Глава 15
На следующий день Кейт, сидя у кровати Ролло, разговаривала с ним. Блэз накануне дал ей брошюру — откуда она у него взялась, Кейт не знала, — изданную Медицинским институтом в Филадельфии, где проводились массовые исследования людей в коматозных состояниях.
В брошюре были даны различные советы по стимулированию пациента, рекомендовалось разговаривать с ним, давать ему возможность трогать, нюхать, слышать нечто знакомое. Кейт взяла выглядывавшую из-под повязки руку Ролло в свою. Рука была влажной и одеревеневшей.
Кейт упорно продолжала напоминать ему о том, что они делали вместе, о местах, где когда-то бывали, вспоминала о своем детстве, о матери. Она сидела уже более часа, но отклика не было никакого, даже веки Ролло ни разу не дрогнули, и нельзя было понять, подозревает ли он о ее присутствии, слышит он ее. Но Кейт и не ждала скорого результата. Судя по брошюре, такие попытки могли длиться неделями, даже месяцами.
Кейт была настолько поглощена своим занятием, что не слышала, как отворилась дверь. Услышав знакомый запах духов, она выпрямилась на стуле и, подняв голову, увидела напротив себя, с другой стороны кровати, Доминик дю Вивье, как всегда неотразимую, а за ее спиной — Блэза. Кейт, которую этот визит застал врасплох, не сумела скрыть своих чувств, на лице ее отразились неприязнь и смятение.
Пораженная их силой, как молнией, Доминик отступила на шаг, едва не отдавив мужу ногу. Блэз тоже успел заметить то, что было написано на лице Кейт, и понял, что нашел недостающую часть головоломки.
Он не удивился, вдруг отчетливо осознав, что с самого начала подозревал о причастности своей жены к случаю с Ролло, только отказывался признаваться в этом даже сам себе. Теперь, читая правду в глазах Кейт Деспард, он ощутил, как на секунду напряженное тело жены прижалось к нему. Но она, как всегда, быстро взяла себя в руки, тело ее расслабилось, и мягкий голос сочувственно произнес:
— Мне так жаль, дорогая моя Кейт. Если бы я знала раньше, я бы немедленно навестила вас. Но я понятия ни о чем не имела, пока Блэз не сказал мне… Как себя чувствует ваш друг? — Она наклонилась над лежащим без сознания Ролло, и свесившиеся пряди ее черных волос чуть не коснулись его лица. Тяжелый аромат духов окутал Кейт, она откинула назад голову и в этот момент ощутила, что рука Ролло в ее руке дрогнула.
— Вы беспокоите его, — сказала она резко. — Вы слишком близко наклонились…
Доминик выпрямилась и отступила на шаг, и тут Кейт с тревогой увидела, что Ролло начал беспокойно ворочаться на подушке, а на лбу его выступил пот.
— Он реагирует на вас! — не веря своим глазам, воскликнула Кейт. — Он чувствует, что вы здесь! — 3 голосе ее слышалось изумление.
— Чепуха! — возразила Доминик. — Я просто слишком низко наклонилась и задела его волосами.
— Но я говорила с ним и держала его за руку в течение часа — и никакого результата! — настаивала Кейт. — Разве вы не понимаете — значит, его мозг функционирует! Надо сказать врачам…
Ее рука дотянулась до звонка, прежде чем Блэз успел остановить ее. Он тоже видел реакцию Ролло на Доминик и решил, что она наклонилась слишком низко и, как сказала Кейт, побеспокоила его. Но если Кейт сидела здесь и держала руку Ролло, не получая никакой реакции, что же могло вызвать ее сейчас? Духи Доминик?
Это означало, насколько он мог себе представить, что Ролло вдыхал их аромат не так давно, стимулом обычно служат самые последние впечатления. А его реакция — беспрестанные движения головой, выступивший пот — свидетельствует о том, что с этим запахом связаны отнюдь не приятные воспоминания. Блэзу неоднократно доводилось наблюдать подобную реакцию во время войны во Вьетнаме. Контуженные в бою, лежащие без сознания солдаты подобным же образом реагировали на звук выстрелов или на гул низко летящего самолета.
Блэз молча ждал, и Доминик вместе с ним, пока врачи, склонившись над Ролло, светили ему в глаза, смотрели показания мониторов.
— Обнадеживающий знак, — осторожно сказал один из них, — вы видели его реакцию?
— Да, — ответил Блэз, ощущая на себе внимательный взгляд жены.
— Он знает вас? — задали врачи вопрос Доминик.
— Мы виделись несколько раз.
Один из врачей спросил:
— Вы всегда употребляете эти духи?
— Они были созданы специально для меня, — ответила Доминик. — Ни у кого больше таких нет.
— Значит, по этому аромату он мог бы узнать вас?
— Любой мог бы, — пожала плечами Доминик.
— Вы встречались с мистером Беллами недавно?
— Последний раз в Лондоне, несколько месяцев назад.
Врачи вполголоса совещались. Кейт не могла усидеть на месте.
— Это хороший знак, правда? — умоляюще спрашивала она.
Это обнадеживает, ответили они, но если бы мадам еще раз наклонилась над ним, может быть, они смогли бы собственными глазами увидеть…
Доминик с самым доброжелательным видом выслушала просьбу и, поняв, что другого выхода нет, вновь наклонилась над бесчувственным Ролло, темные пряди упали вниз, запах духов стал ощутимее. Блэз видел, что один из врачей с удовольствием втянул в себя аромат. Кейт не спускала глаз с Ролло, и вот он снова начал слабо подергивать головой, веки его затрепетали, лоб покрылся каплями пота.
— Он реагирует на внешние раздражители, — говорили врачи. — Безусловно, с вашими духами у него связано сильное впечатление, — Нам приходилось… спорить… не один раз, — с гримаской заметила Доминик.
— И… ваша последняя встреча тоже была спором?
— Да, ее можно расценить и так, — согласилась Доминик.
Врачи опять принялись совещаться, но они говорили по-китайски, и Кейт ничего не могла понять. Наконец они объявили:
— Некоторые участки мозга мистера Беллами реагируют на раздражители, некоторые — нет. Он не слышит и не ощущает присутствия мисс Деспард, но он узнал аромат духов мадам дю Вивье. Будем ждать и надеяться, что клетки мозга и в других участках тоже смогут восстановиться. Подождем, что покажет время.
На лице Кейт читались радость и смятение, Доминик выглядела невозмутимой и, как всегда, классически прекрасной. Блэз всматривался в бледное лицо лежавшего без чувств Ролло. «Почему ее духи? — задавался он вопросом. — Почему не голос или рука Кейт — самой близкой из всех? Почему Доминик? Какие ассоциации связаны с ней?» Врачи тактично умолчали об этом, но познаний Блэза в китайском хватило, чтобы понять — их это удивляет. Они решили, что Доминик недоговаривает чего-то очень важного о ее последней встрече с Ролло.
Блэз знал о неприязни Доминик к Ролло, он не сомневался, что и Ролло не жалует Доминик, но о каком скандале может идти речь? Да еще не один месяц назад?
Это казалось ему сомнительным. Самое последнее воспоминание, как правило, пробуждается первым, значит, они виделись совсем недавно. Может быть, здесь, в Гонконге? Не поэтому ли Беллами появился здесь? И, переодевшись китайцем, отправился в Укрепленный город? Блэз никак не мог связать одно с другим. Потом, решил он, он сядет и запишет все по порядку, и, может быть, тогда что-нибудь прояснится. И только когда он будет знать, в чем замешана его жена, он сам спросит ее обо всем.
Доминик прощалась.
— Если что-то нужно, достаточно только позвонить, я сделаю все, что в моих силах, — заботливо говорила она Кейт. — Нужно было позвонить сразу же, как только вы приехали сюда.
Она казалась обиженной. Последняя фраза, казалось, осталась недоконченной, слова «вместо того, чтобы обращаться за помощью к моему мужу» не были произнесены.
— Благодарю вас, но я уже получила помощь, в которой нуждалась, — ответила Кейт, на самом же деле ей хотелось сказать нечто совсем иное: «А если бы и не получила, ты была бы последним человеком, к кому бы я обратилась за помощью».
