Свет от фонаря за окном никак не давал Кире уснуть. Впрочем, фонарь был только внешним раздражителем; все ее чувства были до того взвинчены происшедшим, что сна не было ни в одном глазу. Все, что произошло, настолько не похоже на реальность, может быть, она на самом деле спит и ей все только кажется?

Кира лежала в собственной постели, под головой у нее рука Грега, который крепко спал. По телу Киры разливалось приятное, новое для нее ощущение тепла и удовольствия от того, что ее обнимают и защищают… любят… Она с радостью впитывала в себя это ощущение и лежала, стараясь не пошевелиться, расслабившись и прижимаясь как можно теснее к удивительному источнику тепла и уюта, мужскому телу, которое было так мучительно близко от нее.

Она вздохнула и подумала, что если это сон, то пусть он длится как можно дольше, ей совсем не хочется просыпаться! И она снова стала перебирать в памяти события последних двух дней.

Утро в понедельник складывалось не лучшим образом. Сначала Олег ехидно указал ей на неточности в черновом варианте контракта с голландцами, потом Виктория затащила в буфет пить кофе и всю дорогу распиналась о Грегори:

— Я пыталась дозвониться до тебя в субботу, посплетничать. В пятницу вечером я ездила к англичанам в офис, а потом мы с Грегори Мартеном и с Элен — помнишь ее, его помощница — ужинали в Торговом центре, в китайском ресторане. Потрясающий мужик! Знаешь, я всегда осторожна с деловыми партнерами, но ради такого экземпляра можно рискнуть!

— Ты что, в самом деле собираешься?..

Киру безумно злил весь этот разговор, но куда денешься? Виктория раздражала ее своей невероятной самоуверенностью, манерой говорить, жеманно растягивая слова, даже своим сходством с восточной гурией. «Господи, почему я раньше не замечала, какая она противная?» Кира ни за что не призналась бы себе самой, что ее попросту грызла ревность. Она притворилась озабоченной:

— Смотри, дорогая, это может плохо кончиться!

— Он корректен, как истинный лорд. Что ты, Кирочка, я же пошутила. Интрижка с партнером? Фи! Это не для меня. Безупречная репутация в нашем деле все. Хотя, знаешь, я думаю, ты была права — бабник в нем за километр чувствуется.

Она минуту помолчала, а потом резко переменила тему:

— Ты сегодня прекрасно выглядишь — я еще не видела этого костюмчика. Идешь куда-нибудь?

— Да так, Женька достала билет в Большой. Я ведь тебе говорила, у нее подруга в кассе.

Выглядела Кира действительно прекрасно. Шелковая ткань платья и жакета плавно струилась по ее фигуре, особенно красиво драпируясь на высокой груди в мягкие складки. Однако откровения Виктории несколько подпортили ей настроение, и, когда она подходила к зданию театра, в ее глазах уже не было утреннего оживления и блеска.

Как и в первый раз, она заметила Грега издалека: этот мужчина бросался в глаза в любой толпе! Он тоже сразу увидел Киру и поторопился ей навстречу. Кире хотелось казаться спокойной и безразличной, но, несмотря на все усилия, не могла ему не улыбнуться, и в ответ его глаза тоже просияли улыбкой. Грегори протянул ей великолепные бордовые розы.

— Так мы идем? — Он взял ее под локоть, и они направились к входной двери.

Остаток вечера Кира пребывала в состоянии эйфории. Балет был прекрасен, Нина Ананиашвили великолепна, а после спектакля Грег провожал ее пешком до дома. Они шли, взявшись за руки, и говорили обо всем на свете. Кира с удивлением обнаружила, что их вкусы совпадают до мелочей, им нравятся одни и те же писатели, композиторы, города, времена года… Разошлись они только по поводу кухни: Грег любил испанскую, отдавал должное английской, но предпочитал французскую. Кира же с детства обожала острые и пряные грузинские блюда.

Все было прекрасно до самого Кириного дома. Грег ни словом не намекал о возможном продолжении вечера, чего она боялась и ждала, но, прощаясь, чуть дольше, чем этого требует простая вежливость, задержал Кирину руку в своей. И опять от этого прикосновения со дна ее души поднялась жгучая волна желания, которая захлестнула Киру. Боясь потонуть в ней окончательно, она быстрой скороговоркой пробормотала слова прощания и скрылась в подъезде.

