Глава 14
1
Нина шла по узкой тропинке в прохладном лесу. Она с наслаждением вдыхала влажный воздух, пахнущий грибами и мхом. Почва мягко пружинила под ногами. Нина руками раздвигала ветки, иногда ей приходилось низко наклоняться, чтобы желто-зеленые листья с капельками недавно прошедшего дождя не задели ее по лицу. Но, даже если это случалось, их прохладное прикосновение не было неприятным.
Нина почувствовала, как легкий запах дыма защекотал ей ноздри. Она заулыбалась и поспешила вперед. Деревья расступились перед ней, и Нина вышла на небольшую лесную полянку очень правильной круглой формы. На ней горел костер, тихо потрескивали дрова, голубоватый дым поднимался прямо вверх, в безветренное небо. У костра спиной к ней сидел темноволосый мужчина в толстом бежевом свитере. Нина наступила на сухую веточку, и та хрустнула у нее под ногами. Мужчина оглянулся. Это был Андрей. Солнечный зайчик отскочил от его очков. Молча улыбаясь, он смотрел на Нину. Нина остановилась. Спиной прислонившись к дереву, она стояла, не отводя взгляда от любимого лица. Где-то вела счет годам кукушка.
Нина открыла глаза, и почувствовала, что она снова у жары под колпаком. Сухой воздух обжигал гортань, капельки пота щипали горячую кожу. Нина с трудом поднялась. Устав возить щеткой по расплавленному асфальту, она прилегла в тени дома и нечаянно задремала. Сон, который она увидела, казался ей настолько реальным, гораздо реальней того мутного раскаленного марева, в котором она очнулась.
Нина отвинтила пробку пластиковой бутылки и вылила воду себе на голову. С утра в бутылке был один лед, но к двенадцати часам дня он успел превратиться в тепловатую водичку. Нина cделала несколько жадных глотков. Вода утоляла жажду, но не освежала. Безжалостной иглой мозг сверлил вопрос: зачем я здесь, что я тут делаю, не затянулись ли мои каникулы? «Пора собираться домой!» — отчетливо поняла Нина.
Она медленно, с трудом поднялась, отряхнулась от песчинок и сухих листьев и пошла на площадь перед супермаркетом. Туда обычно приезжал за ней Алекс. Нине пришлось недолго ждать, старый джип, треща мотором, вскоре показался из-за угла.
— Алекс! — с ходу начала Нина. — Мне надо больше работы, понимаешь, больше работы — больше денег. Нужны деньги, я хочу в Россию. Билет, самолет… — Для большей доходчивости Нина раскинула в стороны руки и немного погудела.
Алекс, кажется, понял. Его лицо изобразило комическое отчаяние.
— Нина ехать, кто работать!
— Что делать… — Нина развела руками. — Так что, будет работа?
Алекс задумался. Потом расплылся в улыбке.
— Да, есть работа! Убирать школа, да? Хорошая работа — есть кондиционер.
— Отлично!
Теперь Нина после работы на улице шла убирать школу. Эту работу она делила с Терри, он мыл первый этаж, она второй. Обычно Нина так выматывалась на улице, что, придя в школу, врубала кондиционер в каком-нибудь классе и ложилась прямо на кафельный пол. Через полчаса она приходила в себя и приступала к уборке.
В классах творилось нечто невообразимое. Как будто здесь не детей учили, а проводили военные маневры, иногда даже парты валялись перевернутыми, не говоря уже о стульях. По всем классам и коридором были раскиданы фантики, огрызки, надкусанные сандвичи.
«Ничего себе детишки! — поражалась Нина.
Она вспомнила свое пионерское детство. «Вот если бы их, как нас, заставляли дежурить, тогда бы наверняка гадили бы меньше. То же мне, нашли себе халяву, убирайся тут за ними».
Правда, в этой работе были свои плюсы. Нина заметила, что очень часто дети оставляют в партах фрукты или бутерброды, заботливо упакованные родителями в прозрачную пленку.
«Их ведь даже не надкусили, — убеждала себя Нина, — значит, я вполне могу это съесть, пока никто не видит. Это же не с помойки. Здесь все чистое и вполне свежее. Тем более что я должна откладывать деньги на билет».
Теперь визит в школу заменял ей обед. Нина покупала баночку газированного сока и заедала его самыми разнообразными бутербродами. Ей попадались и с сыром, и с ветчиной, и с шоколадной пастой. Вскоре она уже не ела все подряд без разбора, а выбирала что повкуснее. Однажды Нина заметила, что Терри делает то же самое, причем совершенно без комплексов. А ведь у него не было проблем с деньгами, и билет обратный он купил еще в Англии. Теперь Нина не комплексовала по поводу своих бесплатных обедов. Они с Терри собирали все трофеи в отдельный пакет, а после работы не спеша вместе пировали, посмеиваясь над собственной находчивостью.
Конечно, Нина ужасно уставала. Ведь она работала по десять часов в день. Но зато и зарабатывала по восемьдесят шекелей ежедневно, а это почти тридцать пять баксов. Нина все уже рассчитала, на билет ей нужно четыреста долларов, что-то у нее уже было, что-то нужно отложить на жизнь и еду. Короче, месяц работы — и билет у нее в кармане.
