9

Кличка Платон имела прямое отношение к знаменитому античному философу: давным-давно, когда Егор Петрович Санько был юным карманником, инспектор по делам несовершеннолетних пыталась объяснить ему порочность воровской круговой поруки известной фразой: «Платон мне друг, но истина дороже». Егор Петрович объяснениям не поверил, что и подтвердил вскоре очередной «ходкой», но фразу запомнил, и так она полюбилась ему, что употреблял ее при каждом удобном случае. Звучало это примерно так: «Как сказал один кент, Платон мне друг, но истина дороже, понял, сука?!» А когда старшие воры говорили ему: «Ну ты, Платон хренов!..» — не обижался. Так и стал он Платоном.

Теперь ему было пятьдесят пять лет, и при желании мог бы он купить себе роскошную квартиру в центре города или даже целый особняк. Но такого желания не возникало. Зачем перебираться в шумный центр, когда здесь имеются и камин, и ванна-джакузи, и сауна, не говоря уже о прочих удобствах. А кроме того — густой виноградник перед верандой. Летом Платон выйдет утром из дома в тренировочных штанах фирмы «Адидас», посмотрит, как сквозь густые виноградные листья пробиваются солнечные лучи, попрыгает на теплом асфальте — и будто бы моложе становится. Где еще такую красоту да уют почувствуешь? Ну, а когда холодно, как теперь, хорошо сидеть у камина и смотреть, как полыхает огонь. Береза в Прикубанске росла неохотно, лишь на центральных улицах меж сосен и голубых елей, а так, чтобы на поленья можно было использовать — не найдешь столько деревьев. Но для Платона это разве проблема? Послал человека на деревообрабатывающий комбинат, и аккуратная поленница из березовых чурок выстроилась под навесом за домом. Любил Платон именно березовые поленья.

Сегодня перед чугунной решеткой камина, украшенной затейливым орнаментом, сидели в глубоких креслах три человека. Помимо самого хозяина, присутствовали Фантомас и Лебеда.

Фантомас был тоже немолод, шестой десяток разменял. В отличие от Платона, кличку свою не любил, требовал, чтобы звали его, как положено: Ашот Коммунарович Гарибян. Оно и понятно, очень уж молодежная была кличка, не солидная для уважаемого человека. А когда-то звучала! И была как награда для неуловимого грабителя. Времена меняются, изменился и сам Фантомас, а вот изменить кличку уже невозможно.

Третьим был Лебеда, самый молодой из теневых авторитетов города. Он и срок-то мотал смехотворный — год за драку на танцплощадке, но «откинулся» вовремя, в самый разгар перестройки, и крутым стал до невозможности. Клички своей не стеснялся, хоть происходила она от названия сорняка, и о том, что он Василий Левицкий, вспоминал нечасто.

Пользуясь тем, что Платон и Фантомас еще коротали свои будни на нарах, сколотил мощную «бригаду» и быстренько прибрал к рукам выросшие, как грибы после дождя, ночные увеселительные заведения и все, что им сопутствует. Когда Платон и Фантомас вернулись в родной город и огляделись, им это очень не понравилось. Быть бы в Прикубанске крутым разборкам с большой кровью, но Бог миловал — договорились.

Платон прибрал к рукам приватизированные хлебо-, масло- и сахарный заводы, а также почти все частные торговые точки, Фантомас — табачную фабрику, винно-водочный бизнес и рынок, а Лебеде оставили то, что и было у него.

Сидели, посматривая на оранжевые языки пламени, попивали кто что уважал: Платон — водочку, Фантомас — армянский коньяк, а Лебеда — шампанское. Бутылки и закуски стояли на столике, до которого каждый мог дотянуться из своего кресла. Собрались не просто так, а по важному делу. Раньше на подобные дела им глубоко плевать было, западло считалось даже говорить о таком. Но теперь, в условиях демократии и рыночной экономики, стало просто необходимым если не контролировать, то участвовать в этом процессе, подправлять его так, чтобы потом легче жить стало.

Речь шла о предстоящих выборах.

