7
— Разве нужно ехать прямо сейчас? — удивилась Джеки.
Дрю кивнул.
Они шли по дорожке к дому ее отца. Впереди был долгожданный воскресный завтрак, о котором Клэр договорилась с Джеки еще на юбилее в «Аннабель». Джеки подняла глаза к небу, стараясь побороть разочарование. Для начала декабря день выдался превосходный. Солнце сияло вовсю… Даже последние известия о том, что австралийские спонсоры, возможно, откажутся от финансирования постановки, подействовали на нее не слишком угнетающе. Но теперь она ощутила внезапную усталость.
— Дела, радость моя, — солгал Дрю и быстро добавил: — Понимаешь, я и сам не думал, что так получится… — С видом искреннего раскаяния он поцеловал ей руку. — Я старался как-то отговориться, но люди, которые работают на мою мать, требуют, чтобы в Лос-Анджелес прибыл кто-то из членов нашей семьи. Кто-то, кому бы они доверяли.
— Прямо мафия какая-то! — с горечью воскликнула Джеки, однако тут же устыдилась своих слов. — Прости меня… Просто не хочется, чтобы ты уезжал.
Джеки вздохнула и с удивлением отметила, что ведет себя как-то уж слишком эмоционально.
Дрю приложил все силы, чтобы в этот уик-энд она почувствовала себя счастливой. Вчера ему даже удалось в последний момент забронировать столик в ее любимом ресторане. Усадив ее в такси, он все время шутил. Давно она так не смеялась, как в этот вечер, когда он подшучивал над завсегдатаями ресторана — известными киношниками и молодыми аристократами. Словом, он преобразился в старого доброго Дрю. Того самого Дрю, которого она знала по мысу Код… И вот теперь ему, оказывается, нужно срочно возвращаться в Штаты! Как раз тогда, когда она вновь почувствовала к нему расположение…
На душе у нее кошки скребли, и она сама презирала себя за одолевающие ее сомнения. Может быть, в Штатах его ждала та, «другая», о которой он так ничего и не рассказал. Впрочем, лучше ей и не знать об этой сопернице.
— Я ненадолго, — пообещал он.
Его мысли были заняты только Анжелой.
Частный детектив из Лос-Анджелеса сообщил ему нечто обнадеживающее. Ее бывший агент, этот старый хрен Олег, все еще жив и к тому же едва сводит концы с концами. Какая удача! Дрю с трудом удержался, чтобы не засмеяться от удовольствия. Он уже предвкушал момент, когда найдет то, что ищет. Ему и в голову не приходило, что все так просто. Конечно, тому парню придется заплатить, но дело стоит того…
Он остановился, и Джеки оглянулась.
— Кроме всего прочего, детка, — сказал он, — мне не помешает заняться каким-нибудь делом вместо того, чтобы целыми днями отсиживать себе задницу в кафе… Я тебе здесь не так уж и необходим. Скоро ты наконец разродишься своей «Мэрилин». Впереди премьера.
— Нет, ты мне нужен.
— Не думаешь же ты, что я так и буду каждый вечер дожидаться тебя в этом чертовом отеле? Должен тебе сказать, что я рассчитываю на большее, Джеки.
— Чего же ты хочешь?
— Немного прояснить наши отношения.
— Ты имеешь в виду — пожениться?
— По крайней мере обещай поразмыслить об этом в мое отсутствие.
Джеки помедлила с ответом. Ее взгляд устремился к дому, в котором Клэр и Дэвид прожили такую счастливую жизнь. Потом она снова посмотрела на Дрю.
— Хорошо, я подумаю об этом, — улыбнулась она.
Дрю довольно засмеялся, а потом обнял ее и крепко поцеловал.
— Я ведь еще не сказала «да», — засмеялась она в ответ, когда он отпустил ее.
— Скажешь, обязательно скажешь, — небрежно сказал он и, сунув руку в карман, достал маленькую коробочку. — Прошу тебя, надень это. Ради меня. Пока меня не будет…
Джеки увидел в коробочке изящное кольцо с рубином, покоящееся на шелковой подкладке.
— Нет, я не могу…
— Но ведь это просто колечко. Совсем не то кольцо, о котором ты подумала, — сказал он. — Можешь надеть его на любой палец, чтобы не мучиться никакими ассоциациями.
— Это совсем ни к чему.
Но ее голос дрогнул и сделался совсем тихим.
— Ради всего святого, Джеки, — попросил он, — не относись ко мне так серьезно!
— Ну ладно, Дрю, — тихо сказала она, очарованная его улыбкой. — Ладно…
Он надел ей на палец кольцо.
— Можешь снять его, как только я вернусь назад.
Джеки вытянула вперед руку, рассматривая подарок.
— Оно премилое.
— Как только я его увидел, то сразу подумал, что оно тебе подойдет.
Он наклонился к ней и нежно поцеловал в губы.
Ювелир с Боунд-стрит с готовностью согласился продать кольцо в рассрочку под впечатлением солидных кредитных карточек, которые предъявил Дрю, а также пристально изучив его внешность — костюм от дорогого портного, массивные золотые запонки, золотые часы и авторучку с золотым пером… Что и говорить, Анжела одела его, как принца.
Дрю почувствовал у себя на щеке теплое дыхание Джеки. Мельком взглянув ей в глаза, увидел в них искреннюю радость. На секунду в его душе заворочалось что-то похожее на чувство вины, но очень скоро прошло.
Они продолжили свой путь, и Дрю взял ее за руку, чувствуя себя уверенно, как никогда. Когда они подошли к дому Дэвида и у них под ногами захрустел гравий, которым были посыпаны дорожки, Дрю подумал о том, как удивился бы этот знаменитый актер, если бы только узнал, что за его обеденным столом сидит бродяга и альфонс, за всю свою жизнь не заработавший собственным трудом ни одного цента. К тому же еще немного, и этот самый бродяга женится на его дочери, а потом начнет шантажировать его богатенькую и знаменитую экс-супругу. Впрочем, до того, что случится с Анжелой, Дэвиду, пожалуй, нет никакого дела. Как бы там ни было, комбинация отменная.
Дрю уже чувствовал близость своего триумфа и уносился мыслями к тем блестящим возможностям, которые откроются для него, если только удастся провернуть задуманную операцию. Он за все отыграется — за детство на помойке, за все то дерьмо, которое делало его жизнь несносной. Он облизнул губы и крепче сжал руку Джеки. Однако думал он по-прежнему только об Анжеле.
— Дэвид прилег вздремнуть, — с улыбкой сказала Клэр, наливая им выпить. — С недавних пор это, кажется, вошло у него в привычку.
— Надеюсь, никаких проблем со здоровьем?..
— Господи, конечно, нет! Во всем виновата его проклятая роль. Не беспокойся, Джеки, он скоро спустится. Мне кажется, он вообще потерял понятие о времени. — Клэр вздохнула. — Ты же знаешь, он будет недоволен, если его потревожить. Во всяком случае мы успеем немного выпить, пока он появится. Кажется, у нас есть для этого повод… — И она многозначительно улыбнулась.
— Какой повод? — удивилась Джеки.
— Я же не слепая, Джеки, и сразу заметила это чудесное кольцо.
Джеки ничего не ответила, но почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.
