2
Самолет завалился на левое крыло, потом выпрямился и пошел на посадку в розово-золотистых лучах утреннего солнца. Земля пролетала под крыльями, и Аня не могла ничего толком рассмотреть. Ясно было лишь то, что конец ноября в Москве стоит солнечный и, видимо, теплый.
С легким толчком крылатая машина коснулась земли, по салону пронесся едва слышный облегченный вздох, турбины засвистели, самолет поманеврировал по полю и остановился.
По внутренней трансляции сообщили, что все они прибыли в Москву — столицу России.
Аня встала с кресла и двинулась к выходу, не торопясь прорываться вперед. Самолет был полон, предстояло еще проходить таможню, и хотя многочасовой перелет изрядно ее утомил, торопиться было некуда.
На выдачу багажа Аня не пошла. Все, что она взяла с собой, уместилось в небольшой сумке на ремне через плечо. Подарки Сарме и Алле места занимали немного. Как говорил Кейт, хороший подарок должен умещаться в кулаке, но равняться автомобилю. По этой методе Аня и действовала: рубиновое колье — Сарме, браслет — Алле. Если их продать, то получится по автомобилю.
Но все равно ей пришлось отстоять длинную очередь на таможенном контроле, и занималась она это время тем, что прикидывала, когда надо переложить документы в сумке, чтобы из Анны Саймон превратиться в Анну Васильевну Плотникову. Старый паспорт у нее сохранился, и она знала, что он действителен со всеми своими штампами. В конце концов она решила, что для удобства и свободы действий с момента прилета свой иностранный статус следует скрывать и жить так, будто американского документа с собой нет.
Очередь к таможенникам заволновалась, и, глянув вперед, Аня приметила, что с какой-то женщиной в норковом жакете, судя по всему, у таможенников нелады. У женщины были ярко-рыжие волосы и что-то в ней показалось Ане знакомым, но разглядывать ее она не стала, поскольку поменять свое имя решила прямо в аэропорту и встречаться с американскими знакомыми в планы Ани никак не входило.
Двое таможенников даже не осмотрели ее сумку, пропустили без разговоров.
Аня перешагнула невидимую черту, возвращаясь в мир своей молодости, и сказала про себя: «Привет, приехали!» С этого момента следовало переходить на русскую речь.
Она засунула свой американский документ поглубже в сумку и на его место положила изрядно затрепанный старый паспорт. И тут же услышала по трансляции.
— Пассажирку Анну Саймон, прибывшую рейсом Нью-Йорк — Москва, просят подойти к справочному бюро.
Неудачно встречает Сарма, расстроилась Аня. Во-первых, так не договаривались, во-вторых, ни к чему было называть на весь аэропорт ее имя. Но тут же возникла мысль, что приглашение могло исходить от Витюков а, что казалось еще более скверным.
Внезапно Аня почувствовала, как насторожилась и испугалась. С первых шагов все началось не так, даже мелькнула мысль развернуться, броситься через контроль назад, к самолету, забраться в него и сидеть до тех пор, пока он не взлетит и не ляжет на обратный курс.
«Спокойно, — приказала она сама себе, — ты здесь никому не нужна и в этой чужой стране еще не сделала ничего противоправного».
Она спросила у подвернувшейся служащей аэропорта, где находится справочная, и неторопливо пошла в указанном направлении.
Около справочной службы Сармы не оказалось. Не было там и Витюкова — Домино. В компании двух мужчин там стояла та же рыжая женщина в норковом жакете, скандалившая на таможне.
Когда Аня подошла вплотную, женщина нетерпеливо обернулась. Оказалось, что это Кэрол Пратт.
Она посмотрела Ане в лицо, улыбнулась и сказала спокойно:
— Добрый день, миссис Саймон. С возвращением на родину.
Аня молчала. Спутники Кэрол, повинуясь ее неприметному знаку, отошли.
— Добрый день, — проговорила Аня через силу.
— Нам надо поговорить, — озабоченно сказала Кэрол. — И я думаю, что вы знаете, о чем.
— Не знаю, — ответила Аня, понимая, что сейчас произойдет катастрофа и все ее планы рухнут. Снова захотелось бежать назад, но теперь было ясно, что это невозможно.
Кэрол кивнула ей, приглашая отойти в сторону. И пока они шли к свободным креслам, в голове у Ани промелькнуло несколько вариантов возможных событий, но ни один не находил четкого объяснения. С какой стати Кэрол полетела в Москву? И зачем эта встреча?
Они сели рядом, и Кэрол достала сигареты.
— Как я понимаю, вы прилетели домой, Анна? — спросила она.
Анна не ответила.
— Я постараюсь быть ясной и конкретной, Анна. — Кэрол говорила ровно, словно слова свои обдумала давно и тщательно. Скорее всего это так и было. — Вы, моя дорогая, стали для меня опасны. Там, в Америке. Когда вы существовали при Кейте, при его работе, при его болезни, вы меня не интересовали. Теперь обстоятельства изменились, и я вынуждена принять свои меры… Я не хочу, чтоб вы возвращались назад.