Что ни говори, а теперь они уважаемые люди и кровно заинтересованы, чтобы в городе был порядок, чтобы люди почаще ходили в магазины и на рынок, в рестораны заглядывали. Кому ж охота делать бизнес в нищем городе?

— Ну, значитца так, — сказал Платон, глотнув «Прикубанской особой», которая изготовлялась на заводе Фантомаса (импортную водку не признавал). — На выборах в Думу поддерживаем нашу девочку, она вела себя правильно, много хорошего сделала для города, пущай в Москве позаседает. А мэром сделаем этого козла Вашурина. Он, понятное дело, дурак, любит пустить пыль в глаза, покутить за чужой счет, но зато в наши дела не будет лезть. Такой и нужен.

— Правильно говоришь, — поддержал его Фантомас. — Пусть радуется жизни, пока не старый, а мы помозгуем что да как устроить.

— «Наша девочка»! — презрительно хмыкнул Лебеда. — Я б эту сучку пришил за все ее дела. Достала уже! Мы же решили на переговорах: не будет мешать бизнесу! Да ни хрена подобного! С лета семерых моих людей загнала в зону за бизнес.

— Плохо работаешь, дорогой, — сказал Фантомас. — Хочешь легально «толкать» наркоту — такого не бывает. Головой думай лучше, а не злись на мэра.

— А ты не учи меня, Фантомас, — зло сказал Лебеда. — Я на эту стерву очень даже сильно обижен, понял?

— Ну вот и расстанешься с нею тихо-мирно, — сказал Платон. — Она уедет в Москву и не будет тебе мешать. Для этого нужно помочь ей победить на выборах. А с Вашуриным ты договоришься. Правильно я сказал?

— Ты уверен, что Вашурин станет мэром? Я знаю, Стригунов уже понял, что нехрена ему хавать на этих выборах и вовсю засобирался в мэры. А с ним никто не договорится. Этот коммуняка даст волю Гене Бугаеву, посмотрю я, как вы тогда взвоете!

— Почему так думаешь? — прищурился Фантомас. — Гена — человек Агеевой, Стригунов его задвинет.

Платон задумался. Гена Бугаев, командир созданного Агеевой спецотряда по борьбе с организованной преступностью, который местные острословы называли «мушкетеры королевы», мог сильно навредить их бизнесу. Но потом, когда мэром станет Вашурин, можно и на Гену найти управу. Главное, не спешить. Платон усмехнулся и лениво сказал:

— Всем ясно, что Агееву нужно убирать из города. Она баба крутая, уже крепко стоит на ногах. Если не уедет, выберут ее на новый срок, прищучит не только Лебеду, но и всех нас. Но убирать по-хорошему. Поэтому — пусть будет депутатом и едет в Москву. А со Стригуновым мы как-нибудь разберемся.

— Может, проще с Агеевой разобраться? — не унимался Лебеда.

Платон опять задумался. Горячий этот Лебеда и дурной. Приключений на свою жопу ищет. Забыл, как было дело три года назад?

А он, Платон, отлично помнит. Сложное тогда время было. И он, и Фантомас не могли мириться с тем, что Лебеда не уважал их мнение. Да и между собой не могли договориться. И у него были решительные люди, и у Фантомаса, и у Лебеды. Крупная разборка назревала в городе. И тогда в дело вмешалась Агеева. Приглашала в свой кабинет, переговоры устраивала. Поначалу смешно было: эта телка пытается решить их сложные вопросы? Да в своем ли она уме? Оказалось — в своем. Отлично знает ситуацию, и решения предлагает неглупые. Более того, уважает их, надеется на сотрудничество, готова помочь, но и сама рассчитывает на помощь в городских социальных программах.

Платон с Фантомасом быстренько смекнули, что им чуть ли не официально отдаются на откуп самые прибыльные сферы городского бизнеса, только нужно порядок навести, и сделать это должны они сами. Чего ж не сотрудничать в таком разе?