Между тем была уже середина мая, приближалось лето, и с каждым днем жара становилась все нестерпимей. Дня два вообще все еле ноги переставляли, потому что дул хамсин — горячий ветер из пустыни, когда пересыхает горло, а воздух кажется раскаленным.
2
Нина работала как автомат, стараясь ни о чем не думать. Ей осталось вымыть еще два класса и длинный коридор, а силы были уже на исходе.
«Я больше не могу!» — рефреном стучало у нее в голове.
Тем не менее ее огрубевшие от работы руки делали свое дело. Класс постепенно становился чище, чтобы к середине следующего дня вновь наполниться бумажками, сломанными карандашами и забытыми игрушками.
И тут появился Марк. Он возник в проеме двери неожиданно, словно загорелый призрак в джинсовых шортах, с которых свисала нитяная бахрома.
— Привет, малышка! — сказал он, как всегда.
Нина молчала. Она лихорадочно соображала, что же ему от нее нужно на этот раз. Неужели опять секс? Нет, больше она не поддастся ему.
— Не бойся, я пришел помочь тебе. Я же вижу, как ты устала.
Нина не верила, она ждала от него какого-то подвоха. Но Марк был сама искренность.
— Иди отдохни, а я закончу уборку за тебя.
— Я сама справлюсь, — холодно ответила Нина, — а ты, если хочешь работать, пойди к Алексу. Ему нужны люди, он даст тебе участок, и ты будешь зарабатывать деньги. Они тебе не помешают.
— Нет, — спокойно ответил он, — деньги меня больше не волнуют. Они тлен, из-за них люди убивают друг друга. Я люблю тебя, поэтому хочу сделать для тебя что-нибудь хорошее. Ты мне уже совсем не доверяешь?
«А собственно, почему бы и нет? — подумала Нина. — Пусть поможет, я ничем не рискую. Вымыть пол он вполне способен, для этого большого ума не надо. Даже если он это сделает плохо, я всегда смогу подправить».
— Хорошо. Хочешь мне помочь — пожалуйста. Вот тебе ведро, швабра, порошок. Надо домыть этот этаж. — Марк послушно кивал. — А я пойду во двор, буду лежать под сосной. Если я понадоблюсь, позовешь меня. Желаю удачи! — И Нина, очень довольная на самом деле, ушла.
Рухнув на теплую траву, усыпанную пожелтевшими иглами, она тут же отрубилась. Проснувшись, она никак не могла понять, сколько же прошло времени, но потом заметила, что тень от дерева заметно передвинулась. Значит, прошло не меньше часа. Она полежала еще немножко, слушая, как ветер шуршит иглами. Потом ею овладело легкое беспокойство.
«Что же это он так долго? Да я за это время десять раз успела бы все сделать! Полы он натирает там, что ли? Надо бы пойти посмотреть, да только вставать неохота».
Прошло еще четверть часа, Марк не появлялся. Нина забеспокоилась всерьез. Наконец она не выдержала и поднялась. В школе было тихо. Тот класс, где ее нашел Марк, был действительно вымыт, а другой и коридор — нет. Самого Марка нигде не было видно.
«Да куда же он мог подеваться? — Нина чувствовала, что произошло что-то неладное. — Вот он где прячется!» — с облегчением вздохнула она.
Марк сидел на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Он выглядел очень довольным. В одной руке он держал банку с пивом, в другой гамбургер. Рядом с ним лежал пакет с фруктами и маленький пакетик с солеными фисташками.
— А, вот ты где! А я уже было испугалась. Угости-ка меня пивком! — Нина села с ним рядом. — Так, значит, ты при деньгах, а я думала, ты по-прежнему нищий.
— А я и был нищий, а потом у меня появились деньги, — честно признался Марк.
— Как это появились? — не поняла Нина.
— Я достал.
— Откуда достал? — Нина почувствовала неладное.
— Из сумки, — продолжал односложно отвечать Марк.
— Да говори же ты толком, из какой сумки, как это — достал?
— Здесь в классе стояла чья-то сумка. Мне стало интересно, что там внутри, я решил посмотреть. Там оказались деньги, двадцать шекелей, я понял, что это судьба награждает меня за работу, и взял их.
— Что? Ты взял чужие деньги из сумки?!
— Ну да, а что тут такого, да хозяин и не заметит пропажу.
— Какая разница, заметит или нет, ведь ты их украл. Это же воровство чистой воды, а ты еще что-то говоришь про подарок судьбы, про то, что их заработал!
— Ну конечно, заработал. Ведь я же хотел есть, а тут мне попались деньги, значит, я мог их истратить себе на еду. Что же мне, голодным ходить?
Нина поняла, что спорить с ним бесполезно. Она даже не злилась, лишь чувствовала себя совершенно опустошенной. Она молча достала из кармана двадцать шекелей и пошла в класс. Марк поплелся за ней следом. Синяя спортивная сумка с расстегнутой молнией стояла на учительском столе.
— Давай говори, где ты нашел сумку и какими бумажками были деньги.
