Тяжело нагруженные сумки оттягивали руки. «Боже, за что мне такое наказание — быть советской женщиной!» — эта мысль приходила Кире в голову каждый раз, когда она, после работы отстояв очереди в продуктовых магазинах и притащившись уже без сил домой, вдруг обнаруживала, что лифт опять не работает и ей пешком идти на десятый этаж. И ключ, как назло, на самом дне сумки, придется звонить, — хорошо еще, если дочка дома…

— Мамочка, у меня новости! — не успев открыть дверь, затараторила Аленка. — Звонила Женя, они сегодня утром прилетели и зайдут к нам часов в восемь. Она хочет сделать тебе сюрприз, она привезла тебе «Пти-гри», коллекционное, только ты ей не говори, что я проболталась…

— Нехорошо выбалтывать чужие секреты. — Кира поцеловала дочку и отдала ей сумки. — Быстренько на кухню, у нас сорок пять минут, чтобы соорудить приличный ужин.

Женя была сводной Кириной сестрой. Кирин отец погиб в горах, когда Кире исполнилось два года (он работал инструктором-спелеологом). Кирина мама осталась двадцатитрехлетней вдовой, но о вторичном замужестве и слышать не хотела: целиком посвятила себя воспитанию дочери. Лишь десять лет спустя Лариса Васильевна ощутила себя не только мамой девочки Киры, но и красивой женщиной, — это когда на вернисаже подруга познакомила ее с художником-пейзажистом Александром Михайловичем. Он и стал ее вторым мужем и отцом Жени.

Несмотря на разницу в возрасте (Кире было четырнадцать, когда у нее появилась сестренка), сестры были очень близки между собой, а Аленка Женю просто обожала.

Разумеется, соорудить приличный ужин за сорок пять минут они не успели. Ровно в восемь, когда цыплята-табака еще только начали приобретать хрустящую золотистую корочку под тяжестью трехлитровой кастрюли с водой, а Аленка спешно резала в салат тугие помидоры, раздался звонок. Бросив нож, она со всех ног кинулась к входной двери, и через секунду Кира услышала из коридора смех и радостные восклицания, среди которых разобрала звонкий голос Жени:

— А где наша свободная и независимая женщина, гордость феминисток?

— На кухне, — проинформировала Аленка.

И почти тут же Женя возникла в дверном проеме.

— Кирочка!

— Здравствуй, родная! Подожди-подожди, дай-ка я тебя рассмотрю хорошенько!

Кира придирчиво оглядела сестренку и осталась довольна. Женя всегда была полной противоположностью Кире: высокая, длинноногая кареглазая блондинка. Цвет волос — единственное, что она унаследовала от матери; редкое сочетание больших светло-карих глаз и натуральных золотистых волос разило наповал сильный пол. А сейчас, после двух недель под крымским солнцем, Женя была просто неотразима.

— Прекрасно выглядишь! И нос почти не обгорел, — поддразнила Кира. — А где Володя? Я поняла, что вы придете вместе?

— Где ему быть? Здесь, конечно, — сумки распаковывает. Володик! Иди сюда!

Этот Володя — молодой физик, выпускник МФТИ, считался Жениным женихом. Два года назад он увидел ее на автобусной остановке, забыл про все на свете и поехал следом. Кире, с одной стороны, было его немного жалко — он так и ходит с тех пор как тень за Женей; сначала даже на свидания с другими ее провожал. Своим постоянством он постепенно отвадил от нее всех поклонников. В конце концов Женя сдалась, и теперь, кажется, она просто не представляла, как раньше без него обходилась! Володя все умел, терпел ее капризы, выслушивал новости, дарил цветы и был милым, а что еще девушке надо? Володя слегка напоминал Кире молодого Смоктуновского, каким тот был в фильме «Девять дней одного года».

— Володик, ты достал наш подарок? Кирочка, что мы тебе привезли! Твое любимое!

Женя, взяв из рук Володи пакет, с торжеством извлекла из него бутылку массандровского «Пти-гри».

— Вот! Разопьем сейчас, потому что у нас есть новость, достойная этого вина!

— Подожди, не тараторь! Ты мне даже не дала с Володей поздороваться! — ласково упрекнула Кира сестренку. — Что же у вас такое случилось? Что за новость?

— Ох, Кира Анатольевна, только не так, на пороге. Новость потрясающая, и я ее сообщу только за столом.

— Тогда скорее за стол! — Аленка, которой на тесной кухне не хватило места, изнывала от любопытства в коридоре.

