12
Воскресный вечер у Андрея оказался свободен — редкий случай в его напряженной жизни. Он приятно расслабился и совсем было уже собрался завалиться с книжкой на диван, как вдруг вспомнил, что Женя давно просила его вымыть окна. Настроение сразу упало. С одной стороны, возиться с ведром и тряпками не хотелось, с другой — Андрея все-таки мучила совесть. Он в последнее время совсем забросил семью, и у Женьки есть масса поводов для претензий. Можно, конечно, сказать, что он занят по горло, что ему не до окон… Хотя это совсем уж бессовестно. Андрей вдруг вспомнил печальные Женины глаза. Раньше она много смеялась, а теперь все больше смотрит как-то обиженно, с укоризной, и молчит, молчит…
Тяжело вздохнув, Андрей переоделся в старые джинсы и майку — ту самую, с надписью «I am coach», в которой его в первый раз увидела Женя, — эта майка до сих пор не была разжалована в тряпки только по сентиментальным соображениям. В ванной обнаружил мешок с тряпками и в глубокой задумчивости стал их перебирать, убеждая себя, что выбирает наиболее подходящую, а на самом деле оттягивая неприятное занятие. В этот момент зазвонил телефон. Встрепенувшись, Андрей с надеждой подскочил к аппарату.
— Слушай, старичок, — раздался в трубке бодрый Кешкин голос, — ты чем занят?
— Хозяйством, а что?
— Ты? Хозяйством?
— Я муж или не муж? А что такое?
— Да сегодня в Политехе какая-то «ретротусовка». Организует «Литературная газета». Читка стихов всякими знаменитостями, ностальгия по шестидесятым. Вознесенский, Евтух и еще куча.
— Ну и что?
— Как что? Разве ты не идешь?
— Ты же знаешь, старик, я не слишком интересуюсь литературой. Это твоя епархия!
— Жаль. Я думал, ты все равно там будешь, так что… Слушай, а может, выручишь меня?
— А что случилось?
— Да понимаешь, Тинатин прилетает из Тбилиси, и только на один день. У нее какой-то важный концерт в Малом зале консерватории. Я же не могу не пойти…
Тинатин Гвишиани была грузинской скрипачкой, молодой и талантливой. Но не в этом суть. Дело было в ее внешности боттичеллиевской Венеры — тот же овал, те же черты лица, а главное, такие же волосы, бронзово-рыжие, по Вертинскому — «темно-змеиные». Увидев эти волосы, Кеша пропал раз и навсегда. Любовь его была романтична, велика и без взаимности. Тинатин мягко, но весьма недвусмысленно дала ему понять, что в ее планы входит только музыка, вся ее жизнь должна быть подчинена искусству. Кеша страдал, но, поскольку на горизонте не было никакого видимого соперника, не терял надежды.
— Я же не могу не пойти…
— Ясно! — Андрей прекрасно знал печальную Кешину историю. — А что, раньше ты не мог подыскать себе замену?
— Я почему-то был абсолютно уверен, что концерт завтра.
Кешина рассеянность также была известна всей редакции.
— Ну, так как? — умоляющим голосом спросил Кеша. — Сходишь за меня?
— Ладно уж, последний пылко влюбленный! Чего не сделаешь ради друга!
— Век не забуду! — Кеша просто расцвел на том конце провода. — Жду тебя на «Лубянке» у выхода из последнего вагона. В полседьмого!
— Цветы-то грузинской княжне успеешь купить? — поддразнил Андрей.
— За меня не беспокойся!
Разумеется, и стихи и поэты Андрея не слишком интересовали, но это действительно был повод на сегодня открутиться от помывки окон. С легким сердцем он скинул старье и отправился в одних трусах в ванную бриться.
Встретившись с благодарным Кешкой и взяв пригласительный, Андрей не спеша направился к восьмому подъезду Политехнического. Перед дверью собралась довольно большая толпа жаждущих духовной пищи, все спрашивали лишний билетик. Андрей вошел внутрь и стал пробираться по ступенькам к контролю, как вдруг увидел в толпе знакомое лицо.
Нелли стояла, почти прижавшись к стене, толпа оттесняла ее от Андрея все дальше и дальше. В два энергичных рывка он преодолел разделяющее их пространство и оказался рядом с ней.
— Привет! Какими судьбами?
Она вздрогнула от неожиданности, резко обернулась, но, увидив Андрея, улыбнулась:
— А, это ты! Привет. Меня должны были провести, но получилась какая-то накладка, и теперь, кажется, надо уходить домой.
— Зачем же сразу и домой! Что-нибудь придумаем!