Отвечать или возражать было нечем.
— И вы не вернетесь назад, — твердо закончила Кэрол. — Для того чтобы проследить за вашим исчезновением из нашей жизни, я и прилетела.
— Каким исчезновением? — чужим голосом спросила Аня.
— Исчезновением из Америки, из жизни Кейта. Анны Саймон больше нет на свете. Под каким именем вы живете здесь, я не знаю, но полагаю, что имя у вас есть. Вам не удастся вылететь отсюда обратно. Я гарантирую вам это. Америке вы больше не нужны и Кейту тоже.
— Это он так считает?
— Нет. Так считаю я. Таковы факты и обстоятельства. Но мне не хочется причинять вам зло. Если вы тихо и бесследно исчезнете, не делая попыток вернуться, то никто не узнает ни о чем. Исчезайте, Анна. Так будет лучше. Все службы, которые следят за вылетом из страны, будут предупреждены через наше посольство, кто вы и что вы. Вам отсюда не вылететь. А здесь, как я понимаю, вы можете жить спокойно. Со своими друзьями и врагами… Со своей дочерью.
От этих слов у Ани помутилось в голове, она ничего больше не слышала, кроме ровного гула, который мешал думать, мешал принимать решение, хотя какие тут могут быть решения!
— Ради того… Ради того, чтобы меня уничтожить, вы и прилетели в Москву?
— Ради этого тоже, — кивнула Кэрол. — У отца здесь есть одна фирма, и он попросил меня ознакомиться с местными условиями. Но в основном, конечно, я хотела убедиться, что вы прилетели домой. И не вернетесь обратно.
— Зачем вы это сделали? — в отчаянии спросила Аня.
— Вы стали мне мешать. Я хочу занять свое законное место рядом с Кейтом. В его жизни, в его карьере. Вы сделали свое дело, спасибо. Ваше настоящее место здесь, а не там…
Все происходящее, включая слова и деловой тон Кэрол, казалось Анне ирреальным. В несколько секунд переменилась вся жизнь. Вернее, все будущее. Гражданка свободного мира вновь стала изгоем в своей стране, без крыши над головой, без работы, практически без друзей — без всего.
— У вас ничего не получится, миссис Пратт, — сказала Аня неуверенно.
— Уже получилось, — мягко возразила Кэрол. — Я предлагаю вам наилучший выход. Спокойный и безопасный. А если он вас не устраивает, то вы сами создадите для себя большие проблемы… Скажу еще одно, чтобы вы не очень расстраивались… Кейт нищий. У него нет денег не то что на политическую борьбу, а даже на собственную жизнь. Он живет за мой счет. Вилла, на которой вы жили, моя. Так что, вы понимаете, если бы вам и удалось вернуться, что совершенно невозможно, ни вас, ни Кейта ничего хорошего в будущем не ждет. Я перекрою Кейту доступ к своим деньгам и… все.
— Он знает об этом?
— О чем? О деньгах? Конечно.
— Нет. Деньги оставьте при себе. О том, как вы загнали меня в западню?
— Нет. Это был мой план и моего отца. Мы все предусмотрели, Анна, все ваши возможные ходы. Не советуем вам ничего предпринимать. Вы вернулись туда, откуда начали.
— Но если Кейт не знает…
— Узнает. Я ничего не буду от него скрывать. В известной мере он тоже попался, как вы выразились, в западню. Только он в ней уже давно. Я ему все объясню со временем, и он поймет. Что вы еще хотите знать? Я откровенна с вами. И ничего дурного вам не хочу.
Аня не отвечала, потому что в голове у нее не было ни вопросов, ни возражений, не было ничего. Она чувствовала себя мертвой, не способной ни к сопротивлению, ни просто к жизни.
— Вот и все. — Кэрол заколебалась, и Аня поняла, что сейчас по-американскому последует предложение отступного. Чтобы закончить дело наверняка и закрепить его мощью долларов.
— Я думаю, Анна, что некоторая сумма вам…
Аня поднялась и пошла к выходу. Прощаться с Кэрол было незачем. Она еще не вся Америка, а расставаться с этой страной Аня пока не собиралась. У Кэрол — своя система, у нее, Ани, — своя. И выход из западни должен был быть. Она подумала, что первоначального плана менять не следует, надо действовать так, будто ничего не случилось, а уж потом, по ходу событий, принимать решения.
Она нашла телефон-автомат. Оказалось, что за это время ввели какие-то жетоны, которые она и купила в газетном киоске.
Первый аппарат проглотил жетон (здравствуй, родина!), не выполнив своей работы. Второй дал соединение.
— Домино? — резко спросила Аня.