Аленка, слава Богу, уснула, не дождавшись ее возвращения. Кира заварила чай и, усевшись на кухне, стала обдумывать происходящее. Пора положить этому конец! Грегори Мартен не может относиться к ней серьезно, она для него всего-навсего приятное развлечение в России. Она ни за что не поверит, что такой мужик живет себе один! Наверняка у него в Англии кто-то есть, невеста или любовница, к которой он вернется, а о Кире и думать забудет. Если бы она могла отнестись ко всему легко, как к обычному приключению! Но помимо того, что заводить подобные интрижки не в ее привычках, Грег волновал ее гораздо сильнее, чем она могла себе признаться. Если от одного его прикосновения у нее мурашки по телу бегут, то что же будет, если… Нет, этого нельзя допустить, иначе ее жизнь разлетится на куски! Ей тогда без него жизни не будет, а он о ней и не вспомнит! Они не должны больше встречаться — и точка!

Приняв благое решение, Кира отправилась спать.

Вот уж действительно, благими намерениями вымощена дорога в ад. На следующий день, промучившись в ожидании звонка Грега, — но он так и не позвонил, — злая и расстроенная она ждала троллейбус после работы, и вдруг перед остановкой притормозил знакомый «БМВ». Грегори распахнул дверцу, и Кира, забыв все свои рассуждения, уселась рядом с ним.

Он опять предложил поужинать в ресторане, но Кира пригласила его домой, здраво рассудив, что присутствие Аленки спасет положение и не позволит им зайти слишком далеко. Однако на кухне Киру ждала записка, в которой дочка сообщала, что отправилась к бабушке и останется у нее ночевать.

После ужина они сидели в комнате в глубоких креслах и медленно потягивали из высоких фужеров французское шампанское. Кира поставила кассету с записями гавайской гитары.

— Потанцуем? — Грег поднялся и подал ей руку.

Они стали медленно двигаться в такт музыке. Он был так близко от нее, ближе, ближе, еще ближе… Когда Грег крепко прижал ее к себе, Кира и не пыталась сопротивляться. Ее первая слабая попытка слегка отстраниться тут же умерла под напором ошеломляющего чувства — желания быть в его объятиях. А он кружил и кружил ее по комнате, и она уже совершенно не чувствовала под собой пола, плавясь, как воск от огня, в его сильных руках.

Когда она почувствовала его губы на своих, она отнеслась к этому как к естественному продолжению их медленного танца. Переборы гитары рассыпались по комнате, а они все кружились, кружились… Кира уже потеряла всякую ориентацию, но ее это совсем не заботило: то ли из-за шампанского, то ли из-за чего-то еще другого все соображения здравого смысла отступили на второй план, а единственной реальностью остались его сильные руки и горячие губы… Ничего, кроме этих обнимающих ее рук, ничего, кроме нежности его властных губ, пытавшихся приоткрыть ее губы…

Потом она почувствовала, как губы Грега прикоснулись к ямочке на ее шее, потом они двинулись ниже, еще ниже, и она со стоном запустила руки в его густые темные волосы. Когда Грег слегка отстранился, чтобы взглянуть на нее, она обняла его за шею.

— Не отпускай меня, — попросила она едва слышно.

— Ни за что, — так же тихо и серьезно отозвался он.

Потом он подхватил ее на руки и опустил на диван. Потолок над Кириной головой кружился и куда-то уплывал, она подалась чуть вперед и притянула Грега к себе, ухватившись за него, как за свое спасение, видя только его пылающие страстью синие глаза. Провела пальцем по его лбу, по переносице, по краю щеки. Ее ласка, казалось, придала ему новое дыхание. Его поцелуи стали долгими и требовательными, прикосновения рук настойчивыми, интимными. И, когда он мягко и нежно коснулся ее груди, она вся изогнулась и подалась навстречу в приглашающем порыве. Никто и никогда так к ней еще не прикасался, и ничьи прикосновения не вызывали в ней такого жгучего желания. И сейчас, когда губы Грега ласкали ее грудь, она вдруг осознала, что никогда не захочет, чтобы это делал кто-то другой. Ее пальцы снова зарылись в его волосы. «Грег…» — прошептала Кира, испытывая потребность сказать еще что-то, но не зная точно, что именно. Прижавшись к нему, дрожа от нетерпения, она ощущала раздражающую помеху одежды и яростное желание ощутить гладкую твердость его мышц и ласку рук на своей обнаженной коже. И, словно в ответ на это невысказанное желание, Грегори потянул вниз «молнию» на платье и совсем освободил ее тело от ненужной шелковой оболочки. Затем, с трудом оторвавшись от Киры, он сорвал с себя рубашку — на пол полетели пуговицы, — скинул брюки, и наконец она всем телом ощутила его тело. На ней оставались только кружевные трусики.

