В аэропорту Шереметьево, как всегда, было грязно, шумно и бестолково, но даже эта привычная российская безалаберная сутолока не могла испортить Кириного радужного настроения. Она улетала в отпуск, что само по себе прекрасно. Каждый год она ждала это время с надеждой, что с переменой места в ее жизнь войдет что-то новое, неожиданное и чудесное.

Однако возникни сейчас неожиданности, они только бы испугали Киру. Самое прекрасное, что может произойти, уже запланировано: через какие-то пять часов она увидит Грега, услышит его голос, живой, а не в телефонной трубке, почувствует вкус его губ на своих губах. Формальности в аэропорту, обычно так раздражавшие Киру, сегодня ее как бы не касались — она чувствовала себя как во сне, и вся суета вокруг ее вовсе не задевала. Реальность начнется в салоне бизнес-класса, когда самолет оторвется от земли и наберет высоту.

Вообще за последние полтора месяца жизнь Киры изменилась так круто, как не менялась за многие годы. Работа, карьера, зарабатывание денег, семья, даже Аленка — все то, что раньше было самым главным, отошло на второй план, а единственно важным, необходимым стал он, Грег Мартен, мужчина ее жизни. Она продолжала выполнять свои повседневные обязанности, занималась контрактами и переводами, трепалась с Викой, готовила еду, заботилась о дочери, но делала все это как бы машинально, автоматически, как робот, как сомнамбула. Жила же по-настоящему она только один час в день, с девяти до десяти вечера, когда ее соединяли с Лондоном и она слышала родной и такой красивый мужской голос.

За эти полтора месяца Грегори дважды выбирался в Москву на выходные. Их встречи были куском хлеба для голодного. Аленка уезжала ночевать к бабушке, и Кира с Грегом оставались одни. Они любили друг друга в эти ночи страстно и ненасытно, но в этой страсти не было азарта или поиска новизны, что отталкивало Киру от ее прежних любовников. С Грегом все было иначе, она чувствовала его тело как свое, как продолжение себя самой, и всегда знала, чего он хочет; он тоже угадывал любые ее желания. Слова были не нужны. Сейчас Кира даже не могла толком вспомнить, о чем они говорили. Да это и неважно. Главное, им было легко и хорошо вместе. Все ее прежние страхи развеялись как дым. Он ее любит, она летит к нему, они будут вместе целых десять дней, а что дальше — какая разница!

В Барселоне Кира пересела на маленький самолет компании «Iberia» рейсом на Сантандерс. Грег и тут все предусмотрел, пересадка заняла не более часа. Перелет оказался коротким, Кира не успела опомниться, как симпатичная стюардесса объявила, что самолет идет на посадку. Достав пудреницу, Кира внимательно изучила свое лицо в маленьком зеркальце, слегка провела пуховкой по горящим щекам. Вроде бы все в порядке. Интересно, понравится ли Грегу ее костюм цвета спелой вишни? Грег брюк на женщинах не любит, в этом он старомоден, но в дороге это удобно… Кира на мгновение пожалела, что ради собственного удобства забыла о том впечатлении, которое должна произвести на Грега при встрече. Но, успокоила она себя, мятая юбка была бы еще хуже.

Грег ждал ее у стойки, где выдавали ключи для взятых напрокат машин. Он сдержанно обнял ее, поцеловал в щеку. Кира, слегка обескураженная такой прохладной встречей, удивленно заглянула ему в лицо — и сразу же поняла, как трудно дается ему эта напускная сдержанность, что больше всего на свете он хочет сгрести ее в охапку, прижать к себе, и… Она улыбнулась.

— Как долетела? Тебя не укачало? Я же не знаю, как ты переносишь долгие перелеты…

— Спасибо, прекрасно. — Кира приподнялась на цыпочки и ответно чмокнула Грега в щеку. — Долго ждешь? А где твой багаж?

— Все в машине. Пойдем скорее, мне не терпится остаться с тобой наедине, подальше от любопытных глаз.

— Ничего не имею против!

