¹⁴Ведь мы знаем, что Закон исходит от Духа. А я человек из плоти, проданный в рабство греху. ¹⁵Я сам понять не могу своих поступков. Чего хочу, того не делаю, а то, что мне ненавистно, делаю. ¹⁶И если я делаю то, чего не хочу, значит, я признаю, что Закон хорош. ¹⁷Но на самом деле это действую не я, а живущий во мне грех. ¹⁸Я знаю, что добра во мне (то есть в моей природе) нет. Желание делать добро есть, но это у меня не получается. ¹⁹И я не делаю добра, хотя и хочу, а зло, хотя и не хочу этого, делаю. ²⁰А если я делаю то, чего не хочу, это значит, что действую не я, а живущий во мне грех.

²¹Итак, я открыл в себе закон: каждый раз, когда я хочу сделать добро, у меня выходит зло. ²²Внутренний человек во мне радуется закону Бога. ²³Но в своем теле я вижу иной закон, восстающий против закона моего разума и делающий меня пленником закона греха, который действует во мне. ²⁴Несчастный я человек! Кто освободит меня от этого смертоносного тела! ²⁵Благодарю Бога моего – Он сделал это через Иисуса Христа, Господа нашего.

Итак, сам по себе я только разумом служу закону Бога, а своей плотской природой – закону греха.

 

7.18 это у меня не получается – в некоторых рукописях: «этого я не нахожу». 7.25 Благодарю Бога – в ряде рукописей: «Благодарение Богу», «Благодарение Господу».

7.14 Пс 51(50).5; Ин 3.6 7.18 Быт 6.5; 8.21 7.23 Гал 5.17; Иак 4.1; 1 Петр 2.11 7.25 1 Кор 15.57

 

Ст. 14 – Ведь мы знаем, что Закон исходит от Духа – В дополнение к тем качествам, что были перечислены в ст. 12, Закон теперь назван духовным (в буквальном переводе), а это указывает на его происхождение от Духа Божьего. Такое утверждение не может не вызвать удивления, ведь совсем недавно апостол противопоставлял Дух и Закон (он был назван буквой), заявляя, что Дух дает жизнь, а буква убивает. А я человек из плоти, проданный в рабство греху – Слово «плоть» употреблено здесь не в невинном значении «материя; телесность», но в его резко отрицательном значении, указывающем на слабость и конечность человеческой природы, противопоставляющей себя Богу (см. экскурс ). Проданный в рабство – Метафора была распространенной, ведь в древности военнопленных обычно продавали в рабство. См. 6.16-22. Апостол не говорит о том, кто его продал. В качестве владельца несчастного «я» выступает грех, та темная сила, с которой сам человек не в силах справиться. Не Закон является причиной мучительной раздвоенности человека, его внутреннего конфликта, когда он почему-то предпочитает повиноваться не Закону, но греху и, следовательно, выбирает для себя не жизнь, но смерть.

Ст. 15 – Я сам понять не могу своих поступков. Чего хочу, того не делаю, а то, что мне ненавистно, делаю – Человек, проданный в рабство, теряет не только свободу. Ведь если его хозяин – грех, то, можно сказать, он теряет и разум, потому что перестает понимать себя и превращается в загадку для самого себя. Он понимает, что его поведение неадекватно, но ничего изменить не может. Налицо внутренний конфликт. То, что мне ненавистно, делаю – Человеческий опыт слишком часто подтверждает правоту этих слов, особенно тогда, когда речь идет о сильных желаниях и страстях.

Ст. 16 – И если я делаю то, чего не хочу, значит, я признаю, что Закон хорош – Но человек откуда-то знает, как следует поступать. Источник такого знания – Закон, он учит человека добру и поэтому охарактеризован словом «хорош», которое, вероятно, лучше было бы перевести «прекрасен». Встает вопрос, о каком законе говорит апостол. Это Закон Моисея или некий естественный закон, который мы назвали бы законом совести или законом сердца? Почти все толкователи согласны с тем, что для Павла это слово практически всегда значит Закон Моисея. Человек знает не только из Библии, что Закон исходит от Бога, но и сознает из собственного нравственного опыта, что Божий Закон духовен и прекрасен. Но, хотя он и свят и прекрасен, у него нет средств, чтобы остановить человека от совершения греха, напротив, он часто даже подстегивает греховные желания (см. ст. 13).

