Вот уже два часа Ольга бродила по просторным залам музея Д’Орсэ. Когда-то в этом огромном здании с часами и башенками располагался вокзал. Теперь здесь выставлялись полотна самых лучших французских художников. Среди них были и ее любимые Ван Гог, Тулуз-Лотрек и Ренуар.

На втором этаже Ольга долго рассматривала коллекцию бельгийской мебели. Особенно поразили ее кровати. Здесь были и огромные ложа с золочеными витыми столбиками для балдахина, и изысканной формы кровать-завиток в стиле модерн — словно вырезанная целиком из куска орехового дерева… Ольга попыталась представить, какими были люди, которые спали на этих кроватях много лет назад. Наверное, это были какие-то особенные люди — красивые, гармоничные, прекрасно образованные… У них были совершенные тела, возвышенные мысли… Они ничего не добивались сами — все им было дано с рождения… И они даже не восхищались этими роскошными кроватями — они просто в них спали… И вот теперь эти интерьеры, сохранившие частички их душ, обрывки их снов, стоят здесь, как навсегда покинутые жителями города…

Ольге было грустно. Без Мишеля жизнь казалась бесцветной и неинтересной. Он был, как неиссякаемый источник энергии, юмора и удивительной легкости, как порыв ветерка в жаркий день. Чем-то Мишель неуловимо напоминал Ольге отца. Может быть, той удивительной аурой доброты и любви, а может быть, способностью всегда шутить и смеяться? Или энергичной, стремительной походкой? Но дорогой образ отца хранился в дальних уголках ее детской памяти, а Мишель был здесь, рядом, в реальной сегодняшней жизни. Где он сейчас? Несется на машине и, наверное, насвистывает себе что-нибудь под нос… Или жует гамбургеры в придорожном «Макдональдсе»… А может, разглядывает ее снимки?..

Ольга поднялась по крутым ступенькам в одну из маленьких башенок на крыше и вдруг обнаружила, что часы, которые она заметила еще с улицы, имеют совершенно прозрачный, как оконное стекло, циферблат и сквозь них можно смотреть сверху на Париж. Вид, который открывался отсюда на Сену, был поистине волшебным, почти нереальным в серебристой дымке дождя. А дождь сегодня лил с самого утра. Мишель оказался прав, когда говорил про плохую погоду. Ольга вспоминала вчерашний день — солнечный и радостный, несмотря на неудачную поездку. И его печальное завершение, когда, вернувшись в общежитие, она нос к носу столкнулась с Еленой Николаевной Скляр.

— Где ты пропадала, дрянь? — налетела на нее разъяренная Елена. — Мы тут уже с ума сошли! Да я завтра же закажу тебе обратный билет! Ты у меня живо вылетишь из университета!

Ольга стояла и молчала, слушая ее гневную тираду. А что она могла сказать в свое оправдание? Что уже три дня разгуливает по Парижу со студентом Политехнической школы и что занимается с ним где попало любовью? Это означало бы бросить вызов отлаженной системе, которая считалась незыблемой, но которую каждый, как мог, обходил. И сама Елена тоже. Наверное, Ольга должна была охать, ахать и слезно прочувствованно извиняться. Но у нее словно присох к небу язык. Может быть, именно упорным молчанием она окончательно вывела кураторшу из себя, и та, не сдержавшись, от души отхлестала Ольгу по щекам. После этого она с полыхающим лицом развернулась и размашистой походкой удалилась в свою комнату. Спустила пар — и успокоилась.

А Ольга осталась стоять в пустом холле первого этажа, куда доносилась громкая ритмичная музыка с дискотеки. У нее даже не было слез. Она слишком устала от всего в этой жизни. Поэтому она просто поднялась в комнату и завалилась спать…

Наутро Ольга поняла, что никто не собирается ее никуда отсылать. Проступок ей простили, сделав лишь серьезное предупреждение. Елена даже извинилась перед ней за вчерашнюю распущенность и рукоприкладство. Но теперь в обязанность Натали уже официально вменялось следить за Ольгой и докладывать обо всем руководительнице.

— Не хватало еще мне тебя на шею — следить за тобой! — возмущалась Натали. — Шляешься неизвестно где, а я каждый раз, как дура, должна на вечерней «линейке» блеять: мол, разминулись, да потерялись…

— Извини, Натали, я, честное слово, не хотела тебя подводить, — сокрушалась Ольга. — Если хочешь, давай теперь ездить вместе.

Однако эта идея тоже не привела Натали в восторг. У нее были свои дела, о которых Ольге совершенно не полагалось знать. С другой стороны, ей хотелось иметь выигрышную позицию, наблюдая за Ольгой из-за угла.

— Нет, ездить мы будем раздельно, — сухо сказала она, — только теперь уже, будь добра, без опозданий.

— Больше я не опоздаю… — твердо пообещала Ольга, зная, что действительно не опоздает.

Теперь опоздание для нее означало одно: преждевременный отъезд в Россию, а значит, и разлуку с Мишелем. Она даже не думала теперь об учебе, о возможности слушать лекции в Сорбонне. За несколько дней, проведенных в обществе Мишеля, она отдала бы все бриллианты из витрин на Больших бульварах.