Врачи бесстрастно наблюдали за женщинами, смутно чувствуя их взаимную неприязнь, которая, казалось, потрескивала, как электрические разряды.
— Вы останетесь здесь? — спросил Блэз у Кейт.
Она заметила, что он с трудом подавляет гнев. «Он что-то подозревает, — подумала она, глядя в непроницаемые черные глаза Блэза. — А как же иначе? Доминик или те, кто с ней связан общими делами, выследили и поймали Ролло». Кейт не могла четко оформить собственные подозрения. Об этом страшно было и подумать. «Но Блэз во всем будет винить меня, — подумала Кейт. — Потому что я появилась на сцене, потому что папа поручил ему занятие, для него неприятное. Он не хотел браться за это дело, оно ему не нравилось. И я ему не нравлюсь. Я слишком сильно вторглась в его частную жизнь, в то, что связано с его женой. На самом деле он не знает, что она представляет из себя, что она сделала, что делает. Он только хочет ее».
— Да, — произнесла она тихонько, — я останусь.
Он кивнул и вслед за женой вышел из палаты.
Когда машина отъехала от больницы, Доминик беззаботно спросила:
— Интересно, во что впутался этот грязный педик?
Как ты считаешь?
«Вот уж этого я тебе никогда не скажут, — подумал Блэз и, пожав плечами, ответил:
— Может быть, приставал к кому не надо. Гомосексуализм весьма распространен среди гонконгских китайцев.
— И вырядился китайцем.
— На то он и актер.
— Но, — продолжала Доминик, — ведь ему надо было говорить по-китайски, правда?
— Возможно, он им владел. Не знаю, да и знать не хочу. — И он забросил свою удочку:
— Удивительно, что он так сильно реагировал на твои духи.
— Да, действительно, — спокойно согласилась она.
— Я не знал, что у вас с ним бывали столкновения.
— Мы испытывали взаимную антипатию.
— Тем не менее ты произвела на него неизгладимое впечатление.
Доминик улыбнулась, на щеках обозначились прелестные ямочки.
— Как и на всякого другого.
Она не собиралась сдаваться, и Блэзу было отлично известно, что ей нет равных в искусстве самозащиты. Ему необходимо все выяснить самому. Для того, чтобы в душе его снова воцарились мир и спокойствие.
В душе Доминик не было ни мира, ни спокойствия.
Блэз довез ее до «Деспардс», и она направилась в свой кабинет. Муж сказал, что не сможет пообедать с нею, сославшись на условленную встречу, но вечер обещал провести с Доминик. В этом не было ничего необычного, но, сбросив меха и перчатки на кожаный диван, где они накануне занимались любовью, она подумала, что тон его был чуть более резок, чем обычно. «Нет, не может быть, он ничего не знает, — успокоила себя Доминик. — Ролло Беллами шпионил, и с ним разделались — об этом ей было кое-что известно, — пока он ничего никому не рассказал». Надо признать, загримирован он был безупречно.
Его притащили, уже без сознания, залитого кровью, в небольшую комнату, служившую офисом фабрики в самой глубине Укрепленного города, где Доминик разговаривала с Чжао Ли. Тело Ролло беспомощно висело в сильных руках двух здоровенных парней, охранников Чжао Ли.
Его кожа, глаза, волосы не вызывали сомнения в том, что он китаец. При нем не было ничего, что помогло бы установить его личность. Ей стало интересно, и она на секунду наклонилась над ним — тогда он, очевидно, уловил аромат ее духов, прежде чем Чжао Ли произнес: «Разберитесь с ним», — и охранники потащили его прочь.
Это была ошибка, сейчас Доминик понимала. Но кто бы мог предположить, что Ролло Беллами способен так загримироваться, изменить разрез и цвет глаз, вставив контактные линзы. Ведь он актер, напомнила она себе. Конечно, его невозможно было узнать: что общего между истекающим кровью, в беспамятстве, стоящим на ногах благодаря крепкой хватке охранников человеком и неизменно элегантным, в серебристых сединах мужчиной, который был ей хорошо знаком?
Позже Чжао Ли спросил о нем у своих громил, и они признались, что потерпели неудачу. Им не удалось заставить его заговорить: они переусердствовали с побоями, и мужчина уже не был в состоянии сказать что-либо. Его должны были отвезти на берег залива и утопить. Бросить его на краю Укрепленного города было непростительной ошибкой. Понятно, что его хотели изобразить очередной жертвой внутренних разборок — Укрепленный город был известен полным пренебрежением к законам, и гонконгская полиция обходила его стороной. Поговорить с Чжао Ли удастся лишь через сутки. Он уехал в Макао и возвратится лишь к завтрашнему вечеру. Это было очень некстати, потому что им был нужен свой человек в больнице, чтобы знать, как идет выздоровление Ролло, и успеть вовремя прекратить этот процесс. Слишком опасно оставлять его в живых, даже если, как это бывает при подобных травмах, он потеряет память. Но быть уверенной в этом нельзя. Нет, Чжао Ли придется довести до конца свою работу. Ошибиться во второй раз нельзя.
Пусть Чжао Ли выяснит также, каким образом Ролло добрался до Укрепленного города. Как и от кого он мог узнать? Кто-то предал их? Об их делах знали немногие.
Сама Доминик имела связь лишь с Чжао Ли, хотя знала, что он занимается этим не один. В продолжавшейся два года подготовке операции главная заслуга принадлежала Чжао Ли. Он нашел фабрику, он обеспечивал всем необходимым неизвестного гения — Доминик до сих пор не имела понятия о том, кто это, — изготовлявшего эти потрясающие, гениальные подделки. Ее же задачей было продавать их. Часть доходов шла Чжао Ли, но и Доминик получила немало. Она была им просто необходима.
Ее аукционы, ее экспертиза, умение создать нужную атмосферу. Конечно, она и рисковала больше всех: если что-то пойдет не так, она разорится. Единственным человеком, кого она могла бы назвать, был Чжао Ли. Да, он сознательно удерживал ее вдалеке от происходящего. Ей нужно было настоять на своем и выяснить все. А пока неожиданное развитие событий оставляет ее на милость Чжао Ли — если это его настоящее имя. Он — единственное звено, связывающее ее с людьми, стоящими за всей операцией. Необходимо что-то придумать. Несомненно, что бы ни разузнал Беллами, — если ему это вообще удалось, — не должно пойти дальше. Чжао Ли должен знать, как действовать. Она, Доминик, не должна иметь к этому делу никакого отношения.
А пока Чжао Ли будет действовать за сценой, ей придется последить за Кейт Деспард Либо самой, либо с помощью Блэза. Очень кстати, что эта старуха индианка совершенно рехнулась и упорно сводит Блэза с малышкой Деспард. Сейчас это очень кстати. Доминик будет всячески поощрять Блэза помогать Кейт, а затем сумеет вытянуть из него все, что тот узнает.
И, решив, как ей казалось, эту проблему, Доминик принялась обдумывать другие.
В середине дня улыбающаяся медсестра принесла на подносе чай и бисквиты для Кейт. Очень вовремя, потому что Кейт устала говорить, и в горле у нее пересохло. Она говорила с Ролло почти два часа и совершенно безрезультатно. Кейт налила чай в небольшую пиалу и, обхватив ее руками, ощутила приятное тепло. Чай распространял дивный аромат, и Кейт попробовала поднести пиалу к носу Ролло, но чай явно уступал по силе воздействия духам Доминик. Кейт съела бисквит, показавшийся ей слишком сладким, и взяла салфетку, чтобы вытереть рот. Развернув ее, Кейт увидала, что на тонкой бумаге было что-то написано. «Мисс Кейт Деспард, мое имя Лин Бо, я Друг Ролло, у которого он останавливался. Мне кажется, что пришла пора рассказать вам, что Ролло собирался сделать. У меня есть магазин на Лок Ку-роуд — „Лин Бо, восточные древности“, — и я был бы рад вашему визиту. Предметы, которыми я торгую, могут представлять интерес для вас, поэтому ваше посещение магазина ни у кого не возбудит подозрений. Я доверяю эту записку своей племяннице, которая работает медсестрой в Чандлеровской клинике.
