Глава 21
Ожидание казалось бесконечным. Время от времени от Филипа приходили письма. Зимой он участвовал в битве при Камбре. Его часть сражалась вместе с англичанами, и поначалу дела шли неплохо, лучше, чем при Пашендиле, где погибло почти полмиллиона. Но через десять дней немцы контратаковали, и британские соединения вынуждены были уступить большую часть завоеванной территории.
В страшном волнении читала Эдвина о колоссальных людских потерях. Она постоянно думала о брате. Он писал о нелегкой солдатской жизни, о том, что он всех их очень любит и скучает по дому, описывал то, что сумел повидать в чужих краях, но никогда не упоминал о страхе и унынии, с которыми он взирал на ежедневную гибель людей, молясь о собственном спасении.
В Штатах повсюду висели плакаты, призывающие записываться в добровольцы.
— Наш Джордж тоже станет героем? — спросила Фанни накануне Дня Благодарения.
При мысли о том, что Джордж последует примеру брата, Эдвина приходила в ужас.
— Нет-нет. — Она нахмурилась.
Дни и ночи Филип не выходил у нее из головы, и слава богу, что Джордж с осени приступил к учебе в Гарварде. Он звонил иногда, а редкие письма свидетельствовали, что все идет нормально, хотя по содержанию они существенно отличались от того, что писал Филип в свои студенческие годы.
Джордж рассказывал о новых знакомых, о друзьях, о вечеринках в Нью-Йорке, о девчонках, с которыми встречался. Он написал, что скучает по Калифорнии, чем очень удивил Эдвину. С восторгом он рассказывал о новом фильме Чарли Чаплина. Он все так же обожал кино и однажды написал длинное письмо, в котором как профессионал разбирал достоинства и недостатки увиденных фильмов и объяснял, что и как лично он сделал бы по-другому. Его намерение снимать фильмы приобретало серьезный характер. Однако предстоял еще довольно длинный путь от университетской скамьи до сказочного Голливуда.
В Европе по-прежнему бушевала война и смерть. Филип отморозил пальцы — к счастью, Эдвина не знала об этом. Сидя за праздничным столом, они молились за старшего из своих братьев.
— …И, господи, благослови Джорджа тоже, — торжественно добавил Тедди, — который не станет героем, потому что моя сестра Эдвина не разрешает ему этого.
Услышав такое объяснение, Эдвина улыбнулась. В свои семь лет он оставался пухленьким забавным малышом и был очень к ней привязан. Родителей он совсем не помнил и почти никогда не спрашивал о них.
День выдался погожий, и после праздничного обеда они пошли в сад. Алексис и Фанни качались на качелях, а Тедди гонял мяч. После отъезда старших братьев жизнь в доме стала тихой и размеренной.
Эдвина предложила написать вечером письмо Филипу. Она надеялась, что позвонит Джордж. Он праздновал День Благодарения в Бостоне со своими друзьями.
Вечером, после праздничного ужина, дети отправились спать. Эдвина еще читала, когда поздно ночью раздался звонок в дверь. Она испуганно вскочила и побежала вниз, боясь, что трель звонка разбудит детей.
Она накинула халат и босиком подошла к двери. Осторожно открыла, решив, что это пришел один из друзей Джорджа, забывший спьяну, что тот уехал в Гарвард.
— Вам кого? — спросила она.
В бликах лунного света, заливавшего полутемную прихожую, она казалась совсем девочкой.
У крыльца стоял незнакомый мужчина с телеграммой в руке. Она посмотрела на него изумленно.
— Твоя мама дома? — спросил незнакомец.
— Я… нет… Вы, наверное, имеете в виду меня? — Она нахмурилась. — В чем дело?
У Эдвины екнуло сердце и перехватило дыхание, когда мужчина громко и отчетливо прочитал ее имя на телеграмме. Вручив ее, он торопливо сбежал вниз по ступенькам и, не оглядываясь, исчез в темноте ночи.
Закрыв дверь, Эдвина прислонилась к ней на несколько секунд. Она уже понимала, что содержится в телеграмме. Почтальон не разносит добрые вести после полуночи.
Она прошла в гостиную, зажгла лампу и медленно опустилась на стул. Распечатав телеграмму, она начала читать, и невыносимая боль пронзила ее сердце. Не может быть… невозможно… пять лет назад на «Титанике» ему удалось спастись… а теперь…
«С глубоким прискорбием извещаем, что ваш брат рядовой Филип Бертрам Уинфилд, сегодня, 28 ноября 1917 года, пал смертью храбрых в битве при Камбре. От имени и по поручению Департамента вооруженных сил Соединенных Штатов Америки уполномочен выразить соболезнования вам и вашей семье…» И дальше — подпись человека, имени которого она никогда не слышала.
Всхлипывая, Эдвина перечитала телеграмму добрый десяток раз, молча поднялась и погасила свет.
Заливаясь слезами, она поднялась наверх и остановилась в коридоре. До ее сознания дошло, что он больше никогда сюда не вернется… как и их родители, которых он пережил всего на пять лет.
Она тихо плакала, стоя с этой ужасной телеграммой в руках, когда вдруг заметила, что из темноты на нее смотрит чье-то детское личико. Это была Алексис. Уже давно она смотрела на старшую сестру, понимая, что случилось нечто страшное, и не решаясь подойти.
И когда наконец Эдвина протянула к ней руки, Алексис догадалась, что Филипа больше нет. Очень долго они стояли в коридоре, пока Эдвина немного не успокоилась. Они легли в спальне Эдвины, крепко обнялись и молча пролежали до самого утра, сломленные горем и ища друг у друга утешения и сил, чтобы пережить это страшное несчастье.