Когда все наконец расселись, цыпленок и салат разложены по тарелкам, а вино налито в сужающиеся кверху фужеры (Кира разбиралась в винах и обожала «Массандру»), Володя поднялся, несколько мгновений помолчал, чтобы подчеркнуть торжественность момента, а затем объявил:

— Кира Анатольевна и Аленка! Я с гордостью и душевным трепетом спешу сообщить вам, что Евгения Александровна вчера, когда мы подъезжали к Харькову, наконец ответила мне «да» на мое очередное предложение руки и сердца. Сегодня утром, сразу по приезде, мы сообщили эту новость родителям. Вы — следующие оповещенные об этом знаменательном в нашей жизни событии…

— Володик, ну зачем так длинно, — слегка поморщилась Женя. — Просто мы решили пожениться и завтра идем подавать заявление.

— Поздравляем, поздравляем! — радостно завопила Аленка и накинулась на Женю с поцелуями.

— Ну что ж… — Кира казалась несколько растерянной. — В общем, к тому все шло… Поздравляю, Володя.

— Кира Анатольевна, я очень люблю вашу сестру, — тихо и почему-то виновато отозвался тот. — Я знаю, я вам не слишком нравлюсь, но, поверьте, я все сделаю, чтобы она была счастлива.

— Ну что ж, дай Бог, — так же тихо ответила Кира.

Поздно вечером, когда счастливый Володя наконец ушел, а Аленку удалось загнать в постель, сестры сидели на кухне и разговаривали.

— Я не понимаю, что тебя беспокоит. — Женя налила в чайник воды и поставила его на плиту. — Володик парень хозяйственный, он просто родился для того, чтобы быть чьим-нибудь мужем. Почему не моим?

— Женечка, родная, я ничего не имею против Володи. Он милый, хозяйственный, как ты говоришь, и, в общем, неглупый. Чувства юмора ему не хватает, но ведь живут же люди и без чувства юмора… Все хорошо, кроме одного — ты его не любишь. — Кира нервно сцепила пальцы. — Как ты собираешься с ним жить? Он иногда тебя просто раздражает, я же вижу… И потом — зачем такая спешка? Что тебе вдруг так захотелось замуж? Ты еще слишком молода, чтобы разобраться, что тебе действительно нужно. Подожди немного, та часть жизни, что проходит в замужестве, все равно длиннее, успеешь, еще и надоест…

— Только не читай мне мораль, — Женя пожала плечами, — сама-то ты замуж чуть не в восемнадцать выскочила!

— Положим, в двадцать, и ничего хорошего из этого не получилось. Я вообще не сторонница ранних браков именно потому, что у меня есть кое-какой печальный опыт. И потом, я-то выходила замуж по любви — в Славку влюблена была по уши, ничего вокруг не замечала, ходила как во сне…

— И через два года развелась с любимым мужем со скандалом. Не надо мне такого счастья. Я хочу, чтобы он меня любил больше, чем я его, чтобы на руках меня носил и выполнял все мои желания!

— Тебе это очень быстро надоест. Кроме того, с мужем надо каждый день в одну постель ложиться, а Володя, я заметила, тебя в трепет не приводит, тебе даже иногда неприятно, когда он до тебя дотрагивается.

— Черт, неужели заметно? — Женя раздраженно прошлась по кухне и остановилась у окна. — Но это совсем редко бывает, а так, в общем, все нормально — с сексом особых проблем у нас нет.

— Секс — такое дело, с которым совсем не должно быть проблем, если хочешь жить с мужем долго и счастливо. Однако ты не ответила, с чего вдруг ты решила выйти за Володю? Два месяца назад у тебя были совсем другие настроения, я же помню.

— Да так! Последний курс, филологический факультет, и сейчас-то одни бабы кругом, а уж дальше, куда ни пойди работать — хоть в школу, хоть в институт — мужик будет там зоологической редкостью. В смысле нормальный мужик, а не филолог. У нас все девчонки стараются к диплому как-то пристроиться с личной жизнью, иначе рискуешь остаться старой девой. Тебе этого не понять, в твоем техническом вузе мужиков было выше крыши, а ты еще и красавица. За тобой толпами ходили, я маленькая была, а помню!

— Только не прибедняйся, ты в сто раз красивее меня! И с поклонниками проблем у тебя никогда не было. Дело-то не в этом. С красивыми тоже разводятся, да еще как! Будто не знаешь… Послушай мудрую тетушку Киру: брак бывает счастливым, если муж и жена совпадают в трех… не знаю, как сказать… ну, сферах, что ли, — интеллектуальной, сексуальной и бытовой…

— Бытовая, это как? Кому пол мыть, кому стиркой заниматься? Успокойся, мы об этом прекрасно договоримся накануне свадьбы.