— Видишь, какая толпа! А на входе такой контроль, что уж не проползет.
— Подожди меня здесь! Только обязательно дождись, и все будет в порядке.
Андрей, опять по мере возможности помогая себе локтями, пробрался через заградительные кордоны в фойе, несколько раз предъявив входной билет. Вообще-то у него был знакомый в «Литературке», некий Игорь Плоцкий, — сталкивались пару-тройку раз в Домжуре. Но он вряд ли ходит на такие тусовки…
Ситуация выглядела безнадежной, но у Андрея было предчувствие, что провидение сегодня за него. И точно: через минуту кто-то хлопнул его по плечу. Обернувшись, он увидел своего бывшего однокурсника и приятеля Сашу Маликова. В свое время тот бросил журфак и подался в Литинститут, возомнив себя великим прозаиком.
— Сколько лет, сколько зим!
— Сашка! А ты что здесь делаешь?
— Передачу! Я теперь не Сашка, а литконсультант радио «Эхо Москвы». Как я рад видеть тебя! Пойдем в буфет, слегка обмоем встречу, а уж после этого мероприятия я тебя не отпущу, посидим где-нибудь поплотнее.
— Слушай, Саш, раз ты такой большой человек, будь другом, выручи!
— А что такое?
— Нужно провести одну девушку!
— Хорошенькую?
— Не то слово!
Сашка задумался.
— Вообще-то я не такой уж большой человек, и потом сам видишь, что делается!
— Никогда не думал, что в Москве все еще так любят поэзию!
— И не думай так — в Москве просто любят тусоваться. Ладно, есть у меня одна идейка. Подожди немного!
Саша исчез, а через пять минут вернулся, победно помахивая гостевым билетом.
— Вот, получи для своей девушки!
— Во дает! Где взял?
— Где взял, там уже нет.
— Спасибо тебе громадное!
— Только смотри, после всего встретимся здесь! Девушку тоже приглашаю!
— Заметано.
Народу на лестнице несколько поубавилось. Андрей выскочил в холл — Нелли там не было.
Она стояла на улице, в некотором отдалении от подъезда — такая стройная, в короткой кожаной юбочке и высоких модных ботинках на шнуровке, — ей можно было дать лет восемнадцать, не больше. Когда он уже подошел совсем близко, она подняла на него свои умопомрачительные зеленые глаза:
— Я уже собралась уходить.
— Почему? Я же велел тебе дожидаться!
Нелли чуть усмехнулась, услышав слово «велел», но Андрей этого не заметил.
— Я подумала, что у тебя ничего не вышло.
— И была глубоко не права!..
Андрей показал ей билет, потом решительно взял под руку и повел к лестнице. Она шла покорно, но в глазах по-прежнему пряталась усмешка.
По мнению Андрея, вечер был откровенно так себе. Сначала очень долго вещал со сцены Вознесенский, потом читали стихи ученики Вознесенского, — словом, через час действа Андрей решил, что этим поэтом он сыт по гроб жизни. Нелли тоже досадливо покусывала губы.
— Андрей Андреич съели все время — и свое, и чужое, — досадливо шепнула она Андрею.
— А ты ради кого пришла?
— Ради Жданова и Гандлевского. Но до них, по-моему, сегодня уже не доберутся.
— А что, хорошие поэты?
— Ты их не читал?
— В первый раз слышу!
— А тогда что ты вообще здесь делаешь?
— Кешу заменяю. Сам я на такие тусовки не хожу. А тут пришлось срочно выручить друга.
— А-а…
— Но ты мне потом расскажешь, кто такие Жданов и Гандлевский? Нельзя же мне так и остаться глухим невеждой!
— Как-нибудь расскажу.
— После этого вечера?
— Если он когда-нибудь кончится.
Когда на сцену по приглашению Вознесенского полез в поэты Костя Кедров, Нелли прошептала:
— Ну, все. Я ухожу! Времени уже почти одиннадцать, а конца этому безобразию не предвидится.
Она встала. Андрей вслед за ней стал пробираться к выходу. В фойе она насмешливо спросила:
— А ты-то зачем ушел?
— С тобой. Во-первых, для информации я уже все понял, а во-вторых, должен же я узнать, кто такие Жданов и Гандлевский!
— Вот и остался бы! Думаю, что где-нибудь к часу им разрешат прочесть по стишку.
— По стишку! Ты-то мне лучше все по порядку объясни!
— Некогда мне. У мамы нет ключа, и я должна в полдвенадцатого быть дома — она придет из гостей.
— А далеко тебе до дома?
— Рядом, на Маросейке.
— Я провожу?
