Гора цветов не столько обрадовала, сколько рассердила Нэнси.

— Немедленно отошли их обратно! — заявила она Хосе на следующее утро.

Он расхохотался.

— Я слышал, от цветов отказываться не принято.

Хосе припомнил лицо интересного молодого человека, приславшего цветы; вспомнил о богатстве Тейлора, о его положении в обществе и образованности. Бывшему боксеру стало грустно, но виду он не подал, а как ни в чем не бывало добавил:

— Вообще впечатляющий жест. Если он хотел тебя поразить, то своего добился.

Нэнси даже раскраснелась от гнева.

— Ты что, никогда не сердишься? — спросила она мужа.

— Бывает…

— Не сердишься, когда твоей жене так неприкрыто оказывают знаки внимания?

— Нет, если жена не просит меня вмешаться, — ответил Хосе и, помрачнев, продолжал: — Ты же знаешь, на чем строятся наши отношения. Я принял такие правила, и хватит об этом.

— Но почему ты их принял?

— Ты меня попросила, а я соблюдаю договор.

— А если бы я передумала?

— Тогда твоя обязанность — предупредить меня.

— А твоя — заметить перемену и без предупреждения, — сухо отрезала Нэнси.

Хосе обнял жену, она попыталась вырваться, но не смогла.

— Я люблю тебя, — сказал он, — и согласился защищать. Но я не мальчик на побегушках, о которого можно ноги вытирать. Я женился на тебе, потому что ты сама попросила. А попросила потому, что приличная женщина не должна иметь внебрачного ребенка. Ты меня не хотела. Ты любила Шона и, думаю, уже никого никогда не полюбишь.

— Тебе все известно…

— Ну, об этом нетрудно догадаться, — произнес Хосе.

Он отодвинулся в сторону и бросил взгляд на свои огромные сильные руки.

— Ты рассердился, никогда тебя таким не видела, — улыбнулась Нэнси.

Хосе сел на стул у кровати, а она продолжала стоять.

— Ты очаровательная женщина, — продолжал он. — Но я никогда не буду навязываться тебе… и никогда не стану заставлять… Нет, я этого никогда не сделаю, даже если…

— …даже если тебе этого очень захочется…

— Не имеет значения, чего мне хочется, а чего нет, — помрачнел Хосе Висенте. — Ты забыла, как бросилась в объятия Шона? Ты не помнишь, что ты тогда чувствовала? Как ты желала его? Ко мне ты чувствуешь что-нибудь подобное? Разве ты меня любила и желала?

— Это правда: то, что я испытывала к Шону, мне больше никогда испытать не доведется. Однако теперь я поняла: любовь бывает разная. А если я скажу, что люблю тебя с первого дня, с того дня, когда мы встретились?

— Но ты никогда не желала меня.

— Я тебя всегда любила.

— Да, из чувства благодарности.

— Называй благодарностью то чувство, что связывает нас. Но это подлинное и глубокое чувство.

— Играть словами ты умеешь. Но я в Йеле не учился. Моим университетом была улица. И я признаю одну философию — философию здравого смысла. Неужели ты когда-нибудь чувствовала желание, видя это неуклюжее тело, этот расплющенный нос, торчащие уши и жуткие брови?

— Ты такой красивый! — со слезами на глазах прошептала Нэнси, нежно проведя рукой по лицу мужа.

— Не говори глупости, девочка, — возразил он.

Она слушала, как он критически описывал собственную внешность, и ощущала в душе бесконечную нежность к Хосе Висенте. Казалось, впервые Нэнси всмотрелась в мужа. До этого она видела в нем лишь отца, а теперь перед ней предстал мужчина, мужчина сильный и привлекательный, достойный любви женщины.

Нэнси подошла к нему, закинула руки Хосе за шею и поцеловала. Он не отодвинулся, и губы его ответили на поцелуй.

— Я знаю, ты и пальцем не шевельнул бы для того, чтобы получить меня, — прошептала она. — Но сейчас я хочу тебя. Потому что ты меня любишь и всегда любил. Я хочу быть не только матерью, но и женщиной. Можешь называть это чувство благодарностью, но все равно это — любовь.

И тогда Хосе Висенте осторожно поднял ее на руки, положил на кровать и медленно раздел. Потом он овладел ею с бесконечной нежностью. Достигнув пика наслаждения, Нэнси познала истинную радость. Она отдавалась мужчине, который был для нее и отцом, и братом, и мужем, и другом на всю жизнь. Хосе знал о ней все. Нэнси почувствовала: он будет любить и защищать ее всегда, на него можно рассчитывать в любой момент, даже если судьба разведет их в разные стороны.