Кира рассмеялась, взяла Грега под руку, и они направились к выходу. Дорога вилась вдоль побережья, и Кира наслаждалась прекрасными видами бухт и бухточек, открывающимися сверху. Грегори вел машину уверенно, почти не сбрасывая скорость на поворотах. Изредка он поглядывал сбоку на Киру и улыбался, видя, каким откровенным восторгом светится ее лицо.

— Ты сейчас как маленькая девочка, которую няня в первый раз привела в зоопарк.

— Почему именно в зоопарк?

— Ну-у, не знаю… Наверное, потому, что первое потрясение, которое я испытал в детстве, как раз от посещения зоопарка. Мне было тогда года три, и особенно я запомнил слонов.

— Почему слонов?

— А вот этого я не могу сказать. Может быть, из-за размеров. А может быть — из-за Киплинга, я очень любил его сказки!

— А сейчас?

— Что сейчас?

— Сейчас Киплинга любишь? И вообще, что ты любишь?

— Устриц и черепаховый суп. Мы же говорили об этом — помнишь, после «Жизели»?

— Я серьезно! Ну, что «говорили»… Я так мало знаю тебя, что мне иногда становится страшно. Ты ведь впервые заговорил со мной о своем детстве. Какой ты был маленьким?

— Кира, глупенькая… — Грег свободной рукой обнял ее и привлек к себе. — Я был невыносимым мальчишкой, от которого плакал весь дом. Если тебе это интересно, могу устроить вечер воспоминаний при свечах. Я о тебе тоже мало знаю, но меня это не пугает — у нас все впереди.

Кира потерлась щекой о его плечо и чуть слышно спросила:

— Ты правда любишь меня?

— Сейчас я тебе это докажу — мы уже почти приехали.

Машина остановилась у небольшой двухэтажной белой виллы. Грег вышел, открыл дверцу, помогая Кире выбраться, потом неожиданно подхватил ее на руки и понес наверх.

Они оказались в большой спальне, отделанной в голубых и нежно-апельсиновых тонах. Жалюзи на окнах были спущены, и в комнате царил приятный полумрак и прохлада. Грег бережно опустил ее на широкую кровать, стоявшую посреди спальни, и прильнул губами к ее губам. Поцелуй длился долго, потом губы Грега переместились ниже и стали ласкать нежную кожу Кириной шеи. Она засмеялась и легонько оттолкнула его.

— Подожди, милый, мне надо хотя бы немного привести себя в порядок после дороги! Ванная, кажется, там?

— Извини! — Грег встал и подал Кире руку, помогая ей подняться с постели. — Я слишком нетерпелив, но я так давно тебя не видел. В ванной ты найдешь все необходимое. А может быть, ты разрешишь мне принять ванну вместе с тобой?

— В другой раз, хорошо? Ты же сам сказал, что у нас много времени.

Кира чмокнула его в щеку и слегка подтолкнула к двери.

— Распорядись насчет моих вещей, мне хотелось бы переодеться.

Ванная, невероятно большая по Кириным понятиям, была отделана не менее роскошно: выложенная мрамором ванна, встроенная в пол, огромные зеркала в тех же голубых и нежно-апельсиновых тонах. Кира с наслаждением опустилась в теплую ароматную воду. Боже, неужели все это наяву?..

После ванной, завернувшись в пушистый купальный халат, Кира вышла в спальню и сразу попала в объятия Грега.

— Мне страшно хотелось этого с того момента, как мы расстались в Москве, — прошептал он.

— Мне тоже… милый…

— Я еще не долетел до Лондона, а мне уже показалось, что мы расстались целую вечность назад.

Он медленно, сдерживая напор страсти, целовал ее щеки, нежные веки и шею, спускаясь все ниже, к душистой, лихорадочно пульсирующей ложбинке. Из ее полуоткрытых губ вырвался слабый стон. Она так долго тосковала по нему, что блаженство, испытываемое сейчас, казалось непомерным. Наконец-то свершалось то, о чем она мечтала, ради чего жила последние недели.