Марк ответил. Как у многих безумцев, память у него была отличная. Вздохнув, Нина положила деньги во внутреннее отделение сумки. Конечно, ей было жалко с ними расставаться, но что делать? Хозяин сумки вполне мог заметить пропажу и справедливо решить, что деньги взяла уборщица. Нарываться на неприятности Нине не хотелось, да и сама мысль о воровстве была ей отвратительна.
— Марк, — сказала она медленно и спокойно. — Я должна тебе что-то сказать, постарайся выслушать меня внимательно. Я не хочу больше иметь с тобой дел. С меня хватит. Я много раз говорила тебе это, а потом оставалась с тобой. Но сейчас все изменилось, я сыта тобой по горло. Я вижу, что помочь тебе ничем не могу. Тебе нужен врач, настоящий врач-психиатр. Но у нас с тобой, к счастью, не такие отношения, чтобы я занималась проблемой твоего лечения. Поэтому будет лучше, если ты просто оставишь меня в покое. Пойми, у меня слишком много своих проблем, чтобы я занималась еще и твоими.
Марк слушал ее опустив голову, и Нина не видела его глаз. Больше всего она боялась, что он опять начнет плакать, и хотя в ней не осталось ни капли жалости, она могла не выдержать. Но Марк не плакал. Он, кажется, понял, что Нина говорит всерьез. Пока она кричала на него, в ней оставалась еще страсть, а теперь он услышал в ее словах лишь трезвый и холодный отказ. Марк не стал ей ничего говорить, он просто молча повернулся и ушел.
3
— Может быть, я не права, не надо было с ним так резко.
Нина и Джон сидели поздно вечером за столиком того самого кафе, где они с Марком пировали в день своего приезда в Эйлот. Так же играла музыка, так же покачивались на ветру разноцветные фонарики, вот только Марка теперь не было с ней.
Последний раз Нина видела его три дня назад. Она случайно наткнулась на него как-то вечером, когда в шумной компании своих новых друзей шла на пляж. Он сидел у дверей какого-то магазина, пьяный, в обществе еще более пьяного и оборванного араба. В руках он сжимал пустую бутылку из-под вина, на которую смотрел с плохо скрываемой обидой. Нина и виду не подала, что знакома с ним, а Марк тем более ее не заметил. Теперь же ее мучило чувство вины перед ним. Ей казалось, что без нее он окончательно сопьется, станет воровать, угодит в полицию, а ведь у него даже документов не было.
— Нельзя жить иллюзиями, — у Джона было совсем другое мнение на этот счет. — Думаешь, что сможешь ему помочь? У тебя не так много сил, и не ты его вытащишь, а он тебя утопит.
— Но разве можно так расчетливо подходить к человеческим отношениям? Мне всегда казалось, что надо слушать сердце.
— Нина, но у тебя ведь есть разум. Ты думаешь, что ты появилась на свет, училась, строила планы, дожила до двадцати пяти лет только для того, чтобы подметать улицы в маленьком, засыпанном песком городке и возиться с человеком, который будет сходить с ума на твоих глазах, а ты ничего не сможешь сделать. Пойми, надо уметь вовремя уйти…
— Так что же? Мне возвращаться в Россию? Я, конечно, уже почти собрала деньги на билет, но все равно мне жалко уезжать. Дома мне ничего не светит, работы нет, с Андреем тоже полная неопределенность. А здесь так красиво, тепло. Необязательно же жить в Эйлате, можно переехать в Иерусалим. Теперь я больше уверена в себе и там смогу найти работу.
— Какую работу? — уточнил Джон. — Дворника, посудомойки или сиделки при больном, капризном старике? Разве такая работа для тебя?
— Получается, я должна выбрать между двумя странами, и в обеих меня не ждет ничего хорошего.
— Могу предложить тебе третью.
— То есть?
— Поехали со мной в Англию.
— Ты зовешь меня в Англию? — Нина даже растерялась. Такого поворота событий она совсем не ожидала. Она, конечно, понимала, что симпатична Джону, но не настолько же… — И в качестве кого ты меня приглашаешь?
— Почему обязательно надо навешивать на людей ярлыки? Я просто тебя зову поехать со мной. Я собираюсь уезжать через три дня, и у меня есть знакомые в консульстве, так что проблем с визой у тебя не будет. Возможно, в Англии ты сможешь найти свое место в жизни. А кем ты станешь для меня, это как раз меня меньше всего волнует. Может быть, кем-то и станешь, если захочешь…
— Значит, я сейчас должна все это решить?
— Да. Я понимаю, это тяжело, но за тебя это никто не сделает.
Нина задумалась. Она чувствовала себя персонажем русской сказки, который стоит на распутье и выбирает, куда поехать. Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — сам умрешь. А вот что будет, если пойти прямо, — Нина забыла.
«Вот и зажали меня в угол, — думала она, — здесь, конечно, хорошо, солнце, море, экзотика… Но, с другой стороны, ни работы, ни жилья, безумный Марк. В монастырь после того, что мы с ним вытворяли, уже не уйдешь. В России дом, мама, друзья, может, и с театром еще не все потеряно. А главное, там Андрей. В аэропорту он говорил, что любит меня, просил прощения. А что будет, если он узнает, как я тут проводила время? Да он меня тогда точно на порог не пустит. Конечно, можно ему ничего не говорить, но ведь я сама себя чувствую перед ним виноватой. Наверное, можно сказать, что это он сам толкнул меня в объятия другого, но, с другой стороны, если бы я его любила по-настоящему, изменять бы не стала».
