Глава 3
— Мама, а что это я там увидел? — спросил Риккардо, выглядывая из окошечка маленького деревянного домика, подаренного год назад полковником Дитмаром фон Манштейном.
Такой забавный вопрос малыш задавал всегда, когда видел что-то непонятное; какую-нибудь незнакомую вещь или неизвестного человека.
— Не знаю, дорогой, — ответила Роза, любуясь белокурой головкой, выглядывавшей из крохотного окошечка.
— Вон там, — уточнил Риккардо, показывая ручкой в небо.
Прикрыв глаза рукой, Роза взглянула в лазурный сентябрьский небосвод. Она увидела хищную птицу с широким размахом крыльев и раздвоенным хвостом. Хищник описывал круги в голубом небе, высматривая добычу.
— Ты увидел коршуна, малыш, — объяснила мать.
Роза сидела на траве около игрушечного домика, расписанного, как альпийские жилища в Австрии: тирольская зелень для ставень с прорезанными сердечками, светлая охра для крыши, два окна и балкончик, на подоконниках — горшочки с цветами.
— А коршуна мы построили? — спросил Риккардо.
Ему недавно исполнилось два года. Он без конца задавал вопросы и был абсолютно уверен: все, что летает, дело рук его мамы и дяди Пьера Луиджи.
— Коршун — не самолет, родной мой.
— Но он же летает!
— Птицы летали за миллионы лет до самолетов.
— Коршун — это бесшумный самолет…
— В общем, похоже, — согласилась Роза, решив не злоупотреблять объяснениями.
— А он бомбит? — продолжал расспрашивать ребенок.
— Что? — не поняла Роза.
— Коршуны бросают бомбы?
Риккардо задавал вопросы и требовал точных ответов.
— Нет, дорогой, коршуны на людей не нападают. У нас с ними мир.
— А что такое мир, мама? — поинтересовался мальчик.
Роза любовалась сыном: белокурой головкой, ясными глазками, и чувствовала — нет для нее ничего на свете дороже этого малыша. Она плохо помнила детьми Джулио и Альберто. Тогда у Розы было слишком много дел, и она мало занималась сыновьями. С Риккардо же она впервые почувствовала себя матерью в полном смысле слова.
— Мир очень похож на твой домик, — попыталась объяснить женщина. — Он тебя защищает, бережет. Тебе хорошо — и ты улыбаешься. Мир, это когда мама обнимает тебя…
— Дядя, дядя идет! — закричал Риккардо, увидев Пьера Луиджи.
Выбежав из домика, мальчик вприпрыжку кинулся дяде навстречу.
— Не беги так, упадешь! — крикнула мать вслед сыну.
Пьер Луиджи сильными руками подхватил племянника, поцеловал и снова поставил на землю. Мужчина и ребенок, взявшись за руки, зашагали по аллее. Роза смотрела на крупную фигуру брата, и ей впервые показалось, что она видит отца. Пьер Луиджи приближался к пятидесяти. Господи, как же быстро летит время!
Когда они подошли ближе, Роза вдруг заметила, что из единственного глаза Пьера Луиджи катятся слезы. Она никогда не видела, чтобы брат плакал, и не могла понять, что случилось. Но, похоже, Пьер Луиджи плакал от счастья.
— Что такое? — встревожилась Роза.
— Перемирие.
— Перемирие? С кем?
— Италия подписала перемирие с союзниками. Мы вышли из войны!
Роза обняла и расцеловала брата. Оба были взволнованы до глубины души. Риккардо, видя их волнение, но не понимая причины, отчаянно, как это делают только маленькие дети, разревелся.
— Не плачь, сокровище мое, не плачь.
Роза подхватила сына на руки и спросила брата:
— Так все кончено? Я правильно поняла?
— Ты правильно поняла.
Пьер Луиджи сунул племяннику карамельку, и тот успокоился.
— Неужели с войной покончено? — не веря собственным словам, произнесла Роза.
— Наверное, — неуверенно подтвердил Пьер Луиджи. — В любом случае, сегодня, 8 сентября 1943 года, Италия разорвала союз с Германией. Исторический день.
Брат с сестрой сели на траву. Риккардо снова забрался в домик и высматривал в небе коршуна.
— Откуда ты узнал про перемирие? — спросила Роза.
— Мне позвонили из Рима. Сегодня вечером сообщат по радио. Ты понимаешь, Роза, — сказал Пьер Луиджи, взяв руки сестры в свои, — больше не будет ни бомбардировок, ни смертей, ни разрушений. Кончено!
Роза никогда не видела брата таким взволнованным.
— А немцы? — вдруг вспомнила она.
— Немцы? — задумчиво повторил Пьер Луиджи. — Теперь мы можем ненавидеть их открыто. Нас защищает итальянская армия.
Роза встала. Радость в ее душе сменилась тревогой.
— Неужели ты думаешь, немцы отступят перед итальянской армией? — охладила она восторг Пьера Луиджи. — Пойми, враг прямо у нас в доме. Знаешь, сколько нужно немецким танковым дивизиям, чтобы через перевал Бреннеро дойти до Милана? Один день, Пьер Луиджи, один день! А в Риме сидит Кессельринг!
Роза, как всегда, смотрела в будущее. Врожденный здравый смысл помогал ей верно оценивать события.
— Но есть же американцы! — возразил Пьер Луиджи.
— Американцы — в Калабрии. А знаешь, сколько от Калабрии до Милана? Тысяча километров. И на всем пути стоят немецкие части.
— Немцы напуганы.
— Но они в любом случае сильнее нас.
— Они знают, как велика мощь союзников.
— А мы знаем, как безжалостны нацисты. Не забывай, что ты сделал с самолетами, Пьер Луиджи. Вспомни, месяц назад ты ударил эсэсовского офицера. Он уверен, саботаж устроили мы. И он поклялся отплатить, помнишь?
— Думаешь о Фрице Эггере?
— О нем, о ком же еще? Налетит на нас, как стервятник… Мы должны уехать! — решительно заявила Роза.
Она подошла к игрушечному домику и окликнула Риккардо.
— Прямо так сразу? Взять и уехать? — недоуменно переспросил брат.
— Делай, как я говорю, — умоляюще попросила Роза. — Зови мальчиков. Нам надо бежать.
Она взяла на руки малыша и прижала его к себе. Пьер Луиджи еще сомневался:
— Бежать, но куда?
— Потом решим куда. Главное — уехать отсюда.
Через полчаса вся семья Летициа загрузилась в машину. Пьер Луиджи сел за руль «Ланчи», и автомобиль двинулся по аллее к воротам.
Как раз в эту минуту распахнулась кованая решетка, и навстречу «Ланче» выехал черный «Мерседес» майора Эггера. За ним следовал грузовик с немецкими солдатами. У Розы болезненно сжалось сердце.
— Конец, нам всем конец, — потерянно прошептала она.