Ольга вошла с чемоданом в родной обшарпанный подъезд и не поверила своим глазам — лифт работал. В почтовом ящике она обнаружила перевод от мамы. Писем не было.

Смешанное чувство жалости и облегчения испытала она при виде двери бабушкиной квартиры. Разумеется, уже с первых минут приземления в Шереметьеве все вокруг казалось ей убогим и грязным, и чем дальше от Москвы, тем грязнее. Бросалась в глаза пыль, неухоженность, безвкусица, неуважение к красоте, блеклые краски… Квартира бабушки тоже проигрывала по сравнению с парижскими апартаментами, которые ей довелось увидеть, но в ней было что-то неподвластное никаким трезвым оценкам, какая-то глубинная для Ольги красота. Поэтому когда она открыла дверь и переступила порог, то прямо тут же, в прихожей, села на пол рядом с чемоданом, закрыла глаза и просидела так несколько минут. Она вдыхала знакомый, особый запах, который присутствует в каждой квартире, где много лет жили одни и те же люди. И даже непонятно, что являлось источником этого запаха. То ли так пахла синяя бархатная обивка бабушкиной мебели, то ли старинное темное дерево серванта, то ли пожелтевшие фотографии на стенах…

Потом Ольга долго наводила порядок: вытирала скопившуюся в углах пыль, пылесосила ковер, разбирала чемодан. Достала и выложила на стол сувениры, которые купила на пятифранковых распродажах, чтобы подарить родным и знакомым: набор французской косметики для мамы, синтепоновые комбинезоны для братика и сестрички, две электронные записные книжки, одну — для соседа Аркаши, другую — для маминого мужа Анатолия, шелковую косынку для Жанны Константиновны, перламутровую ручку для Серафима Петровича… Для Васи Савельева она приготовила небольшой альбом художественной фотографии, который приобрела в книжном магазине музея Д’Орсэ.

Затем она с наслаждением приняла ванну, добавив в нее, как делала Капуля, отвар ромашки. Волосы она тоже ополаскивала после мытья ромашкой. От этого они слегка светлели и приобретали необыкновенный блеск. С полотенцем на голове и в любимом голубом махровом халате Ольга вышла из ванной и заварила крепкий чай, добавив туда остатки прошлогодней мелиссы.

Только теперь она почувствовала себя дома. В квартире стоял влажный и терпкий запах трав. Все вокруг было убрано, сверкало, в спальне ее ждала чистейшая накрахмаленная постель (белье крахмалила еще бабушка). Она попила чаю с шоколадными конфетами из нарядной круглой коробки, которую купила в магазине на Елисейских полях. На душе стало легче. И Ольга погрузилась в приятные воспоминания…

Вот она знакомится в библиотеке с Мишелем. Вот они плавают на лодке по озеру в Булонском лесу. Вот они в лавке букинистов. Вот они в китайском ресторанчике. Нет, дальше лучше не вспоминать… Вот Ольга пришла к Жаклин Кантарель. Вот она увидела перстень. Вот Жаклин уговаривает ее остаться во Франции насовсем. Вот они пьют кофе, прощаются. Жаклин приглашает ее пить домашнее вино… Вино! Как это Ольга забыла про вино! Ведь бабушка говорила, что у нее тоже есть старинный семейный рецепт…

Ольга бросилась к серванту и достала черную шкатулку с птицами. Наверняка, он здесь, среди этих бумажек… Ольга достала всю пачку и стала перебирать ее на коленях. Наконец, она обнаружила в каком-то потертом профсоюзном билете на имя ее бабушки Клары сложенный вдвое темный от времени листок, на котором крупными буквами было выведено: «Вино французское Тибо». Ольга торопливо развернула листок. На левой стороне листа рецепт был записан по-французски, а на правой — по-русски старыми буквами. Ольга достала большую записную книжку, в которую записывала все самое важное, и старательно переписала в нее рецепт — оба текста. Затем она снова аккуратно сложила листок, вложила его в тот же билет и уже хотела засунуть столку обратно в шкатулку, как вдруг обнаружила, что на дне ее… пусто. Ольга еще раз переложила одну за другой все бабушкины реликвии. Шкатулка была пустой. Колье исчезло!

В первую минуту Ольга ошарашенно смотрела в пустую шкатулку — внутри у нее все оборвалось. Она хватала ртом воздух, не в силах справиться с потрясением. Только она немного успокоилась, напилась чаю, расслабилась перед сном — и тут на тебе! «Куда, ну куда же оно могло запропаститься?» — бесконечно повторяла Ольга. И вдруг она вспомнила, что второй ключ от квартиры оставался у Жанны Константиновны. Вот где разгадка! Наверное, соседка случайно нашла его и забрала на всякий случай к себе, чтобы надежнее было.

Ольга торопливо переоделась в ситцевое домашнее платье, схватила подарки и бросилась к соседям. Как же она сразу не додумалась к ним зайти! Они ведь даже не знают, что она приехала! В ответ на звонок раздался знакомый лай. Открыли сразу. В дверях стояла Жанна Константиновна и держала рвущегося к Ольге Перса. Седые волосы ее, как всегда, были прибраны в аккуратный маленький пучок.

— О-о-о, вот так радость! Олюшка вернулась! Да с подарками!

Соседка заохала над французскими сувенирами и завела Ольгу в комнату.

— Аркаши сейчас нет, но я ему передам. Какая красота, вот он обрадуется…

Серафим Петрович в майке и спортивных рейтузах сидел в кресле перед телевизором. Полюбовался на ручку, поцокал языком и снова уткнулся в экран.

— Жанна Константиновна, — осторожно спросила Ольга, — никаких сложностей с квартирой не было?

— Нет, Олюшка, никаких, — уверенно сказала соседка. — Раз в три дня, как часы, заходила поливать. Все цветочки в порядке, амариллис даже зацвел. Пыль иногда вытирала. А то думаю, Ольгунька приедет и задохнется… — Жанна Константиновна посмотрела на нее с улыбкой умиления. — Вот, возьми ключик, если нужно. А нет, так оставь, пусть у нас висит…

Словом, колье было не у нее. Да она, наверное, про него и не знала. Хоть они и были подругами с Капулей, общались по-соседски, но в семейные тайны Жанна Константиновна вряд ли была посвящена. Ведь даже мама — Ольгина мама — не знала про колье… Ольга вернулась домой и с обреченным видом села за круглый стол. Что же ей теперь делать? Заявлять в милицию о пропаже? Но есть ли в этом смысл? Они ведь все равно не найдут колье. Только измотают ей понапрасну нервы. Может, лучше сказать Жанне Константиновне? Но тогда она решит, что Ольга подозревает ее… Это будет смертельная обида. Что же делать? Ольга в отчаянии терла лоб, как будто это была волшебная лампа Алладина. «Главное, не паниковать, — уговаривала она себя. — Может быть, надо просто получше поискать в квартире? Вдруг я сама переложила его куда-нибудь перед отъездом, а потом это напрочь вылетело у меня из головы?»

Ольга вскочила и принялась один за другим выдвигать ящики, заглядывать в потайные уголки шкафов, в пакеты с кружевами и лентами. Даже на кухне все перерыла. Колье нигде не было. Ей хотелось плакать от бессилия.

Долго лежала она в постели и никак не могла уснуть. И вдруг она догадалась, кто мог украсть колье…