Если вы согласны, сложите салфетку квадратиком, если нет — треугольником. Мне есть что вам рассказать. Лин Бо». Сердце Кейт заколотилось. Значит, Ролло что-то выяснил! Но вдруг это ловушка? Вдруг Доминик, поняв, что Кейт подозревает ее, решила разделаться и с ней?
Вдруг она поедет, но ее будет поджидать не Лин Бо, а страшные люди, которые расправятся с ней не хуже, чем с Ролло? Не валяй дурака, одернула она себя. Доминик не такая наивная. Сначала Ролло, потом ты? Это все равно что откровенно рассказать обо всем. Нет, записка настоящая. И, допив чай, она сложила салфетку аккуратным квадратиком. Когда медсестра — хорошенькая и стройная, какими бывают только очень молоденькие китаянки, — вернулась, она первым делом посмотрела на салфетку. Она не произнесла ни слова, но Кейт показалось, что улыбка ее стала еще приветливее.
Во второй половине дня появился Блэз Чандлер.
К этому времени Кейт уже успела перекусить, не отходя от постели Ролло, но обрадовалась предложению прогуляться по городу.
— Сегодня чудесный день, — сказал ей Блэз. — Здесь это совсем незаметно. Я могу побыть с ним в ваше отсутствие.
Кейт колебалась. Что, если Ролло придет в себя… Но его вид исключал эту возможность. Кроме того, так она сможет посетить магазин Лин Бо.
— Мне бы хотелось посмотреть Гонконг, — решилась она. — Наверное, здесь много магазинов, специализирующихся на фарфоре.
— Десятки, — сухо ответил Блэз.
— А где самые лучшие?
— Это зависит от того, что вас интересует — старый фарфор или новый.
— Наверное, я предпочту старый.
— Тогда вам нужно на Кэт-стрит, там полно художественных и антикварных лавок, в Центральном районе есть еще и другие. Но мне кажется, Кэт-стрит вам подойдет больше других. Там просто можно переходить из одной лавки в другую. Возьмите такси, и вас отвезут туда. Но если соберетесь что покупать, сравните цены в нескольких магазинчиках, иногда они заметно расходятся.
— Нет, я не собираюсь ничего покупать, только посмотрю. — Она еще пыталась пошутить:
— Взгляну на конкурентов. Сколько времени вы мне даете?
Блэз посмотрел на часы.
— Сейчас половина третьего. У меня есть договоренность относительно ужина, значит, можете гулять до пяти, хорошо?
— Да, этого мне вполне хватит, — заверила Кейт. — Спасибо, Блэз.
Больничный привратник поймал для Кейт такси, и шофер отвез ее на Лок Ку-роуд. Она очутилась среди толпы людей, одинаково одетых в черные пижамы, наводнявших улицу. Зрелище было по меньшей мере живописное. Множество торговцев предлагало свой товар прямо на улице. В воздухе стоял запах разогретого масла, раздавалось шипение жарящейся еды. Кейт прошла мимо рядов, где продавались овощи и фрукты, многие из которых были ей незнакомы, и неторопливо продвигалась вперед. Она казалась полностью поглощенной происходящим вокруг, но глаза ее неотрывно искали вывеску магазинчика Лин Бо. Магазинчик оказался на противоположной стороне улицы. Кейт прошла мимо еще метров сто, затем пересекла улицу и пошла медленно, заглядывая в витрины лавок. Вот она посмотрела на витрину магазинчика Лин Бо. Витрина была просторной, в отличие от многих других, заваленных товаром. С первого взгляда было ясно, что Лин Бо торгует прекрасными вещами, чего стоила одна статуэтка индуистского божества-локапалы, стоящая в центре! Кейт прижалась лицом к стеклу, чтобы лучше видеть. На нее смотрели темные глаза, а затем она разглядела и их обладателя, пожилого китайца в традиционной одежде и плотно прилегающей к голове шапочке, стоявшего у витрины. Глаза их встретились.
Китаец едва заметно кивнул. Собравшись с духом, Кейт взялась за ручку двери. Зазвонил колокольчик, и она вошла внутрь. Кроме старого китайца, в магазинчике никого не было.
— Мисс Деспард, — обратился к ней китаец на прекрасном английском языке. — Ролло, как всегда безупречно, описал вас. Прошу вас, входите. Я думаю, лучше всего будет, если вы будете вести себя как покупатель и сядете вон на тот стул у стойки. А я покажу вам некоторые свои вещи.
— И статуэтку локапалы с витрины?
Он улыбнулся.
— С удовольствием.
Лин Бо зашел за прилавок, достал квадратный кусок бархата, постелил его поверх застекленной витринки.
В витринке рядом лежали изделия из слоновой кости необыкновенной красоты. Магазинчик напомнил ей ее собственный. Здесь все обнаруживало безупречный вкус и стиль хозяина. Лин Бо торговал не только фарфором, слоновой костью и нефритом, но и расписными веерами — лакированными, разрисованными пером и тушью по шелку, великолепными китайскими одеждами, напомнившими Кейт одеяния знаменитых китайцев на портретах, живописью, тончайшей работы вышивкой и лакированными изделиями. Он подошел к окну взять статуэтку, принес ее и положил на бархат.
Затаив дыхание, Кейт спросила:
— Можно мне взять ее?
— Конечно.
Кейт подняла с бархатного квадрата великолепное изделие.
— Я очень беспокоюсь о моем бедном друге, — сказал Лин Бо. — Я предупреждал его, но он не слушал. Я говорил ему, что прошло слишком много времени.
— О чем вы его предупреждали? — спросила Кейт, не переставая рассматривать локапалу.
— О «Триадах».
— О «Триадах»? Что это? — Кейт не поднимала головы. , — Вы слышали о мафии?
Руки Кейт замерли, но голос звучал спокойно:
— Конечно.
— «Триады» — это китайская мафия.
Кейт аккуратнейшим образом положила локапалу на бархат.
— Что общего у них с Ролло?
— Он искал фабрику, которая, как мы полагали, находится в Укрепленном городе. Фабрику, занимавшуюся изготовлением поддельных старинных вещей. — Лин Бо наклонился и достал из-под прилавка причудливой формы курильницу для благовоний.
Кейт автоматически взяла ее, стараясь унять дрожь в пальцах.
— Именно потому я просил Ролло приехать в Гонконг и присутствовать на аукционе. Именно потому, что он связан с работой лондонского филиала «Деспардс».
— Вы хотите сказать, — Кейт тщательно подбирала слова, — что несколько вещей, проданных на только что состоявшемся аукционе, подделки?
— Не несколько, а большая часть.
Кейт прикрыла глаза. Боже мой!
— Вы уверены? — спросила она спустя минуту.
— Теперь совершенно уверен. После того, как был избит Ролло. Я попробую убедить вас…
Он исчез за портьерой в глубине магазина и тут же вернулся, неся статуэтку, которую Кейт определила как танскую: слуга с поднятыми руками, ладони сжимают воображаемую уздечку, и рядом фигурка коня.
— Рассмотрите ее и дайте свое заключение.
Кейт вдумчиво и неторопливо изучала. Глазурь, лепка, вес статуэтки, стиль. Лин Бо, не говоря ни слова, протянул ей увеличительное стекло, каким пользуются ювелиры, и Кейт пристроила его в глазнице, прежде чем начать рассматривать клейма, которые могли быть затерты.
Клейм не было. Поверхность глазури свидетельствовала о давности вещи. Статуэтка производила впечатление подлинной. Она, конечно, не могла быть поддельной.
Но когда Кейт пришла к такому выводу, Лин Бо сказал:
— Она сделана не больше двух лет назад.
— Как это может быть? — недоверчиво спросила Кейт. — Невероятно, что это подделка.
— Я согласен с вами. Мне тоже не доводилось раньше видеть ничего подобного. Таких работ очень много.
— Они и продавались на прошлой неделе?
— Причем по весьма высоким ценам. Но вы знаете об этом.
— И ни у кого не возникло подозрений?