Она чувствовала, как он жадно целует ее, спускаясь все ниже и ниже, неумолимо приближаясь к кружевному барьеру, отделявшему его от цели. Она содрогнулась от сладостного удовольствия, прижала Грега к себе, снова прошептала его имя и почувствовала, как он содрогнулся в ответ.

То, что последовало за этим, было как сон. Время побежало стремительным потоком, унося ее с собой, и она чувствовала только его руки, его дыхание и бесконечное удовольствие. Он целовал ее живот и бедра с медлительной нежностью, и каждая секунда казалась ей вечностью чувства и желания. Поддавшись непреодолимому порыву, она обхватила его ногами, словно приглашая в себя, и в порыве страсти он вошел в нее, посылая свою мужскую плоть все глубже и глубже. Застонав, она отвечала ему, расслабляя мышцы, чтобы принять его, и сжимая, чтобы удержать в себе и сберечь каждую каплю его животворящей влаги…

И вот теперь Грег безмятежно спал рядом с Кирой, ее голова покоилась на его руке, а она лежала без сна, и потихоньку к ней возвращалось чувство реальности. Что теперь будет? Их роман закончится, как только он уедет. Когда это случится? Завтра, послезавтра, через неделю? Сколько еще радости ей удастся своровать у воровки-судьбы? Конечно, воровки! Вся молодость прошла зря, она только сейчас узнала по-настоящему, что это такое — быть с мужчиной.

— Вставай, соня, уже почти девять! Даже таким красавицам лучше не опаздывать на работу. Хотя сегодня можно и опоздать. Но не слишком!

Губы Грега ласково прикоснулись к Кириной щеке, потом заскользили дальше, к нежной розовой мочке уха. Открывать глаза не хотелось. Пусть эти мгновения между сном и явью продлятся подольше, мгновения, когда они все еще принадлежат друг другу, реальность еще не встала между ними. Кира освободила из-под одеяла руки и притянула голову Грега к своей груди.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, — я сейчас готов послать все к черту и остаться с тобой здесь на весь день.

— М-м-м… Однако действительно пора вставать. — Кира легко поцеловала Грега в висок и высвободилась из его объятий. — Сейчас я приготовлю завтрак.

Стараясь казаться беззаботной, накинула халат и отправилась на кухню. Однако и тут ее ждал сюрприз: стол был весьма изысканно сервирован на двоих, кофе дымился в чашках — его аромат приятно щекотал ноздри, — сыр и колбаса тонко порезаны и красиво разложены на тарелочках. На плите стояла сковородка, накрытая крышкой.

— Я приготовил омлет с сыром — ты не против? — Грег неслышно возник у нее за спиной. — Я пока не слишком хорошо изучил твои вкусы… Если что-то не так, в дальнейшем обещаю исправиться.

— В дальнейшем? — Кира изумленно воззрилась на него.

— А что тебя удивляет? Я, между прочим, неплохо готовлю.

— Нет… Но ведь ты скоро уезжаешь…

Кира тут же пожалела о вырвавшихся словах, ей совсем не хотелось вынуждать Грега лгать, давать ей какие-то несбыточные обещания… Все было как в сказке, но сказка не может продолжаться вечно. Грегори улыбнулся:

— В Лондон, а не на Марс. Всего несколько часов самолетом, и говорить не о чем. А потом, в двадцатом веке есть такая полезная штука, как телефон.

— Подожди-подожди… Я что-то не понимаю…

— Кира, любимая… — Грег сел на стул и усадил ее к себе на колени. — Неужели ты хоть на минуту подумала, что мы сейчас расстанемся — раз и навсегда? Милая моя, это не конец, это только начало. Я никуда тебя теперь не отпущу. Ты — моя, если ты, конечно, не против.

Кира не только не возражала — она вообще потеряла всякую способность рассуждать здраво.

— Но ведь ты… Ты ведь должен уехать?

— Я уеду завтра, но через неделю постараюсь прилететь опять… На сей раз только к тебе! А в сентябре мы можем поехать вдвоем в Испанию, хочешь? Или в Париж? Я буду звонить тебе каждый день, а ты мне будешь подробно рассказывать, что ты здесь без меня натворила. Надеюсь, ты будешь хорошо себя вести?

— Но, Грег…

— Ты не согласна?

Вместо ответа Кира уткнулась ему в плечо и заплакала. Грег встревоженно попытался приподнять ее лицо за подбородок и заглянуть в глаза.

— Я что-то не то сказал? Что с тобой, любимая?

— Я… Грег… Я сделаю все, что ты скажешь.