— Дура ты, дурочка. Воспитание, привычки, представления о том, какой должна быть семейная жизнь, что должна делать жена, а что муж, и не только по хозяйству. Мы со Славкой абсолютно не совпали именно в бытовой сфере, поэтому и ссорились. И развелись в конце концов.

— Ну вот, а мы с Володиком здесь прекрасно совпадаем, так что и говорить не о чем!

— Предположим. А как насчет сексуальной? Маленькие проблемы в медовый месяц могут вырасти в большие, ведь тебе не раз в две недели с ним спать придется! А насчет интеллекта… Я не говорю, что Володя не умен, но сможешь ты жить с человеком, у которого абсолютно нет чувства юмора? Я бы не рискнула.

— Кирочка, все это преодолимо! Я решила выйти замуж за Володика и выйду, что бы вы с мамой ни говорили!

— Ага, мама тоже говорила!

— Все-все-все! — Женя замахала на сестру руками. — Ничего не хочу больше слушать! Давай лучше чай пить, а то чайник сейчас просто развалится на куски, уже минут десять кипит.

Женя давно заснула, а Кира все ворочалась с боку на бок. Свою голову, конечно, на чужие плечи не поставишь, но Женьку надо как-то вразумить, не пара ей этот Володик! В результате не выдержала, пошла на кухню и отыскала заначенные для гостей сигареты. Бросишь тут курить с их сюрпризиками, как же!

Лет десять назад она курила как ненормальная, пачка-полторы в день, за Славиком любимым тянулась, а тот смолил просто одну за одной. Славочка, Славка… Господи, как они ругались! Начиналось все из-за какого-нибудь пустяка. Странно, Кира много раз пыталась припомнить потом причину ссоры, и ни разу не вспомнила, — а выливалось в грандиозные скандалы. Он орал так, что даже соседи слышали каждое слово. Впрочем, сама она была хороша: как-то во время очередного скандала стала бить сервиз, подаренный на свадьбу. Славка тогда заломил ей руки за спину, она попробовала кусаться… Кира при этом воспоминании слегка поморщилась, уж больно ей теперешней не нравилась она тогдашняя. Заканчивалось все, как правило, постелью: Славка любил ее после таких сцен яростно, грубо, почти жестоко, даже не любил, насиловал, словно доказывая, что он — хозяин… Потом Кира по всему телу считала синяки и носила водолазки с высокими воротниками, чтобы никто не увидел шею.

Секс тогда был для нее чем-то вроде трудовой повинности. Расхожее мнение, будто любовь всегда сопровождается желанием сексуальной близости, Кира проверила на опыте и считала полной ерундой. Она любила Славку, жить без него не могла, а в постели с ним сучки на потолке считала в ожидании, когда любимый кончит. Кира глубоко затянулась, выдохнула дым. Нет, ей с первым мужчиной явно не повезло! Славка тоже в этих делах был тогда еще теленком. Кира усмехнулась: невинности он ее лишил в ванной, полустоя-полусидя — ну и сценка была, в порнофильм бы такую точно не взяли! Естественно, ничего, кроме боли, она почувствовать не успела, зато забеременела почти сразу. Славка так испугался, бедняжка, что будет отцом. Ну да Бог с ним, зато осталась Аленка!

Сейчас Славка стал такой важный, солидный… Брюшко отрастил и женился на молоденькой. Его жена старше Аленки всего на десять лет. А Аленку Славка любит, хотя отцовские чувства проснулись в нем, прямо скажем, поздновато.

Что-то он давно не звонил, родимый. Год назад Славка отбыл с молодой женой в Израиль на ПМЖ. Он-то к евреям никакого отношения отродясь не имел, зато его жена — Галя — из еврейской семьи с традициями. Похоже, он неплохо там устроился. Разумеется, не без помощи новых родственников. Звонит регулярно, раз в месяц. Аленку к себе в следующем году на каникулы взять хочет. А Кира уже давно никаких чувств к Славке не испытывает. Кроме, пожалуй, легкого недоумения: что это она в нем когда-то находила? Было бы из-за кого копья ломать! Кто бы мог подумать, что все обернется именно так…

Кира затушила в пепельнице догоревшую почти до фильтра сигарету и отправилась в постель. «А этот Грегори Мартен ничего себе», — почему-то подумала она, уже засыпая.