Ст. 17 – Но на самом деле это действую не я, а живущий во мне грех – Это знание не является непреодолимым препятствием для греха, который толкает человека на зло. Зло понимается как нечто коренящееся в самом человеке. Это напоминает нам слова Иисуса о том, что человека оскверняет не то, что в него входит, но то, что из него исходит (см. Мф 15.18-19). Апостол противопоставляет не Закон и грех, но самого человека и грех. Итак, человека, как своего раба, заставляет творить зло не Закон, но грех, живущий в нем. Мы видим, что в Библии есть две теории зла. Согласно первой, зло объективно и внешне по отношению к человеку (Змей, Сатана, бесы), согласно же второй, зло субъективно, потому что коренится в самом человеке, из него исходят злые помыслы, реализующиеся в греховных поступках. Обе теории сосуществуют в Новом Завете.

Ст. 18 – Я знаю, что добра во мне (то есть в моей природе) нет. Желание делать добро есть, но это у меня не получается – Если в человеке живет грех, повелевающий им, в нем (дословно: «в моей плоти») не может быть добра; см. экскурс . Он знает о добре и хочет его делать, но противник слишком силен, и все попытки сопротивления раз за разом проваливаются. Конечно, Павел говорит это в сильном волнении, он этим не утверждает, что человек – абсолютно безвольное существо, которое грех превратил в свое послушное орудие. Апостол повторяет другими словами то, что уже было сказано в ст. 15-17.

Ст. 19 – И я не делаю добра, хотя и хочу, а зло, хотя и не хочу этого, делаю – См. ст. 15.

Ст. 20 – А если я делаю то, чего не хочу, это значит, что действую не я, а живущий во мне грех – См. ст. 15. Если бы это говорил не апостол, а обычный, рядовой человек, возникло бы ощущение, что он просто находит себе оправдание, как некогда Адам, после грехопадения ответивший Богу, что его побудила к этому женщина, которую Бог ему дал. Но к словам апостола нужно отнестись в высшей степени серьезно, их нужно продумать. Грех, хотя и живет в человеке, осознается им как некая чуждая сила, захватившая его в плен.

Ст. 21 – Итак, я открыл в себе закон: каждый раз, когда я хочу сделать добро, у меня выходит зло – Ситуация так часто повторялась, что нельзя не сделать вывод: увы, это не случайность, но общее правило. Здесь слово «закон» значит не Закон Моисея, но некий общий принцип, закономерность. Именно этот принцип противопоставлен Закону. Следовательно, перед нами человек, не ищущий для себя оправдания, но страдающий и мучительно раздумывающий над тайнами добра и зла, над загадкой человеческой природы.

Ст. 22 – Внутренний человек во мне радуется закону Бога – Понятие внутреннего человека встречается у Павла в Эф 3.16, оно значит то же, что «сердце» (ср. 2 Кор 4.6) и «ум» (ср. Рим 12.2; 1 Петр 3.4). Представление о «внутреннем человеке» было широко распространено: например, Платон говорил о «внутреннем человеке человека», а Филон Александрийский о «человеке в человеке». Это истинная сущность человека. Итак, в душе он любит Бога, радуется Его Закону, жаждет его исполнять, но в нем есть раздвоенность, две части его существа борются друг с другом. Закон Бога – вероятно, здесь апостол возвращается к пониманию закона как Закона Моисея, хотя нельзя исключить и смысл: «воля Бога».

