Глава 34

Часы работы в магазине тянулись долго; дамы, которых Зоя обслуживала, были очень требовательными, избалованными и нетерпеливыми, а некоторые сами не знали, чего хотят, но она держалась спокойно, приветливо, с достоинством и вскоре поняла, что прекрасно чувствует, что им нужно. Она могла отпустить платье в одном месте, присборить в другом, и женщина расцветала, глядя на себя в зеркало… Она могла подобрать идеальную шляпку, подходящую именно к данному костюму… веточку цветов… меховую оторочку… исключительно красивые туфли. Она изобретала модели, будто слагала стихи, и директриса была чрезвычайно ею довольна. К Рождеству Зоя заняла у Аксель подобающее место; она продавала больше всех остальных, и клиенты просили, чтобы их обслужила графиня. Графиня то… графиня это… а не думаете ли вы, графиня… о, графиня, будьте добры… Аксель смотрела, как она работает: всегда благоразумно и с достоинством, ее собственная одежда всегда была элегантной и безукоризненно подобранной; она приходила на работу в белоснежных перчатках, с красивой прической, а ее легкий акцент придавал ей загадочность. И Аксель очень скоро стала всем рассказывать, что Зоя — родственница русского царя. Именно такой человек был нужен для ее салона. И когда Серж Оболенский пришел посмотреть на «графиню», о которой все говорили, он с изумлением узнал Зою, и на глаза у нее навернулись слезы.

— Зоя! Что ты здесь делаешь?

— Развлекаюсь. — Она ничего не говорила о тех трагических двух годах, которые ей пришлось пережить.

— Хорошенькое развлечение! Впрочем, это, должно быть, довольно забавно. Ты должна прийти к нам пообедать.

Но Зоя всегда отказывалась. У нее теперь не было ни подходящей одежды, ни времени, ни даже сил, чтобы вращаться в их кругу. С этим было покончено.

Каждый вечер она спешила домой к детям, которые ждали ее в квартире на Тридцать девятой улице, неподалеку от Ист-Ривер, куда они переехали перед самым Рождеством. Дети ходили в хорошие школы, и, хотя постоянно повышаемое Аксель жалованье и доплаты не позволяли им приобретать предметы роскоши, денег вполне хватало, чтобы иметь все необходимое, работа же была намного лучше, чем раньше, когда она танцевала в варьете у Фитцхью.

Она продолжала работать у Аксель, когда в мае 1932 года был похищен, а затем найден убитым ребенок Линдбергов; вскоре после этого она с удивлением прочла, что в июле того же года умер Флоренц Зигфельд. Интересно, как бы ей работалось у него, а не в варьете Фитцхью? Любопытно, что с Джимми? Она уже давно вернула ему сто долларов, которые он подсунул ей в сумочку, когда она попала в такое отчаянное положение, и теперь вестей о нем никаких не имела. Он был частью другой жизни, другой, прочитанной главы, она же продолжала работать в качестве «графини» у Аксель. Ей было особенно приятно, когда Элеонора Рузвельт приехала в салон купить кое-что из одежды во время избирательной кампании мужа.

Зоя с теплотой вспоминала старинных друзей Клейтона и послала им поздравительную телеграмму, когда Франклин победил на выборах; Элеоноре же она послала чудесную меховую шапочку, которую та пообещала надеть в январе, в день инаугурации, чем чрезвычайно порадовала Аксель.

— Вы определенно знаете, как вести себя с клиентами, machere.

Элегантная француженка смотрела на нее с сияющей улыбкой. Ей очень нравилась Зоя, и она была в восторге от маленького Николая. У него были благородные манеры маленького принца; в истории, которые ей однажды рассказал Оболенский о Зое и дочерях царях, теперь легко было поверить. Зоя была необычной женщиной, родившейся в неудачное время.

Если бы судьба сложилась иначе, она, вероятно, вышла бы замуж у себя на родине за князя и жила бы в одном из дворцов в Петербурге. Это было несправедливо — так же несправедливо, как и сокрушительная депрессия, которая все еще продолжалась. Казалось, что в тот год голодали все, кроме клиентов Аксель.

