Глава 11

Вечером в канун Рождества Брэд и Пилар изумили своих друзей, с которыми обедали, сообщив им о беременности Пилар. За прошедший год она резко поменяла некоторые жизненные принципы: вышла замуж, хотя до этого твердила, что превыше всего ставит личную свободу, а теперь собиралась стать еще и матерью. Двадцать лет назад она бы и мысли не допустила, что такое с ней может произойти, но теперь можно было с уверенностью сказать, что Пилар наконец живет полнокровной жизнью.

После обеда они всей компанией танцевали под старые забытые мелодии, а в полночь целовались, поднимая бокалы с шампанским. Брэд и Пилар ушли домой в полвторого ночи. Она устала больше, чем обычно, и, хотя она всегда любила эти новогодние вечеринки, теперь у них была веская причина, чтобы покинуть друзей так рано. К тому же, с тех пор как забеременела, она чувствовала, что ее постоянно клонит ко сну.

— Ты заметил, какое на всех произвела впечатление наша новость? — усмехнулась Пилар. — Мне так нравится наблюдать за их лицами, когда я говорю им, что беременна. Сначала они думают, что это шутка, и не знают, как на это реагировать, а потом так бурно выражают свои эмоции. Все-таки это очень приятно.

— Ты ведешь себя как маленькая девчонка, — улыбнулся Брэд. Он заметил, что жена поморщилась, когда он помогал ей выбираться из машины, и слегка встревожился: — С тобой все в порядке?

— Да… Просто я почувствовала какой-то непонятный спазм, вот и все.

— Где?

— Где-то в низу живота, — рассеянно сказала она.

У нее были подобные спазмы несколько дней назад, но когда Пилар позвонила доктору Вард, та сказала ей, что это вполне нормально, и предупредила, что у нее могут возникнуть временные боли, так как ее матка начала увеличиваться. Она убедилась в этом, когда, вешая одежду, почувствовала еще один болезненный спазм, на этот раз более сильный. А потом еще один… и еще… и вдруг она почувствовала, как что-то теплое потекло по ее ногам… и, посмотрев вниз, увидела кровь.

— О господи… — с ужасом прошептала она и внезапно охрипшим голосом позвала Брэда, а сама продолжала неподвижно стоять на месте, глядя, как кровь капает на ковер.

Пилар была слишком напугана, чтобы двигаться и вообще что-нибудь делать. Она не знала, что все это значит, но уже поняла, что случилось что-то ужасное. Брэд, увидев кровь, тут же подхватил жену на руки и отнес в ванную. Он бросил полотенца прямо на коврик и, опустив ее, попытался приподнять ее бедра, чтобы остановить кровотечение. Но кровь шла все сильнее, и она посмотрела на него полными ужаса глазами:

— Я потеряла ребенка?

— Не знаю. Не двигайся, дорогая. Я пойду позвоню доктору.

Брэд кинулся в спальню, позвонил оттуда и вернулся к ней через несколько минут. Было слишком далеко вести ее в Лос-Анджелес, к доктору Вард. Вместо этого он позвонил местному гинекологу, тот сказал, что ее надо привезти в больницу как можно скорей. Он пообещал встретить их там через десять минут. Он также заверил Брэда, что у него были случаи, когда женщинам, попавшим в сходную ситуацию, удавалось сохранить ребенка. Доктору Паркеру едва исполнилось шестьдесят, он был немного старомоден и всегда нравился Брэду.

Он сказал все это жене, пока обматывал полотенцами ее бедра и накидывал ей на плечи куртку. Кровотечение не прекращалось, и, прежде чем уложить ее на заднее сиденье, он постелил одеяло и еще несколько полотенец. Брэд гнал машину вниз по холму по направлению к больнице быстро, как только мог. Когда они подъехали, Пилар была очень бледна и плакала от боли и от страха потерять ребенка. Она сказала, что в жизни не испытывала ничего ужаснее, и, когда доктор попытался осмотреть ее, Пилар вскрикнула. Доктор, огорченно покачал головой, отозвал Брэда в сторону и объяснил, что у нее не просто кровотечение, а выкидыш.

Он очень осторожно попытался объяснить Пилар, что произошло, а она в отчаянии переводила взгляд с мужа на доктора и обратно:

— Ребенок? Он погиб?

— Скорее всего он с самого начала был нежизнеспособный, — говорил доктор, глядя с состраданием на убитую горем женщину. — К сожалению, это бывает.

Доктор Вард предупреждала Пилар неделю назад, что у женщин ее возраста часто бывают выкидыши, но тогда она пропустила ее слова мимо ушей, окрыленная хорошими новостями.