— Ни у кого. Разумеется, гонконгский филиал «Деспардс» обладает высочайшей репутацией. Именно поэтому они пошли на риск. Кому может прийти в голову, что один из известнейших в мире аукционных домов станет на глазах у множества народу продавать за многие тысячи изделия, которые не стоят и сотен? Я без колебаний признаю человека, сделавшего это, величайшим мастером. Все эти вещи созданы одним необыкновенно талантливым человеком.
— Ну хорошо, а при чем здесь «Триады»? Если они похожи на мафию, значит, они гангстеры, а те, как правило, не занимаются подделкой произведений искусства.
— Верно… Но это лишь одна из их многих отдушин.
В начале своего существования как мафия, так и «Триады» были благородными обществами. Теперь же они полностью погрязли в вымогательстве, терроре, проституции, наркотиках. Состав их постоянно пополняет улица, но на самом верху находятся люди культурные и утонченные.
Продолжая игру, он поставил перед Кейт селадоновую чашу, при виде которой она не могла удержаться от восхищенного возгласа:
— Какая красота!.. А Ролло знает об этом? — спросила она минуту спустя.
— Да, конечно. Ролло знает о Гонконге все, он ведь был здесь во время войны.
— Да, он говорил, что был в актерской ассоциации.
— Это служило прикрытием. На самом деле мы с ним оба работали на британскую разведку.
— Ролло? — в голосе Кейт слышалось недоверие.
— Ну, тогда он был помоложе. Оба мы были моложе… Поэтому я и пытался отговорить его от этого опасного маскарада. Но он и слушать не хотел. «Погоди, пусть Кейт узнает, что я проделал, — повторял он. — Тогда она по-другому запоет».
— О Боже мой, — Кейт была встревожена. — Мы с ним… не сходились во мнениях, — беспомощно объясняла она. — Он рассердился на меня, ему казалось, что он отошел для меня на второй план…
— Ролло всегда был по натуре собственником, — подтвердил Лин Бо.
— Мне не надо было отпускать его сюда. Он ничего не рассказывал мне… Но я не понимаю, о чем она только думает?
— Та женщина, о которой вы говорите, думает только об одном — о деньгах, — ответил Лин Бо.
Кейт взглянула на него удивленно.
— Вам все известно о моей сводной сестре и обо мне? — прямо спросила она.
— Да, Ролло все рассказал мне.
— А мне он ничего не рассказывал. — Она покачала головой. — Подумать только — Ролло и британская разведка! Он никогда не говорил мне об этом ни слова.
— Он не мог. А вот у меня есть возможность рассказать это вам, но при существующих обстоятельствах, мне кажется, вы должны знать о грозящей вам опасности.
— О грозящей мне опасности?
— Именно так. «Триады» не останавливаются ни перед чем.
Кейт побледнела.
— Ролло свободно владеет двумя китайскими диалектами, — сказал Лин Бо, вновь повергая Кейт в растерянность. — В юности он какое-то время жил в Китае.
Отец устроил его на работу в одну из иностранных компаний в Шанхае, а потом он попал сюда. Ролло не нравилась его работа, но он любил Китай. Мне кажется, тогда он впервые попробовал гримироваться под китайца.
— Да-да, я припоминаю, он однажды оделся китайцем, — вспомнила Кейт. — Ради меня, на Рождество… я была еще совсем маленькой.
— Его грим был безупречным. Но отправляться в Укрепленный город, в котором хозяева — «Триады», опасно для любого, кто не принадлежит к их числу. Прошу вас, увезите его из Гонконга, мисс Деспард! И как можно скорее. Он представляет собой угрозу для них, с ним непременно разделаются. Как я понял, у вас влиятельные друзья.
— Вы имеете в виду Чандлеров? Да. Но они — и мистер Чандлер, и его бабушка — ничего об этом не знают и не должны знать. Ведь Блэз Чандлер — муж моей сводной сестры, — добавила Кейт неохотно.
— Я знаю.
— Но а как же вы сами? — спросила Кейт с тревогой. — Они знают что-нибудь о вас?
— Думаю, что нет. Теперь я всего-навсего торговец антиквариатом. Все, что я делаю, — слушаю и рассказываю затем об услышанном определенным людям. Китайцы любят поболтать. Информация, как правило, предоставляется в обмен на оказанную услугу, в качестве платы за долг, для достижения успеха. Когда я услышал о подделках, я тут же написал Ролло.
— Значит, больше никто об этом не знает?
— Пока нет. Хотя это, как вы понимаете, преступное дело.
Кейт только кивнула, не в силах говорить.
— Прошу вас… — произнесла она наконец. — Вы можете еще какое-то время ничего не предпринимать? Я и сама хочу добраться до сути дела, но здесь на карту поставлено очень многое. Как только станет известно, что «Деспардс» сознательно выдает подделки за подлинные вещи и продает их с огромной для себя выгодой, — всей фирме придет конец. Если существует хоть малейшая возможность спасти положение — не знаю пока, каким образом, то я сделаю это.
— Не беспокойтесь, без веских доказательств я ничего сделать не смогу, — уверил ее Лин Бо. — Местоположение фабрики до сих пор неизвестно, к тому же сейчас она наверняка переведена в какое-нибудь другое место.
Ее не оставят там, где поблизости был обнаружен иностранец. Обвинять без доказательств — это безрассудство, а мы, китайцы, народ осторожный. Кроме того, все это должно быть проделано аккуратно и не иметь никакой связи со мной. Я просто передаю информацию, а пока Ролло не будет в состоянии сообщить ее мне, я ничего не могу сделать.
Кейт ощутила огромное облегчение. Ей уже представлялись полицейские обыски в аукционных залах гонконгского филиала «Деспардс» в аркаде «Мандарин-отеля» и кричащие заголовки в «Тайме».
— А пока я прошу вас, мисс Деспард, немедленно увезите Ролло из Гонконга. Здесь он в опасности.
— Но он же в Чандлеровской клинике и около него круглосуточно дежурят.
Лин Бо улыбнулся.
— Я ведь сумел передать вам записку, правда? Кто может поручиться, что под видом уборщика или Швейцара там не работает один из членов «Триады»? Они везде, мисс Деспард, во всяком случае, там, где им нужно. — Он кашлянул, прикрыв рот рукой, и это по китайским правилам поведения означало, что он собирается позволить себе дерзость. — Как мне кажется, мистер Чандлер — человек чести, и ему можно довериться.
— Возможно, но о его жене этого не скажешь. Боюсь, что все, что я ему скажу, может стать известным и ей.
Нет, он не должен ничего знать. Это слишком рискованно.
— Тогда, возможно, его бабушка? В Гонконге с благоговейным трепетом относятся к ее богатству, к ее власти и к ее преклонному возрасту.
— Да… Герцогиня, пожалуй, может все понять.
— Если вы захотите воспользоваться телефоном, соблюдайте крайнюю осторожность. Я повторяю — члены «Триады» присутствуют всюду. — И без малейшей паузы он продолжал, услышав звон дверного колокольчика, тем же тоном:
— Взгляните, вот совершенно необыкновенная вещь…
В магазинчике появилась супружеская пара, европейцы.
— Спасибо, что вы показали мне все это, — сказала Кейт, поднимаясь со стула, — но боюсь, я сейчас не могу себе позволить таких трат.
— Возможно, вы окажете мне честь посетить мой магазин во время следующего визита в Гонконг, — ответил на это Лин Бо с изысканной вежливостью.
— Да, непременно, — пообещала Кейт, уверенная, что супружеская чета, рассматривающая фарфоровую статуэтку богини Кван Йинь, англичане. — До свидания.
Он с поклоном проводил посетительницу до двери.
Кейт пробиралась сквозь толпу, не совсем представляя, куда идет, поглощенная свалившейся на нее информацией. Когда она, наконец, вернулась к действительности, то обнаружила, что находится на широкой магистрали, забитой машинами, трамваями, автобусами, фургонами, грузовыми автомобилями. Людей здесь было еще больше.
На другой стороне улицы Кейт увидела гигантское современное здание, название которого прозвучало для нее как набат — «Конноут Центр». В потоке пешеходов она пересекла улицу. Часы на улице показывали четыре. Блэз Чандлер не ждет ее раньше пяти. Что ж, предполагалось, что она ходит по магазинам, а из путеводителя в гостиничном номере она знала, что в «Конноут Центр» полно всевозможных магазинов…
Кейт рассчитала точно — такси подъехало к клинике без пяти пять.