Нелли пожала плечами:
— Дома у тебя волноваться не будут?
— Некому. Женя в Питере с делегацией, а Санька у тещи.
— Ну, тогда проводи.
Они не торопясь пошли по направлению к Китай-городу.
Андрей давно заметил, что Москва лучше всего смотрится вечером и по ночам. В сумерках не видно грязи на улицах, не видно обшарпанных фасадов домов и хмурых лиц прохожих. Фонари выглядят как иллюминация на новогодней елке. А центр еще, слава Богу, освещен.
Первые пять минут пути они шли молча. Нелли о чем-то задумалась и, казалось, не замечала своего спутника. Наконец Андрею это надоело, и он попытался нарушить затянувшееся молчание:
— Тебе совсем не понравилось?
— А, что? — Нелли вздрогнула от неожиданности. — Нет, я не того ожидала.
— Я и не знал, что ты так любишь поэзию.
— Интересуюсь.
— А еще что ты любишь?
— В смысле?
— Ну, музыку, театр, еду, одежду…
Нелли засмеялась:
— Как хорошо ты умеешь валить все в одну кучу!
— Почему «в одну кучу»? Хорошо, сформулирую иначе: какие из радостей жизни тебя больше всего греют?
— А, вот так вот? Ладно, отчитаюсь. В музыке не особенно разбираюсь, люблю оперную классику — Чайковского, Верди. К театру в последние годы поостыла, а лет пять назад все подряд смотрела. К еде, в общем, равнодушна. Одеваться люблю. Все. Еще вопросы есть?
— А к еде ты совсем равнодушна? Рестораны как место времяпровождения тебя не привлекают?
— Почему? Привлекают, только я не так уж часто туда попадаю.
— Видишь ли, у меня есть одна идея.
— Не дикая?
— Это как посмотреть. Ну, довольно неожиданная. Мы дождемся сначала твою маму. А потом я приглашаю тебя в один милый ночной ресторанчик, это недалеко отсюда. Ужинаем, беседуем о поэзии, и через два-три часа я доставляю тебя к маме в целости и сохранности. Идет?
— Да, предложение неожиданное!..
— Принимается?
— Посмотрим. Мы уже почти пришли.
Они прошли через арку во двор старого пятиэтажного дома дореволюционной постройки.
— Здесь я сейчас живу. — Нелли остановилась перед обшарпанной дверью подъезда.
— Так как насчет моего предложения?
— Зайдем ко мне и подождем маму. В принципе, я не против, надо только ее предупредить.
Нелли жила на первом этаже. Войдя, Андрей огляделся по сторонам: квартира явно требовала основательного ремонта. Видно, ее не раз заливали сверху, а через потолок тянулась извилистая трещина.
Весь коридор уставлен стеллажами с книгами, в комнате две стены тоже сверху донизу закрыты книжными полками. Вообще вид у квартиры был не то чтобы нежилой, но какой-то не домашний. Не похоже, что здесь живут по крайней мере две женщины. По представлениям Андрея такая квартирка могла бы принадлежать какому-нибудь холостяку-писателю. Он не удержался от вопроса:
— Слушай, а кто твоя мама?
— Сейчас? Старший редактор в одном частном издательстве. А вообще-то она всю жизнь проработала в «Иностранной литературе», она американист.
— А папа?
— Был физиком-ядерщиком, сейчас на пенсии. В данный момент на даче огурцы сажает. Чай будешь?
— Буду, если угостишь. — Андрей прошелся вдоль коридорных стеллажей, рассматривая корешки книг. — Непонятно…
— Что тебе непонятно? — Нелли на кухне загремела посудой. — Мой руки и иди сюда! Ванная направо.
— Как же тебя-то в медицину занесло? — Андрей прошел на кухню. Ну да, что-то в этом роде он и ожидал увидеть. «Теща бы в обморок упала от такой кухни», — усмехнулся он про себя.
— Как? Да не знаю. С детства хотела стать врачом. Садись, — Нелли смахнула со старого кресла нечто, напоминающее собачью подстилку. — Тебе с сахаром или без?
— Спасибо. С сахаром. А…
— Подожди-ка, кажется, телефон. — Она прислушалась и убежала в комнату.
Андрей с опаской поднял крышку пластмассовой хлебницы и обнаружил там что-то вроде домашнего печенья. Осторожно попробовал — печенье оказалось очень вкусным. Когда Нелли вернулась на кухню, он уже уплетал третье.
— Ну, что?
— Это мама. Остается ночевать у тети Веры.
— Вот как? Значит, ты свободный человек?