Она лежала, истекая кровью и изнывая от боли, жалобно всхлипывая, и никак не могла поверить в то, что ребенок, о котором они так мечтали, погиб. Это невозможно. Почему же это случилось?

— Чуть позже мы поднимем вас в операционную и сделаем все необходимое, чтобы остановить кровотечение. Придется немного подождать, потому что вы только что плотно поели, как сказал мне Брэд. Я думаю, что через час-два с вами все будет в порядке, а сейчас пока я дам вам что-нибудь болеутоляющее.

Но то лекарство, которое принесла медсестра, сняло боль не до конца, и эти два часа Пилар лежала, стискивая зубы, чтобы не закричать каждый раз, когда матка сокращалась. Она не могла поверить, что такая боль вообще бывает. К тому времени, когда все было закончено, она совершенно обессилела и была на грани истерики. Она не переставая спрашивала Брэда:

— А что, если ребенок на самом деле не умер? Что, если с ребенком все было в порядке, а они сделали мне аборт?

Но Брэд, повторяя слова доктора, пытался заверить ее, что ребенок погиб и врачи должны были очистить матку от омертвевшей ткани.

— Это не омертвевшая ткань, — не выдержав, закричала она, — это наш ребенок!

— Я знаю, любимая, знаю. — Брэд встретил ее прямо у дверей операционной, откуда ее отвезли в палату. Отвернувшись к стене, Пилар горько расплакалась. Она пролежала остаток ночи, жалобно всхлипывая, в то время как Брэд сидел около кровати, с болью и жалостью глядя на жену, не в силах сделать для нее хоть что-то.

— Для вашей супруги это, должно быть, тяжелый удар, — сказал доктор Брэду перед тем, как уйти домой. — В наши дни выкидыш не считается серьезной проблемой. А ведь это своего рода смерть. Мы обычно говорим: «небольшая неприятность» — и считаем, что женщина может оправиться после нее через несколько дней. Но это не так. Женщине нужны для этого месяцы… а иногда и годы… иногда они уже вообще не могут оправиться… А Пилар в таком возрасте, когда невозможно быть уверенной в том, что можно зачать еще одного ребенка.

— Мы будем пробовать, — Брэд сказал это больше для себя, чем для доктора, — будем пробовать. У нас обязательно должно получиться.

— Скажите это ей. Возможно, какое-то время она будет сильно подавлена. Это состояние усугубляется тем, что она принимала гормональные препараты.

Но Брэд прекрасно понимал, что гормоны здесь абсолютно ни при чем, он сам был подавлен тем, что случилось, не меньше, чем Пилар. И, вернувшись к ней в палату, он не выдержал и тоже заплакал. Ему было жаль жену, жаль ребенка которого они потеряли, и он целиком разделял с Пилар ее горе.

Около полудня Брэд отвез Пилар домой. Он суетился вокруг жены, старался устроить ее поудобнее. Брэд хотел, чтобы она не вставала в течение нескольких дней и немного пришла в себя, но вечером позвонила Нэнси, чтобы сообщить мачехе о невероятно красивой детской кроватке, которую она присмотрела для ее будущего малыша.

— Я… Я не могу сейчас с тобой разговаривать. — Пилар залилась слезами и передала трубку Брэду, который чувствовал себя ненамного лучше. Он ушел в другую комнату и все объяснил дочери, и та, пораженная, повесила трубку, жалея их обоих и думая о том, что мачеха все-таки стара для того, чтобы заводить ребенка.

Для супругов этот первый день нового года был бесконечно длинным и тоскливым. Они провели его сидя дома, думая о ребенке, которого у них не будет, о своих недавних мечтах; и оба испытывали чувство невосполнимой потери.

В первый день нового года Чарли встал в шесть пятнадцать. Полночи он не мог заснуть, и удалось ему это только около четырех. Он вообще не мог спать все эти дни, но зато наконец решил, как быть с Барби. Конечно, она поступила очень плохо, и он хотел взять с нее слово, что такого больше не повторится, но расстаться с ней он никак не мог, особенно сейчас. Чарли любил ее и был уверен, что нужен ей. Как же он может ее бросить? А если этот ребенок как раз то, что изменит их жизнь к лучшему?

Было еще очень рано для того, чтобы звонить, поэтому он встал, принял душ, побрился, прочитал газету, бесцельно побродил по квартире, и наконец в девять часов он поехал к Джуди. В течение трех дней он не разговаривал с Барби, а когда она уходила, он вообще еще не знал, что ей сказать. Он был слишком потрясен новостью о том, что она беременна. Как ни странно, Чарли ужасно жалел о том, что пошел на прием к доктору Патенгиллу. Если бы он этого не сделал, он бы никогда не узнал, что бесплоден, поверил бы Барби, что это его ребенок, и был бы счастлив. Но теперь все было намного сложнее. А может, нет?