Она успела рассмотреть витрины множества магазинчиков и лавочек, обнаружила одно довольно симпатичное кафе, уселась за столик с чашкой кофе и попыталась спокойно обдумать случившееся. Первый шок уже прошел, она еще чувствовала себя потрясенной, но по крайней мере к ней вернулась ее способность здраво размышлять.
А в палате она появилась, сияя улыбкой.
— Я вернулась, — бодро объявила она, — надеюсь, не опоздала?
— Точно в срок. Вы нашли то, что хотели посмотреть?
— Да, это было потрясающе… Столько прекрасных вещей.
Она взглянула на Ролло. Он лежал так же неподвижно, как и перед ее уходом.
— Никаких изменений. — Блэз поднялся на ноги, расправил плечи. — Не сидите здесь долго, — сказал он. — Я пришлю машину в восемь часов, чтобы вас отвезли в гостиницу. Поужинайте в номере и ложитесь пораньше.
— Хорошо, я так и сделаю.
— Как вам Гонконг?
— Просто дух захватывает, — ответила Кейт, нисколько не покривив душой. Потом нерешительно спросила:
— Как вы думаете, я могу позвонить Герцогине, правда?
— Разумеется. Она будет рада вашему звонку.
— Я позвоню ей из гостиницы.
— Только не забудьте про разницу во времени. Между Колорадо и Гонконгом разница в пятнадцать часов. Позвоните ей завтра утром; девять утра в Гонконге — это шесть вечера в Колорадо.
— Спасибо, я совсем забыла об этом. — Кейт упада духом, ей хотелось поговорить с Агатой немедленно.
Ей был необходим собеседник, и немедленно, ей так хотелось рассказать обо всех своих открытиях и тайнах.
Она вновь и вновь прокручивала в голове свалившуюся на нее информацию. Почему она ничего не знала о том, что Ролло был связан с опаснейшей работой во время войны, что он говорит на двух китайских наречиях?
Раньше Кейт думала, что знает о нем все, но она никогда не слышала, что в юности он жил в Китае. Сколько ему тогда было лет? Двадцать? Двадцать один? Ролло познакомился с матерью Кейт в 1946-м, конечно, к тому времени у него вполне могла сложиться собственная, богатая событиями жизнь, которая для нее и, возможно, для всех остальных так и осталась тайной. Шарлотта познакомилась с Ролло перед войной — может быть, она знала?
Если даже и так, она молчала тоже. Теперь этот Лин Бо.
Кому он передает информацию? Полиции? Это он завербовал Ролло? На первый взгляд они были ровесниками.
Лин Бо не сказал ей ничего лишнего о себе. На кого он работает, откуда получает информацию?
— ..для них, — закончил Блэз.
— Что? Ох, простите, я задумалась.
— Я понял. Вы не заходили в «Деспардс»? — спросил он небрежно.
— Нет. И не собираюсь.
— Почему? Вы вправе сделать это.
— Это вражеская территория, — твердо ответила Кейт.
Блэз пристально посмотрел на Кейт и протянул ей газету, которую читал, сидя у постели Ролло.
— Посмотрите, что делается в мире, — сказал он. — И до завтра.
Газета так и осталась нераскрытой. Кейт вполне хватило того, что делалось в Гонконге.
На следующее утро Кейт позвонила Агате. Герцогиня явно обрадовалась ее звонку.
— Ну что, хорошие новости? — спросила она с надеждой.
Кейт вкратце обрисовала ей состояние Ролло, потом без всяких предисловий спросила:
— Герцогиня, мне нужно поговорить с вами так, чтобы нас невозможно было подслушать. Это возможно?
— Да, — отозвалась старая дама, скрывая свое удивление. — Ты только должна добраться до Чандлер-билдинг, это на Конноут-роуд. Спроси Бенни Фона. Я позвоню ему и объясню, в чем дело. Ему можно доверять.
Когда ты можешь быть там?
— Я могу выйти прямо сейчас.
— Постой-ка, ты ведь на полуострове, значит, тебе придется перебираться через гавань. Оставайся в гостинице, я сейчас пришлю кого-нибудь за тобой. Не беспокойся ни о чем. Все будет в порядке.
Через четверть часа Кейт сообщили по телефону, что машина ждет ее внизу. Улыбчивый юноша-китаец, который представился ей как Джон Фон, племянник Бенни Фона, занимал ее беседой всю дорогу. Они ехали сначала по направлению к гавани, затем спустились в туннель, потом, снова вынырнув на поверхность, очутились у белого небоскреба, выстроенного в американском стиле на берегу залива. Маленький и круглый Бенни Фон уже ждал ее в фойе.
— Миссис Чандлер звонила мне, — почтительно сказал он. — Пойдемте со мною, мисс Деспард.
Он повел ее к лифту, на котором виднелась надпись «Личный», поднялся вместе с нею на самый верх, на тридцатый этаж, и проводил ее в громадный кабинет с окнами на две стороны, из которых открывался вид на Гонконг и на гавань. Перед окном стоял длинный стол, на котором было все только самое необходимое — ежедневник, квадратные часы на подставке, лоток с карандашами и ручками и три телефона.
— Это кабинет мистера Чандлера, — объяснил Бенни. — Сам он появится позже.
Бенни направился к столу, но не за тем, как подумала Кейт, чтобы соединить ее с миссис Чандлер. Вместо этого Бенни Фон открыл маленьким ключиком ящик стола и извлек оттуда еще один телефонный аппарат. Кейт принялась рыться в сумочке в поисках записной книжки.
— Вам ничего не понадобится, мадам, — сказал Бенни. — Миссис Чандлер позвонит вам сама.
Не успел он произнести это, как раздался телефонный звонок.
— Что я вам говорил? — улыбнулся Бенни и оставил ее одну в кабинете.
— Ну вот и я! — начала Агата. — Это частная линия с какими-то электронными штучками, которые не дают подслушивать, и ты можешь говорить все, что хочешь.
Никто, кроме меня, не услышит. Рассказывай, что-то мне кажется, у тебя неприятности.
И Кейт рассказала ей все.
— ..поэтому мне нужно увезти Ролло из Гонконга как можно скорее, и единственный человек, который, как я знаю, может в этом помочь, это вы, а точнее, Корпорация.
— И буду рада сделать это. — Агата не спросила, почему Кейт не обратилась к Блэзу. После того, что она только что услышала, это и ей казалось невозможным. — Предоставь действовать мне. Вы оба будете вне опасности в течение ближайших суток. Может быть, я сейчас с трудом передвигаюсь, но с помощью телефона до сих пор еще могу творить чудеса.
Кейт почувствовала такое облегчение, что могла только срывающимся голосом произнести:
— Ах, Герцогиня… Не могу сказать вам, что значит иметь возможность просить… и получить так много.
— Меня радует возможность все это сделать, — коротко отозвалась Агата. — И я понимаю, что помешало тебе обратиться к Блэзу, хотя ни на минуту не поверю, что он сколько-то замешан в махинациях жены.
— Дело не в этом, — печально сказала Кейт, — а в том, что… Ну как я могу просить Блэза о помощи, ссылаясь на то, что опасаюсь его жены и ее приятелей-гангстеров?
— Честно говоря, мне и самой не хочется говорить с ним об этом, — ответила Агата. — А я — единственный человек, который говорит ему то, что никто другой бы не посмел. Но рано или поздно ему предстоит все это узнать, и, насколько я знаю Блэза, лучше раньше, чем позже. Но это тоже предоставь мне. Не беспокойся. Готовься к отъезду. Когда все будет устроено, Бенин скажет тебе.
Облегченно вздохнув, Кейт положила трубку. Она так и думала, что Герцогиня поможет ей. Кейт облегченно опустилась на большое кожаное кресло, чувствуя, что с ее плеч спало тяжелое бремя. Вид, открывшийся ей из окна, заворожил ее. Ярко-синюю воду гавани бороздили всевозможные суда: зелено-белые паромы, пересекавшие гавань всего за восемь минут, большие трехпалубные корабли, направлявшиеся в дальние страны, моторные лодки, маленькие и большие яхты, рыбацкие суденышки — все, что предназначено для плавания по морю. «Благоуханная Гавань», вспомнила Кейт, переводя на английский название этого города — Гонконг. Она сомневалась, что старинные китайские суденышки с измочаленными от старости парусами и пеньковыми канатами могли бы распространять вокруг себя благоухание. Еще дальше — высоко в небе — светился точкой реактивный самолет, а к гавани приближались гигантские танкеры и сухогрузы.