Лебеда поначалу ерепенился: мол, да кто ты такая, чтоб указывать мне, что делать… С ним поговорил Гена Бугаев, и разговор был коротким: «Я знаю твой бизнес, знаю твоих людей, знаю, кто при стволах. Если в городе возникнет буза, или, упаси Бог, кто-то из руководства пострадает, я начну отстреливать твоих людей, как зайцев, по пять штук в день. За попытки изнасилования, за разбойные нападения, за покушение на милиционера. Свидетели и результаты экспертизы подтвердят это. Понял? Ты будешь самым последним. Никаких засад или поимок с поличным. Как зайцев!» Агеева никак не объяснила это наглое заявление, просто попросила подумать несколько дней, а потом снова вернуться к разговору.

Пока думали, двое дружков Лебеды выволокли из ресторана пьяную женщину и изнасиловали ее. Свидетелей, конечно, не было — поди найди виноватых! Но на следующий день обоих убили в перестрелке люди Бугаева.

Народ был доволен, по «ящику» показали убитых с «пушками» в руках, перевязанного спецотрядовца. Все по правилам. И мало кто знал, что дружки Лебеды в тот вечер были вообще без оружия. Даже Лебеда понял, что лучше не связываться с Агеевой.

Умная женщина, хитрая. Вначале дала волю новоявленным предпринимателям, встречалась с ними, советовалась, а потом потихоньку стала прижимать. Деньги на нужды города требовать (хоть бы раз что-то себе попросила, легче б разговаривать было — но нет!), спонсировать различные мероприятия заставляла, а уж про налоги и говорить нечего. Лебеду больше всех прижала, вот он и взвыл. Сегодня на совещании вежливо убеждала раскошелиться на новогодние праздники, подумать о детях, стариках, инвалидах и в двухнедельный срок представить свои соображения. Дураку понятно, что будет с тем, кто пойдет против. Тяжело с нею стало. Но трогать нельзя. Гена слов на ветер не бросает. Пущай едет в Москву — вот и выход.

Фантомас будто угадал мысли Платона.

— Приключений хочешь? — спросил он Лебеду, хищно щурясь. — Плохо живешь, да? Бабок не хватает, телки не дают?

— Клево живу, — нагло ответил тот. — Но могу и еще лучше, если эту сучку уберем.

— Можешь лучше, — согласился Фантомас. Наполнил свою рюмку коньяком, отхлебнул глоток, вытер губы шелковым платком. — А можешь и совсем никак не жить. Это с какой стороны позырить. Хочешь беспредел устроить? Думаешь целым остаться? Может, и останешься. А может, и нет. Так, Платон?

— Так, дорогой, так. Я одного понять не могу: Лебеде Агеева на хвост наступила…

— А тебе нет? — крикнул Лебеда.

— Немножко, это ей по должности полагается. Ну, так вопрос ясен: пусть уезжает. Чего тебе не нравится, дорогой? — на сей раз он повернулся к Лебеде.

— Сучка эта и не нравится, сказал же — достала она меня! Можно сделать так, что и в Москву не поедет, и мэром не будет. Трудно, что ли, подлянку ей кинуть?

— Зачем, слушай, если сама уедет? — вспылил Фантомас.

— Думаешь, дураки вокруг нее? Не понял, с кем дело имеешь? — Платон тоже занервничал. — Думай головой. Лебеда. Заговорились мы тут… Пора бы выпить за наше общее решение. Я про него уже сказал. Ну, как?

Лебеда зыркнул в одну сторону — Платон, в другую — Фантомас, оба глаз не сводят с него. Покачал головой, зло усмехнулся:

— Давите?

— А, слушай, Лебеда, это мы давим? — взмахнул рукой Фантомас. — Мы тебя любим, такой молодой, а уже — люди уважают! Далеко пойдешь. А вот Гена Бутаев, да и Чупров не уважают тебя, уркой считают. Если разозлятся, не знаю, как поможем тебе? Невозможно это…

— Лады, — все так же усмехаясь, пробормотал Лебеда. — Я ее потом трахну, когда опять сюда приедет после Москвы.

— Если она тебя раньше не трахнет, — ласково сказал Платон, поднимая рюмку.