Он позвонил в квартиру Джуди, и дверь тут же распахнулась. Джуди растерялась, не ожидая увидеть Чарли. Она явно собиралась ему что-то сказать, но передумала. Джуди вдруг почувствовала себя так же неловко, как и Чарли. Они оба знали о том, что произошло, и Чарли уже давно понял, что Джуди покрывала его жену, когда та встречалась с парнем из Лас-Вегаса. Ради своей подруги она предавала Чарли и теперь очень сожалела о том, что все так вышло. Барби сказала ей, что беременна, как только обнаружила это. Джуди посоветовала ей никому ничего не говорить и избавиться от ребенка, ведь его отец был женат. Барби так и хотела сделать сначала, но потом подумала о том, как безумно Чарли хочет иметь ребенка. И ей в голову пришла рискованная мысль соврать мужу, что это его ребенок, и не делать еще один аборт.

— Привет, Чарли, — тихо сказала Джуди. — Проходи, я сейчас позову Барби.

Но она уже сама вышла из комнаты и остановилась в коридоре. Виду нее был несчастный, казалось, что ее броская внешность внезапно потускнела.

— Привет, — произнес Чарли, чувствуя себя совершенно потерянным. — Извини, что не звонил. Мне надо было хорошенько подумать.

— Мне тоже. — В глазах Барби стояли слезы. Ей стало еще тяжелее от того, что он пришел. Теперь она прекрасно понимала, какую сделала глупость, соврав мужу насчет ребенка.

— Мы можем где-нибудь присесть? — Казалось, Чарли стал вдруг взрослее. Он многое обдумал за последние несколько дней. Ему казалось, что прошло не три дня, а долгие годы.

Барби не хотела оставаться в гостиной, потому что Джуди со своим парнем могли услышать из кухни их разговор, и пригласила его в спальню подруги. Барби уселась на незаправленную кровать, а Чарли примостился на краешке единственного в комнате стула. Он внимательно смотрел на эту женщину, которую считал своей женой. Меньше чем за два года они проделали долгий путь, и у него сохранились приятные воспоминания об этом отрезке жизни. Просто они не очень напоминали мужа и жену, но Чарли был уверен, что теперь все изменится. А ребенок станет тем самым звеном, которое сможет прочно соединить их.

— Я по-прежнему очень хочу ребенка, Барби. Я много над этим думал и решил, что мы должны сделать все, чтобы он был счастливым. И пусть этот ребенок никогда не узнает, что не я его отец. В его свидетельстве о рождении будет записано мое имя, и этого для меня будет вполне достаточно. — Он нежно ей улыбнулся.

Чарли был так добр и великодушен, что, слушая его, Барби горько расплакалась. Некоторое время она не могла произнести ни слова, а только качала головой. Для них обоих это была очень тяжелая минута. Он нагнулся и взял ее за руку, но Барби в то же мгновение отдернула руку. Чарли только открыл рот, чтобы сказать ей, что все будет хорошо, но она опередила его.

— Я вчера сделала аборт, — наконец смогла выдавить она, и ему показалось, что он получил пощечину.

— Ты шутишь? — Но кто же станет шутить такими вещами? Он совершенно не представлял, что он может еще сказать, и они продолжали сидеть, оглушенные, уставившись друг на друга. — Но зачем? — То, что она сейчас сказала, никак не укладывалось у него в голове.

— Чарли, зачем мне нужен этот ребенок? Чтобы всегда напоминать тебе о моей измене? Ты думал бы об этом каждый раз, глядя на него. А я… — Барби взглянула на него, ее глаза были наполнены страданием. — Дело в том, что, как бы я ни чувствовала себя перед тобой виноватой, как бы мне ни было горько и хотя я не хотела делать еще один аборт… Понимаешь, я просто не хочу ребенка. Ни от тебя, ни от кого бы то ни было.

— Но почему? Ребенок был бы для нас самым лучшим выходом. А теперь нам придется его усыновить, — сказал он грустно. В глубине души он почувствовал некоторое облегчение, но все-таки был глубоко разочарован.

— Чарли… — Ее голос был настолько тихим, что даже в этой маленькой комнате он едва смог расслышать то, что она сказала. — Я не вернусь к тебе. — Она опустила голову, не в силах видеть его лицо после этих слов.

— Что? — Веснушки ярко выступили на побелевшем лице. — Что ты имеешь в виду?

Она заставила себя снова посмотреть на него.