Ее руки обвились вокруг его шеи, прижимая к себе его лицо, ее голова откинулась назад, когда она почувствовала жадное прикосновение его губ. Она чувствовала, как его гладящая рука постепенно приближается к мягкой выпуклости ее груди, как кожа ее напрягается в предвкушении ласки, и это наполняло ее неизъяснимым наслаждением. Его прикосновения были уверенно-властными, остро волнующими. Она чувствовала, что растворяется изнутри, и ее охваченное пламенем сердце может не выдержать этого. Грег прошептал ее имя, подхватил ее на руки, бережно уложил в раскрытую постель и склонился над ней. Его прикосновения были нежными, умелыми, он знал, как нужно ласкать женщину. Она громко, уже не в силах сдерживаться, застонала, когда его губы сомкнулись вокруг воспаленного соска, превращая его в жаркое средоточие испепеляющей страсти. Пока его зубы терзали ее сосок со страстью, граничащей с жестокостью, его рука ласкала другую грудь, и от этого прикосновения ток молнией пробежал от груди к животу, наполняя все ее существо невыносимо острым желанием.

Она с усилием отстранила его от себя, посмотрела в его лицо, искаженное страстью, — она знала, что такая же страсть сейчас написана и на ее лице. Потом снова притянула его к себе, прижала его сильно, чувствуя, как бьется его сердце. Она прижималась к нему, но ей хотелось быть еще ближе. Она спустилась ниже и коснулась его тела мягкими, нежными поцелуями, ниже, еще ниже — пока не ощутила его напрягшуюся мужскую силу в своей руке. Она нежно гладила и целовала его член и слышала, как Грег стонет от удовольствия. Потом он, уже не в силах сдерживаться, лег на нее и проник внутрь, и все потонуло в бешеном, неистовом ритме, пока не стало вакханалией, оргией, безумием. Его сильный, твердый член входил в нее, как поршень, и насыщал, и утолял, и она оставалась ненасытной. Она чувствовала, что ее увлекает волна, цунами, которая поднимается все выше, выше… И наконец происходит бурное, неожиданное, расплавленное извержение. Их тела слились, и непонятно уже, где она, а где он — эти содрогания, которые их сотрясают…

Через какое-то время Кира очнулась от забытья. Грег лежал рядом, обессиленный. Его рука все еще сжимала руку Киры. Она приподнялась на локте и легонько дотронулась губами до его виска.

— Тебе было хорошо?

— Ты знаешь…

— Я люблю тебя.

Грег снова притянул ее к себе и поцеловал — не страстно, а с благодарной нежностью.

— Чем бы ты сейчас хотела заняться? Хочешь, пойдем в ресторан? Отпразднуем твой отпуск. Или устроим пикник на пляже, только ты и я.

— Я у тебя в гостях…

— Тогда я знаю, куда мы поедем. — Грег посмотрел на часы и загадочно улыбнулся. — Скоро восемь. Вообще-то в Испании обедают не раньше половины десятого, но там, куда мы отправимся, обед подают с девяти. Собирайся, у тебя всего полчаса. Я познакомлю тебя с настоящей Испанией.

— Это ресторан?

— Не совсем.

— Но я должна быть в вечернем платье?

— Там ты будешь превосходно смотреться и в джинсах.

Кира хотела, чтобы он объяснил, что к чему, но Грег таинственно отмалчивался. Ей оставалось только подчиниться, оставить расспросы и поскорее привести себя в порядок.

Примерно после часа пути от побережья машина въехала в небольшую деревушку, свернула в узкую улочку, потом в другую и остановилась у дверей маленькой таверны. Или харчевни, Кира не знала, как правильно назвать это заведение, но рестораном она бы его точно не назвала.

Грег помог Кире выйти, распахнул дверь и пропустил ее вперед. Кира перешагнула порог и оказалась в большой комнате с деревянными столами, за которыми, как ей в первый момент показалось, сидели одни мужчины. В глубине — стойка бара. Пока Кира и Грег проходили к дальнему столику в углу, Кира поняла, что Грега здесь хорошо знают: со всех сторон слышались приветственные возгласы «Оле!»; несколько человек дружески похлопали его по плечу, кто-то предложил вместе выпить пива. Ей, как спутнице Грега, тоже приветственно улыбались. Грег говорил по-испански как по-английски. Когда они уселись за столик, Кира сказала:

— Ты здесь, я вижу, свой человек.

