы нас было только двое. Но с нами женщина, ваша дочь, вы же себе никогда не простите, если с ней что-нибудь случится?
— Выходит, я бельмо на глазу и мешаю выполнить вам гражданский долг? — Лена уперла руки в бока, гневно оглядела отца и Ковалева. — Вы считаете, что я горю желанием сбежать от этого дерьма?
Завтра я иду с тобой, отец, и пусть меня кто-нибудь попытается остановить!
Алексей рассмеялся:
— Я преклоняюсь перед вашими талантами убеждать и заставлять подчиняться.
Лена возмущенно вздернула подбородок.
— А я — перед вашим талантом скрытничать. Я же по глазам вижу, весь этот военный совет в Филях сплошная провокация, чтобы вынудить отца принять ваше решение. Только я в кустах отсиживаться не собираюсь. Я иду с вами!
— Лена, — укоризненно прервал ее отец, — какую ересь ты несешь!
— Хорошо. — Алексей жестко посмотрел на нее. — Извините, Елена Максимовна, что не посчитался с вашим мнением, но если вы думаете, что за последние два дня пережили тяжелые испытания, то по сравнению с последующими сутками они покажутся вам романтической сказкой.
