Глава 14

Чарли несколько раз приходил в Палмз-парк в надежде увидеть Аннабел и Бесс, и в конце концов он их встретил. Они снова болтали и играли в мяч, но Чарли так и не осмелился попросить у Бесс номер телефона. Он представления не имел, замужем она или нет: правда, она не носила кольцо, но и о том, что она разведена, не было сказано ни слова. Ему очень нравилось наблюдать за ними, и Энни просто очаровала его своей беззубой улыбкой и непосредственным отношением к окружающему миру. С ее матерью тоже было веер да приятно поговорить. Чарли с завистью наблюдал, как они хорошо понимают друг друга, какие тесные родственные узы объединяют их.

Когда они встретились в начале марта в третий раз, он чувствовал себя так, будто они старые знакомые, и именно тогда Бесс немного пооткровенничала с Чарли. Она рассказала про детский сад, в который ходила Аннабел, и призналась, что она сама работает в медицинском центре при Лос-Анджелесском университете санитаркой. Она хотела стать дипломированной медсестрой, но не смогла закончить учебу. Они были знакомы всего несколько недель, но Чарли чувствовал себя с ней на удивление легко, когда они сидели вдвоем на скамейке и наблюдали за Аннабел, игравшей в классики. Он купил ей шоколадку, зная, что девочка любит сладкое. Сам он каждый день теперь завтракал в парке только для того, чтобы увидеть их.

— Я подхватила насморк, — заявила Аннабел, громко шмыгнув носом. Но пребывала она в отличном настроении. И уже через минуту побежала к качелям, что дало взрослым возможность продолжить разговор.

— Она — прелесть, — искренне сказал Чарли.

— Мне тоже так кажется. — Бесс с застенчивой улыбкой взглянула на Чарли. — Спасибо, что вы так добры к ней… конфеты, жвачка, теперь шоколад. Вы, наверное, любите детей.

— Да, — кивнул он.

— А у вас есть свои?

— Я… у меня…нет, пока нет… — Потом Чарли осознал то, что сказал, и заставил себя поправиться: — Нет, у меня нет детей. И, вероятно, никогда не будет, — произнес он загадочно, — но это длинная история.

«Может, его жена не может иметь детей или у него вообще нет жены», — предположила Бесс, но, заметив его смущение, не стала ничего спрашивать.

— Мне бы хотелось усыновить когда-нибудь нескольких ребятишек. Я сам вырос в приюте и прекрасно знаю, что значит не иметь семьи и очень хотеть, чтобы она у тебя была.

Он не стал рассказывать ей, сколько приютов он сменил и сколько семей возвращали его обратно после нескольких безуспешных попыток справиться с болезнями Чарли. В самой лучшей из семей, в которой он побывал, был кот, и у Чарли начались приступы астмы. И они заявили, что если им придется избавиться от кота, то это разорвет их сердца. И решили избавиться от Чарли.

— В приютах грубо обращаются с детьми, и мне бы хоте лось кого-нибудь избавить от этого, пока для него еще не все потеряно. — Он совсем недавно думал об этом. Чарли хотел усыновить малыша как отец-одиночка. Ему было известно, что некоторые так делают, и собирался осуществить свой план, когда он скопит немного денег. А сейчас пока у него была своя маленькая команда, с которой он играл по выходным.

— Это очень хорошее дело, — улыбнулась Бесс. — Я тоже сирота. Мои родители умерли, когда мне было двенадцать. Меня воспитывала тетка. Я сбежала от нее, когда мне исполнилось шестнадцать, и вышла замуж. Это было ужасно глупо с моей стороны, и я получила хороший урок. Я связала свою жизнь с человеком, который пил и изменял мне, лгал, избивал меня при любом удобном случае. Теперь мне совершенно непонятно, почему я продолжала жить с ним, но к тому времени, когда я решила уйти от него, выяснилось, что я беременна. Когда родилась Энни, мне было восемнадцать. — Значит, теперь ей двадцать четыре, и это удивило Чарли — она выглядела взрослее других девушек в таком возрасте.