Молчащий до сих пор Джон прервал ее раздумья:
— Не мучь себя, у тебе еще есть время до завтра. Я могу дать тебе совет. Загляни в себя, там ты найдешь ответы на все свои вопросы. Каждый человек на самом деле знает, чего он хочет, только часто боится в этом себе признаться.
Нина простилась с Джоном. Спать ей не хотелось, разговаривать с кем-либо тоже. Она молча шагала по улицам. Ей всегда лучше всего думалось на ходу. Асфальт, гравий, песок текли у нее под ногами, словно река, а решение так и не приходило к ней.
«Конечно, Англия — самый заманчивый вариант, — уговаривала она себя. — Джон человек надежный, спокойный, всяких вымученных психологических проблем у него, похоже, нет, впрочем, как и материальных. Я уж не знаю, что он там ко мне испытывает, вряд ли бурную страсть, но мы же симпатичны друг другу, а в постель меня никто насильно не тянет. Возможно, если мы будем долго вместе, у нас что-нибудь получится.
А что? Поехать в Англию. Вести там тихую, обеспеченную жизнь в обществе духовно продвинутого мужчины. Со временем выйти за него замуж, объездить полмира. Приехать как-нибудь в Россию и там встретить Андрея… Нет, лучше так, — у Нины разыгралось воображение, — Андрей же переводчик, а значит, вполне может сам оказаться в Англии. И вот он идет по улице в лондонском Сити в одном из своих дурацких костюмов, и тут рядом с ним останавливается сверкающий «мерседес», а из него выхожу я в норковом манто и говорю так небрежно: «Привет, ну как, ты все еще носишься со своей сексуальной неприкосновенностью?»
Эта сцена ее торжества так явственно возникла у Нины перед глазами, что она совершенно перестала смотреть под ноги. В итоге она споткнулась о камень и упала, ободрав себе коленку.
«Это знак, — решила Нина, поднявшись, — знак, что в Англию ехать не надо. Джон, конечно, всем хорош, и «мерседес», и меха — тоже неплохо. Вот только будет ли у меня все это, и даже если будет, прибавит ли это мне радости? К тому же зависеть все время от кого-то, пусть он даже очень хороший человек, тоже не сладко. Все, не могу больше ничего решать, устала, пойду спать. Может, к утру у меня в голове что-нибудь прояснится».
4
А ночью Нине приснился тот же самый сон. Все повторилось в точности. Осенний влажный лес с прохладными пряными запахами. Тропинка, легкий дымок. Круглая поляна с костром на ней. И Андрей, сидящий у костра, который опять оглянулся на звук ее шагов. И его незабываемая улыбка…
Нина больше не ломала голову над тем, как ей быть. Она прекрасно понимала, что такие сны просто так не повторяются. И не нужно быть толкователем снов, чтобы догадаться, что он означает. Она должна была ехать в Россию! Теперь, когда Нина наконец поняла, что ей делать, она сразу почувствовала необычайную легкость на душе. И не важно, как ее встретит Андрей. Почему-то Нина была уверена, что у нее с ним все наладится.
Теперь все это предстояло сказать Джону. Нину немного пугал этот предстоящий разговор. Она не знала, как он отреагирует на ее решение вернуться на родину, и огорчать его ей не хотелось. Но Джон совсем не казался расстроенным.
— Ты все правильно решила, — сказал он ей вечером в том же кафе, — более того, я знал, что так будет, и, если бы твое решение было бы другим, я бы разочаровался. А я в тебе не ошибся.
— Значит, ты совсем не огорчен из-за того, что мы расстаемся?
— Нет, — ответил Джон, но Нине показалось, что он покривил душой. — Ведь с тобой не происходит ничего плохого, и мы будем помнить друг друга. К тому же я знаю, что мы еще увидимся, я в этом просто уверен.
— А когда это будет?
— Это мне еще неизвестно, но это обязательно произойдет. Такие встречи, как наша, не происходят случайно и всегда имеют продолжение. Вот, — он неожиданно переменил тему, — я хочу, чтобы ты приняла это от меня. — Джон протянул Нине небольшой сверток.
— Что это?
— Посмотри…
Нина развернула пеструю бумагу. Внутри оказался белый конверт и небольшая коробочка. Ее Нина открыла первой и ахнула. Там лежал серебряный браслет изумительно тонкой работы, украшенный аметистами.
— Это мне? — не поверила своим глазам Нина.
Джон кивнул:
— Эта вещь поможет тебе в трудную минуту, а также поможет нам встретиться в будущем.
— Спасибо, мне никто еще не дарил таких красивых украшений.
— У тебя все еще в будущем.
Нина надела браслет и вытянула руку. Он очень изящно смотрелся на ее тонком запястье.
— Ты такая красивая сегодня, — с плохо скрываемой грустью произнес Джон.
Нине надоело ходить в потертых шортах и вылинявшей на солнце футболке. Конечно, в этом есть свой шик, но сегодня ей хотелось чувствовать себя женщиной. Собираясь на встречу с Джоном, она надела открытое шелковое платье, которое подарила ей Лиза. Его яркий узор, где преобладал цвет бирюзы, очень шел ей и прекрасно вписывался в обстановку южного курорта. Нине было приятно нравиться Джону и приятно получать от него подарки.