— Чарли, я люблю тебя… А ты… ты именно такой муж, о котором мечтает каждая женщина. Но я… Я просто не хочу быть женой. Я никогда раньше не знала об этом. Но, сидя с тобой дома по вечерам, я просто умирала от скуки. Мне сначала казалось, что я смогу к этому привыкнуть, но у меня ни чего не получилось. Поэтому, я думаю, это и произошло. Когда мы только поженились, я почувствовала невероятное облегчение от того, что теперь обо мне кто-то будет заботиться. — Пока она это говорила, слезы безостановочно катились по ее щекам. — Мне казалось — все это просто сказочный сон. Но, к сожалению, для меня этот сон обернулся кошмаром. Я не желаю отчитываться, где и с кем я была. Я не хочу все время торчать дома. Мне не нравится жить вес время с одним мужчиной, и, уж это-то я знаю точно, мне совершенно не хочется иметь детей ни от тебя, ни от кого-нибудь другого, и уж тем более, черт возьми, я не собираюсь усыновлять чужого ребенка. Я договорилась с врачом, и через несколько недель мне сделают стерилизацию. Я не хочу больше делать аборты.

— Почему ты это сделала, не поговорив сначала со мной? — спросил Чарли, опять имея в виду ребенка. Как будто все остальное, о чем она говорила, не имело значения. Да, Барби сказала, что не вернется к нему, но это вряд ли можно принимать всерьез. Она просто очень расстроена и не дает себе отчета в том, что говорит.

— Чарли, это был не твой ребенок, и я не хотела, чтобы он родился.

— Это несправедливо, — пробормотал он, чувствуя, как к горлу подступают рыдания.

Все было несправедливо. Все, что случилось. В его жизни все было несправедливо с того самого момента, когда его родители отказались от него. Теперь Барби тоже от него отказывалась. Она была такой же, как все те, кто забирал его из приюта ненадолго, а потом говорил, что он очень хороший, но он им не нужен. «Да что же во мне такого, — спрашивал он себя, в то время как слезы бежали по его щекам, — что никто никогда меня не любил?»

— Прости меня. — Он попытался извиниться за все, что чувствовал, и за эти свои слезы, но Барби только качала головой. Из-за его благородства она чувствовала себя еще более отвратительно, но теперь была полностью уверена в том, что поступает правильно. Она только жалела, что не сделала этого еще несколько месяцев назад, еще до того, как изменила ему с этим парнем из Вегаса. — Может быть, тебе лучше вернуться домой, хотя бы ненадолго, и мы попробуем начать все сначала? Ты сможешь ходить куда захочешь и когда захочешь. Я не буду задавать тебе никаких вопросов и требовать объяснений. — Чарли понимал, что говорит все это напрасно. Он прекрасно представлял себе, что такое ее поведение просто сведет его с ума. А Барби знала это еще лучше, чем он.

Она приняла решение и, что бы он ни говорил, не собиралась его менять.

— Я не могу этого сделать, Чарли. Ни тебе, ни мне от этого не будет радости.

— А что ты собираешься делать? — Все-таки Чарли волновался за нее. Ей нужен человек, который бы о ней заботился, она вовсе не была такой сильной и самостоятельной, какой казалась.

— Джуди собирается бросить работу, и мы вернемся обратно в Вегас.

— Для чего? Ну ты сможешь еще пять лет пропеть в хоре, а потом что? Что ты будешь делать, когда постареешь и не сможешь больше демонстрировать купальники, да и свои сиськи тоже?

— Я думаю, что смогу сделать подтяжку и продержаться еще какое-то время. Я не знаю, Чарли. Но я твердо уверена в том, что никогда не смогу быть тем, кем ты так жаждешь меня увидеть. Я лучше умру, чем вернусь к прежней жизни.

— Я не могу в это поверить. — Он встал, пересек комнату и выглянул в единственное окно. Вид улицы был безрадостный, как и все, что теперь его окружало. — Ты действительно не пойдешь домой? — Чарли повернулся и снова посмотрел на нее, но она решительно покачала головой.

Ты заслуживаешь гораздо больше, чем я могу тебе дать, — сказала она грустно. — Тебе нужна какая-нибудь милая девушка, которая бы по достоинству оценила все то, что ты можешь ей дать, которая с радостью сидела бы дома и готовила тебе обеды; вы бы смогли усыновить парочку ребятишек и были бы необыкновенно счастливы.

— Спасибо, что решила все это за меня, — сказал он горестно. Стоя посреди этой комнаты, он понял вдруг, что никогда больше не сможет попробовать начать все это заново. Чарли не мог заставить ее вернуться и знал, что никогда больше в жизни не сможет жениться.

— Чарли, прости меня… — повторила Барби, когда они вышли из квартиры. Она видела, как он спускается по ступенькам дома, в котором жила Джуди. Он не оглянулся, не бросил на нее последний взгляд. Он просто не мог. Это было так похоже на то ужасное разочарование, когда приемные родители привели его обратно в приют.