— И все-таки что произошло? Как вам удалось от него избавиться? — Чарли ужаснула сама мысль о том, что кто-то может ударить женщину, тем более такую милую, как Бесс.

— Он сам сбежал от меня, и я больше никогда его не видела. Конечно, у него кто-то был, а спустя полгода он погиб в драке в каком-то кабаке. Энни был тогда годик, и я вернулась сюда. С тех пор мы тут и живем. По ночам я работаю в больнице, поэтому весь день могу проводить с дочкой, а ночью за ней приглядывает наша соседка, так что мне не надо платить няне.

— Похоже, вы устроились неплохо, — улыбнулся Чарли.

— Да, пока все идет нормально. Я, конечно, очень хотела бы когда-нибудь возобновить учебу и получить диплом медсестры. Может быть, в будущем мне это удастся. — Слушая ее, Чарли очень хотел сделать что-нибудь, чтобы помочь ей.

— Где вы живете? — Ему вдруг показалось, что это очень важно — узнать о ней побольше.

— Всего лишь в нескольких кварталах отсюда, в Монтане. — Бесс сказала ему адрес, и он закивал головой. Это был один из самых бедных кварталов Санта-Моники, но довольно тихий, и вполне вероятно, что там можно спокойно жить.

Может, как-нибудь пообедаем вместе? — спросил он, наблюдая, как Энни качается на качелях. — Втроем, вместе с Аннабел. Она любит пиццу?

— Обожает.

— А как насчет завтрашнего вечера?

— Это было бы здорово. Мне надо быть в больнице только в одиннадцать. Я выхожу из дома около десяти, а возвращаюсь в семь тридцать утра, собираю Энни и провожаю ее на занятия. Пока ее нет дома, я сплю. Это очень удобный распорядок. — Они выработали свою собственную систему, которая устраивала и мать, и дочь. Но Чарли стало жаль Бесс — слишком большая ответственность легла на ее плечи, и не было никого, кто бы помог ей.

— Похоже, вы мало спите, — сказал он мягко.

— А мне больше и не надо. Я привыкла. Сплю часа три утром, пока Энни на занятиях, а потом мне удается подремать еще немного вечером, когда я ее укладываю, перед тем как пойти на работу.

— Да, я вижу, для развлечений у вас времени совсем не остается, — заключил Чарли, и тут к нему подбежала Энни.

Бесс передала дочери предложение поесть пиццы.

— С Чарли? — Она казалась удивленной и обрадованной, И ее мама тоже была довольна, когда утвердительно кивнула головой. Она была молодой и симпатичной, но в ее сердце уже давно не было места для мужчин. И встреча с Чарли заставила ее вспомнить о том, что она прежде всего женщина. — А мы можем еще сходить поесть мороженого? — спросила его Энни, и он рассмеялся.

— Конечно! — Ему было радостно оттого, что он может доставить им это маленькое удовольствие.

Он смотрел вслед малышке, снова побежавшей к качелям, отчаянно желая, чтобы у него был свой собственный ребенок, но тут же вспомнил, что этому никогда не дано сбыться. На свете есть множество детей, и еще не один ребенок встретится ему на пути и согреет душу, как это сделала Энни. И позже он подумал о том, что много хорошего в том, чтобы сохранить свободу. Марк пытался ему это объяснить после разрыва с Барби, и вот теперь Чарли сам это понял. Он еще раз посмотрел на Аннабел, и они с Бесс обменялись нежными улыбками, и оба подумали в тот момент о будущем.

На этот раз у Пилар не было желания делать анализ на беременность. Она боялась, что он в любом случае окажется отрицательным, ведь организм еще не пришел в норму после выкидыша. Доктор сказала им, что шанс забеременеть с первого раза после внутриматочного оплодотворения, особенно теперь, очень мал. Поэтому она тянула и тянула. И когда прошла неделя, Брэд пригрозил, что сам сделает анализ, если она будет откладывать его и дальше.