Но, заглянув в конверт, она растерялась. В нем лежало несколько стодолларовых купюр.
— Джон, ты что? Зачем это?
— Это деньги тебе на дорогу. Здесь пятьсот долларов, для меня эта сумма ничего не значит. А тебе не придется больше надрываться на работе. Чем скорее ты уедешь, тем на самом деле лучше для тебя. У тебя дома накопилось много дел. А я хочу с тобой попрощаться. У меня самолет сегодня в три часа ночи, я улетаю прямо отсюда из местного аэропорта.
— Как, уже? — Почему-то Нина ощутила страшную пустоту в душе. — Значит, я тебя больше не увижу? — Обязательно увидишь! — Джон поднялся. Он слегка сутулился и казался очень усталым.
— Можно, я тебя поцелую?
Джон ничего не ответил. Нина подошла к нему и привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до его лица. Она заглянула в его глаза. В них Нина разглядела спокойствие человека, уцелевшего после катастрофы. Она легко дотронулась губами до его щеки, поцеловать его в губы она не решилась. Джон оставался неподвижным, он только слегка опустил задрожавшие ресницы и шевельнул рукой, словно хотел обнять ее, а потом передумал.
Нина смотрела на его удаляющуюся долговязую фигуру и чувствовала себя потерянной. Ушел ее последний и единственный союзник в этой стране. Странную тяжесть почувствовала она во всем теле, словно некие силы, заманившие ее сюда, не хотели отпускать домой.
«Нет, нельзя расслабляться. Джон уехал, Марк окончательно спятил. Больше мне здесь делать нечего. Завтра же возьму у Алекса деньги за работу, потом пойду на автостанцию и узнаю, когда идет автобус в Иерусалим. Хочу напоследок побывать в этом потрясающем городе. Заодно и к Толику с Лизой зайду».
5
Утром она позволила себе небывалую роскошь поваляться в постели. На работу ходить больше не надо, да и вообще, это, возможно, была ее последняя ночь в Эйлате. Нина лежала и думала, что из-за того, что она сначала возилась с Марком, а потом вкалывала как проклятая, она почти ничего не видела в городе. А ведь туристы со всего мира съезжаются сюда не только для того, чтобы шататься по пабам и дискотекам. Говорят, здесь потрясающий коралловый пляж.
«Поеду туда, — решила Нина, — а то и вспомнить потом, кроме мусора, будет нечего». Она вскочила с постели и побежала в душ.
В офисе хостеля Нина спросила, нет ли у них трубки с маской? Дежурный, полусонный толстяк в круглых очках, с трудом оторвался от вентилятора и, ворча что-то себе под нос о бесцеремонности постояльцев, ушел куда-то. Вернулся он еще более недовольный, но маску с трубкой Нине дал.
Нина ехала в ярко-красном автобусе и наслаждалась жизнью: в автобусе работал кондиционер и играла приятная музыка. Слева от дороги сверкало на солнце неправдоподобно голубое море, а справа — желтела пустыня. Здесь они соприкасались вплотную, не разделенные оазисом города.
Автобус миновал грузовой порт, какую-то стройку и наконец водитель объявил:
— Коралл бич — коралловый пляж.
Вместе с Ниной из прохладного автобуса вышла кучка туристов с кожей такой красной, как будто их обварили кипятком. Нине показалось, что им совершенно не хотелось вновь оказаться на жаре, но ничего не поделаешь — коралловый пляж входил в список обязательных достопримечательностей города.
Пляж был окружен металлической оградой. У единственного входа стоял небольшой деревянный павильон, где продавали билеты, и там же находились кабинки для переодевания. Нина уже совсем было собралась купить билет, как вдруг увидела, что два молодых парня, одетых в рваные шорты и дорогие кеды фирмы «Ол Стар», перемахнули через забор.
«А почему бы и нет?» — подумала Нина и последовала их примеру.
Пляж был очень комфортабельным: пестрые зонтики, белоснежные лежаки с мягкими подушками. Нина, недолго думая, кинула свою сумку на один из них. К ней тут же подскочил юноша, одетый во все белое, словно доктор, и потребовал денег. Нина решила, что вполне может обойтись без таких удобств, и расположилась на мягком песке. Собственно говоря, она ведь не лежать сюда приехала. Она быстро разделась, нацепила на себя маску с трубкой и побежала в воду.
Сначала у нее никак не получалось дышать через трубку так, чтобы в рот не попадала вода. Но потом она приспособилась, и ей уже ничто не мешало любоваться подводным царством. Вода была столь прозрачной, что у Нины дух захватило от красоты увиденного. Она погрузилась в волшебный подводный мир, населенный странными существами, которые поражали воображение разнообразием форм и пестротой расцветок. Водоросли, словно прекрасные цветы, покачивались в такт невидимому течению. Между ними плавали удивительные рыбы, лимонные, фиолетовые, в крапинку, в полоску. Дно было покрыто пышными кораллами, среди них топорщили свои иглы морские ежи.