На Рождество Зоя повела Николая на фильм «Тарзан», и он был в восторге, а потом они вместе пошли в кафе. Он учился в школе и прекрасно успевал, а в одиннадцать лет заявил вдруг, что хочет стать бизнесменом, как его отец. Саша же хотела стать кинозвездой.

Зоя купила ей с знаменитую куклу Шерли Темпл, и она всегда носила ее с собой вместе с Аннабель, которая уцелела во время пожара. У них было счастливое детство, несмотря на все трудности, которые им пришлось пережить. Весной Аксель назначила Зою заместителем директора, что означало большую зарплату и более высокий престиж и давало самой Аксель чуть больше свободного времени. Зоя уговорила Аксель разрешить Элси де Волф по-новому оформить магазин, и салон стал пользоваться еще большим спросом.

— Счастлив тот день, когда вы вошли в эту дверь! сказала Аксель, глядя на оживленную толпу покупателей — салон только что открылся после косметического ремонта. Среди клиентов был даже мэр Нью-Йорка Фиорелло ла Гуардиа, и дела пошли еще лучше, чем прежде. Аксель подарила Зое норковую шубу, и та задохнулась от восторга, глядя на нее. Она была сделана из прекрасной норки и безукоризненно сшита. Зоя смотрелась в ней превосходно, когда возвращалась домой к детям на автобусе, а еще через год она смогла переехать в новую квартиру, которая находилась всего в трех кварталах от «Аксель». Теперь у каждого из детей была своя комната. К тому времени Николаю было уже почти тринадцать, и он был рад, что Саша не будет теперь постоянно путаться у него под ногами.

А два года спустя, в день рождения Саши, которой исполнилось одиннадцать, Аксель пригласила Зою поехать с ней в Париж за покупками. Николай отправился погостить у друга, Зоя наняла к Саше няню на три недели, и они с Аксель отплыли во Францию на «Куин Мэри». Когда шампанское было выпито и всеобщее возбуждение улеглось, Зоя увидела удалявшуюся статую Свободы и подумала, как много событий произошло после смерти Клейтона. Он умер семь лет назад. Ей исполнилось тридцать семь, но казалось, что прожила она не одну, а несколько жизней.

— О чем вы думаете, Зоя? — Аксель не могла оторвать от Зои глаз. Она была прекрасно одета в изумрудно-зеленый, цвета моря, костюм и маленькую элегантную меховую шапочку. Про такие глаза, как Зоины, говорят «цвета морской волны», подумала Аксель.

— Я думала о прошлом.

— Мне кажется, вы слишком много думаете о прошлом, — откликнулась Аксель. Она очень уважала Зою и часто недоумевала, почему та не пытается восстановить свои прежние светские связи. Ведь у нее для этого было достаточно возможностей. Все клиенты были влюблены в нее, и на столе у Зои всегда были сложены пачки приглашений, адресованных «графине Зое», однако она почти никуда не ходила, повторяя, что «это все у нее уже было».

— Может быть, Париж внесет что-нибудь новое в вашу жизнь?

Зоя только засмеялась и покачала головой.

— В моей жизни было более чем достаточно острых ощущений. — Революции и войны, брак с человеком, которого она обожала… После всех этих лет она все еще любила Клейтона и понимала, что снова попасть в Париж без него будет мукой. Он был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила; она была убеждена, что никогда в ее жизни не будет такого человека, как он… разве что ее сын… Она улыбнулась этой мысли и глубоко вдохнула морской воздух. — Я еду в Париж работать, — заявила она, затем засмеялась.

— Как знать, как знать, дорогая. Не зарекайтесь.:, Потом они вернулись в каюту, Зоя открыла чемодан и поставила фотографию детей на столик у кровати. Кроме них, ей никого больше не надо. Она легла в постель, взяла новую записную книжку и стала составлять перечень тех вещей, которые они собирались заказать в Париже.