– Давай посмотрим, что получилось.

Клиффорд поставил легкую коробку на чайный столик в комнате, которую он временно использовал как офис. Джесси вынула пленки. Они сели на пол, так близко, насколько возможно, чтобы при этом не касаться друг друга. Встреча на кухне Рейчел закончилась тем, что они возобновили профессиональные отношения.

С молчаливого взаимного согласия они тщательно избегали какого-либо прикосновения друг к другу. Даже рукопожатий при встрече. Он не предлагал ей руку, когда они переходили улицу. И в ресторане, когда они шли меж столиков, не пытался придерживать ее под руку. И сейчас, когда вместе просматривали пленки, разглядывая их на свет, они изо всех сил старались сделать так, чтобы их пальцы случайно не встретились и головы не соприкоснулись.

– Не так уж плохо, как ты считаешь?

Самый большой комплимент, которого можно дождаться от него. Чисто британская манера.

– Не так уж плохо.

Молчание нарушал только шорох складываемых пленок. Это были первые совместные снимки Рейчел и Блисс. И на фотографиях их родство становилось еще явственнее, чем это было в жизни.

– Все идет хорошо, так мне кажется.

Опять эта британская сдержанность. В переводе на американский это означало: снимки прекрасны, потому что Блисс и Рейчел рядом выглядят потрясающе. В тот самый момент, когда Рейчел встретила Блисс, приехавшую на поезде, на Центральном вокзале, они интуитивно как бы поменялись ролями, затеяв своеобразную игру со временем. Рейчел настояла на том, что будет есть мороженое из рожка, а Блисс выбрала «Эвиан».

Первый день съемок был посвящен покупкам. Рейчел и Блисс должны были выбрать подходящую одежду для обеда в День Благодарения. По дороге они затеяли шутливую потасовку, которая отвлекла их от зазывающих неоновых рекламных вывесок. А потом они зашли в примерочную магазина на Пятнадцатой авеню, где сначала долго рассматривали витрины с солнечными очками, украшениями и аксессуарами для одежды.

Когда Блисс примеряла бархатное платье, выбранное Рейчел, она надула щеки, показывая, какой толстой будет выглядеть в нем. Но Рейчел настояла, и не без основания – Блисс очень шло это платье, на покупке. А потом камера запечатлела тот непроизвольный жест благодарности, который вырвался у Блисс, когда бабушка купила ей джемпер с аппликацией Элвиса Пресли на груди.

– Как хорошо снова поработать вместе. – В голосе Клифа отсутствовала ирония. И в его тоне не было ничего провокационного.

На заключительных кадрах первого дня – бабушка и внучка на скамейке в саду «Рокфеллер-Плаза». Несмотря на разделяющий их промежуток в семь десятилетий, Рейчел сидела, как статуэтка, в то время как Блисс напоминала шарик, из которого выпустили воздух. Джесси, конечно, не могла поручиться, но у нее создалось впечатление, что поза Рейчел – элегантно скрещенные красивые ноги, вскинутый подбородок – была ею заранее тщательно отрепетирована.

Зато по контрасту – поникшая, уставшая Блисс, откинувшаяся на спинку скамьи, – была абсолютно непосредственна.

«Ну? И чего же ты ждешь? Скажи же что-нибудь! Хоть что-то!». Джесси задержала дыхание, пока Клиффорд просматривал следующую серию снимков.

– Ты понимаешь, что ты сделала, Джесси?

– Что именно?

– Надеюсь, что мне не требуется пояснять это?

Эта черта характера Клифа выводила Джесси из себя. Почему он не перестанет тянуть резину и просто не скажет, что думает, черт бы его побрал!

– Разумеется, я не имею представления о том, какое впечатление они произвели на тебя. Ты ведь знаешь, как я ценю твое мнение и жду окончательного ответа.

– Нет ничего банальнее того, как старая женщина идет за покупками с молодой девушкой…

– Подожди минутку…

– Потерпи немного, будь добра. Как я уже сказал – это совершенно банальная ситуация. Но ты, дорогая, сделала то, что удавалось только замечательным художникам. Ты превратила в искусство обыденную жизнь.

Не слишком ли он загнул? Легкая краска удовольствия разлилась по ее щекам.

– Клиффорд!

Казалось, он полностью поглощен пленками и даже не слышит ее.

– Клиффорд, я говорю с тобой.

– Слушаю? – Глаза его по-прежнему оставались прикованными к пленкам.

– Господи Боже мой, Клиф. Здесь есть что-нибудь выпить?

Наконец он взглянул на нее и улыбнулся:

– Думаю, что здесь есть шерри.

Шерри! Как-то он рассказывал ей о том, как британцы позаимствовали рецепт изготовления испанского напитка во время наполеоновских войн. С ее точки зрения, напиток был таким сладким и душистым, как сироп, и она не очень хорошо себя чувствовала после него. В старых английских фильмах все обычно сидели за чайным столиком или за рюмкой шерри. И как только ей могло прийти в голову, что станет англофилкой, если она терпеть не могла ни того, ни другого?!

– Чудно. Думаю, я сподвигнусь на тост.

Душистый ликер оказался даже отвратительнее, чем она ожидала. Несколько кубиков льда или мороженое могли несколько смягчить вкус, но сейчас это не имело значения.

– Ты знаешь, я оказалась не только неблагодарной и капризулей. Но очень глупой капризулей. Я еще никогда не испытывала такой благодарности за то, что ты сделал для меня, несмотря на все мое упрямство и сопротивление. Если бы не ты, я бы до сих пор снимала концерты рок-звезд и фотографировала победителей спортивных соревнований. Если бы не ты… – чувства захлестнули ее, – если бы не ты, то никогда бы не появилась моя первая книга. – Она подняла бокал. – За тебя, мой дорогой. Самый дорогой мне человек.

Его бокал звонко отозвался на прикосновение ее бокала.

– За нас, – говоря это, он тоже заволновался и попытался скрыть это. – Если бы ты захотела, мы могли бы попробовать все с самого начала.

Поскольку она поняла, что он не решится поцеловать ее, Джесси сама наклонилась к нему и поцеловала в губы – долгим, упоительным поцелуем, который показал, насколько она была полна им все эти долгие месяцы разлуки.

Они были одни в доме из красного кирпича, ковер был слишком тонким, и мягкая софа поманила любовников к себе. Небольшой ветерок зашевелил занавески на окнах, и вместе с ним в комнату проник легкий запах осени, которая мягкими шагами вошла в Нью-Йорк.