Нина забыла обо всем, она потеряла счет времени, словно завороженная, она никак не могла оторваться от дивной и фантастической картины. От холода у нее начали стучать зубы, по телу пробегала дрожь. Пришлось выйти на берег.
«Надо же, значит, и в Красном море можно замерзнуть, кто бы мог подумать! — Она с наслаждением легла на песок, впитывая в себя обжигающие лучи солнца. — Эх, проваляться бы так весь день, ни о чем не думая! Но нет, пора идти. Жалко уезжать отсюда, но что делать! Джон был прав, каникулам всегда приходит конец».
Нина вышла на дорогу, но решила не сразу садиться в автобус. Ей хотелось напоследок попрощаться с пустыней. Конечно, этот пейзаж был чужд ее душе, но Нина находила в нем что-то первозданное и величественное. В нем была своя строгая красота. Нина старалась запомнить получше желто-бурые холмы, в которых ветер прорезал грубые борозды. Она смотрела на горизонт, туда, где пустыня становилась голубоватой, а небо, наоборот, приобретало светло-серый оттенок. Нина сошла с дороги и подобрала камешек, он тут же рассыпался у нее в ладони на мельчайшие песчинки.
«Не хочешь — не надо», — подумала она без сожаления и пошла дожидаться автобуса.
Она решила сразу поехать на автостанцию, чтобы взять билет в Иерусалим. Нина стояла у стены, изучая расписание, когда ее кто-то окликнул по-русски.
— Ой, привет! — Она узнала Толика, бородача, у которого они с Марком останавливались в Иерусалиме.
Рядом с ним стоял высокий русоволосый мужчина в льняных брюках и белоснежной рубашке с короткими рукавами. Нине так понравился его наряд, что она как-то не обратила внимания на его лицо.
— Нина, здравствуй, это просто чудо какое-то, что мы сразу тебя встретили. Ведь мы только что приехали. Дело в том, что мы разыскиваем Марка. Познакомься, это Антон — его брат.
Нина подняла глаза на спутника Толика. Ее поразило его удивительное сходство с Марком. Но было в этом лице что-то, что делало его совершенно другим. И тут Нина поняла, в чем дело. Лицо Антона было абсолютно нормальным, обычное мужское лицо, ни красивое, ни уродливое. Лишенное обаяния безумия, оно сильно проигрывало, казалось таким незначительным.
«Так вот каким мог быть Марк, если бы не его болезнь, — думала Нина, — респектабельным, не бросающимся в глаза, хорошо одетым и… лишенным яркой индивидуальности».
— Нам очень нужна ваша помощь, — произнес Антон, серьезно глядя на Нину. У него тоже были голубые глаза, но не такие яркие, как у Марка. — Дело в том, что Марк серьезно болен. Вы ведь, наверно, и сами это знаете. А если его не лечить, то его болезнь будет прогрессировать и он станет совсем невменяемым. Толик говорил, что вы были с ним, что он был в вас сильно влюблен. Вы еще с ним?
— Да нет, — честно ответила Нина, — я не выдержала.
— Это понятно. Жаль, я надеялся, что ваше присутствие как-то остановит разрушение его психики. Толя очень хорошо отзывался о вас.
Нина пожала плечами, ей нечего было сказать.
— Я приехал, чтобы забрать его в Швейцарию. У меня теперь достаточно средств, чтобы оплачивать его лечение.
— Антон — бизнесмен, — вставил Толик.
— Мы все надеялись, что он сам вернется, пытались уговорить его. Но он на письма не отвечал, а потом мы и вовсе его потеряли. Хорошо, вот Анатолий взялся мне помочь. Надеюсь, что и вы поможете.
— Конечно, чем смогу. Но я давно уже его не видела. Я знаю, он жил на пляже.
Антон удивленно поднял брови.
— Да, представьте себе, в такой жуткой компании. Среди выходцев из России, которые не нашли себе здесь места и поэтому спиваются.
— Ему же нельзя пить! — Лицо Антона искривилось как при сильной боли, и Нина поняла, что он очень привязан к брату.
— Пойдемте туда прямо сейчас, я провожу вас. Я думаю, он еще там, ему больше некуда деваться.
Нина подождала, пока Толик с Антоном сдадут вещи в камеру хранения, и повела их вниз по дороге к морю. Она не удержалась и стала расспрашивать Антона о его брате. Благодаря Марку она пережила сильнейшие чувства в своей жизни, ей было интересно все, что касалось этого человека.
— Он был вполне обычным мальчишкой, бегал по двору, катался на велосипеде, дрался… — рассказывал Антон. — А когда ему исполнилось десять лет, наша мама вышла замуж за швейцарца, и мы все переехали в Швейцарию. Я, правда, почти сразу вернулся в Россию поступать в институт, я ведь немецкого тогда совсем не знал. А когда я после учебы приехал в Цюрих, Марк уже был настоящим иностранцем. Свободно говорил по-немецки, одевался как все швейцарские подростки… Но на самом деле мы с ним легко нашли общий язык. Он же талантлив. Его художественные фотографии всегда занимали первые места, сначала на школьных конкурсах, потом на городских. Марк каким-то образом находил необычный ракурс съемки, у него вообще совершенно нестандартное мышление и особое видение мира.