— Это совсем не то, что вы подумали, — поспешно вмешался Дрю. — Пока во всяком случае… Просто я собираюсь на пару недель в Штаты, и мне бы хотелось, чтобы хоть что-то напоминало Джеки обо мне…
— Думаю, вы своего добились, — хмыкнула Клэр, заметив румянец на лице Джеки. — Не беспокойся, — обратилась она к ней, — я ни словом не обмолвлюсь твоему отцу, если это пока твой сюрприз…
— Да, пожалуйста, — пробормотала Джеки. — Это все из-за отъезда Дрю, я и не думала, что…
— Я все понимаю, дорогая.
— В самом деле, — небрежно добавил Дрю, — тут и говорить не о чем…
Однако в душе почувствовал раздражение. Странная Джеки. Любая другая девушка на ее месте отдала бы все на свете, чтобы заполучить такое прекрасное кольцо да еще от такого великолепного мужчины, как он.
— А где Джемми?
— Не знаю, куда он запропастился, — пожала плечами Клэр. — Может быть, ты покажешь Дрю дом, а заодно и поищете Джемми? А я пока, с вашего позволения, отправлюсь на кухню.
— Не знаешь, куда он мог пойти?
— Может, в бассейн? Впрочем, он обещал быть… — Клэр недовольно покачала головой. — Ну и воспитание! — Она взглянула на Дрю. — Вы уж извините!
— Ничего, миссис Джонс.
Его вполне устраивала такая встреча, без особых церемоний. Ведь, несмотря на всю свою внешнюю браваду, Дрю чувствовал себя довольно скованно в этом доме.
— Прошу вас, называйте меня просто Клэр.
Он кивнул и улыбнулся одной из своих беспроигрышных улыбок. Потом повернулся к Джеки.
— Почему бы тебе в самом деле не поискать Джемми? — предложил он. — А я останусь здесь и подожду, пока спустится твой отец.
По крайней мере у него будет несколько минут, чтобы немного собраться с мыслями и спокойно выпить.
— Может быть, вы составите мне компанию на кухне, пока Джеки не вернется? — предложила Клэр.
— С удовольствием.
Попался… Дрю снова выдавил из себя улыбку, хотя сердце у него екнуло, когда он увидел, что Джеки выходит из комнаты. Он оглянулся вокруг и подумал, что именно такую обстановку он себе и представлял.
Это был Дом. Дом с большой буквы: удобный, уютный и богатый. Дрю ненавидел подобную обстановку, потому что чувствовал себя здесь не в своей тарелке.
Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами. Фотографии оправлены в серебряные рамки. На крышке кабинетного рояля в беспорядке старые театральные программки и множество визитных карточек. На тяжелой мраморной поверхности камина — массивные часы, в нескольких вазах свежие цветы. Изящные фигурки из слоновой кости. На трех огромных диванах — пухлые подушки в бархатных чехлах. На полу перед камином — шкура рыси. Cловом, все так уютно и старомодно, как в черно-белых кинофильмах сороковых годов.
Именно о таком доме и о такой обстановке Дрю тайно и страстно мечтал. Именно в такие дома ему всегда была заказана дорога. Другие люди счастливо жили в этих домах, а перед ним закрывали двери… И вот теперь у него появился шанс, что и ему улыбнется счастье. Почему бы и нет?
Бассейн располагался в саду, сразу за домом. Помещение, в котором он находился, напоминало оранжерею — со стенами и потолком из прочного стекла. Вдоль стен и к самому потолку из керамических горшков тянулись вьющиеся растения, в зарослях виднелись декоративные статуэтки, так что сам бассейн чем-то напоминал старинную римскую купальню.
Когда Джеки подошла к краю бассейна, Джемми в воде не оказалось, и она решила, что он переодевается. Она уже собиралась уйти, как услышала скрип тренажеров, доносящийся из соседнего зала, где располагался спортивный комплекс, который отец смонтировал, когда готовился к съемкам, но потом забросил, быстро охладев к ежедневным гимнастическим упражнениям для поддержания формы.
Когда наконец наступила тишина, Джеки вошла в зал и слегка покраснела, увидев, как Джемми, стоя к ней спиной, вытирает полотенцем пот на груди и плечах.
Его почти обнаженное тело, влажно блестевшее, было умопомрачительно красиво. Покраснев еще больше, она не могла отвести от него глаз и вдруг ощутила мощный прилив желания, заставивший ее сердце бешено колотиться. Она круто развернулась и окликнула его уже с порога:
— Ты скоро, Джемми? Мы ждем тебя в гостиной!..
— Да-да, я сейчас! — поспешно откликнулся он. — Я совсем забыл!
Джеки закрыла глаза, провела ладонью по лбу и только потом медленно пошла в дом.
— Дрю сказал, что намерен возвратиться в Штаты? — спросил Дэвид, протягивая Джеки бокал.
— Да, — кивнула та. — У него дела.
— Могу я узнать, что это за дела, или это информация не для всех?
— Семейный бизнес. Не слишком обременительный, — осторожно ответил за нее Дрю.
— Кажется, что-то связанное с продажей автомобилей, — добавила Джеки, прежде чем отец продолжил свои расспросы.
— Надеюсь, не подержанных автомобилей? — хмыкнул Дэвид, и Дрю ощутил легкое раздражение.
Впрочем, Дрю мог вздохнуть с облегчением и порадоваться тому, что Дэвид Джонс оказался гораздо старше, чем на той фотографии в отеле у Джеки. Практически он был уже стариком. Дрю пришел к заключению, что в молодые годы Дэвид, возможно, и считался красавцем с аристократической внешностью, но теперь его продолговатое лицо, изрезанное глубокими морщинами, было совсем старым. Знаменитые голубые глаза выцвели и поблекли, а кожа под глазами сделалась дряблой и морщинистой. Дрю мысленно усмехнулся: этот англичанин, по-видимому, не доверял пластическим подтяжкам лица.
— Нет, папа, — слукавила Джеки, — это совсем не то, что ты думаешь…
— Я заинтригован, — пробормотал Дэвид. — Расскажи поподробнее.
— Рассказывать особенно нечего, сэр, — коротко ответил Дрю.
От этого американского обращения «сэр» его всегда тошнило.
— Я полагаю, — не унимался Дэвид, — ваши занятия имеют какое-то отношение к вашей замечательной фамилии?.. — Он сделал паузу. — Кароччи, вы сказали? — раздельно произнес он, словно пробуя фамилию Дрю на вкус.
— Хватит, папа! — обеспокоенно воскликнула Джеки. — Роль Шерлока Холмса тебе не к лицу…
Джеки ободряюще улыбнулась Дрю.
— Нет, правда, — медленно сказал Дэвид, — я, кажется, встречался с его однофамильцем на фестивале в Каннах несколько лет назад…
— В самом деле? — пробормотал Дрю, слегка поежившись.
— К сожалению, это была непродолжительная встреча.
Дрю облегченно вздохнул.
— Кажется, вы из очень состоятельной семьи? — продолжал Дэвид.
— Но я всегда старался держаться особняком. Я люблю чувствовать себя независимым.
— Это хорошо, — кивнул Дэвид и перевел взгляд на дочь. — Ну, как дела с «Мэрилин»?
— Если не считать миллиона мелких проблем, то все идет по плану, — протяжно вздохнула Джеки. — Есть, правда, и одна большая проблема: пара наших «благодетелей» выходит из игры.
— Да что ты! — ахнул Дэвид.
— Когда ты это узнала? — заботливо поинтересовался Дрю. — Почему ты мне ничего не сказала?