Ст. 23 – Но в своем теле я вижу иной закон, восстающий против закона моего разума и делающий меня пленником закона греха, который действует во мне – Если в предыдущем стихе говорилось о конфликте между двумя частями моего «я», то здесь присутствует идея борьбы двух законов. В своем теле – дословно: «в моих членах». У Павла иногда слова «тело» или «члены тела» выступают в роли той самой зловещей плоти. Возможно, это объясняется тем, что, хотя греческий язык для него был родным, он также великолепно знал еврейский и арамейский и, может быть, думал на них. А в еврейском было одно слово «баса́р», которое означало и «плоть» и «тело». Закон моего разума – по поводу точного значения этих слов существуют споры. Некоторые ученые считают, что это равнозначно совести, другие же утверждают, что Павел здесь так назвал Закон Моисея. Закон «в моих членах», видимо, синоним словосочетания «закон греха». У Павла тело и разум не враждующие силы, как думали Платон и его последователи. Закон Бога – это внешняя сила, которая выступает против закона греха. В такой же роли выступает и закон разума («внутренняя сила»), она выступает против закона в теле. См. также ст. 25.

Ст. 24 – Несчастный я человек! Кто освободит меня от этого смертоносного тела! – Заключенный молит о спасении из плена, из уз закона греха в своем теле. Смертоносного тела – дословно: «тела этой смерти». Как и в 6.6, тело – это нечто большее, чем та материя, из которой мы состоим, это все наше существо. Как говорилось выше, здесь оно, вероятно, выступает как синоним «плоти». Но это не вопль мольбы о спасении от тела, как может показаться, ведь наше тело, в отличие от языческих представлений, которые видели в нем темницу души, – храм, в котором будет обитать Святой Дух (1 Кор 6.19), оно будет искуплено и станет свободным (см. 8.23). 

Ст. 25 – Благодарю Бога моего – Он сделал это через Иисуса Христа, Господа нашего – В греческом тексте отсутствует глагол, который приходится добавлять по смыслу. Но, возможно, это ответ на вопрос ст. 24: «Кто освободит...?» – «Освобождает доброта Бога через Иисуса Христа». Действительно, Бог через жертвенную смерть своего Сына разрешил тот внутренний конфликт, что мучил человека.

Итак, сам по себе я только разумом служу закону Бога, а своей плотской природой – закону греха – Эта фраза представляет собой повторение того, что уже было сказано в ст. 23. Но удивляет не повтор (их много у апостола), а то, что после слов о разрешении этой проблемы человечества, о ней снова говорится так, как будто ничего не изменилось. Многие ученые даже предлагают изменить порядок, поставив вторую половину стиха на первое место, перед благодарением. Некоторые переводчики так и делают. Есть также мнение, что эти слова не принадлежат апостолу, но представляют собой глоссу переписчика. Но, увы, нет ни одной рукописи письма, в котором не было бы ст. 25б или была бы перестановка частей стиха.

После того, как были рассмотрены все стихи этого отрывка, перейдем к гораздо более трудной теме – к его истолкованию. Споры по этому поводу начались давно, еще с раннехристианских времен. Существуют две основные точки зрения. Первая гласит, что перед нами личная исповедь Павла, он раскрывает свою душу, так что мы видим его в минуты кризиса и смятения. Основанием для такого понимания является употребление личного местоимения «я», которое понято здесь в автобиографическом смысле, а также настоящее время глаголов. Ведь в предыдущем тексте (ст. 7-13) глаголы стояли в прошедшем времени, что давало основание говорить о том, что апостол говорил о прошлом – своем или человечества. Но главное доказательство – это то, что практически все христиане как в древности, так и в наши дни, читая этот текст, узнают себя. Об этом, например, У. Баркли говорит так: «Павел обнажает свою душу, и он делится с нами своим жизненным опытом, который является таким типичным человеческим положением. Он знал, что есть доброе, и хотел делать его, но как-то никогда не получалось. Он знал, что такое зло, и ему не хотелось его делать, но как-то выходило, что он именно его и делал. Он чувствовал себя раздвоенной личностью. Все было так, как будто в одном теле находились два человека, тянувшие его в разные стороны. Его преследовало чувство полного крушения, его способность видеть, что есть добро, и его полная неспособность делать его, его способность познавать зло и неспособность удержаться от него. Современники Павла хорошо знали это чувство, знаем его и мы». Да, говорим мы, и с нами время от времени такое происходит... Христианам становится даже как-то легче от того, что и Павел страдал. Вот что говорил, например, Мартин Лютер: «Воистину, большое утешение для нас узнать, что такой великий апостол тоже испытывал те же борения и печали, в которых пребываем мы, желая быть послушными Богу». О том, что вместе с обретением веры конфликты, внутренняя борьба, ощущение раздвоенности никоим образом не заканчивается, говорит сам апостол в Письме галатам: «То, чего хочет наша природа, противоположно Духу, а то, чего хочет Дух, противоположно природе. Они постоянно враждуют, чтобы вы не всегда поступали так, как хотели бы» (5.17).