— Тебя это удивляет?

— Честно говоря, очень. Простая деревенская обстановка как-то не вяжется с обликом преуспевающего бизнесмена.

— Преуспевающий бизнесмен — это в Лондоне. Я уже рассказывал тебе, что подолгу живу в Испании: когда мне надо обдумать новый проект, сосредоточиться или, наоборот, — отдохнуть и расслабиться. Вечерами я часто бываю в этой деревушке, за много лет ко мне здесь привыкли.

У столика появилась молоденькая девушка и обратилась к Грегу по-испански. Он что-то сказал ей, потом повернулся к Кире.

— Не возражаешь, если я закажу тебе что-нибудь на свой вкус? Как ты относишься к тапас?

— Сначала скажи, что это?

— Смесь из экзотических морских продуктов, жареного мяса и салата.

— А что еще есть?

— Меню здесь довольно простое. Экзотика — это для туристов на побережье. А здесь обычная жизнь обычных испанцев, и еда тоже обычная. Главное — сама обстановка, атмосфера. Я решил, что тебе здесь понравится.

— Мне уже нравится.

Меню простое, зато все блюда вкусные. Они взяли чашку салата из помидоров в масле, затем рыбу, огромные мясные стейки в пряном соусе с жареной картошкой, хлеб домашней выпечки и вино. Съев половину стейка, Кира почувствовала, что уже не может проглотить ни кусочка: Грег явно переоценил ее силы.

Она выпила довольно много вина, но не опьянела, а только появилось ощущение невероятной легкости и радости от всего происходящего. Она подняла бокал с вином и, прищурившись, посмотрела сквозь него на Грега.

— Я хочу поднять тост. Раньше не решалась, но теперь можно.

— Интересно! И за что такое ты хочешь выпить, за что раньше не решалась?

— Только не смейся… За нас! Не за тебя и за меня, а за нас, когда мы вместе… За нас сейчас, в этой харчевне, за этим столиком.

— Прекрасный тост, — серьезно сказал Грег, но в глазах его пряталась улыбка. — Я с удовольствием за это выпью, но сначала скажи: почему только за нас «сейчас», а не за нас «всегда»?

Кира смутилась и опустила глаза. Как ему объяснить, что она еще в Москве для себя решила, что будет жить одним днем, не строя планов на будущее! Ведь не от нее зависит, будут они всегда вместе или нет, это должно быть его решением! Конечно, если он захочет остаться с ней на всю оставшуюся жизнь, это будет такое счастье, в которое просто трудно поверить. А если не захочет? Все равно — неделя, месяц, год — неважно, как долго он будет рядом, главное, что он все равно есть и будет в ее жизни. Да за один сегодняшний день она готова заплатить годами одиночества!

— Итак, почему только «за нас сейчас»?

— Потому что у нас еще хватит вина на все другие тосты!

Шуткой Кира увела разговор в сторону от опасной темы. Чтобы невзначай не затронуть еще какой-нибудь больной струнки в своей душе, она принялась расспрашивать Грега об их планах на завтра и послезавтра. Грег принимал загадочный вид, но обещал, что она увидит такое, чего ни один турист из России до сих пор не видел.

— Завтра, если хочешь, съездим в Кастро Ундиалес. Вот там настоящий ресторан, вернее, настоящие рестораны — они занимают весь центр города. А потом у меня есть для тебя сюрприз.

— Обожаю сюрпризы! Но еще больше люблю, когда мне о них рассказывают заранее.

— Какая любопытная! Поживешь — увидишь, такая, кажется, у вас есть пословица? Но сейчас нам пора домой… Посмотри, все потихоньку уже расходятся. И вообще, — Грег понизил голос до шепота, — я по тебе ужасно соскучился. Пойдем?