— У тебя своих забот хватает, и я не хотела наваливать на тебя мои проблемы. Тем более ты все равно едешь в Штаты, — сказала Джеки. — Кроме того, я только сегодня утром получила факс, и у меня не было желания говорить на эту тему.
— А в чем дело?
— Два наших австралийских спонсора потеряли много денег на операции с недвижимостью и просто вынуждены отказаться от финансирования спектакля… — Она печально вздохнула. — Но я все еще надеюсь, что они изменят свое решение. Хотя это и маловероятно. Cлишком велик риск, что они потеряют все. Никто не застрахован от финансового краха.
— О Господи, что за времена настали! — пробормотал Дэвид, отхлебывая виски. — И сколько же денег тебе надо?
— Не спрашивай.
— И все-таки?
— Что-то около трехсот пятидесяти тысяч.
— Да уж… — протянул он. — И что ты намерена предпринять?
— Что-нибудь придумаю. — Джеки натянуто улыбнулась. — Деньги надо достать.
— Ты снова обратишься к матери?
Джеки устало прикрыла глаза.
— Кажется, у меня нет другого выхода, — кивнула она. — Придется…
— Позволь мне самому поговорить с ней, — неожиданно предложил Дрю. — Ведь во вторник я буду уже в Штатах, и, может быть, она благосклонно отнесется к мнению постороннего человека. Понимаешь, что я имею в виду?
— Так вы знакомы с Анжелой? — подозрительно спросил Дэвид.
— Мы познакомились на одной из маминых вечеринок, — ответила за Дрю Джеки.
— Понимаю…
— Моя тетя состоит в совете одного из ее благотворительных комитетов… — поспешно добавил Дрю, снова почувствовав на себе внимательный взгляд Дэвида.
— Ты действительно можешь сделать это для меня? — воскликнула Джеки.
— Почему бы и нет? — Он пожал плечами. — Вреда от этого не будет, а может быть, мне удастся сделать что-нибудь для тебя…
— Будьте осторожны с Анжелой, — предупредил Дэвид. — Она кусается!
Дрю промолчал, подумав про себя, что было бы совсем неплохо, если бы острые зубки Анжелы, как в старые добрые времена, нежно впились в его тело.
— Обед готов, — послышался голос Клэр.
Из открытых дверей столовой уже потянуло вкусным запахом жареного мяса.
— А где Джемми? — крикнул ей Дэвид.
— Он здесь, — ответила Клэр. — Помогает накрывать на стол.
Джемми стоял в столовой у окна и откупоривал бутылку с вином. Когда они вошли и стали рассаживаться за огромным круглым столом, он кивнул и вежливо улыбнулся.
— Давай, Джемми, садись! — приказала Клэр. — Дэвид нальет сам.
— Как успехи? — поинтересовался Дрю, похлопав Джемми по спине.
— Спасибо, хорошо.
— Ты уже начал понимать, что к чему в театре?
— Немного, — натянуто ответил Джемми.
Дэвид бросил на него быстрый взгляд.
— Боюсь, что Джемми все это кажется полной бессмыслицей. Пожалуй, театр не его стихия.
— Очень жаль…
— Вовсе нет, — возразил Джемми. — Мне очень даже нравится…
— Кстати, Джеки, — спросил Дэвид, — как тебе работается с Максом Локхартом? Клэр говорила, что он показался тебе твердым орешком.
— Думаю, он имеет на это право, — небрежно ответила Джеки, хотя ее отношение к Максу не было столь однозначно.
— По крайней мере в отличие от многих других режиссеров cчитается, что у него не такой ужасный характер, — серьезно сказал Дэвид. — Что касается меня, то я так и не смог выработать у себя иммунитет к сварливым режиссерам. Нет ничего более отвратительного, чем их хамское отношение к актерам, которые беззащитны перед ними. Это, конечно, не относится к известным уже актерам… — Он сделал глоток вина. — Bедь и я не всегда был знаменитостью… В общем, ты меня понимаешь. Слишком многие режиссеры ведут себя как последние скоты…
— Увы.
— Ну а как твоя Мэрилин? В какой она форме? Извини за такой каламбур.
— Ты имеешь в виду Роуз?
— По телефону ты мне говорила, что она великолепно поет, — сказала Клэр, внося блюдо с аппетитными ростбифами.
— Так оно и есть… Но я ужасно боюсь, вдруг у нее не хватит пороху…
— А вы ее видели, Дрю? — спросил Дэвид.
— Голос у нее действительно превосходный, но прибавить в весе ей, конечно, не помешало бы, — сказал Дрю, вспоминая их первую близость и горячее худенькое тело.
— Она настоящая красавица, — объяснила Джеки, — но только очень хрупкая. Мы надеемся, что она хоть немного поправится.
— Сама Мэрилин Монро не нуждалась в том, чтобы ее раскармливали! — усмехнулся Дэвид.
— Раньше женщины не морили себя диетами и аэробикой… — заявил Дрю, поднимая бокал.
— Но ведь Мэрилин не была женщиной! — воскликнул Джемми. — То есть не была реальной женщиной. Ее вырастили словно в оранжерее. Создали искусственно!
— И, надо заметить, гениально создали. Она до сих пор не выходит из моды.
Джемми пожал плечами.
— К сожалению, — напряженно проговорил он, — ей уже это все равно…
— Да, — сказал ему Дрю и многозначительно взглянул на Джеки. — Я тебя понимаю.
Этот мальчишка начинал действовать ему на нервы, но он широко улыбнулся. Так широко, что Джемми, глядя на него, подумал, что еще немного и кожа на лице Дрю лопнет.
— Костюмы будут что надо. — Джеки попыталась переменить тему разговора. — Как можно ближе к настоящим туалетам Мэрилин Монро.
— А парики, естественно, восхитительно белокурые? — добавила Клэр с легкой иронией.
— Да, конечно. Как же иначе?.. Только скорее не белокурые, а с отливом в платину. Я даже примеряла один из них на себя.
— Знаешь, тебе бы это очень пошло… — вставил Дрю, пристально глядя на Джеки.
— Что именно?
— Вообще стиль Монро. Ее соблазнительные кудри…
— Я так не думаю, — резко сказал Джемми.
Дрю нетерпеливо передернул плечами. Какого черта этот парень лезет со своим мнением!
— А почему, собственно? — удивился он. — Красота Джеки напоминает по типу красоту Мэрилин.
На его лицо легла тень. Воцарилось неловкое молчание. Дэвид без всякой надобности принялся доливать в бокалы вино, а Джеки подумала, что обед получился не слишком удачным.
На улице шел дождь.
Ричард сидел в баре на студии Би-би-си, смотрел в окно и недоумевал, что он вообще здесь делает. Гораздо больше времени пошло на грим, чем на произнесение реплик, предусмотренных для него по сценарию. Если точнее, его роль состояла всего из одной реплики, и, когда этот его «звездный» миг пролетел, Конрой, режиссер, выкрикнул откуда-то из темного угла студии свое обычное «чудненько!», и на этом все закончилось… Увы, кажется, те времена, когда Ричард Вильсон мог показать себя во всей красе, миновали…
Он криво улыбнулся, завидев Роджера, который пробирался между столиками и креслами, неся выпивку. На лице Роджера, естественно, сверкала ослепительная улыбка. По пути Роджер успел раскланяться с несколькими приятелями и поклонницами и при этом не пролил ни капли. Не говоря уж о том, что улыбка не сходила с его лица. Она присутствовала постоянно, словно приклеенная к его тошнотворно смазливой физиономии.