— Что это ты так развеселился? Решил не тратиться на ресторан, а выслушать лекцию о поэзии здесь? Не выйдет! Либо идем развлекаться, либо ты уходишь домой, а я ложусь спать.
— Что ты, мое предложение в силе. Так пойдем?
— Пей чай, я пока приведу себя в порядок.
За пятнадцать минут отсутствия хозяйки Андрей умял примерно половину содержимого хлебницы. Когда Нелли появилась на пороге кухни, он чуть не подавился:
— Ну, ты даешь!
— Нравится?
— Не то слово!
Нелли действительно была великолепна: маленькое черное платье облегало ее точеную фигуру как перчатка, без единой морщинки. Плечи, уже слегка тронутые загаром, были почти обнажены. «Интересно, с чего это я взял, что они широковаты», — невольно подумал Андрей. Его взгляд привлекло блестящее колье под золото, выгодно подчеркивающее стройную шею девушки. Макияж тоже был удачный: сильно подведенные глаза казались огромными и таинственными, а их изумрудно-зеленый цвет был умело оттенен. Нелли поправила прядь волос, закрывшую глаза, — на тонком запястье звякнули браслеты. Туалет дополняли тонкие темные колготки и черные лакированные туфли на высоком каблуке.
— Даже не знаю, достоин ли я сопровождать столь великолепную даму. — Андрей шутливо поклонился и развел руками.
— Ничего, сойдешь. — Нелли насмешливо посмотрела на него. — Развлекаться так развлекаться. Идем?
Ресторан, выбранный Андреем, открылся не так давно. Он назывался весьма странно — «Ностра вита». Хозяин этого ресторанчика был приятелем Андрея, в недалеком прошлом — выпускником физтеха. Вовремя сообразив, что на зарплату физика сейчас не проживешь, он ушел в бизнес. Начал весьма скромно, с торговли электроникой. Через два года он уже имел свою фирму, через три стал заниматься еще и недвижимостью, а сейчас вот открыл кабак. Название «Ностра вита» — в переводе с латыни «наша жизнь» — не случайно: Олег искренне считал, что для русского человека жизнь и кабак одно и то же.
Располагалась эта самая «Ностра вита» в подвале одного из домов на Чистопрудном бульваре. Внутри все было обустроено со скромным шиком: стены отделаны деревом и вверху декорированы чем-то приятно-зеленым, на столиках свечи и живые цветы. В зале царил уютный полумрак. Вдоль стен стояли два бара, один из которых специализировался только на коктейлях — нововведение, вывезенное Олегом из Америки, — а столы располагались полукругом вокруг центральной части, служившей местом для танцев. Зальчик украшала вереница крупных растений в горшках, тоже подражание Западу. Обслуживали посетителей три официантки, хорошенькие и безупречно вежливые.
Олега на сей раз в заведении не оказалось, но Андрея здесь и так хорошо знали. Как только они с Нелли появились в дверях, одна из официанток сразу направилась к ним.
— Привет, привет. Что-то давно к нам не заходили. — Она приветливо улыбнулась Нелли: — Здравствуйте.
— Здравствуй, Машенька. Усади нас куда-нибудь поукромнее. Олежкин столик свободен?
— Свободен, свободен. Пошли.
Машенька провела их в дальний конец зала к столику на двоих, зажгла свечку, стоящую на нем, и подала карту вин.
— Меню сейчас принесу.
— Ну-с, — Андрей протянул карту Нелли. — Что будем пить?
Она улыбнулась и отвела ее рукой:
— Минеральную воду.
— Ты что, серьезно?
— Серьезно. Пока минеральную воду и сок.
— Ну а я, с твоего позволения, закажу бутылку белого вина. Может быть, ты подумаешь и тоже присоединишься?
— Может быть. Чуть позже.
Чуть позже, когда они, съев по порции фирменного салата с креветками, приступили к основному блюду — великолепному бифштексу, приготовленному с добавлением горчицы и бренди, — Нелли рассказывала что-то о поэтическом авангарде, а Андрей украдкой разглядывал ее лицо. При свете свечи ее глаза казались огромными, от длинных ресниц на щеках лежали тени. Андрей опустил взгляд на ее губы и вдруг поймал себя на мысли, что страшно хочет ее поцеловать. Причем уже давно.
— Ты меня, кажется, совсем не слушаешь? Для кого же я так стараюсь?
— Что ты, конечно, слушаю! Только… Знаешь что?
— Что?
— Пойдем потанцуем!
— А здесь танцуют?
Нелли нерешительно оглянулась через плечо на зал. Несколько пар медленно двигались в такт лившейся из скрытых динамиков негромкой музыке.
— Пойдем?