Чудесное место для работы. Кейт взглянула на здания центрального района — туда, где она вчера была, — на группу достающих до неба высотных зданий. Перейдя к другому окну, она увидела пик Виктории, вершина которого скрывалась в облаках, по склону медленно полз трамвай, Кейт вернулась к столу. Совершенно пустой стол, непроницаемый — как хозяин. Ее мысли снова вернулись к Блэзу. Может быть, стоило обратиться прямо к нему?
Узнав, что она звонила в Колорадо, — а Блэз непременно будет знать об этом, — он страшно разозлится. Но она по-прежнему не была уверена в нем. Ну хорошо, она ошиблась, — не он сказал Доминик про Николаса Чивли. Но это не значит, что, узнав, во что впуталась его жена, он не станет выгораживать ее, защищая ее репутацию, да и свою собственную. Нет, решила Кейт, ей надо быть очень осторожной — Лин Бо предупреждал ее.
Вернувшись, Бенни Фон застал Кент у окна.
— Прекрасный вид, правда?
— Изумительный! Но знаете, я бы здесь не смогла работать. Я бы весь день смотрела в окно.
— Не хотите ли чашку кофе? Или чаю?
— Спасибо, ничего не нужно. Но я была бы вам очень благодарна, если бы кто-нибудь отвез меня в больницу.
— Машина и Джон — в вашем распоряжении во все время вашего пребывания в Гонконге. Это распоряжение миссис Чандлер.
Кейт рассмеялась.
— Она и вас держит в страхе?
— Она, как вы выразились, держит в страхе только тех, о ком беспокоится, — серьезно ответил Бенни. Затем усмехнулся:
— Думаю, мы с вами относимся к этой категории.
…Блэз появился в своем кабинете в половине одиннадцатого в гораздо лучшем, чем накануне, настроении.
Они с Доминик ужинали вдвоем, за ужином и после она была внимательной и любящей, нежной и страстной. Блэз был уверен, что она хорошо подготовилась к встрече — ни один его вопрос не застал ее врасплох. Казалось, его допрос даже забавлял Доминик. Спрашивай, говорила она всем своим видом, мне скрывать нечего. А утром он проснулся от ее ласк, и живейшее наслаждение становилось все сильнее, и ему не раз казалось, что он умирает, не достигнув вершины, а там он испытал оргазм, который, казалось, длился вечно… Затем он провалился в сон, а проснувшись, обнаружил, что Доминик уже ушла — в этом не было ничего необычного, и записку: «Теперь-то ты веришь мне?»
«Детка, — подумал он, — если ты возьмешься убеждать меня подобным образом, я готов поверить, что белое — черное».
Так что сообщение Бенни ошеломило его.
— Кент Деспард… что делала?
— Мисс Деспард была здесь в половине десятого утра и разговаривала с вашей бабушкой по компьютофону.
… Компьютофон был изобретением Корпорации, он преобразовывал телефонный разговор в ряды двоичных цифр, так что любой, кто подслушивал его, различил бы только помехи. Компьютофон использовался лишь для самых важных конфиденциальных разговоров.
— Откуда, черт побери, она узнала о его существовании?
— Миссис Чандлер позвонила мне и приказала доставить мисс Деспард сюда, чтобы та могла воспользоваться им. — Бенни замолчал, и Блэз понял, что это еще не все.
— Продолжай, — сказал он хмуро.
— Я должен подобрать подходящий самолет Корпорации, чтобы отправить мистера Ролло Беллами и мисс Деспард обратно в Лондон как можно скорее с необходимым для поддержания его жизни оборудованием, вместе с врачом и медсестрой. «Боинг-737» приготовлен на сегодня на двенадцать часов. — Бенни опять умолк. — Миссис Чандлер разговаривала также с клиникой.
— Хорошо, Бенни. Спасибо.
Лицо Блэза не выражало ничего, но Бенни понимал, что он страшно зол.
Ну вот опять, думал он, направляясь к двери. Старуха любит пускать в ход шпоры там, где дело касается ее внука. Он для нее смысл жизни, но она настолько привыкла держать в руках уздечку, что та приросла к ним. Теперь надо ждать крепкой ссоры. Старуха, кажется, от них только расцветает. Бенни считал, что таким образом Агата Чандлер способствует продлению своей жизни.
При этом он, как китаец, не мог не одобрять почтительного отношения внука к ее преклонным годам и мудрости.
— Отлично, Герцогиня, — вкрадчиво произнес Блэз, .когда его бабушка взяла трубку, — объясни мне, что тут творится. Какого черта ты просишь приехать меня в Гонконг, если потом берешься за дело сама? Если ты хочешь, чтобы я зря тратил время, скажи, не стесняйся, чем бы мне еще заняться.
Показное спокойствие Блэза не обмануло Агату.
— По вполне серьезным причинам Кейт нужно было поговорить со мной, не опасаясь подслушивания…
— Поэтому мы и сейчас используем ту же самую линию. Что у вас за тайны, которые нельзя обсуждать открыто?
— Ты готов услышать. Мальчуган?
— Наверное, нет. Но, я думаю, это не имеет значения, поэтому давай, начинай.
И пока Блэз слушал, выражение его лица несколько раз менялось. Рука, сжимавшая трубку, напряглась так, что суставы побелели. Он застыл, сидя в кресле, глядя в окно, но не видя ничего, кроме картины, нарисованной перед ним собственной бабкой.
Когда она закончила, Блэз выдержал такую долгую паузу, что она уже собралась окликнуть его, но тут он сказал:
— Я полагаю, все это доказуемо.
— Я проверила этого Лин Бо, с ним все в порядке.
Никаких судимостей, к тому же он действительно был в Гонконге во времена японской оккупации. С Ролло Беллами другое дело. До войны он жил в Шанхае, где выучился говорить на двух китайских наречиях — он тогда работал в большой английской торговой фирме, где его папочка (настоящий, поскольку у него был еще один — для видимости) владел большой долей финансов. Он уехал, чтобы участвовать в развлекательных поездках артистов в армию, на этом история заканчивается. Больше никому ничего не удалось добиться, что, на мой взгляд, означает ложный след. Во всяком случае, я думаю, что Бенни должен посетить Лин Бо и что вы оба должны посмотреть на подделку. Если эта история выйдет наружу, считай, «Деспардс» погиб. Это и беспокоит Кейт больше всего. По ее мнению, если Доминик возьмет на себя ответственность за всю эту историю, чтобы репутация фирмы не пострадала, то дело еще можно спасти. — Она помолчала. — Но я так не считаю.
— Я тоже, — произнес Блэз.
— Теперь послушай, Мальчуган. Я рассказала тебе все, что мне говорила Кейт, потому что она боялась причинить тебе боль, сказав правду. «Как сказать Блэзу такое про его собственную жену? Я не могу нанести ему такой удар», — вот что она мне сказала.
— Да, — безжизненным голосом откликнулся Блэз, — она не любит причинять боль.
Сейчас он был полностью сосредоточен на себе, причем видел себя как бы со стороны, страдающего, застывшего, закрытого для внешнего мира. Только не устраивай трагедий с разбитым сердцем! — сказал он себе. Ты всегда знал, что твоя жена и тебя продаст, если это окажется делом прибыльным. О какой великой любви идет речь?