Своим появлением в сериале в качестве священника Ричард был обязан бывшей жене Роджера. Эту роль пришлось вписать в сценарий после того, как очаровательная, но зверски ревнивая Нора решила уйти из сериала, и авторы сценария были вынуждены «убить» героиню, роль которой та исполняла, и соответственно в этой ситуации должен был понадобиться священник. По фильму Нора до безумия была влюблена в доктора Мэйсона, которого играл Роджер, и из серии в серию навязчиво преследовала его. Однако, по слухам, она не оставляла его в покое и после съемок, и ситуация стала совершенно невыносимой. Таким образом, и старине Роджеру временами приходилось очень даже не сладко.
— Надеюсь, ты отслужишь свою панихиду уже на следующей неделе, — сказал Роджер. — И слава Богу, ведь эта глупая корова совсем меня доконала. — Он поставил на стол стаканы. — Ну, как тебе первый съемочный день?
— Как тебе сказать… От переутомления я точно не страдаю.
— Ничего, Дик. Главное, начать.
Опять Дик! Ричард поморщился.
— Зато завтра ты будешь моим партнером в течение весьма длинной сцены.
«Моим партнером»! Тоже мне, кинозвезда вшивая!
— Знаю, Роджер. Я читал сценарий.
— Хорошо-хорошо… — задумчиво пробормотал Роджер, глядя в свой стакан, а потом вдруг спросил: — Скажи, Дик, а ты никогда не думал о том, чтобы переменить фамилию?
— Что-что? — изумился Ричард.
— Твою фамилию. Почему бы тебе ее не переменить?
— Господи, это еще зачем?
Несколько секунд Роджер молча играл стаканом.
— Ну как же, ведь Вильсон — не самая оригинальная фамилия. — Он взглянул Ричарду в глаза. — Разве нет?
— Вообще-то с этой фамилией я родился, и у меня как будто не было причины на нее жаловаться.
Роджер молча его рассматривал.
— А! Кажется, понимаю, — воскликнул Ричард. — Ты, наверное, хочешь сказать, что если я избавлюсь от своей заурядной фамилии и возьму какую-нибудь более оригинальную, вроде Джиэльгуд или Каяк, то отбоя не будет от предложений сниматься и я пожизненно получу центральную роль в каком-нибудь гигантском сериале, — например, в «Преподобном Фрейзере»? — Он театрально всплеснул руками. — Да ты, наверное, Роджер, уже видишь меня с такой фамилией лауреатом «Оскара»? — Он откинулся к спинке кресла и насмешливо затряс головой. — Ах, если бы мне лет десять назад пришла в голову эта гениальная мысль — просто переменить фамилию и стать Ричардом… нет! Диком Каяком! Тогда бы у меня не было никаких проблем. Это изменило бы мою судьбу…
— Ну ладно, Дик! Пошутил и будет…
— Господи, Роджер, а ты что ожидал от меня услышать? Не всем же быть такими умными, как ты.
— Я только дал тебе совет, а как ты поступишь — твое дело, — угрюмо отозвался Роджер и добавил: — Лично мне это нисколько не повредило. Мой агент полагает, что, как только я переменил фамилию, мои дела круто пошли вверх.
— Если бы я родился с фамилией Вошь, — усмехнулся Ричард, — я бы тоже ее сменил…
— Моя фамилия — Фош! — прорычал Роджер.
Ричард наморщил лоб.
— Как ты сказал?
— Ф-О-Ш! — по буквам выговорил Роджер. — Это немецкая фамилия!
— Боже милостивый, никогда бы не подумал!
— Ты что-то имеешь против?
— С какой стати?
Роджер перевел дыхание и отхлебнул из своего стакана.
— Как поживает Люси? — поинтересовался он, справившись с приступом ярости.
— Прекрасно.
— Замечательная девушка.
— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Ричард, бросив на собеседника внимательный взгляд.
— Насколько я понимаю, постановка идет полным ходом?
— Точно.
— Наверное, она приходит домой чуть живая от усталости, — сказал Роджер. — Театр отнимает столько сил!
— А я на что, Роджер? Я помогаю ей восстановиться. Так что о ней не беспокойся.
— Ну да, конечно, — пробормотал тот и как бы между прочим добавил: — Я слышал, ты пишешь книгу?
— Как тебе удалось пронюхать? — напрягся Ричард.
В груди у него похолодело. Неужели Люси?..
— Дай подумать… Может, мне Люси сказала, а? Кажется, мы с ней на днях где-то столкнулись… — Он встал. — Выпьем еще?
Ричард тупо кивнул.
— Кстати, — сказал Роджер, — я совсем не собирался тебя отговаривать, но, ей-Богу, писательство — никчемное занятие. Подумать только: чахнуть над пишущей машинкой, понимая, что едва ли удастся издать книгу…
Взяв стаканы, он отошел. Ричард оторвал взгляд от мокрых следов, которые остались на столе от стаканов, и посмотрел вслед удалявшемуся Роджеру.
Под его дорогой шелковой рубашкой, обтягивающей широкую спину, угадывались крепкие мышцы, которые, наверное, смотрелись весьма впечатляюще, когда он раздевался. Эти мышцы, надо думать, чрезвычайно ритмично напрягались и расслаблялись, когда он занимался любовью с Люси…
Попрошайка злобно заматерился, когда Дрю продефилировал мимо него, не потрудившись бросить в жадно протянутую ладонь хотя бы четвертак, но Дрю только рассмеялся в ответ. Наконец-то он был дома. В милом сердцу Нью-Йорке. Он сразу отправился в Вест-сайд, где отчаяние и нищета выглядывали из-за каждого угла…
В одной из этих трущоб обитал Олег Бергман. Это был район, где прямо посреди улицы, ржавея и разваливаясь, стояли брошенные трамвайные вагоны, а у обочин гнили старые ничейные автомобили.
Дрю, конечно, догадывался, что если появится здесь душным невыносимо жарким летним днем, то одежда мгновенно станет липкой от пота и противно пристанет к телу. Немногим лучше чувствовали себя черномазые и пуэрториканцы, часами присиживающие на улице, а также детвора, кувыркающаяся под бьющей вверх струей пожарного гидранта — этого фонтана для бедных. Все это напоминало ему его собственное детство, о котором он, впрочем, старался вовсе не вспоминать.
Прошлой ночью его мучили ужасные кошмары, от которых он с трудом пробудился, чувствуя, как его прошибает холодный пот. Виной всему был его неугомонный дружок, который беспокойно ворочался у него между ног.
Он включил ночник, стоявший около кровати, и обнаружил, что простыня, а также его собственные бедра и ягодицы мокрые и липкие, словно он во сне наделал под себя. К тому же в висках у него немилосердно стучало, а к горлу поднималась тошнота. Если бы не упаковка банок кока-колы, которой он запасся накануне в баре на Таймс-сквер, то он, пожалуй, сошел бы с ума в этом тесном, как гроб, душном гостиничном номере. Банка обыкновенной кока-колы показалась ему подарком доброго ангела-спасителя, явившегося прямо с небес.
Жадно глотая живительную влагу, Дрю на миг увидел перед собой мать. Ее руки гладили его грудь, и он даже почувствовал головокружительный запах лаванды, когда она придвинулась вплотную.
Бессознательно сжимая кулаки, он шел по тротуару, стараясь не угодить ногой в какую-нибудь яму или трещину, которых здесь было предостаточно.