— А он говорил, что муж вашей мамы ушел от нее и вы оказались без копейки денег.
— Он не прав! — Антон поморщился. — Это уже отдельная и очень неприятная история, но я могу рассказать. У Марка в его больном мозгу все перемешалось. Макс — мамин муж — не оставил маму, а вынужден был уйти от нее, потому что она пила. Она не знала меры в спиртном и постепенно превращалась в алкоголичку. А выпив, совершенно теряла контроль над собой и становилась невменяемой. Она закатывала Максу скандалы, безобразные сцены ревности. На его месте любой бы ушел. Но он все время продолжал заботиться о нас, пока мы не стали самостоятельными. Он и сейчас готов взять на себя часть расходов по лечению Марка.
«Да, у Марка очень плохая наследственность. Это многое объясняет», — подумала Нина, но не решилась произнести это вслух.
Они уже давно шли вдоль пляжа и теперь подходили к самой дикой его части, где стоял палаточный лагерь тех, у кого в жизни не осталось ничего, кроме водки. Здесь все было по-старому. Да и что могло измениться в месте, где даже время остановилось. Те же старые палатки шелестели на ветру, так же тлело что-то в костре, на песке валялись пустые бутылки и недоеденные трофеи с помоек. Среди всего этого мусора, не обращая внимания на палящее солнце, валялся какой-то человек. Антон подошел и склонился над ним, потом с облегчением произнес:
— Это не он.
— Надо поискать его, — сказал Толик.
На звук их голосов из палатки выполз Василий, старый знакомый Нины, однажды напугавший ее до полусмерти. Он разглядывал их с большим недоверием. Что и говорить, нарядная Нина, элегантный Антон и просто аккуратно одетый Толик совершенно не вязались с этим местом. На опухшем лице Василия наметилось какое-то движение. Кажется, он узнал Нину.
— А, это ты, красавица! Ну, здравствуй-здравствуй. Что, за женишком своим пришла? А он, между прочим, тебе изменяет тут вовсю с местной потаскушкой. Она ему за так, из жалости дает, чем-то он ее склеил. Таких, как он, блаженненьких, девушки любят, не то что нас.
Нина молча выслушала его злобную тираду. Ей было стыдно, но зато при словах о потаскушке она не испытала ни малейшей ревности. Марк навсегда потерял место в ее сердце.
— Где он? — мрачно спросил Антон.
Василий безучастно пожал плечами.
— Ждите, вещи его тут. Придет, никуда не денется. — И он уполз обратно в палатку.
Потянулось томительное ожидание. Они сидели на пустых ящиках из-под кока-колы, глядя на голубое однообразие моря, слушая, как ветер шелестит бумажками, гоняя их по пляжу. Говорить не хотелось, да и не о чем больше было. Нина могла бы встать и уйти, но что-то не позволяло ей это сделать. Возможно, она хотела в последний раз взглянуть на Марка, а может, хотела быть чем-то полезной его друзьям.
6
Послышались нервные голоса, к ним приближалась мужская компания, бурно обсуждавшая пропажу пяти шекелей, которых не хватило на водку. Одним из спорящих оказался Марк. Более оборванный, чем всегда, он был в каком-то нелепом женском вязаном жилете. Похожий жилет был у Нининой тетки. Как подобная вещь могла оказаться здесь, на границе с Африкой, навсегда осталось загадкой.
— Марк! — Антон, поднявшись, окликнул брата.
Нина ждала чего угодно: что Марк пустится в бегство или кинется на Антона с кулаками, а может, зальется слезами, но нет. Марк вообще никак не прореагировал. Как будто Антон вернулся после десятиминутной отлучки за сигаретами.
— А, это ты? Привет, — произнес Марк бесцветным голосом.
— Здравствуй, я приехал за тобой. Собирайся, хотя тебе и собирать-то, наверное, нечего. Поедем домой.
— Домой? У меня нет дома.
— Домой, в смысле в Цюрих. Там все о тебе очень беспокоятся.
— И напрасно, мне совсем неплохо живется.
— Что-то незаметно.
Марк на самом деле выглядел плачевно. Лицо опухло, вместо глаз были узкие щелочки, на правой щеке краснела царапина, кое-как заклеенная грязным пластырем.
— Я никуда не поеду! — заявил Марк неожиданно твердо.
— Что значит не поедешь? — В голосе Антона послышалось раздражение. — Поедешь, и все. Тебя надо лечить. И вообще, разве можно жить в таких условиях? — Он показал рукой на неприглядную картину замусоренного пляжа.
— Я не хочу, чтобы вы опять упрятали меня в дурдом. Вы просто хотите от меня избавиться, я вам мешаю.
— Тоже мне наследный принц! — Антон заводился все больше. — Да если бы ты нам мешал, зачем бы я тут тебя разыскивал. Подыхал бы себе на этой помойке, и все!
Толик попробовал прийти ему на помощь:
— Марик, послушай! Почему бы тебе на самом деле не поехать в Цюрих? Там же и климат лучше, и жилье у тебя будет. И семья у тебя там.
— Мне никто не нужен, те люди, которые сейчас меня окружают, — это и есть моя семья. По своей воле я никуда отсюда не уеду.