— А! Хозяйка! Прилетела?! Расчетец будем устраивать? Деньги-доллары привезла?
— Да, — сухо сказала Аня.
— Ты где сейчас?
— В аэропорту.
— Значит, так. Добирайся до метро, доезжай до «Первомайской», на улице Первомайской — ресторан «Кормчий», в два часа я там буду тебя ждать.
Она повесила трубку, и в этот момент до нее окончательно дошло, что жизнь резко переменилась, что ее прежние стремления если и не потеряли смысл, то стали ненужными, потому что надо было все начинать с начала, с нуля, будто ее в голом виде высадили на необитаемый остров.
Но задумываться об этом еще не хотелось.
Она вышла из здания аэропорта, и к ней тут же подскочили несколько мужчин, предлагающих подвезти до города. На вопрос, где такси, все ухари дружно засмеялись, объяснив, что такси как таковых в Москве нет уже пару лет. А есть частный извоз, оплата по договоренности, в долларах. Это сообщение едва не довело Аню до слез. Если даже такси нет, так чего здесь вообще ожидать? Со злости она принялась ожесточенно торговаться с мужиками, и те через минуту подивились ее нахрапистости. Они поначалу приняли ее за иностранку, а теперь получалось совсем наоборот.
— На Старую площадь, — сказала Аня, усевшись на заднее сиденье.
— Заметано! — кивнул водитель.
Машина тронулась, мимо полетел подмосковный осенний пейзаж. Аня еще в Америке долго размышляла о той минуте, когда прибудет на родную землю, представляла, как увидит знакомые поля и рощи, но теперь ей было не до любования пейзажем. Надо было хотя бы приблизительно оценить ситуацию, в которой она оказалась, найти свое место в предстоящей борьбе.
Она открыла сумку, взяла толстый бумажник с деньгами и спрятала его на груди. В объемистый кошелек затолкала мелочь и обрывки всяких бумажек, отчего он распух и казался солидным. Американские документы и обратный билет она засунула за подкладку сумки, для чего ее пришлось надорвать.
Водитель гнал свою грохочущую, готовую развалиться тачку, словно на свадьбу опаздывал, и в Москву они влетели уже через двадцать минут.
Рассеянно глядя на улицы, Аня пришла к выводу, что внешний вид столицы за время ее отсутствия резко изменился. Больше рекламы, какие-то ларьки, палатки, киоски на тротуарах, лихая торговля с рук, будто все улицы стали рынком на открытом воздухе.
Водитель неожиданно подал голос:
— Простите, у вас есть где остановиться?
После базарной торговли в аэропорту он стал вежлив — обычный закон рынка: ругаемся, пока не сговоримся.
— Не знаю, — ответила Аня.
— Тогда могу кое-что предложить… Моя жена держит небольшой пансион. Очень миленький, в центре города. У вас к тому же и машина будет для разъездов. Вот эта. Всегда для вас.
— Частная гостиница? — подавляя удивление, спросила Аня.
— А что? Мы ж Европа!
Так. Этот уже жил в Европе! Перемены в Москве были налицо, и большие перемены.
— Вот, возьмите пару визиток. Это на Трубной площади, знаете?
Аня взяла визитки и ответила, что Трубную найдет.
— Может, я вас сразу туда завезу? Устроитесь, отдохнете. А потом можно и на экскурсию, вы ведь давно не были в Москве?
— С чего так решили?
— Да вроде бы вы из наших, только акцент показался мне иностранный. Сперва.
— Из наших, — ответила, будто выругалась, Аня. — Сначала на Старую площадь. А жене скажите, что я приду вечером или завтра утром. В любом случае чтобы номер был за мной.
— Договорились! — радостно ответил он. — У нас недорого и, как в Европе, утром подают завтрак. Европа! На чье имя бронировать?
— Анна Плотникова, — без раздумий ответила Аня.
Она вышла из машины на Старой площади, заверила водителя еще раз, что если не вечером, то утром обязательно поселится у его жены, и вдоль зданий бывшего ЦК компартии спустилась по улице вниз.
В подземном переходе торговали книгами, как и сообщила Сарма. Но самой ее не было видно.
Аня окликнула немолодую женщину на книжном развале:
— А Сармы здесь нет?
— Нет, — небрежно ответила продавщица. — Хозяйка поехала на базу за литературой.
Тоже еще номер. Сарма — «хозяйка»! Да еще торгует книгами в Москве, ну и поворот судьбы!
Аня вытащила из сумки визитку услужливого извозчика и подала ее продавщице.
— Когда Сарма появится, передайте ей мой московский адрес. Скажите, что Аня приехала.
— Так она вас ждет! Я знаю! — встрепенулась женщина. — Вы к ней из Риги приехали?
— Из Риги, — ответила Аня, отметив Сармину осторожность.
Она посмотрела на часы и неспешно пошла к метро.