Перед домом, где жил Олег Бергман, красовалась огромная лужища, через которую в качестве мостка была переброшена доска. Когда Дрю дошел до середины доски, она прогнулась и его новые туфли погрузились в грязь.
— Черт! — выругался Дрю, обводя взглядом десятки пыльных окошек и ободранные стены, испещренные кричащими надписями и рисунками. — Чего ради я так надрываюсь?..
Квартира, в которой Дрю встретил старик лет семидесяти пяти, выглядела еще более обветшалой, чем ее хозяин. Дрю поморщился. В захламленной комнате стояла вонь — здесь пахло застарелым потом, табаком и мочой. В картонных коробках лежали кипы газетных вырезок и старые театральные и кинематографические журналы, а в открытом чемодане — толстые пачки черно-белых фотографий.
— Присаживайтесь, пожалуйста…
В комнате было всего два кресла. В одно из них уселся Бергман. У него было маленькое высохшее тельце и большая лысая голова, которая склонилась набок, когда он взглянул на Дрю.
— Благодарю вас…
Дрю сел и перевел взгляд на старика. Он всей душой надеялся, что никогда не превратится в подобное отвратительное создание со старушечьим лицом, покрытым бесчисленными полопавшимися капиллярами, с опухшими серыми веками и с щелками вместо глаз. Физиономия словно из фильма ужасов.
— Вы, стало быть, желаете разузнать об одной из моих девочек? — осведомился старик.
Дрю кивнул.
— А ваш частный детектив сказал вам о том, сколько это будет стоить?
— Сто долларов.
— Двести! Вы, видно, плохо расслышали.
— О'кей!
Бергман терпеливо дождался, пока Дрю выложит перед ним деньги.
— Как ее тогда звали? — спросил старик.
— Джонс… Это все, что мне известно.
Старик с усилием засопел.
— Дайте подумать… — Он вздохнул. — А чем она занималась? Какого цвета у нее были волосы? Сколько ей было лет?
— Она работала стриптизершей, и у нее были рыжие волосы. А лет ей было, я думаю, около двадцати.
— Где это было?
— Может, в Лос-Анджелесе. Может, здесь, в Нью-Йорке, — пожал плечами Дрю.
— Сколько лет тому назад?
— Может, лет двадцать пять…
— О Господи! — проворчал старик и остро взглянул на Дрю. — Налейте-ка мне. — Он кивнул на маленький холодильник. — Там в бутылке из-под красного вина есть отличный джин.
Дрю прошел в ту половину комнаты, которая служила кухонькой, и достал джин. Около кресла, в котором сидел Бергман, прямо на полу стоял маленький стаканчик. Он поднял его и подал Бергману, а сам стал отвинчивать пробку.
— Успокойтесь, юноша. У вас так дрожат руки, что вы, пожалуй, расплещете весь джин мне на штаны! — сказал старик.
Он одним глотком осушил стаканчик и отдал его Дрю.
— Она использовала еще какое-нибудь имя?
— Может быть… Я не знаю.
Бергман вздохнул.
— Так вы говорите: Джонс…
— Точно.
— Большая?
Дрю нахмурился, недоуменно глядя на старика.
— У нее большая? — нетерпеливо сказал старик, делая красноречивый жест руками.
— О да, пожалуй…
— Тогда посмотрите в той коробке… — Старик неопределенно махнул рукой. — На ней эмблема «Пепси-колы»…
Несмотря на то что снаружи коробка была покрыта толстым слоем пыли, внутри все было в образцовом порядке: аккуратные папки разложены в алфавитном порядке. Каждое личное дело содержало фотографию в полный рост и подробное описание, которое заканчивалось итоговой оценкой по десятибалльной шкале.
Перебирая пожелтевшие фотокарточки и листки, Дрю присел на корточки. В горле у него пересохло от волнения. Помедлив секунду, он принялся сразу за фамилии на букву «Д». Его сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда он одну за другой перебирал карточки. Однако он отыскал лишь одну Джонс. Ею оказалась какая-то миниатюрная шлюшка.
Некоторое время Дрю сидел неподвижно, онемев от разочарования и отчаяния. Потом принялся перебирать картотеку от начала до конца. Просто для самоуспокоения.
— Здесь ее нет, — наконец пробормотал он, пересмотрев все карточки.
Бергман покачал головой и потер серую щетинистую щеку. Потом закурил.
— Она должна быть там… Но, может быть… — Он многозначительно покачал головой и стряхнул пепел с сигареты прямо на пол.
— Что — может быть?
— Зависит от того, насколько вы в этом заинтересованы.
Дрю прокашлялся.
— Сколько вы хотите? — понимающе кивнул он.
— Тысячу долларов.
— Ах ты, старый хрен!
— Если вы хотите получить нечто действительно ценное, то извольте раскошелиться. Могу вас уверить, что останетесь очень довольны.
— А откуда я знаю, что это именно то, что я ищу? — недоверчиво спросил Дрю.
— То самое.
— Это не разговор, старик.
Бергман откинулся к спинке кресла и ухмыльнулся.
— Хорошо… Это Милашка Джонс. Рыжие волосы, вот такие груди и прекрасные ноги. На сцену она выходила обычно в красных шелковых чулках. В начале шестидесятых я работал с ней около четырех лет. Она была одна из лучших, эта Милашка. Сговорчивая девушка, вы меня понимаете? В вашем распоряжении будет несколько отличных фотографий… — Он причмокнул губами. — К тому же у нее был ребенок. Она возила его повсюду с собой. Мне это не нравилось. Для нашего бизнеса это большое неудобство. — Он передернул плечами. — Последнее, что я о ней слышал, это то, что она вышла замуж за какого-то богатого типа из киношников. — Он засмеялся. — Да, она была девушка — пальчики оближешь, эта Милашка! — Он помолчал и испытующе поглядел на Дрю. — Хотя сейчас она, пожалуй, уже давно не девушка. Вам, должно быть, о ней больше моего известно…
— Ну и где необходимое?
— В надежном месте.
Дрю поверил старику. Что ему еще оставалось делать? К тому же старому хрену совсем незачем было врать.
— Завтра у меня будет тысяча долларов.
— Прекрасно.
— Как мы договоримся?
— Приходите сюда в это же время и ждите на улице, — сказал старик.
— И я получу бумаги?
Бергман кивнул своей огромной головой.
— Только чтобы без глупостей, старик! — сурово предупредил Дрю.
— О чем ты говоришь, сынок? — сказал тот. — Какие могут быть глупости в этой вонючей дыре? Вот увидишь, ты останешься доволен. — Старик раздавил сигарету в пустом стакане. — Уверяю тебя, останешься доволен, — повторил он.
Над травой и голыми деревьями помрачневшего, но красивого Грин-парка поднимался призрачный туман.
Джеки села на скамью и смотрела на женщину, которая выгуливала своих собачек. А чуть дальше осторожной трусцой двигался пожилой мужчина, совершавший пробежку, вероятно, первый раз. Неподалеку, укрывшись газетой, в обнимку с поваленным деревом спал какой-то субъект. Около его неподвижного тела валялись пустая бутылка и несколько консервных банок.