Она пожала обнаженными плечами:
— Ну, давай.
Они встали и прошли в центр зала. Андрей обнял ее за талию и привлек к себе. Она чуть заметно отстранилась и положила руки ему на плечи. Он чувствовал сквозь тонкую ткань платья тепло ее тела, чувствовал ее гибкую талию под своими ладонями, и от этого кружилась голова. Он чуть наклонился и вдохнул горьковатый запах ее духов. Она подняла на него изумленный взгляд:
— Ты что?..
Этот взгляд вернул Андрея к реальности. Еще бы немного, и он бы не удержался и прижался губами к ее волосам. Он заставил себя улыбнуться:
— Ничего! Тебе показалось.
Нелли усмехнулась, как она умела, почти незаметно, одними кончиками губ, и отодвинулась от Андрея еще дальше. Танец кончился, и они вернулись к своему столику. Принесли мороженое и кофе. Какое-то время они сидели молча, испытывая неловкость из-за только что происшедшего, а потом Андрей попросил:
— Расскажи мне о себе.
— Что рассказывать?
— Что хочешь. Просто говори.
— Ну, знаешь… Просто говорят только дураки и попугаи. Уточни тему. Что тебя интересует?
— Не обидишься, если задам один вопрос?
— Обещать не могу, но попробую…
— Почему ты вышла замуж за Мешковича?
— А почему вообще девушки выходят замуж? Влюбилась!
— Серьезно?
— Нет. Если бы серьезно, не развелась бы.
— Знаешь, вы были очень странной парой, ты и Алеша. Что ты в нем нашла?
— Наверное, пожалела. Он был таким ребенком.
— Ничего себе дитя!
— Представь себе! Он только внешне такой самоуверенный, а случись что, жутко теряется при любом столкновении с жизнью. Сначала меня эта беспомощность умиляла, потом стала раздражать.
— И что?
— Да ничего. Алеше обязательно надо в жизни к кому-нибудь прилепиться. Сначала — к маме, потом — ко мне.
— А сейчас?
— Я его маме вернула! Галина Александровна с радостью приняла заблудшее чадо и пестует с удвоенной энергией. На меня, слава Богу, больше зла не держит. Рада, что ребенок снова при ней.
— А держала?..
— Как все матери поздних, любимых и единственных детей, конечно, недолюбливала. Считала, что я у нее сына отнимаю. Потом это прошло — как только Алеша снова оказался «дома».
Нелли усмехнулась чуть печально. Андрей посмотрел на нее и внезапно сказал:
— Бедный Алеша!
— Почему? Он по-своему счастлив.
— Митя мне говорил, что у вас сохранились прекрасные отношения. Правда?
— А что нам делить?
— Странно, он сказал то же самое!..
— Мы с Ракитиным вообще очень похожи.
— Не сказал бы…
— Ты просто его мало знаешь, да и меня тоже.
— Не теряю надежды узнать поближе.
Фраза прозвучала двусмысленно, но Нелли сделала вид, что не услышала намека. Андрей помолчал немного и продолжил, резко меняя тему:
— Кстати, если уж вы такие близкие друзья, внуши ему помягче, что моя свояченица — женщина не для него.
Нелли слегка вздрогнула и поморщилась:
— Что это ты вдруг…
— Что?
— Ну… Перескочил на проблемы третьих лиц. По-моему, они взрослые люди и сами разберутся.
— Не похоже, чтобы Митя вел себя как взрослый. Он мне симпатичен, поэтому я и говорю: внуши ему, что Кира ему не пара. Если бы мы с ним поближе сошлись, я бы и сам ему это сказал, а сейчас — тебе удобнее. Кира ему не подходит.
— Почему ты так считаешь?
— Ну… Она — женщина с прошлым.
Нелли потянулась к пачке «Мальборо», лежавшей перед Андреем. Андрей немедленно поднес ей зажигалку, она прикурила, глубоко затянулась и сосредоточила взгляд на горящем кончике сигареты.
— Что ты имеешь в виду под «прошлым»? У всех в этом возрасте оно есть.
— Дважды неудачный опыт семейной жизни. Больше Кира не будет рисковать, особенно с человеком моложе ее на десять лет.
— Ты не знаешь Ракитина. Он упрям!
— В случае с Кирой — без толку.
— Ты правда так считаешь?
Что-то странное мелькнуло в ее взгляде, когда она задала свой вопрос, но Андрей опять не заметил.
— Правда. Пойдем еще потанцуем?
— По-моему, нам пора идти. — Нелли затушила сигарету в пепельнице и поднялась. — Где здесь можно подкрасить губы?