Антон отозвал Толика и Нину в сторону.
— Ну, я не знаю, что делать? — заговорил он шепотом. — Придется вызывать полицию и «скорую помощь», у меня есть справка, что он лечился от шизофрении. Будем отправлять его насильно. Конечно, это очень неприятно, но я другого выхода не вижу.
Нине стало жалко Марка. Конечно, он законченный псих, но надевать на него смирительную рубашку и грузить, словно вещь, в самолет, это уже слишком. Она решила попытаться уговорить его. Она понимала, что логические доводы на него не действуют. У него есть своя безумная логика, а значит, и убедить его можно только таким же безумным способом.
— Марк! Я должна сказать тебе очень важную вещь! Этот город отравлен, тут скоро все умрут или потеряют свою волю и превратятся в зомби. Надо сматываться отсюда как можно скорее. Антон просто хочет тебе помочь, он один из немногих, кто знает тайну.
— А кто отравил город? — Впервые за весь разговор на лице Марка появилась заинтересованность.
— Гуманоиды, — ляпнула Нина первое, что пришло ей в голову. — Откуда-то из соседней галактики, я точно не знаю названия. Они хотят захватить Эйлат, он им нужен как стратегическая точка. — Нина говорила, а сама думала, неужели он поверит в эту чушь?
Но, видимо, у Марка появились какие-то опасения. Он вопросительно взглянул на брата и Толика. Те одновременно, словно китайские болванчики, закивали головами.
— Ну, хорошо, — нехотя согласился Марк, — если это так, то рисковать мне не хочется. Пожалуй, я поеду с тобой. Мне ничего брать с собой не надо. Вот здесь все мое имущество. — И он достал и заднего кармана шортов знакомый Нине бумажник, еще более потрепанный, чем раньше.
— Вы куда сейчас? — спросила Нина у Толика.
— В Тель-Авив. Там все посольства. У Марка же толком документов никаких нет. Он не то российский гражданин, не то швейцарский, и в Израиле он пытался зацепиться.
— Да, нам предстоит целая волокита, — добавил Антон, — даже не знаю, как я с этим справлюсь. Может быть, вы поедете с нами? — Он просительно посмотрел на Нину. — У вас так хорошо получается с ним разговаривать. Не думайте, я вам заплачу за услугу и потраченное время.
— Да нет, хватит, — Нина ни минуты не колебалась, прежде чем отказаться от этого предложения, — хватит с меня чужих проблем. У меня своих полно накопилось. Так я никогда отсюда не выберусь.
— Ну что ж… Ваше право, настаивать не буду. Приятно было познакомиться. Я не хочу оставаться в этом городе больше ни минуты. Такой климат не для меня. Толик, будь добр, возьми такси, поедем на автостанцию, а оттуда сразу в Тель-Авив. Всего вам хорошего, — сказал он Нине.
Нина взглянула на Марка. Ей хотелось запомнить его получше. Теперь, когда она знала, что расстается с ним и скорее всего никогда его больше не увидит, у нее пропало всякое недоброе чувство к Марку. Все-таки их безумный, безудержный роман навсегда останется в ее душе ярким, солнечным воспоминанием. Нина знала, что когда-нибудь, в серый дождливый день, когда ей будет одиноко, тоскливо или просто скучно, она обязательно вспомнит этого юношу, который подарил ей незабываемые мгновения.
— Пока, Марик. Спасибо тебе за все!
У Марка что-то изменилось в лице. Кажется, он почувствовал то же самое, что и Нина. Он сделался испуганным и каким-то несчастным.
— Вот и все, малышка! Пора по домам. Прости, что доставил тебе много хлопот.
— Да ладно, было даже интересно.
Нина подошла, чтобы обнять его на прощание. Антон деликатно отвернулся. Марк обхватил ее руками и прижался лицом к ее волосам. Почему-то от него пахло морем, а не водкой и грязью, как ожидала Нина. Ей стало очень грустно.
— Ну все. — Она освободилась из его объятий первой, чтобы не заплакать. — Желаю удачи! Слушайся брата, пока!
За их спинами послышался шум подъехавшей машины. Это Толик наконец поймал такси. Антон взял Марка под руку и быстро повел к машине. Похоже, он боялся, что его ненормальный брат сбежит в последний момент.
— Толик, можно я остановлюсь у вас в Иерусалиме? — спросила Нина.
— Конечно!
Все уже сели в машину. Марк смотрел на нее сквозь стекло так, словно умолял о помощи, словно надеялся, что она в последний момент вызволит его. Для Нины эта сцена была невыносимой. Уж скорей бы все кончилось.
— Спасибо вам! — крикнул ей Антон на прощание, и машина уехала.
«Ну вот и все, — грустно думала Нина, — все разъехались кто куда. Джон в Англию, Марк в Швейцарию. По крайней мере, теперь я знаю, что с ним все в порядке, о нем есть кому позаботиться. Пора и мне уезжать. Больше в этом городе меня ничего не держит».
Она обвела напоследок глазами море, пальмы, дорогие отели, пляж, палатки, где жили нищие алкоголики. В общем-то она оказалась здесь совершенно случайно, можно считать ее необыкновенное приключение подарком судьбы. А теперь ей предстоял путь назад.