Было только половина девятого утра, однако Джекки была на ногах уже с шести часов, и теперь у нее в кармане лежали ключи от дома на Мун-стрит. Джеки могла переезжать на новое место, когда ей заблагорассудится. Она надеялась, что, может быть, в этом ей поможет Дрю, но из разговора, который состоялся у них по пути в аэропорт, стало ясно, что он не вернется из Штатов по крайней мере до середины декабря. Опять ей приходилось рассчитывать только на собственные силы, что, впрочем, было для нее уже привычно.
С тех пор, как Дрю улетел, он еще не звонил, и она подумала, что уж это он мог бы сделать. Хотя бы сообщил, что долетел благополучно. Ее взгляд упал на кольцо, которое он ей подарил, и она почувствовала угрызения совести. Конечно, она не оценила по достоинству его поступок, и Дрю, очевидно, это почувствовал. Она сняла кольцо с пальца и надела его на другую руку. Полюбовалась, как оно выглядит на этом пальце, и вернула на прежнее место.
Приподняв повыше воротник, она попыталась привести в порядок мысли. Однако последнее ей оказалось не по силам, и она удивилась, зачем вообще ей понадобилось изводить себя лишними размышлениями. Отец всегда твердил ей, что жизнь такая штука, что по прошествии времени в ней все устраивается само собой, и совершенно бесполезно пытаться переломить судьбу, даже если ситуация складывается совсем не так, как ты надеялся или хотел…
— Джеки? — услышала она.
Она подняла глаза и увидела перед собой Джемми.
— Кажется, начинается дождь, — сказал он.
— Я и не заметила…
— В отеле сказали, что ты поехала на новое место, — словно извиняясь, сказал он. — Я искал тебя.
Впрочем, найти ее было не так уж и трудно. Он заприметил ее уже из окна автобуса. В это хмурое, сырое утро в Грин-парке было не так уж много народа и в особенности красивых блондинок.
— Что-нибудь случилось? — с беспокойством спросила она.
— Нет-нет! — поспешил успокоить ее Джемми. — Просто я подумал, что самой тебе за день не управиться, и решил помочь.
Джеки предусмотрительно отвела от него взгляд, предпочитая смотреть на клубящийся в парке туман и на спящего пьяницу.
— Это очень мило с твоей стороны, — сказала она сдержанно. — Но сегодня я пока только забрала ключи и теперь просто убиваю время, дожидаясь, пока появится сторож… А что касается переезда… — Она усмехнулась, довольная, что разговор носит нейтральный характер. — Я собираюсь сделать это на следующей неделе. Если хватит сил и времени.
— Я могу помочь…
— Да, — сказала Джеки, — я знаю.
Возникла пауза.
— Разве мне нельзя пригласить тебя пообедать? — неуверенно спросил он.
— Вовсе нет.
— Просто я тебе не нравлюсь?
— Джемми, ради Бога!..
— Значит, нравлюсь?
— Да, — коротко отозвалась она, — ты мне нравишься.
— Я имею в виду — как мужчина?
Она мгновенно вспомнила его почти обнаженное красивое тело в гимнастическом зале и закрыла глаза.
— Я ведь помолвлена. И тебе это известно.
— С Дрю… — равнодушно проговорил он.
— Да, — кивнула она, — с Дрю.
Дождь был мелким, словно пыль. Джемми почувствовал, что по его волосам заструилась вода, но ему было все равно.
— Если хочешь, — предложил он, — я могу подождать сторожа, а ты иди на студию.
— Очень любезно с твоей стороны, — сказала Джеки, выуживая из кармана ключи.
— Вообще-то я и не подозревал, что я такой любезный, — улыбаясь, сказал Джемми, забирая у нее ключи. — По-твоему, значит, я такой, да?
— Твой отец никогда не говорил тебе, что ты упрямый? — осторожно улыбнулась она.
— Конечно, говорил.
— Теперь я понимаю, почему. — Джеки взглянула на часы и встала. — Нам лучше идти.
Они вместе пошли к воротам парка, и он подождал, пока она поймает такси.
— Я отложу это еще на неделю, — сказал Джемми, когда она уселась в машину.
— Что именно?
— Свой вопрос.
Он так и не узнал, что она ответила, потому что дверь уже захлопнулась и водитель нажал на газ.
— Господи, — зашипел Макс, — какого черта я должен с этим возиться, если половина труппы отсутствует?
— Я думал, что ты в курсе того, что Ян сможет начать репетировать Джо Ди Маджио только через неделю, — вздохнул Альдо. — Ведь у него семь дней работы по предыдущему контракту…
— А черт, конечно, я знал! — свирепо пробурчал Макс. — Просто совсем забыл, пропади все пропадом!
— Ну а Руперт, который играет Артура Миллера, пьет кофе в холле. Если ты помнишь, мы собирались пропустить первые три сцены с его участием…
— А я уже настроился на эту сцену! — проворчал Макс, потрясая сценарием.
— С тобой все в порядке?
Макс застыл и воззрился на Альдо.
— Что ты имеешь в виду, черт тебя побери?
Альдо протяжно вздохнул и оглянулся. Некоторые из членов труппы, стоящие чуть поодаль, начали недоуменно на них посматривать.
— Абсолютно ничего, Макс, честное слово, — напряженно проговорил Альдо. — Позволь, я начну с того места, с которого мы сегодня планировали. Мы и так уже двадцать минут потеряли.
На короткий миг их взгляды встретились, и Макс медленно покачал головой.
— Ладно, все в порядке. Прости меня, Альдо, — сказал он, поднимая руки, словно сдаваясь. — Я действительно погорячился. Просто голова забита проблемами…
— Надеюсь, это не касается того нашего разговора на прошлой неделе?
Макс закрыл глаза.
— Воспаление мочевого пузыря, — исчерпывающе сообщил он.
Альдо сдержал улыбку.
— Мне казалось, что это бывает только у женщин.
— Вовсе нет.
Внушающий доверие врач посмотрел результаты его анализов и сказал, что у него, по всей видимости, укороченная уретра, то бишь канал к мочевому пузырю, а поэтому в отличие от обычного мужчины у него склонность к такого рода осложнениям.
— Ну, тебе полегчало?
— Если бы!.. Запаниковав, я по своей слабости не выдержал и, еще не зная результатов анализов, проговорился об этом одной из своих дам…
— Ивонн?
Макс изумленно поднял брови.
— Черт возьми, откуда ты знаешь?
— Ради Бога! — пожал плечами Альдо. — Об этом всем известно. Все это всплыло наружу, когда в пятницу утром она ударилась в слезы. По этой же причине она, должно быть, отсутствует и сегодня. — Альдо умолчал, что Ивонн называла Макса гадиной, жирной гадиной. — Надеюсь, это не дойдет до Джеки…
— Сомневаюсь…
— Все равно, почему бы тебе не попробовать помириться с Ивонн? — предложил Альдо. — Кроме всего прочего, нам ведь просто необходимо присутствие нашей бесценной костюмерши… Разве не так?
Альдо направился к роялю, а Макс смотрел ему вслед, так плотно сжав губы, что они даже побелели. За кого его держит Альдо, за полного идиота?
Естественно, он уже пытался помириться с этой чертовой Ивонн, но она тут же бросает трубку. Какого дьявола ей еще от него нужно? Чтобы он на коленях просил прощения? Он дал себе слово, что прервет их отношения, как только уговорит ее вернуться на студию…
Потом мысли Макса сами собой перескочили на Надю, и он расплылся в довольной улыбке. Правда, через секунду опять нахмурился, подумав, что Полли его просто убьет, если только узнает.