Все, что связывает тебя с Доминик, — это чувственное удовольствие. На все остальное ты ухитрялся закрывать глаза, «умывал руки» — как Понтий Пилат! Теперь мучайся. Ты всегда знал, что когда-нибудь придется расплачиваться. Какую же цену придется ему заплатить? Похоже, это будет стоить потери достоинства… Хотя нет, это скорее удар, нанесенный гордости. Что ж, разве он единственный, кто страдает из-за последствий безумной страсти? Ты знал, какова Доминик, но тебе было удобно этого не замечать. Хватит ныть, при чем тут любовь? Это классический пример сладострастия. Если бы ты любил ее, ты бы принимал ее всю — со всеми ее пороками. Несовершенства возлюбленной — часть ее натуры. Помнишь, «и буду любить ее, всему вопреки»? Если бы ты любил жену, ты бы сейчас был готов помочь ей, несмотря на то, что она впуталась в мошенничество, задуманное с размахом, в попытку убийства, несмотря на то, что она неверна тебе… Мир — штука весьма несовершенная, что же удивляться человеческому несовершенству, если к тому же оно было очевидно с самого начала?
За тебя думал твой пенис, продолжал Блэз иронизировать над собой. Рядом с нею какие еще мысли могли прийти в голову? Но ведь именно ты лучше многих мог бы понять, что к чему. Разве пример твоей матери в самом раннем детстве не показал тебе, что такое ложь и предательство? Тебя устраивала Доминик, потому что она никогда не претендовала на твой внутренний, эмоциональный мир, вас связывали чисто физические отношения.
К тому же кое о чем ты вообще предпочитаешь не вспоминать? Разве ты не помнишь, что она ответила на твою просьбу выйти за тебя замуж?
Она спросила, хочешь ли ты взять ее такую, как есть, помнишь? А ты сказал, что какая бы она ни была — именно ее ты хочешь больше всего в жизни. Тогда она предупредила тебя, что, если она окажется не тем, чем ты думаешь, будет поздно сожалеть. На что ты ответил дословно:
«Никто в здравом рассудке никогда не будет ни о чем сожалеть, если ты рядом».
Вот мы и дошли до сути, спокойно заключил он.
Наконец-то ты выразился точно. Ты уж точно не был в здравом рассудке. Почти все эти три года ты не был в здравом рассудке. А этот крепкий удар помог тебе прийти в себя, вот и все…
…Бенни занимался приготовлениями к транспортировке Ролло из Гонконга в Лондон. Кейт не слышала и не видела Блэза. Он знает, что я наделала, думала она, и он В ярости. Ей очень хотелось спросить Бенни, где Блэз, но она не решилась.
Кейт забрала вещи из гостиницы, и Джон Фон привез ее в клинику, откуда специально оборудованная машина «скорой помощи» доставила Ролло, всю необходимую аппаратуру, его врача, медсестру и саму Кейт на аэродром Кай Так, где уже дожидался огромный «боинг». За «скорой помощью» следовала машина с четырьмя крепкими охранниками-китайцами, а за ней — полицейский автомобиль. Пока выгружали носилки с Ролло, Бенни показал Кейт салон самолета.
— Мы убрали несколько сидений, чтобы могла встать кровать на колесиках и чтобы ее можно было прикрепить к полу. Вы долетите до Лондона без дозаправки. Баки заполнены горючим под завязку.
— Спасибо, мистер Фон. Вы сделали больше чем достаточно.
— Все называют меня Бенни.
— Хорошо, Бенни. Я действительно очень благодарна вам.
— Это миссис Чандлер велела сделать все для вас, чтобы вы не беспокоились.
Кейт отошла в сторону, чтобы не мешать подъему кровати, на которой лежал неподвижный Ролло. Застегивая ремень своего кресла, расположенного между переборками — так, что она могла смотреть в иллюминатор и на Ролло, Кейт увидела, как к самолету подъехала черная машина. Из нее вышел Блэз Чандлер. Он поднялся в самолет, и Кейт отметила про себя, что на этот раз он выглядит совершенно чужим, безупречно вежливым, но посторонним человеком. Кейт поняла, что эта его отчужденность явилась следствием ее звонка.
Блэз осведомился, довольна ли Кейт тем, как все устроено, она ответила благодарностью.
Она понимала, что этот гордый, сдержанный человек не может не видеть ее сочувствия, с которым она отзывается на его неприятности. Но Блэз как бы прочертил линию, через которую никто в мире не мог переступить.
Они пожали друг другу руки (его лицо по-прежнему являло собою бесстрастную маску), он пообещал звонить ей изредка домой и покинул самолет.
Кейт отвернулась к окну, ничего не видя перед собой из-за слез, застилавших глаза. Она так и не узнала, что Блэз Чандлер стоял на краю поля все время, пока самолет бежал по взлетной полосе и затем набирал высоту, постепенно исчезая из виду. Только тогда он вернулся к машине и уехал.
Полет прошел спокойно. Ролло не пошевелился и не издал ни звука. Кейт просмотрела несколько журналов, выпила кофе, но от еды отказалась. Пробовала задремать, но мысли не давали ей заснуть. Она снова и снова перебирала в памяти события последних дней.
Правильно ли она сделала, позвонив Герцогине? Но нужно было спасать Ролло, а единственный человек, который мог помочь ей в этом, это Герцогиня. Иначе ей пришлось бы ждать чартерного рейса еще сутки. Так или так, частный визит в моих личных интересах. Я вовсе не жду, что правление будет оплачивать счета.
Найджелу стало неловко. Именно эта ситуация не так давно бурно обсуждалась. Теперь же он неуверенно сказал Кейт:
— Это решать вам… — и протянул ей газетное воскресное приложение. — Четыре цветные страницы посвящены «Аукциону века» вашей сестры. Реклама самого высшего качества. Сообщения об аукционе звучат как хвалебная песня. — Он сдержанно кашлянул и продолжал уже другим тоном:
— Чем скорее ее фотографии в газетах уступят место вашим — тем лучше. Такая реклама оказывает весьма сильное воздействие на клиентов, колеблющихся в выборе.
Эти слова следовало понимать таким образом: в первую очередь Кейт следовало сосредоточиться на делах «Деспардс», а не Ролло Беллами.
— Раз в Кортланд Парке началась работа, то и мы все займемся подготовкой к этому аукциону, — твердо ответила Кейт. — К счастью, Ролло успел составить подробный план проведения рекламной кампании.
Найджел вздохнул.
— Я вынужден вас разочаровать. Отдел рекламы не совсем устраивает работа Ролло.
— Я знаю, что делаю, — сказала Кейт, и в голосе ее послышалась отцовская властность. — У господина Беллами был весьма многообещающий рекламный проект, а Кортланд Парк, как вы совершенно правильно отметили, должен стать нашим ответом на аукцион в Гонконге.
Столь же ярким, столь же интересным, столь же незабываемым «Такая твердая решимость, — подумал Найджел, — это нечто новое». Кейт похудела, выглядела измученной, глаза ввалились. Но в ней появилась стальная хватка.
Робкая, неуверенная девушка закалилась в испытаниях.
Что же все-таки произошло в этом Гонконге?
— Я устала, — обезоруживающе призналась Кейт, — Да, у вас утомленный вид, — сочувственно подтвердил Найджел.
— Я пойду домой и высплюсь. Завтра займемся делами…
Но ей необходимо было сделать еще один визит.
— Дорогая моя, — удрученно сказала Шарлотта. — Я так беспокоилась. — Она была поражена измученным видом Кейт, ее потухшим взглядом. — О, моя дорогая… — утешала она девушку, и, растроганная ее добротой и сочувствием, Кейт разразилась слезами.
— Если бы ты видела его лицо… — говорила она сквозь рыдания. — У него был такой взгляд, словно это я обрекла его на адские муки. Но у меня не было выбора, мне нужна была помощь… Но он теперь ненавидит меня, я уверена, Я заставила его увидеть то, что он не хотел ни видеть, ни знать.
«И увидеть тебя совсем в другом свете, — подумала Шарлотта. — О Боже, девочка моя, ты выбрала себе трудного человека. Я поняла это, как только увидела его.
С такими сдержанными, замкнутыми мужчинами всегда трудно, потому что когда-то они были совсем другими и дорого за это заплатили».
Но Шарлотта продолжала утешать и успокаивать Кейт, напоила ее горячим сладким чаем и вместе с ней вернулась в пентхаус. Там она дождалась, пока Кейт ляжет.
Две таблетки валиума, положенные Шарлоттой в чай, начали оказывать действие. Она сидела у постели девушки, пока всхлипывания той не сменились ровным дыханием.