— Я не хочу ничего знать, — жалобно сказала она.

— Зато я хочу.

— Я уверена, что не беременна. — Но действительно она вовсе не была в этом уверена. Она легко уставала, и грудь у нее немного увеличилась в размере.

— Сделай анализ! — убеждал он ее. Но Пилар сказала, что не сможет еще раз смотреть на все это, и ей не хотелось принимать хломифен. Правда, она его не пила с момента менструации, но если она не беременна, то ей снова придется принимать его. Она склонялась к мысли о том, что то состояние постоянного стресса, в котором она пребывает под действием лекарства, разрушает ее организм.

Брэд позвонил в конце концов ее старому гинекологу — Паркеру, и они пришли к выводу: нервное напряжение, в котором пребывает Пилар, необходимо как можно скорее снять. Доктор посоветовал Брэду привести жену к нему в кабинет, где бы он мог ее осмотреть, и, сделав это, подтвердил, что она беременна. Анализ мочи дал положительные результаты. Не было никаких сомнений в том, что Пилар ждет ребенка.

Пилар чуть не лишилась чувств от радости, и Брэд был поражен не меньше ее. После всего, что ей пришлось перенести, он очень хотел, чтобы она родила этого ребенка. Ей выписали соответствующие препараты, чтобы не дать пре рваться беременности, а все остальное зависело от матери-природы. Доктор предупредил ее, что кровотечение может повториться, и вполне вероятно, что она не сможет доносить и этого ребенка. Никто не мог ей сказать точно, что же все-таки ее ожидает.

— Я готова следующие три месяца пролежать в постели, — говорила она с ужасом в глазах, но доктор Паркер настаивал, что этого делать не следует.

Потом они позвонили доктору Вард и сообщили ей, что оплодотворение было успешным. По дороге домой Брэд со смехом сказал, что это благодаря тому фильму.

— Ты безнадежен, — усмехнулась она, чувствуя себя одновременно испуганной, взволнованной и счастливой.

Пилар ужасно боялась того, что может потерять и этого ребенка, поэтому на этот раз они решили никому ничего не говорить, пока у нее не будет двенадцати недель и опасность выкидыша минует. Но в ту ночь она напомнила Брэду, что существует масса других опасностей: поздний выкидыш, рождение мертвого ребенка. Да мало ли что может случиться. В конце концов, ребенок может родиться с болезнью Дауна или с каким-нибудь другим тяжелым недугом, риск из-за ее возраста все-таки довольно велик. У нее прямо голова пошла кругом, когда она начала перечислять возможные болезни своего ребенка, а Брэд слушал ее и качал головой.

— Слушай, замолчи и не думай об этом. А как насчет плоскостопия или болезни Альцгеймера, когда ребенок уже вырастет? Успокойся, дорогая, а то к тому времени, когда тебе надо будет рожать, с тобой случится истерика.

Но когда через девять недель они сделали сонограмму, с ними обоими чуть не случилась истерика так же, как и с доктором Паркером. У нее обнаружили двойняшек, и в этом не было никакого сомнения. Пилар плакала от радости, когда смотрела, как бьются два маленьких сердечка.

— О господи, и что же теперь?! — с удивлением воскликнула Пилар. — Все, что мы хотели, мы получили в двойном размере, — проговорила она, совершенно ошеломленная тем, что у нее в животе целых два ребенка.

— Самое главное, — сказал доктор, — в ближайшие семь месяцев сохранять спокойствие, соблюдать режим и беречь себя. Надеюсь, это удастся вам обоим, иначе могут возникнуть проблемы. А мы же не хотим потерять и этих малышей.

— О боже, конечно, нет, — закрыв глаза, проговорила Пилар; она знала, что, если такое вдруг произойдет, она просто не переживет этого.