Звуки рояля и первых тактов песни вывели его из задумчивости, и он хлопнул в ладоши, созывая членов труппы, которые разбрелись по студии.
— Итак, дорогие мои… Сцена четвертая. Начинаем… — сказал он и быстро обежал всех своим острым взглядом. — Какого черта, где Руперт?
— Пьет кофе… — раздался женский голос.
Ноздри Макса затрепетали от ярости, и он наклонился к микрофону с язвительной улыбкой.
— Что же, значит, мне придется идти самому его искать. Смею вас уверить, милочка моя, ему это дорого обойдется!
Девушка, которая подала голос, покраснела и хотела выскочить из зала, но в дверях появилась Джеки.
Макс тихо выругался.
— Ну, как идут дела? — поинтересовалась она с порога.
— Изумительно, превосходно!
— Очень рада, — сказала Джеки. — Значит, увидимся на утреннем совещании.
— Боюсь, мы не досчитаемся одного человека.
— Кого?
— Ивонн, — сказал он. — У нее ангина…
Драгоценная вещица была доставлена для нее из Парижа от Ван Клиффа. И конечно, через герцога и герцогиню Виндзорских. На этот раз Доджи превзошел самого себя.
Анжела рассматривала свое отражение в скользящих зеркальных дверях на террасе своего особняка, и ее пальцы любовно трогали на запястье браслет в виде тигра. Она медленно поворачивала его на руке, а затем приподняла руку, любуясь сверкающими изумрудами и бриллиантами, оправленными в золото. Она была довольна, как никогда. Герцог Виндзорский самолично принял участие в переговорах о покупке вещи, поскольку питал особую симпатию к Анжеле, которая казалась ему чудесной американской Золушкой.
Она поднесла драгоценный браслет ближе к глазам, поглаживая тигриные лапы, усыпанные мелкими бриллиантами, а потом, не удержавшись, даже поцеловала его нос, сделанный из изумительного оникса… И какой умница Доджи: ведь вспомнил, какой глубокий вздох, полный восхищения и зависти, вырвался у нее из груди, когда они вместе были на той ювелирной выставке!
Анжела взяла карточку, которая сопровождала драгоценный подарок, и снова прочла слова Доджи: «Надеюсь, эта безделушка порадует мою тигрицу…»
Она отошла от окна, чтобы взять бокал шампанского и включить музыку. Из динамиков полился завораживающий голос Гарри Коника, и, счастливо улыбнувшись тому, как замечательно соответствовала эта музыка ее настроению, она упала на роскошные шелковые подушки.
— Тигрица!.. — проговорила она с усмешкой.
И сразу ее мысли переключились на очередной съезд демократов в Чикаго, на все эти приемы, банкеты, появляться на которых ей было запрещено, потому что Доджи все еще соблюдал траур. C тех пор, как он находится в этом чертовом городе, они даже ни разу не говорили друг с другом. Анжела надула губы. Наверное, Доджи мог бы проявить к ней свое внимание каким-нибудь другим способом. Почему бы, например, было не сделать нормальный подарок, который обычно мужчина преподносит женщине, на которой намерен жениться?..
В этот момент раздался звонок в дверь, и, раздраженно вздохнув, она встала.
На пороге стоял Дрю.
— Ну, что скажешь? — поинтересовался он.
— Что ты здесь делаешь? — пробормотала Анжела дрогнувшим голосом.
— Просто проходил мимо. Дай, думаю, загляну, — улыбнулся он, оглядывая ее с головы до ног. — Мне нравится твой наряд, — продолжал он. — Он подчеркивает твою прекрасную фигуру…
На Анжеле был легкий короткий халатик, украшенный бисером. Под халатиком ничего не было.
— Чего тебе надо?
— А как по-твоему?
Анжела почувствовала, что начинает дрожать. Она была поражена его внезапным появлением. Только поражена.
— Я вызову охрану.
— Не вызовешь. Его взгляд лишил ее воли к сопротивлению.
— Я здесь по делу, — сказал Дрю.
Она внимательно посмотрела на него. Самообладание начало возвращаться к ней.
— Не смеши меня.
— Но это правда, — усмехнулся он. — Ей-Богу!
— Ну и какое у тебя дело?
— Я хочу поговорить с тобой о Джеки.
Ее лицо тут же потемнело.
— Я говорила тебе, чтобы ты держался от нее подальше! — воскликнула Анжела.
— Но мне было так одиноко.
— Но ведь вы расстались.
— Расстались, а потом встретились.
— Ты хочешь сказать, что все это время ты находился в Англии? — удивилась она.
Дрю кивнул.
Ее глаза сверкнули, словно два огромных черных бриллианта, и, со свирепым видом покачав головой, Анжела отступила в сторону, пропуская его в квартиру.
Войдя, Дрю неторопливо осмотрелся. Здесь все было ему знакомо. Все ее дорогие вещицы, предметы искусства и посуда были на своих прежних местах. На массивном итальянском столике лежали раскрытые журналы и книги.
— А вот этого раньше не было! — воскликнул вдруг Дрю. — Это что за птица? — Он остановился перед большой статуэткой, изображающей двуглавого орла.
— Это французская бронза, — холодно ответила она и подошла к столику, на котором в ведерке охлаждалась бутылка шампанского. — Хочешь выпить? Но ты все еще не ответил на мой вопрос.
— Вот теперь я вспомнил, — сказал он, пропуская мимо ушей ее слова и слегка приподнимая статуэтку.
— Поставь на место, черт тебя возьми!
— Так что это такое, ты сказала?
— Ради Бога, Дрю!
— Что это такое, я спрашиваю?
— Ей лет двести… — неуверенно пробормотала Анжела. — Откуда мне знать…
— Расскажи мне что-нибудь об этой вещице. Расскажи, — медленно повторил он. — Я хочу знать.
— Да зачем тебе?!
— Просто интересно, — сказал Дрю, и в его голосе послышалась угроза.
Он стоял к ней спиной, и, глядя на него, на его красивые черные волосы, на его сильную смуглую руку, в которой он сжимал статуэтку, Анжела чувствовала, как в ней поднимается желание. И она ненавидела себя за это.
— Кажется, это символическое изображение Ночи.
Дрю медленно повернулся к ней, продолжая рассматривать и ощупывать статуэтку.
— Прекрасная вещица, — заметил он. — Но я уже, кажется, подобное говорил. В прошлый раз… Верно?
— Я тоже задала тебе вопрос.
Он поставил статуэтку на место и подошел к Анжеле.
— Джеки нужны деньги, которые лежат у нее на счету, — спокойно сказал Дрю.
— А почему она прислала их клянчить тебя?
— Просто у меня есть здесь кое-какие свои дела, и я попутно предложил ей свои услуги.
Анжела рассмеялась, но это было не очень похоже на смех.
— Я не шучу, — сказал он. — Ей нужно около пятисот тысяч долларов.
— По крайней мере она немного уменьшила сумму, — усмехнулась Анжела. — Но я уже сказала ей «нет». Мне совсем ни к чему этот чертов мюзикл. Да и вообще он никому не нужен.
— А Джеки полагает обратное.
— Не болтай зря языком, Дрю, — язвительно сказала Анжела. — Тебе плевать на ее замечательный мюзикл. Ты здесь совсем по другой причине.
— К постановке начинают проявлять большой интерес.
— Я покончу с этим.
— Не думаю, что у тебя это получится, — лениво сказал он и налил себе шампанского. — А почему, кстати, ты так из-за этого переживаешь?
