58
Проснувшись на следующее утро, я застал Софию в той же позе, что накануне. Она точно так же углубилась в чтение.
– Ну и как? – поинтересовался я.
– Там, как ты и говорил, появилась новая страница. Не знаю, какое волшебство помогает тебе это делать, но признаю, ты говорил правду.
– Отлично, стало быть, вопрос закрыт.
– Нет, не совсем… – поколебавшись, сказала она. – Осталось разобраться с одной мелкой подробностью.
– Это какой же?
– По твоим словам, что ты ни напишешь в книге, назавтра сбывается. И мне хотелось бы, чтобы ты…
Я не дал ей закончить фразу:
– Нет! Нет! Умоляю тебя! Ты просто не представляешь, на какие муки этот опыт нас обречет!
– Но мне все происходящее кажется настолько невероятным… Я готова согласиться с тем, что каким-то неведомым путем в книжке каждый день прибавляется по странице, но поверить в то, что ты способен изменить ход событий, вписав в нее несколько строк, просто не в состоянии.
– А я не могу ничего туда вписывать, это слишком опасно! – стоял на своем я.
– Да я же хочу всего лишь убедиться, что можно верить твоему рассказу, честное слово! Попробуй хоть на минутку встать на мое место. Разве ты сам не отнесся бы скептически, пусть даже ненадолго не усомнился бы в моей правдивости, если бы я тебе твердила нечто подобное?
Я молча растянулся на постели. София не виновата. Я чувствовал, сколько сил она прилагает, желая убедить себя в искренности и правдивости любовника, и видел, что все ее усилия оказываются бесплодны. Но использовать книжку, чтобы завоевать ее сердце? Ох, на какую скользкую почву пришлось бы в этом случае ступить… И куда меня обретенная Софией истина приведет?
Я хорошенько подумал и вспомнил, что однажды уже сделал из книги средство достижения своей цели и в тот раз это касалось непосредственно Софии, – имею в виду то, как быстро попал в окружение эрцгерцогини после первой встречи с моей нынешней подругой. Неужели манускрипт озлобится на дополнительное вмешательство в судьбу?
– Будь по-твоему, – сказал я наконец. – Но я – причем только ради того, чтобы не осталось и следа от твоей мнительности, – согласен на одну-единственную, вполне невинную запись. Вряд ли надо устраивать землетрясение, чтобы демонстрация могущества книги оказалась для тебя убедительной.
– Тогда пусть завтра пойдет дождик! – София окончательно потеряла покой. – Дождик только для меня!
– Я уже пытался играть в игры с солнцем и дождем, и, поверь мне на слово, последствия оказались самыми что ни на есть губительными. Слишком много людей пострадало. Да и вообще, ну пойдет завтра дождь, разве это докажет, что именно я вмешался, как ты говоришь, в ход событий? Ты вполне можешь предположить случайное совпадение и попросить меня еще об одной пробе. Нет, надо найти что-то получше.
– Но что, что?!
– Мне хотелось бы, чтобы идея исходила от тебя, только так можно будет полностью рассеять твои сомнения. Попробуй, представь себе событие совершенно невероятное, но физически возможное и не имеющее никаких реальных последствий.
София глубоко задумалась, и прошло несколько бесконечных минут, прежде чем она снова заговорила.
– Поняла! – воскликнула она. – Возьми перо и пиши то, что я тебе продиктую.
И я записал на последней странице книжки следующее:
На рассвете нас разбудило пение петуха. Пел он так долго, что, заинтересовавшись, я подошел к окну. Петух стоял у стены постоялого двора. Вдруг у ближайшего дерева обломилась ветка, рухнула на землю, и испуганная птица убралась подальше.
Текст получился и впрямь безобидный, и проверка должна была удаться. К тому же исключалось всякое совпадение, и опыт обещал стать вполне убедительным.
Признаюсь, серия испытаний, которых требовала София, слегка меня раздражала, но я ни на минуту не усомнился в необходимости доказать, что не вру, и избавиться от подозрений, которые все-таки нашу связь омрачали. Вот закончится эта дурацкая проверка, и все, происходящее сейчас, перейдет в область отдаленных воспоминаний…
Как и накануне, я делал отчаянные попытки отвлечь Софию от мысли удостовериться в могуществе книги. Я повел ее на прогулку по торговой улице Пресбурга, мы долго шли вдоль Дуная, потом выпили чаю в кафе и завершили этот памятный день роскошным ужином.
На постоялый двор мы возвратились довольно поздно, и едва София переступила порог нашей комнаты, к ней вернулась вчерашняя озабоченность. Меня тоже мучило новое вмешательство книги в мою жизнь, и заснуть мне удалось только посреди ночи.