Толкователи, уверенные в том, что Павел говорит о себе, даже высказывали предположения, что его хроническое заболевание, о котором говорится в Письме галатам (4.13-14) и во 2-м Письме коринфянам (12.7-10), это, так сказать, приступы потери веры или похоти. Это не более чем гипотезы, причем ни на чем не основанные.

Вторая точка зрения противоположна первой: этот отрывок есть продолжение того, что Павел обсуждал в первой части главы. Там он говорил от имени Адама, а это имя значит не только «человек», но и «человечество». Апостол употреблял «я» в риторических целях, что было очень распространено в древности, да и в более позднее время. Известно, что в риторических школах ученикам давались упражнения, где они должны были произносить речи от имени знаменитых людей древности. Так что употребление «я» естественно и нормально. Если же Павел говорит от своего имени, то тогда возникает закономерный вопрос: когда же это он пребывал в счастливом неведении и не знал Закона, а потом узнал и Закон его умертвил? См. коммент. на ст. 9. Итак, употребление личного местоимения не является доказательством, так же как и употребление настоящего времени. Оно широко использовалось и используется в разговорном языке и в риторике, когда люди говорят о прошлых событиях, желая придать рассказу больше живости и эмоциональности. Со словами о борьбе двух сил в человеке Павел обращался к новообращенным христианам, еще очень неустойчивым и слабым. Если он сам и знал сомнения, то не в таком масштабе, иначе апостол предстает перед нами не тем, кем он был в действительности, а каким-то копающимся в себе нытиком (именно таким его изображает Уильям Баркли).

Но это еще не главные доказательства. Действительно, этот текст выглядит странно, ничего подобного в других его письмах нет. Поэтому обратимся к свидетельству более широкого контекста, в котором находится этот отрывок. В 6-й главе апостол доказывает христианам, что раньше они были рабами у греха и поэтому не могли быть одновременно рабами у добра. Но из этого рабства их выкупил на свободу Бог через искупительную жертву Своего Сына. В первой части ст. 25 7-й главы говорится о том же. Но особенно важно рассмотреть следующую, восьмую, главу и сравнить ее с 7.14-26. Они словно антиподы друг другу. 

7.14 Я продан греху – 8.2 Христианин освобожден от закона греха

7.17 Грех живет во мне – 8.9 Дух живет в вас

7.18 Я = плоть – 8.9 Вы больше не плоть

7.23 «Иной закон» – 8.6 Мир в Духе

 

Поэтому естественно будет предположить, что Павел описывал состояние, в котором пребывало неискупленное человечество, а может быть, и он сам до своей встречи с Христом. Он пишет не только об Израиле, но и о тех язычниках, которые не были укоренены в грехе и знали некий естественный закон (см. 2.14-15). Зная о добре, они не всегда могли его делать, потому что сила зла намного превосходит силы человека. Вот почему нужна была страшная жертва на Голгофе. Да, христиане живут на пересечении двух миров: они уже частично в Новом Мире, но и в старом веке тоже. Уйдя от диктата «плоти» и начав жить в сфере Духа, они еще не достигли совершенства, но его и невозможно достигнуть в этом веке, пока они живут земной жизнью. Их жизнь характеризуется напряжением между «уже» и «еще не», на них все еще остаются, так сказать, «родимые пятна проклятого прошлого». Вот почему христиане иногда терзаются внутренними противоречиями. Но сила тех, кто отдал себя Христу, в том, что они уже не беззащитны перед силами плоти и греха, ведь им на помощь приходит Дух самого Господа, который поддерживает их, укрепляет и наставляет. Пока человек живет в двух измерениях, он представляет собой поле битвы двух противоположных сил. Вероятно, конфликт двух сил приводит к тому, что «плоть» иногда мешает нам исполнить веления Духа, а иногда Дух препятствует тому, чтобы мы поддались влечению «плоти». Христианин, еще будучи до какой-то степени «плотью», противостоит Духу, но он же, обладая Духом, противостоит «плоти». Вот почему так важно принять внутри себя решение отдать себя Духу, чтобы вместе с ним суметь не покориться плоти в себе. Освящение, которое является целью христианской жизни, это процесс, это длительный путь, а не мгновенное событие.