Потом Шарлотта поехала в больницу к Ролло.
Спустя несколько дней Бенни Фон сидел в кабинете Блэза напротив него.
— Это нелегко, босс. Если начать расспрашивать, никто ничего не знает, но совершенно ясно, что, как только ты выходишь за дверь, они начинают звонить как раз тем людям, которых ты и разыскиваешь. Поэтому я пошел к своему другу, которого вышибли из полиции. Он был честным полицейским и задавал слишком много вопросов там, где не надо. Он говорит, что «Триады» становятся мощнее день ото дня. Они контролируют фирму «Гонконг Коннекшн», которая транспортирует героин в Европу. Полицейские здесь бессильны, и большинство из них подкуплено. Он назвал мне несколько действительно очень важных персон, связанных с «Триадами», и еще некоторых весьма достойных людей в Гонконге — членов «Триад».
— Например, кого?
Бенни произнес их имена, и Блэз испытал настоящий шок. Это были люди, с которыми он был связан деловыми отношениями, люди достойные и порядочные, среди них те, кто в свое время получил награды и титулы от самой королевы.
— Его сведения верны. А если вам нужен человек, то он как раз подходит. — Бенни помолчал, и Блэз почувствовал, что приближается самое важное. — Существует некий Чжао Ли, торговец антиквариатом. У него есть собственный магазин. По словам моего приятеля, он — Большой Брат в «Триадах» и носит имя Золотого Дракона. — Бенни опять помолчал. — У него были деловые связи с миссис Чандлер.
Спустя минуту Блэз негромко сказал:
— Продолжай.
— Мой приятель ручается, что этот человек весьма опасен. Это он обнаружил моего друга, когда тот подобрался к ним слишком близко. Эта организация — «Триада» — весьма многочисленна — насчитывает, наверное, пять тысяч членов. Считается, что во всем Гонконге их пятьсот тысяч, но точной цифры никто не знает. Их может оказаться в десять раз больше. Друг мой говорит, что организация функционирует практически по армейским законам: железная дисциплина, присяга, скрепленная кровью. Если же кто-либо из организации нарушит секретность, ему это дорого обойдется — это означает смерть как для него самого, так и для членов его семьи. Совсем как мафия, только там Солдаты, а в «Триадах» их называют Воинами, а Грамотеи, посредники, — это те, кто у мафии называется «консильери». Старших именуют Дядюшками, но по-настоящему высоко стоят Красные Одежды, иначе Большие Братья. Мой приятель совершенно уверен в том, что Чжао Ли — Большой Брат. — Бенни еще раз Прервал свой рассказ. — Знает ли об этом миссис Чандлер — неизвестна, мой приятель считает, что вряд ли.
Они обычно сначала глубоко втягивают людей, так что пути назад нет, а потом уж откровенничают.
Мужчины испытующе смотрели друг на друга. Одновременно их посетила одна и та же мысль.
— Это возможно. — Бенни тщательно выбирал слова. — Они используют любое прикрытие для перевозки Героина. Все это идет из «Золотого треугольника» — сырой опиум, я имею в виду, — и существуют фабрики для его обработки. Затем героин в виде белого порошка переправляют отсюда.
— Каким образом? — спросил Блэз.
— Контрабандой вместе с легальным грузом на кораблях и самолетах. Мой приятель говорил, что героин обнаруживали даже в тюбиках с зубной пастой.
— И куда же они отправляют героин?
— В Нью-Йорке — в Чайнатаун, в Сан-Франциско — тоже в китайские кварталы. Оба города — крупные порты, где работает много китайцев. У Чжао Ли есть также филиал на Мэдисон-авеню.
Они снова обменялись долгими взглядами, каждый из них рисовал себе одну и ту же картину. Антиквариат из Гонконга для «Деспардс» в Нью-Йорке или для недавно открытого филиала в Сан-Франциско, таящий в себе дозы чистого героина в пластиковых мешочках.
— Возможно, они это уже проделывали — с антиквариатом, я имею в виду, — говорил Бенни. — Никто не может поручиться. А возможно, это что-то совсем новое для них, и они пробуют этот способ впервые.
— Ты ручаешься за свою информацию? — спросил Блэз.
— Мой друг знает, о чем говорит. Он годами следил за ними.
— А как могут прятать героин?
— Внутри статуэток, фигурок, вот для чего нужны подделки. Их делают из двух частей или, возможно, с отверстиями, чтобы можно было заполнить их порошком, затем отверстия запечатывают, а фигурки обрабатывают так, что ничего нельзя заметить. Очевидно, разработана какая-то новая методика. А этот Чжао Ли легально занимается бизнесом. В его магазине продаются вещи подлинные, поэтому небольшое количество подделок проходит незаметно. Там, на другом конце маршрута, наверняка существует другая организация для изъятия героина.
— Я хочу, чтобы именно это ты и выяснил, — сказал Блэз. — И еще мне нужно, чтобы за моей женой следили.
Бенни низко склонил голову, делая вид, что записывает что-то в блокноте, на самом же деле он не решался посмотреть в лицо Блэзу.
— Я хочу, чтобы в ее кабинете поставили подслушивающую аппаратуру. В пентхаусе я беру это на себя.
Очень осторожно Бенни заметил:
— Будьте осторожны, босс. «Триады» не доверяют никому. Ваша жена так или иначе уже у них в руках.
— Пусть так. Она — единственное звено, которое у нас есть, а зная, что она собирается предпринять, я могу и защитить ее, и выяснить, насколько глубоко она связана с ними. Используй все свои связи, Бенни, трать сколько хочешь, но мне нужно знать все, что только можно.
Голос Блэза звучал ровно, но Бенни все еще не мог заставить себя посмотреть ему в глаза. Он любил и уважал своего босса и не один раз поражался, как тот мог связать свою жизнь с женщиной типа Доминик дю Вивье, а сейчас, не переставая удивляться, какого черта он старается вытащить ее из скверной истории, сам решил сделать для этого все возможное.
— Выясни, кто занимается упаковкой и транспортировкой грузов «Деспардс» и как давно. Мне нужны копии по возможности всех документов, вообще все.
— Это несложно, — ответил Бенни. Он решил поручить это своему родственнику Чжою. Чжой работал швейцаром в местном отделении «Деспардс». А для слежки подойдет брат Эдди. Если он следит за кем-то, то сам становится невидимкой. Как и все китайцы, Бенни в первую очередь полагался на семью.
— Я хочу еще, чтобы все поверили в то, что жизнь Ролло Беллами в опасности. Даже если он придет в себя, то будет вести растительное существование. Дай этой информации просочиться по нужным каналам.
— Будет сделано, — отвечал Бенин, — у меня есть люди в Сохо.
— С этим следует быть осторожным, — ответил Блэз. — Если они так безжалостно обошлись с Ролло, мне следует сделать все, чтобы защитить жену. Она в большой опасности, но я не хочу, чтобы у нее возникло даже подозрение о том, что именно нам известно. Иначе она может пойти на крайние меры, а это нам совсем не нужно.
Слова: «А мы знаем, что она способна на многое», — остались непроизнесенными.
«Вот ведь дрянь», — кипел негодованием Бенни, полный ненависти к Доминик. Он видел, как переживает Блэз. Сам Бенни никогда не любил миссис Чандлер и не доверял ей. Он не знал точной даты рождения Доминик, но он готов был биться об заклад, что в ее гороскопе определяющее положение занимает Змея. Женщины-змеи — это роковые женщины, они завораживают мужчин. По китайским верованиям, Змея существо сверхъестественное, которому присуще зло, и Доминик представлялась Бенни красивой коброй, сжимающей в своих объятиях Блэза. Змеи также удачливы в интригах, обладают безудержным стремлением к власти и умеют разыграть напоказ и сильную страсть, и глубокую привязанность.
Неплохо бы распространить эти сведения, вдруг решил Бенни. Китайцы серьезно верят в знаки зодиака, все будут очень осторожны, когда узнают, что имеют дело со Змеей.
— Я все сделаю, — пообещал он, поднимаясь, но Блэз не слышал его. Он снова смотрел в окно, а выражение его лица заставило Бенни потихоньку выйти из комнаты.