— Я уже говорила Джеки: это полная чушь. Мюзикл на эту тему уже пытались поставить, и дело всегда кончалось полным провалом. Господи Боже мой, ведь Монро уже давно нет в живых! Я просто не вижу в этой затее ничего интересного.
— Но это не твои деньги, Анжела.
— По закону я должна заботиться о них.
— И все-таки я что-то не очень понимаю, почему тебя так заботит этот вопрос — провалится мюзикл или нет… — Дрю внимательно посмотрел на нее. Что-то здесь было не так. — Тебе всегда было безразлично, как Джеки распоряжается своими деньгами.
— Это не твое собачье дело! — воскликнула Анжела. — А мой ответ будет по-прежнему — нет.
До тех пор, пока Доджи на ней не женится, ответ будет один и тот же.
Вокруг фамилии Кеннеди и так было предостаточно скандалов, чтобы еще раз напоминать о них новой постановкой. Анжела тихонько вздохнула. Много лет Доджи боготворил семейство Кеннеди. Иногда ей казалось, что он готов целовать землю, по которой они ходили.
— Джеки и не надеется, что ты согласишься.
— Стало быть, она не ошиблась, а ты напрасно утруждал себя этим путешествием.
— Я уже сказал тебе, что я здесь совсем не за этим, — насмешливо повторил он.
— Теперь, я думаю, тебе лучше уйти, — сказала она. — И оставь Джеки в покое.
Дрю молчал.
— Ко мне должны прийти. — Анжела не знала, как от него избавиться.
— Неужели? — недоверчиво покачал головой Дрю. — А я тут встретил одного твоего старинного приятеля…
— Очень рада, — сухо проговорила она и, опорожнив свой бокал, поставила его на столик.
— Его зовут Олег Бергман.
Он заметил, как задрожали у нее руки.
— Я уже сказала, что тебе лучше уйти.
— Для такого почтенного возраста он неплохо сохранился, — усмехнулся Дрю.
— В самом деле?
— И у него куча потрясающих фотографий девушки, очень похожей на тебя.
— Какое совпадение!
— Она называла себя Милашка Джонс.
— А при чем здесь я?
— Ты действительно ничего не понимаешь? — удивился он.
— Убирайся, Дрю!
— Я еще не закончил.
— Нет, ты все сказал.
— И знаешь, когда я начал подозревать о твоем бурном прошлом? — продолжал он, словно не слышал ее слов. — Здесь, в тот сумасшедший день, когда ты показывала мне стриптиз. Настоящий стриптиз, какой увидишь только разве что в соответствующих заведениях.
— Дерьмо!
— Что ты! Мне очень, очень понравилось! — возразил Дрю с прочувствованной улыбкой, сделав вид, что не понял смысла ее восклицания.
В этот момент их взгляды встретились, и время словно остановилось.
Анжела возбужденно вздохнула, застигнутая врасплох воспоминаниями, от которых так трудно было отделаться. Ее взгляд упал на его губы, и со знакомой жадной страстностью она почти физически ощутила, как его горячий рот припадает к ее губам. Она вспомнила его молодое загорелое тело, его гордую заносчивость и необузданный темперамент — словно у молодого зверя. Он шагнул к ней, но она тут же напряглась.
— Нет, Дрю!
— Не противься этому, — терпеливо и тихо сказал он. — Ведь мы так подходим друг другу.
— Теперь все кончено.
Эти слова были для него как пощечина.
— Но ты сама знаешь, что это не так.
— Нет, это именно так.
Но Дрю едва слушал ее, потому что его взгляд был прикован к раскрытой роскошной подарочной коробке, которая лежала на столике. Вокруг коробки вились тонкие красные ленты, а рядом лежала маленькая позолоченная карточка, обведенная по краям красной рамкой. Дрю шагнул вперед и взял карточку.
Анжела замерла, тяжело дыша и глядя на него широко раскрытыми глазами. Чуть наклонив голову набок, он бросил на нее короткий взгляд.
— Ты не смеешь это читать! — напряженно прошептала она. — Это личное!
Дрю сжал кулаки, пытаясь справиться с приступом ревности, боясь потерять самообладание.
— Сука!
Анжела обмерла от страха и инстинктивно взглянула на телефон, но Дрю оказался около аппарата раньше нее и рванул телефонный шнур из розетки.
— Никаких звонков!
— Но, Дрю…
— Что он тебе подарил?
— Кто? — пробормотала Анжела, попятившись.
— Кто?! — вскричал он. — Чертов Доджи, вот кто!
Дрю выглядел угрожающе, и Анжела почувствовала, что ее начало трясти.
— Ничего особенного!
— Ничего особенного! — усмехнулся он. — Ему ври, а не мне, — продолжал он, презрительно выплевывая слова. — Уж не думаешь ли ты, что эта пивная бочка возьмет тебя с собой в Белый дом, а? Да ему, этому ублюдку с поросячьими глазками, никогда не подняться и до вице-президента. Ты слышишь? Никогда! — Дрю громко рассмеялся, а потом резко умолк, потому что его смех перешел в рыдание. — И ты разрешала ему, этому отвратительному старому ублюдку, дотрагиваться до себя?
— Это совсем не то, что ты думаешь!
Он сжал кулаки и на мгновение зажмурил глаза.
— Где его подарок?
— Это совсем не подарок…
Дрю пристально взглянул ей в лицо, на котором было написано желание как-то вывернуться, а потом его глаза остановились на браслете.
— Тигрица… — тихо сказал он, схватив ее за руку. — Мне не по карману дарить тебе такие подарки, да? — печально проговорил он, рассматривая изумрудные глаза тигрицы.
Анжела молчала.
— Да? — повторил он. — Я тебя спрашиваю!
— Пусти руку!
Дрю смотрел на нее, не в силах выговорить ни слова. Его глаза сверкали, и он подумал о том, что, наверное, никогда и никого не будет желать так страстно, как желает сейчас ее. Никогда в жизни…
— Милашка, — хрипло проговорил Дрю, — Милашка Джонс…
Господи, это имя!.. Вся грязь и непристойность ее давнего прошлого прозвучали в этом слове. Анжела зажмурила глаза, словно пытаясь защититься от воспоминаний, но он притянул ее лицо к себе, и она ощутила его близкое горячее дыхание и почувствовала, что слабеет. Он взял другую ее руку за запястье и, крепко держа одной рукой обе заведенные за спину руки, другой своей рукой стал задирать ее халат. Cопротивляться было слишком поздно.
Когда его язык заскользил по ее шее, Анжела начала всхлипывать и запрокинула голову. Его рука нащупала горячую плоть у нее между ног, и она забилась в его объятиях. Дрю опустился на колени, увлекая ее за собой. Он снова и снова повторял ее имя. Его молодые сильные руки скользили по телу в поисках ее тяжелых грудей, которые он так любил ласкать.
Сколько долгих дней и одиноких ночей он провел в мечтах о ней! Слезы выступили у него на глазах, и, почувствовав, как он дрожит, она схватила его голову в свои ладони и стала жадно целовать его губы, щеки и глаза. Выгибаясь, она торопливо срывала с него одежду, чтобы поскорее отдаться ему.
— Давай же, Дрю! — воскликнула она. — Ради Бога! Умоляю тебя, скорее!
В ее глазах вспыхнуло удивление и восхищение, а на губах появилась улыбка, выражавшая абсолютное блаженство.