Есть и варианты этих двух толкований. Так, например, утверждается, что Павел описывает свой дохристианский опыт, когда он переживал внутренний конфликт, некое раздвоение. «Если бы Павел был совершенно “счастливым” евреем до того, как он встретил Христа, его христианский взгляд на свое несчастное еврейское прошлое в Рим 7.7-25 был бы фальшивым и не аутентичным, потому что его утверждения были бы лишены какого-либо основания в собственном опыте... Когда он уличает евреев в нарушении Закона и в хвастовстве, невзирая на их нарушения, он должен был испытать это напряжение в своей собственной еврейской жизни». Возможно, автор этой цитаты прав. Но, увы, сам апостол, вспоминая свою прежнюю жизнь, не говорит ни о каком борении. Автобиографические данные содержатся в Письме галатам и в Письме филиппийцам. Особенно важен для нас текст из Письма филиппийцам: «Обрезанный на восьмой день, родом израильтянин, из племени Вениамина, чистокровный еврей; по отношению к Закону – фарисей, по рвению – гонитель Церкви, по праведности, достигаемой исполнением Закона, – человек безупречный» (3.5-6). В Письме галатам апостол говорит: «Во всем народе мне не было равных среди моих ровесников в том, что касалось нашей религии, и особенно ревностно я придерживался отеческих преданий» (1.14). Есть даже ощущение, что у апостола возникает невольное чувство гордости при этих воспоминаниях. Конечно, в этом же письме есть намек на то, что никто не способен исполнить требования Закона полностью. Но у нас есть многочисленные свидетельства того, что люди были уверены в том, что они способны это сделать, и они радовались Закону, а не видели в нем укор для своей совести. Особенно много таких свидетельств в целом разделе псалмов, посвященных Закону (см., например, псалом 118, столь любимый в православной Церкви). Поэтому многие толкователи не принимают гипотезы, что Савл испытывал подобные терзания. Но другие все же полагают, что он, будучи глубоким и мыслящим человеком, не мог не задумываться над этими проблемами. По их мнению, даже его борьба с христианством была попыткой подавить в себе зарождающиеся сомнения и тревоги. И все же «большинство Отцов верило, что Павел говорит от имени невозрожденного человека, а не описывает свою собственную борьбу как христианина... Становясь христианином, человек освобождается от той дилеммы, которую излагает здесь апостол». 

Но, скорее всего, если допустить, что Павел действительно описывает свой прежний опыт, теперь он видит его уже с христианской перспективы. Психологически это понятно и объяснимо. Став христианином, человек оценивает свою прежнюю жизнь совсем не так, как раньше, многие события, которым он не придавал значения, теперь вызывают в нем стыд и раскаяние. Приведем еще одну цитату, на этот раз из Толковой Библии под редакцией Лопухина: «Апостол... говорит здесь не о естественном человеке в его состоянии неведения добровольного греха, не о чаде Божием, возрожденном благодатию Божией, а о человеке, совесть которого, пробужденная законом, с серьезностью, со страхом и трепетом, но все-таки собственными силами, начала сомнительную борьбу со злом. Конечно, такая борьба должна была окончиться для человека неудачею... Так же оканчивается она и для возрожденного, когда он становится в положение человека, изображенного в VII гл. Ап. Павлом. Если он забывает о Христе и Его благодатной помощи, то и для него не может быть надежды на успех, как бы ни были идеальны те цели, к которым он стремится. Поэтому жалобы Ап. Павла на разлад душевный, какой он испытал в фарисействе, могут снова раздаться из уст христианина без Христа!»